ПОКОЛЕНИЕ Y-Z || 18+ 17 СЕНТЯБРЯ

— Ни тортика, ни подарков, — обиженно пробубнила Аня, сидя за столом. Девочка размазывала овсянку с изюмом по бортикам тарелки. Слезы на глазах грозились с минуты на минуту посолить надоевшую кашу. — Мне сегодня одиннадцать, если вы забыли.

— Мы не забыли. — В голосе матери звучала досада. Тяжелое финансовое положение не давало возможности купить шаров и уж тем более гелиевых, о которых дочь напоминала из года в год. — Вечером купим тортик, а вы с Димой пойдете в магазин игрушек. Ты же хотела Барби? — Опершись спиной на кухонный гарнитур, женщина взяла в руки кружку растворимого кофе.

— Не Барби! Братц! — Аня отодвинула от себя тарелку.

Дима стоял в проходе, потирая мятое лицо и наблюдая утреннюю трагедию младшей сестры. Он действительно не понимал проблемы в отсутствии шаров под потолком и разницу между куклами, кроме как денежной. Те, что так хотела Аня, стоили порядочно дороже.

— Не ной, — парень сел за стол и притянул к себе остывшую тарелку каши, — выбирай любой подарок, но не больше, чем за два косаря. На все остальное зарабатывай сама.

— И какие есть предложения для заработка? — Яростно ответила Аня. — В школе за хорошую учебу не платят! Всем моим одноклассницам родители дают карманные! А мне…

— А тебе надо хорошо учиться, чтобы получать деньги. Мы это обсуждали: закроешь четверть на пятерки…

— Почему день рождения — не повод? — Вспылила девочка. — Ты специально так говоришь! Сам никогда не учился ни на пятерки, ни на четверки! В нашей школе вообще невозможно учиться на одни пятерки! Скольких отличников ты знаешь? Ни Артем, ни Слава, даже Кирилл — все хорошисты!

— Анют, — озабоченно позвала мама.

— Дятлов там…

— Нет! — По щекам Ани потекли слезы и она старательно зашмыгала носом. — Ты знаешь, что я не самая умная! И уж точно не гениальная! — Девочка толкнула основанием ладоней стол, но тот едва двинулся. — Ненавижу тебя! — Она выскользнула в коридор и быстро зашагала в свою комнату. — Ненавижу школу! Ненавижу танцы! Всё ненавижу!

— Да на здоровье, — нахмурившись рявкнул Дима.

— Сынок, не надо так… у нее переходный возраст, — мать была очевидно расстроена несбывшимися желаниями младшей дочери. — Я могу спросить у бабушки деньги на подарок, или…

— Нет, — Дима проглотил ложку каши. — Никто не собирает деньги с деревьев, так что пусть смирится. — Утренний скандал ему настроения не прибавил и он не менее разозленно, чем сестра посмотрел на мать. — Если есть лишние бабки — закрой наперед платеж по кредиту. Я тоже не железный, чтобы с утра до вечера по шабашкам маяться.

До самого выхода в школу никто ни с кем больше не разговаривал. Аня молчала в знак протеста, Дима пытался придушить собственное раздражение, а мать старалась не спровоцировать обоих подростков на новую волну эмоций.

— Мы ушли, — крикнул Дима из коридора, выходя следом за сестрой на площадку.

Аня ускорила шаг, спускаясь по ступенькам. Она старалась отдалиться от брата, но тот ее быстро нагнал, прыгая через две ступеньки. После и вовсе оторвался на целый пролет, а затем и этаж.

Прохладный воздух на улице напомнил о наступлении осени, пора было надевать ветровки и толстовки. Аня вздрогнула от пробежавших от холода мурашек, но сохранила отстраненный и гордый вид. Предлагать куртку Бойко не стал, зная, что сестра откажется, а проявлять хоть толику настойчивой заботы не хотелось из-за ее поведения. Мириться с растущим недовольством Ани становилось все сложнее, она не сдерживалась, как не сдерживался и Дима в своих ответах. Ему нечего было предложить на претензии сестры, он хотел бы дать ее что-то лучшее, но ему не хватало ни ума Славы, ни хитрости Киры, ни виртуозности Артема. И Аня была права: гениальных людей в их семье никогда не существовало.

