Мамочка, не надо!
1.
Я просыпаюсь от резкого крика. Открываю глаза и пытаюсь повернуться на бок, чтобы увидеть того, кто кричал. Крик повторяется. Я шевелю руками и ногами, пытаясь выбраться из пут ткани, в которую я запеленована. Тяжело управлять маленьким телом, когда оно еще так плохо слушается. Снова крик – теперь кричит другой голос, низкий. Мне удается переместиться в сторону кричащих, заваливаясь на правый бок.
Передо мной мама, она сидит на полу, спиной ко мне, сжавшись. Почему она не смотрит на меня? Над ней стоит отец, лицо раскраснелось, рука, сжатая в кулак, занесена над головой мамы. Рука обрушивается ей на голову, я слышу глухой стук и сдавленный стон. Мне страшно. Я начинаю плакать.
Мама распласталась на грязном полу, она пытается встать, поворачивается в сторону кровати. Отец подходит к маме сзади и сильно пинает ее ногой. Воздух рассекает громкий треск, мама хватается за грудь и пропадает из виду.
Мама! Мне так горько, а вдруг мама больше не вернется? Краем глаза я вижу мамино лицо, оно в чем-то красном. Мама вернулась, но ее глаза выражают нечто дикое, я никогда не видела такой взгляд. Что же это? Она тоже боится? От этого мне становится еще страшнее, я плачу сильнее. Мне хочется, чтобы мама прижала меня к себе и спела песню.
Мама пытается встать, но вновь падает на пол. Она ползет в мою сторону. Отец хватает со стола бутылку и разбивает об пол. Воздух наполняется странным резким запахом, от отца тоже так пахнет. Мне не нравится этот запах, я не хочу его чувствовать. Становится так страшно, что я закатываюсь в плаче и не могу вдохнуть. Мамина теплая рука касается моего лица.
– Дыши. Пожалуйста, дыши! – кричит мама.
Но я не могу дышать. Мама делает усилие, приподнимается и прижимается к моей щеке своей. Ее щека мокрая. Мне приятно. Я делаю вдох, успокаиваясь, удивленно смотрю на изменившееся лицо мамы. Ее правого глаза больше не видно, над ним сине-красной распухшей массой нависает веко. Щека тоже синяя, волосы спутались и намокли, но почему-то они тоже красного цвета в том месте, где возвышается лоб. Мама плачет и странно улыбается мне. Ей так грустно, зачем же она улыбается?
Отец сидит за столом, подпирая подбородок рукой. Его лицо рассекают тонкие красные царапины, начинаясь над бровями, проходят через щеки и заканчиваются над губой. Зачем он разрисовал лицо? Он молчит и смотрит куда-то вдаль. Мне кажется, будто его здесь никогда и не было.
В комнате тихо, я слышу только как на стене идут часы. “Часы”, мама повторяла это слово вчера, танцуя со мной на руках по комнате. Она указывала на предмет, висящий на стене, разукрашенной в странные цвета – темно-зеленые рисунки на белом. Я спрашивала у мамы, кто это нарисовал, но она лишь посмеялась и сказала, что я прелестно агукаю. Я так и не узнала, кто сделал эти страшные рисунки. Зато теперь я знаю, что такое часы. Но я не понимаю, зачем они висят на стене? На этот вопрос мама мне тоже не ответила.
Недавно мама возила меня в какой-то странный дом. У нас в доме одна комната, а там их было так много. Там противно пахло. А люди, которые жили в этом огромном доме, носили белую одежду и шляпы, но не все. Те, что жили в нашей комнате, не носили белую одежду, и маленькие люди, которым они улыбались, тоже – они были одеты как я.
Люди в белом делали мне больно, а мама все повторяла, что скоро мне станет лучше и нас выпишут. Не знаю, что она имела в виду, но мне было интересно ее слушать. Еще мама показывала мне разные предметы и называла их. Например, я узнала, что такое “окно”, “снег”, “дерево”, “лестница” и “пожалуйста, покушай”. Особенно мне нравилось последнее.
Когда мы вернулись в наш маленький дом со страшными рисунками на стенах, я все время хотела кушать. А мама плакала. Она нашла под кроватью какую-то вещь. Такую же вещь мама одевает на мою еду – ее она называет странным словом “грудь”. Но эту вещь она надевать не стала. Наверно, потому что она была грязная и некрасивая. Мама держала вещь зажатой между двумя пальцами, на вытянутой руке. А потом вещь куда-то пропала и мама плакала. Долго. Мне стало так жалко маму, что я тоже начала плакать.
Сегодня вечером пришел отец, я давно не видела его. Я знаю, что это мой отец, потому что мама так сказала. Но я не понимаю, что это значит. Он кинул на меня хмурый взгляд и сел за стол, достав из кармана бутылку. Я заснула. Мне снились голоса – высокий и низкий. Они становились все громче и громче. А потом я услышала крик и проснулась.
Сейчас мама сидит на полу, облокотившись о кровать, и плачет. Я не понимаю, зачем она так раскрасила свое лицо. А может это сделал отец? Мама прижимает руку к груди. Она хочет меня накормить? Я одобрительно кряхчу, но мама не реагирует. Слезы продолжают стекать по ее щекам. Почему слезы красные?
Отец резко встает, мама с усилием вырастает надо мной и поворачивается ко мне спиной. Я больше не вижу отца.
– Теперь дошло, что нужно держать рот закрытым? – я слышу его низкий грубый голос и вижу густые коричневые волосы, закрывающие свет люстры. – Делаю все, что хочу, поняла ты?
– Катись отсюда. Чтобы я больше тебя не…
Она не договаривает, я слышу громкий хлопок и руку отца, рассекающую воздух. Мама опять падает, но тут же снова поднимается, закрывая меня собой. Я пугаюсь и плачу. Мама, мне так страшно и я ничего не понимаю, я хочу кушать, обними меня. Я плачу громче и перекатываюсь на спину.
– Почему она все время орет? Скажи, чтобы замолчала! – я слышу громкий голос отца.
– Это твоя дочь и у нее болит живот! – с отчаянием кричит мама.
– Это твоя дочь. – «твоя» звучит громче, чем остальные слова. – И ты сама виновата, что родила этого больного ребенка!
Мамины плечи напрягаются, она встает. Я вижу ее ноги, они тоже раскрашены в синий. Может, она просто испачкалась в синей краске? Я виновата в том, что она испачкалась?
– Если ты еще раз здесь появишься, я вызову милицию. – мамин голос меняется, становясь спокойнее и увереннее. – Ты знаешь, что это значит для тебя – большие проблемы. Ты меня понял?
Отец смотрит на нее в упор, затем двумя шагами пересекает комнату и я слышу как хлопает дверь. Мама выдыхает и со стоном опускается на колени рядом с кроватью, на которой я лежу. Он ушел? Навсегда? Мне становится спокойно и я перестаю плакать. Я пытаюсь сказать мамочке, что не нужно больше его звать. Он мне не нравится. Мне бывает страшно, когда он приходит.
Мама выключает свет и ложится рядом со мной на кровать, хватаясь за место под грудью. Ее лицо искажает гримаса боли, но я почти не вижу ее лицо. Мне кажется, что краски на мамином лице больше нет и она снова улыбается, как в тот день, когда мы танцевали и учили слова.
– Солнышко, сейчас я тебя покормлю.
Я успокаиваюсь, постепенно погружаясь в сон. Мама ведь не будет больше звать отца? Мамочка, не надо!
Еще почитать:
Шишки
У совести голубые глаза
Команданте Хосе
На краю
«
»
7 Комментариев