В синей мякоти клекот птиц,
Издавна привыкших к своему языку.
Под синим телом тысячи лиц,
Телами меньшими подобны песку.
В синей мякоти тонет свет,
Беспомощный свет всемогущей звезды.
Свету тому миллиарды лет,
У края мира его следы.
Пурпурной сажей отгоревших времен
Покрыта граница, где свет бывал.
В саже огарки погибших племен:
Зубы – вождей и тех кто их линчевал.
А Старик улыбается — имеет право,
Бытие для него — всего лишь фрактал.
И нет старика добрее нравом.
Хоть он и сильно от мира устал.
Устал от детей своих, внуков — потомков.
От их скороспелых механических чад.
От мякоти синей острых обломков.
От птиц этих шумных, что вечно галдят.
Когда-нибудь он энтропию разбудит.
Погладит клыки, возьмет за ошейник.
И сделает то, что никто не осудит.
Укажет на нас, старый отшельник.