Столовая заполнилась школьниками на большой перемене. Слава взглядом отбил всякое желание у десятиклассников из физмата занимать последний стол с мягкими сидениями в буфете. Кольцов просто-напросто замер с открытым ртом, увидев босса. Шварц времени не терял и молча бросил рюкзак на стул.

— Занято, — нахмурив брови проворчал Дима, идя следом за другом. — Не стой столбом на проходе. — После толчка плечом математик отмер, согласно кивнув головой. Пришлось кружку хакеров искать стол в общем зале.

Слава рухнул на стул, устало выдохнув. Он стойко пережил два профильных предмета подряд, но от изобилия уроков физики кипела голова. День завершался информатикой, которая с основами программирования легче не казалась, хотя и требовала от него меньшего интеллектуального напряжения. Артем все это время убивался вторым иностранным, немецкий каждый раз отпиливал от него толику стремления к счастливой жизни. Цеев, после прорешивания пробников и контрольной, отказывался бороться за пиццу и бутылку холодного чая.

— На, — парень протянул Бойко деньги, — возьми как обычно.

Дима даже не старался выглядеть загруженным, его парила только духота в классах, расположенных на солнечной стороне. Все учебные проблемы решались по мере их поступления или он вовсе на них забивал. К примеру, прошедший срез по обществознанию был списан от первой до последней буквы из интернета. Держался Бойко исключительно на бесстыдном скатывании из решебников. Преподавателей это не заботило, ведь оставлять подобных непробиваемых лентяев на второй год себе дороже. Диме нельзя было приписать абсолютный тупизм, он понимал все то, с чем работал руками. На шабашке в автосалоне парень задействовал всего себя, но ему куда дольше приходилось вникать в работу с напичканными электроникой машинами. Когда старший мастер доносил до них со Славой азы компьютерной автодиагностики, приходилось напрягать извилины обоих полушарий мозга. Раздобыв тогда учебник для автослесарей на барахолке, Дима умудрился освоить больше половины материала. Только с подработки их все равно поперли и запал выветрился, как и деньги из кошелька.

— Четыре пиццы, две сосиски в тесте… — начал Бойко у стойки буфета, прежде растолкав младшеклассников. Он повернул голову, заметив краем глаза знакомый профиль. — Эй ты, дочка директора! Тебе что взять? — Карие глаза в ответ распахнулись в изумлении. — Ну?

— Молодой человек! — Выпалила работница столовой. — Не держите очередь! Это все?

— А, еще… три бутылки холодного чая и один пакетик черного. И шоколадку. Вон ту, — парень кивнул на выставленный в ряд пористый молочный шоколад в голубой упаковке.

— Триста двадцать рублей. — Дима протянул деньги, но тетка строго на него посмотрела. — Еще двадцать, в кредит не работаем.

— Угу, — парень нырнул рукой в карман. Мельком пересчитав купюры, он понял, что ему не хватает на сигареты. Он невольно нахмурился, решив, что по невнимательности потерял их на улице. Вытянув полтинник, Дима обменял поднос с обедом на деньги. Казначей выдал ему сумму со сдачей, но Бойко понадеялся, что ее с него не спросят. — Держи, дочка… — Парень протянул девушке плитку шоколада.

— Меня зовут Карина. Карина Сафина. — Тряхнув волнистыми волосами, она отвернулась и шагнула в сторону от парня.

— О, это мне? Спасибо! — Рыжеволосая старшеклассница влетела между Бойко и Сафиной. Прихватив шоколад, она оттеснила Диму бедром. — Если ты все, не занимай место. — Девушка улыбнулась, хитро стрельнув взглядом.

Появление Соколовой выбило Бойко из седла, он уже не чувствовал себя уверенным сорванцом, готовым охмурить прекрасную принцессу. Моника казалась легкой в общении, но за ее изгибом пухлых губ, щедро смазанных блеском, и искрящимися глазами, чувствовалось что-то мрачное и опасное. Несколькими годами ранее девушка часто была предметом насмешек: акне, широкие бедра и огненно-рыжие волосы. Парням она казалась вызывающей из-за макияжа, хотя ее гардероб отличался только оттенками черного. С приходом к школьной власти Славы, девочки организовали клуб, но никто, кроме босса, не знал, чем промышляют старшеклассницы. Большинство сплетничало о разгульном образе жизни девушек, меньшинство о какой-то творческой работе. Дима бы поставил на то, что Моника на досуге шьет кукол вуду, а Алиса тыкает в них иголками. И только застенчивая Карина Сафина никак не вписывалась в общую картину.

— Что у девчонок за кружок? — Прямо поинтересовался Бойко, взглянув на Славу. Парни мгновенно оживились, распахнув глаза. Не то чтобы деятельность девочек их беспокоила, но не сказать, что никогда и не интересовала.

— Спроси у Алисы, — отозвался Шварц, — я пообещал молчать. — Парень потянулся к пицце, готовый приступить к трапезе. Все знали, что из него бесполезно выпытывать информацию, которую он не собирается разглашать.

Желающих поинтересоваться у Князевой точно не найдется. Кира и Артем просто любят жизнь, а Бойко ее не переносит ни в каком виде, и это у них взаимно.

— Интересуешься, чем зарабатывает дочка директора? — Артем взял холодный чай, приложив его ко лбу. — Боишься, что Алиса ее растлит? И нимб, который ты так тщательно полировал для своей возлюбленной, померкнет?

— Чего ты несешь? — Дима сел за стол. Слава и Кира с аппетитом управлялись с едой, и Бойко не собирался оставлять им свои сосиски в тесте, как самым голодным. — Какой нимб? Ничего я не полировал.

— Ну да, ну да. — Артем усмехнулся. — Имей в виду, в тихом омуте черти водятся.

— Она не из таких, — уверенно заявил Бойко, откусывая за раз половину сложенной вдвое пиццы.

— Хах, точно в святые записал, — Киры скосил взгляд на отошедших от буфета девушек. — Знаешь, лучше поругаться с девушкой и получить под дых, чем однажды, когда ты забудешь о вашей ссоре, оказаться на унитазе или в нем лицом.

— Это ты про Соколову? — Нахмурился Дима.

— Не-е-е, — Артем покачал головой. — Моника добрая. Разве что иногда бывает острой на язык.

— Не замечал ее доброты, — огрызнулся Бойко, отказываясь представлять Карину в отличном от белого свете.

Волков пожал плечами, его святость дочки директора не интересовала. Да и спорить с Бойко было бессмысленно, если тот что-то для себя решил, то это становилось увековеченной в камне истиной. В этом Дима был схож со Славой, но переубедить Шварца все-таки представлялось возможным. Принципы у него шли рука об руку с рациональностью.

Неожиданной тенью над Кирой завис Стас, парни мельком бросили взгляды и продолжили есть. Дятлов смотрел суровым взглядом, будто готовился сказать что-то важное, Цеев даже перестал жевать. Несколько секунд погодя он не выдержал и проглотил ком.

— Что?

— Подрочишь мне? — Стас положил тяжелую загипсованную руку на плечо одноклассника. — По-братски.

Кира закатил глаза с такой силой, что было видно белки, а Дятлов расплылся в самодовольной улыбке. Дима кашлянул, поперхнувшись едой. Барыга был тем человеком, который чеканил похабные шутки, подобно шпане. И с той же ехидной мордой получал награду за глубокие познания в химии и биологии перед десятком камер, стоя в одной шеренге с главными талантами страны. Чувство юмора у Стаса было не по уровню развития, оно отставало на пару ступеней, но его это никак не смущало.

— Вторая рука у тебя здоровая, — бросил Кира, дернув плечом. — Или торчков своих попроси.

— Ты бы это сделал с любовью, а они… — томным голосом начал Дятлов, но Артем разразился смехом, прерывая его попытку соблазнить Киру на подвиг. — Чего ржешь? — Громко возмутился химик. — Серьезный вопрос стоит.

— Хорошо, что стоит, — продолжил смеяться Артем. — У тебя ж куча денег, сними девку.

— За сколько дашь? — Поинтересовался Стас, и тут уже рассмеялся Бойко.

Игривое настроение развеял Слава, подняв серые глаза на Дятлова. Улыбка барыги слетела до едва заметной. Дима прервался, потянувшись за чаем. Не то чтобы плохое настроение Славы мешало ему смеяться, но атмосфера веселья развеялась.

— А сколько предложишь? — Артем натянуто улыбнулся.

— Шварц мне этого не простит, — глядя глаза в глаза боссу, отозвался Дятлов. — Не хочу, чтобы меня потом по частям, как пазл собирали по всему городу.

— Тебя даже не найдут, — с превосходством отметил Цеев. — Так что давай, убери культяпки и свали с горизонта.

Дятлов склонился над ухом казначея, но все за столом его прекрасно слышали.

— Сладкий, вспомни свои слова, когда в очередной раз полезешь ко мне на контрольной. — Скорчив мину, будто по лицу попали кирпичом, Кира отклонился в сторону. Стас продолжил и от ощущение вблизи терпкого сигаретного дыхания с фруктовыми нотками жвачки Цеева передернуло. — Мама расстроится, если принесешь домой четверку. — Химик чмокнул казначея в щеку, и живо удалился в сторону буфетной стойки.

— Фу, я бы за это в зубы дал, — с набитым ртом отозвался Бойко.

— А потом тебе в зубы даст Слава, следом за ним в очередь выстроятся все нарики района.

— Это за дело! — Дима обратился лицом к другу, но у Славы на лбу бежала невидимая строчка с номером телефона стоматолога, который понадобится Бойко за самосуд. — Ладно. — Смиренно ответил парень. Как ни крути, ключевые звенья в их финансовой пирамиде рихтовать мог только босс.

Бывший “В” класс столпился на заднем дворе школы, вне зоны видимости учителей и камер. Ребята прятались под тенью деревьев, передавая одну сигарету из рук в руки. Несколько парней скучковались на скамейке, пара человек притулились на спинку, остальные либо стояли, либо сидели на лужайке. По асфальтированной дороге галопом пробегали младшеклассники, боясь пересечься взглядами с нарушителями школьного порядка. Этот класс распустили не за высокие достижения в спорте и умение маршировать. Двадцать человек влезли в стычку с другой школой. Слава сделал попытку предотвратить конфликт, но задетая гордость пацана требовала не мира, а возмездия. Так староста класса сумел вылететь из школы, прихватив друзей, а остаток его товарищей раскидали по другим направлениям. Щварца это сильно огорчило, ведь раньше однокашники могли прикрыть его в любой разборке. И пара десятков парней легко отстаивала честь гимназии на стрелке с гопниками из одиннадцатой или сильно дерзкими ребятами из тринадцатой. Тогда проблемы собрать команду не было, когда как сейчас им приходилось встряхивать всю параллель, чтобы стянуть остаток сил. Не каждый спешил помочь в одиночку, боевой дух из класса выбил директор.

Дима, жуя спичку, справлялся с потребностью в никотине. Денег на новую пачку курева не было, иначе пришлось бы залезать в подарочный банк сестры. Та и так выла, что он не способен исполнить ее мечту, а его это каждый раз задевало.

— Цыц, — гаркнул Бойко, заметив вышедшего из-за угла школы Шварца. Парни затихли, наблюдая за приближением босса.

— На кой ляд позвал? — Самый мелкий парнишка, покрытый веснушками и прыщами, зажмурил глаз, обращаясь к подошедшему Шварцу. — Сабантуй какой намечается? Пацаны треплются, что тя гопота хоти’т порвать. Ну, так что кажешь?

— Лично пришел пригласить тебя на этот сабантуй. А, Лёвчик? — Шварц кивнул парням, упершись ладонями в бока. — Что думаете? Мы и против одиннадцатой.

— Ля, Славик — массовик-затейник. Конкурсы у тебя какие интересные. — Лёва сплюнул в сторону. — Али в памяти пробел? — Парень потер веснушчатую щеку. — Едрить твою налево, ты нас вытурить из шараги решил? Хрыч взашей погонит, если мы впишемся в разборку. Мы те чего, кодла какая? Выехать на нас решил?

— Никого не принуждаю, — спокойно ответил Слава. — Но это шанс поднять бабла.

— А чего случилось-то, Славик? Чего не поделили? — Лёва вибрировал на месте, как заведенный будильник.

— Та это ж княжна наша по хлебалу проехалась ногой новому авторитету, — с насмешкой высказался паренек в трениках, сидящий на спинке скамейки. — Теперь Славчику надо показать свои стальные яйца, чтоб их не оторвали.

Лёва разразился хохотом, растянув улыбку до ушей. Он шмыгнул носом и снова сплюнул, будто каждый харчок придавал ему важности.

— Славик, — Лёва пожал плечами, — люблю тебя, по чесноку болеть буду, но мне кабзда, если хрыч отчислит. Мать пришьет, а батя закопает. — Старшеклассник тараторил слова, как отстреливался.

— А сколько по бабосам? — Влез один из ребят.

— Пару тысяч, может больше, если вытяните бой. — Слава немного покачивался из стороны в сторону, давая парням возможность переговорить. Дима молча грыз спичку, подыскивая что-нибудь воодушевляющее в своем словаре, но если его мотивацией были кредиты, то для парней мордобой оставался хобби.

— Княжна в своем репертуаре, — Лёва развел руками.

— Если она со мной полабызается, я ради нее кому хошь морду набью! — Заявил парень в спортивках, почувствовав прилив уверенности.

— Слышь, цуцык, она тебе также по хлебалу разок треснет, и не до слюней станет. Зубы в руке унесешь. — Лёва рассмеялся, кивнув Славе. — Я пас, мне моя шкира дорога.

“В” класс быстро разошелся, Лёва махнул Славе на прощание, крикнув: “Будь здрави!”. Щварц коротко кивнул, чувствуя толику осадка от развалившейся под ногами опоры. Ребят нельзя было осудить за трезвый выбор, пожалуй, это самое адекватное, что они когда-либо делали за всю их жизнь.

— Ну и? — Дима вопрошающе посмотрел на друга. — Продолжим искать народ?

— Оставим это Артему, — Слава чуть напрягся, поморщив лоб. — Ты сам-то под угрозой отчисления будешь, если нашу стрелку раскроют.

Бойко усмехнулся.

— Поверь, это меньшее, из того, что меня тревожит. Я это, — Дима нерешительно потер затылок, отводя взгляд. Ему было неловко одалживать деньги, и он искренне ненавидел быть обязанным, но ситуация вынуждала. — У Аньки сегодня днюха… Займи два косаря до получки. Мне не хватает на ее выпендрежную куклу.

— Без проблем, но у меня сегодня дополнительные, так что пойдешь ко мне домой вместе с Артемов. — Слава развернулся в сторону школы, Дима поплелся следом. Желания сидеть еще урок у него не было, но подбить друга на прогул профильного урока оставалось непосильной задачей.

День склонялся к вечеру. Жара понемногу спадала и подростки выходили на улицу погонять мяч. Спортивная площадка школы заполнялась ребятами начиная с седьмых и более старших классов. Высокие жилистые ребята выполняли трюки на турниках, другие толпились, чтобы посмотреть на исполнение. Частенько парни сбрасывали футболки, оценивая рельефность физических достижений. Команды средних классов играли в футбол, гурьбой бегая за мячом. Один из вратарей подхватил мяч, влетевший в штангу, и размашистым ударом отправил его на другой конец поля. Школьники помчались, как стадо антилоп, сбивая пинками траву. Площадку для игры очерчивала протоптанная меж зарослей земляная тропинка, по ней часто бегали взрослые спортсмены, возможно, чьи-то родители.

Стас сидел на подоконнике и тянул последнюю сигарету. Наблюдая за безмятежным течением жизни внизу, он сам чувствовал себя вполне умиротворенно. Разбитый локоть давно перестал болеть и Дятлов надеялся, что через пару дней кто-нибудь поможет ему сломать гипс. Ждать посещения травмпункта он не собирался, далеко было ехать. Матвей все свое свободное время проводил на полу с приставкой под вентилятором, который громко жужжал на максимальной скорости.

— Ты домой собираешься? — Поинтересовался Стас, глянув на черную копну волос.

— Хочешь меня спровадить? — Матвей не отрывался от экрана и активно перебирал пальцами по боковым кнопкам.

— Не знаю. Вдруг тебя мамка потеряла, потом орать будет.

Цой поднял изнуренное жарой и скукой лицо, вглядываясь в профиль старшего брата.

— Да пофиг как-то. Я бы там вообще не появлялся… все, что я слышу каждый день, это ругань. Твой папаша срывается на каждого, кто подвернется под руку. Он умудрился наорать даже на Вадима, который не в том возрасте, чтобы помнить собственное имя.

— Интересно… отец женится, потом размножается, но ему почему-то абсолютно плевать на своих отпрысков. Первый раз хреновая семья получилась? Попробовал еще одну хреновую семью сделать.

— Думаю, его волнует удовлетворение исключительно базовых потребностей: пожрать, поспать и поорать. Срать он хотел на и тебя, и на Вадима. А я ему, как живая груша для битья.

— Может детскому психологу пожалуешься? — Всерьез предложил Дятлов, обратившись лицом к брату.

— Толку? Моя классуха как-то сказала, что твой отец — замечательный человек, раз решил жениться на женщине с ребенком. Он тогда в школу пришел, чтобы документы подать, мол, глядите-ка, отец года. — Матвей раздражался, говоря об отчиме, но Стас умудрялся поддерживать беседы о нем, несмотря на солидарность в неприязни. Цой понимал, что брат иногда мечется в своем выборе: любить или ненавидеть, но для Матвея все было очевидно. Он вряд ли упомянет хоть одно доброе слово о Дятлове старшем, пока тот ходит по земле.

— Хах, — Стас едва улыбнулся, а затем вновь отвернулся к окну. — В номинации хреновых предков он был разделил пьедестал с отцом Бойко. Тот спился и бросил семью в долгах. Бойко я не жалею, он тупой и бесит… — Стас не стал продолжать, сам не зная, что еще добавить. Никто не заслужил паршивых родителей, и никто их не выбирал. Если это карма из прошлых реинкарнаций, то Дятлов наверняка где-то облажался, много кто облажался.

— А какой отец у Славы? — Матвей понял, что ему было бы интересно увидеть родителей самого опасного старшеклассника их гимназии. Могли ли у этого парня быть милые и заботливые родители? Или же хладнокровие Шварца было вписано в его генетический код.

Дятлов в ответ невесело ухмыльнулся.

— Кажется, папаша нашего босса свалил за сигаретами, но я не припомню, чтобы он об этом хоть раз горевал. Чисто технически, он, вроде как, сирота. Этим летом у него мать умерла.

— Он сейчас живет один? — Цой невольно вытянулся при мысли, что подросток может вот так просто начать распоряжаться своей жизнью. Матвей любил маму, но отчим не раз подводил к мысли побега из дома и свободного падения с крыши. Он был заперт в своей семье, и позавидовал Славе, которому теперь никто не указывал.

— Ага, под опекой у бабки. — Дятлов затушил окурок о железный скат и сбросил его в кофейную банку, стоящую поодаль. — Только ты не болтай никому. Если узнает кто-то из преподов, то придется бабке приехать к внуку на ПМЖ. И тогда Шварц приложит все силы, чтобы найти трепло в своих кругах.

— Он тебя не пугает? — Матвей отложил севшую приставку в сторону и откинулся назад, опершись на вытянутые руки. — Типа… он как будто всегда злой.

— Ну-у, — протянул Стас и замолчал, раздумывая о том, как он относится к своему боссу. — Не скажу, что он мне кто-то вроде лучшего друга, но я ему доверяю. Может по нему и не скажешь, но порывы у него геройские, чем и раздражает. Ему не плевать на будущее, он свои мозги вкладывает в учебу. Его рвению выбраться из наших куширей можно позавидовать.

— Ты его уважаешь, — отметил для себя Цой. Со слов брата стало ясно, что злобная физиономия Славы скрывает и нечто доброе, хотя Матвей затруднялся представить себе благородство человека, который естественным образом вызывал дрожь в теле. — Но… он ведь бьет людей? Это не прикольно.

— Начнем с того, что познакомился ты с ним при максимально дерьмовых обстоятельствах, которые сам устроил. — Дятлов хмыкнул. — Ты нас мог посадить в тюрягу на долгие года. Я удивлен, что Слава не запретил тебе появляться на пороге клуба и пересекаться с ним в школе.

— По-твоему, он был великодушен?

— Твои руки и ноги на месте, глаза целы… так что да, думаю, он был весьма сдержан. Мне самому хотелось что-то с тобой сделать, чтобы ты, балбес, ощутил свой косяк каждой клеточкой. — Стас оттянул волнистые волосы назад. — Ты напугал меня до чертиков. У меня в голове пронесся весь уголовный кодекс.

— Прости.

— Матюх, слова здесь ничего не изменят. Просто не делай глупостей. Нас никто не защитит, если сюда заявится наркоконтроль. — Тяжело вздохнув, Стас уперся взглядом в розовеющий небосвод. В комнате начало темнеть. — И ты… ты ничего им не скажешь. Ты чист, и никто тебя не упрекнет в незнании.

Матвей поднялся с пола, отряхнув сзади джинсы.

— Лучше сдай меня, хотя бы не увижу твоего папашу до совершеннолетия.

Стас усмехнулся, но веселым это ему не казалось. Матвей за решеткой не продержался бы и пары дней, его бы покалечили или обошлись куда хуже. Щуплый, маленький и симпатичный на лицо, он мог вызывать жалость у взрослых, но не у отморозков.

— Не-е-ет, — протянул Дятлов, вернувшись взглядом к брату. — Я хочу посмотреть на физиономию своего бати, когда вместо золотой медали и аттестата мне вручат наручники и предъявят обвинения. Надо слить отца года, чтобы от дерьма не отмылся. Пусть пожинает плоды своего воспитания.

— Как же, — с издевкой отозвался Цой, — он скажет, что это все твоя мать. Не досмотрела. Испортила.

— У-у-у, — Стас остался при своей ухмылке. — Это правда. Надеюсь, судья мне посочувствует, когда увидит, как переругиваются мои родители. Скостит годок.

— Я предпочту разделить с тобой скамейку, чем застать его после этого в гневе. Он меня убьет просто за компанию, чтобы я его святость не посрамил. Козел.

— Матвей, — голос у Дятлова резко стал серьезный. — Даже не вздумай, понял? Лучше таскай мне сухари и сигареты. К тому же, Вадиму с нашим отцом будет туговато. Понадобится моральная поддержка. — Матвей цыкнул в ответ.

— Тебе не плевать на него? — Раздраженно поинтересовался Цой. — Мы все жертвы твоего отца-психопата.

— На-а-вшего отца! — С усмешкой отметил Стас.

— Ненавижу его больше всего на свете. — Матвей поднял с пола рюкзак, застегивая большой карман. — Ладно. Мне пора, а то опять начнут орать, что не делаю уроки и где-то шляюсь.

— Передавай привет Вадиму, — Стас сбросил одну ногу с подоконника.

— Приходи, если хочешь с ним понянчиться, — недовольно ответил Цой. — Поиграешь в любящего брата.

— Не, — отмахнулся Стас, — предпочту через пятнадцать лет научить его курить, пить и ругаться матом.

— Последнему он научится от твоего папаши.

— Ах да, тогда возьмемся за химию, а то с тобой, как с деревом.

В ответ Цой молча поднял средний палец. Стас на подобную искренность не обиделся. Дверь хлопнула и он остался созерцать сгущающийся в лесу за забором вечер. Вдалеке загорались огни многоэтажных домов, засиял и желтый свет фонарей над спортплощадкой. Это была работа охранника, и он редко сгонял подростков со стадиона и турников. Спровоцировать его могли только в том случае, если кто-то притаскивал слабоалкогольное пойло и вопли расхрабрившихся парней начинали разносить по округе.

На подоконнике завибрировал телефон, лежащий в дальнем углу. Стас потянулся вперед, гибкости ему не хватило и пришлось притянуть мобильник ногой. На экране высветилось сообщение от Киры, он вернулся в школу. Иногда Стас сидел допоздна, его не находили за закрытой дверью, и к ночи парень сваливал через черный вход. Пришлось обменять у дворника ключ на несколько сигаретных блоков не самого дешевого курева, но еще ни разу Дятлов не пожалел об этом вложении.

Замок щелкнул, Кира открыл его родным ключом, который однажды получил за красивые глаза.

— Как тебя пропустил дядя Витя? Школа-то закрыта, — поинтересовался Стас, наблюдая одноклассника, переодевшегося из строгого костюма в джинсы и зеленую футболку. Насыщенный цвет мог бы подчеркнуть те самые глаза, но в темноте кабинета ничерта не было видно.

— Нашел ключи технички, сделал дубликат, — Кира закрыл за собой дверь.

Стас не удивился расчетливости Цеева, странно, что тот не начал их продавать.

— А от кабинета дирика есть?

— Хочешь к нему вломится?

Дятлова пожал плечами, такой цели у него не было.

— А за сколько отдал бы?

— Не до конца учебы. Если ты нашкодишь и они сменят замки, пропадет смысл во всей связке. Предпочту сохранить ключи. Так. На всякий случай.

— Логично. — Химик согласился с тем, что смена замков никому не сыграет на руку. — А ты чего приперся-то? Решил принять мое предложение?

— Пришел кое-что прояснить. — Кира занял одно из кресел, оперевшись на подлокотник. Он уперся кулаком в скулу и внимательно посмотрел на одноклассника.

— Ой-йой, что это ты такой серьезный. — Стас слез с подоконника и проследовал на диван. — Не пугай меня.

— Мы с тобой… ненадолго. — Сделав паузу, Цеев будто бы сам не решался это озвучить. — До начала подготовки к экзаменам или до самих экзаменов, но не… не навсегда. Недолгосрочная акция.

— Воу-воу, недолгосрочная акция? У большинства подростков отношения заканчиваются через месяц, а я год с тебя не слезаю, хах. И сейчас…

— Заткнись, — прервал Цеев. — Все это не отношения и не любовь. — Кира смотрел прямо перед собой, но никак не на Стаса, который нарочно завалился вперед, чтобы ему сказали это в лицо.

— Типа, поматросил и бросил? Не, понимаю, ты сразу сказал… тут базару ноль, — Дятлов немного выпрямился, пробежавшись взглядом по комнате. — Но чем я тебе мешаю? Или ты так решил отреагировать на то, что произошло в столовке? Хорошо, извини, больше не буду.

— Я вообще говорю. Плевать на то, что было в столовой. Мне все равно.

— Да как-то не похоже, — пробурчал под нос Стас.

— Ты… тебе нужно думать о будущем, не только об университете, но и… — Цеев тяжело вздохнул, — семья.

— Я не против, если ты будешь называть меня, — Дятлов осекся в своей язвительности, глядя на раздраженного Киру. Ему захотелось вспылить в отместку, раскидать обидные слова направо и налево, но Стас сильно сомневался, что сможет действительно глубоко ранить непробиваемую броню равнодушия и самоконтроля. Больнее всего стало бы ему самому от того, как мало он значит для Киры. Переиграть своего казначея в безразличии он бы не смог. — И что теперь? Таймер поставишь? — Огрызнулся Стас. — Ну и? Когда время выйдет? О, может я тебя избавлю, сев за решетку?

Кира метнул на Дятлова испепеляющий взгляд, но тот держался за пофигизм, как за щит.

— Перестань. Ты утянешь за собой и Славу, и…

— Нет, — громко отрезал Стас, — я не крыса, которая потащит всех на дно. Так что будь любезен, сделай удивленную морду, когда на меня наденут браслеты.

— Как погляжу, ты приготовился сам себе приговор выносить.

— А что мне остается? Университет и работа в лабе? Ты не думай, что если я шарю за химию, я не представляю себе без нее жизни. Очень даже представляю. Золотая медаль — это не крест, который меня обязывает прислушиваться к заповедям: выучи, не списывай, устройся на работу. Знаешь, если бы чел из будущего сказал, что всю свою жизнь я буду учить идиотов с восьмого по одиннадцатый химии, но у меня будешь ты. Я бы даже согласился на дерьмовую карьеру. Потому что она для меня ничего не значит. — “В отличие от тебя”, — промолчал Стас, надеясь, что до Цеева дойдет. В ответ Кира не подал никаких признаков взаимности, он просто встал и молча направился к выходу. Дятлов мысленно послал его к черту, хотя другая его половина тянулась остановить парня.