Женщина в красном пальто.

Осеннее утро. Небо было затянуто свинцово-серыми тучами, задавившими солнце своей тяжестью. Сверкнула молния, а через несколько секунд невдалеке пророкотал гром, и первые капли воды опустились на землю. Дождь усиливается. И вот уже он неистово барабанит крупным градом по окнам и крышам домов, затапливая всё вокруг.

«Наверное, дождь холодный – подумала я – вот бы оказаться сейчас на улице. Как обычные дети, бежать навстречу новому дню, надеясь не сильно намокнуть, шлёпать ногами по лужам, смеяться и собирать мокрые осенние листья.» Я зажмурилась, пытаясь представить всё это, но меня остановил сильный приступ кашля. Я, судорожно пытаясь вдохнуть воздух и заставить работать свои ни на что не годные лёгкие, потеряла то прекрасное наваждение. Мне вдруг стало невыносимо грустно. К горлу подступил комок чего-то липкого и не приятного. Глаза заслезились.

— Как же глупо! – воскликнула я, сползая с больничной койки – Глупо! Глупо! Глупо! И бессмысленно… И вся жизнь такая, глупая и бессмысленная.

Я медленно шла по больничному коридору. Дышать было тяжело, но я продолжала идти, даже не думая позвать кого-то на помощь. По моим щекам текли предательские слёзы. Хотелось громко завыть, но тогда бы я привлекла к себе лишнее внимание. Вокруг меня собралась бы толпа врачей. И они начали бы мне всячески пытаться помочь. А мне не нужна была помощь, я хотела, чтобы горло жгло от невыносимой боли, чтобы хоть что-то напомнило мне о том, что я ещё жива…

Так я брела по коридору, не разбирая дороги и даже не заметила, как оказалась на первом этаже, в приёмной. Здесь, как всегда, было много народу. Бабушка, причитающая в ожидании вердикта врача, её внук, рядом сидящий в телефоне, какой-то мужчина с перевязанный рукой. Грустная девочка с зелёными глазами, две женщины с маленькими детьми…

— Тебе грустно, да? – раздался за моей спиной приятный женский голос – на, возьми.

Я обернулась. Передо мной стояла женщина в красном пальто, с милой улыбкой. В левой руке она держала большую папку, а правой протягивала мне салфетку. При этом её голубые глаза с длинными ресницами смотрели на меня так тепло и нежно, как будто мы уже много лет знакомы и хорошо дружим.

— Спасибо – пробормотала я, принимая салфетку.

— Всё будет хорошо. Не переживай. – Сказала женщина.

— А вы-то откуда знаете? – зло процедила я – Ничего не будет. И никогда не было.

— Ну, конечно, будет. Поверь мне.

— Это всё ложь!

— Нет, не ложь. Я точно знаю.

— Вы ничего не знаете! – я почти перешла на крик, но тут же поняла, как выгляжу со стороны. Мне вдруг стало так неудобно перед этой милой женщиной. – Простите, я не хотела… Просто, всё плохо…

— Понимаю, в жизни бывают чёрные полосы. Вот, например, одна девочка недавно попала в аварию. Всё могло закончиться плачевно, но она выкарабкалась, и ты тоже сможешь. – женщина говорила очень убедительно, и я сразу как-то успокоилась, но крупинки сомнения ещё оставались в моём сердце.

— А если не смогу. Что тогда? Вспомнит ли кто-то обо мне?

— Конечно, ведь ты не можешь быть совсем одна. – женщина посмотрела на папку в свои руках – хочешь, покажу кое-что интересное?

— Что?

В ответ на мои слова женщина открыла папку и достала оттуда несколько листов бумаги.

Улыбнувшись, она протянула их мне. К моему удивлению, это были рисунки. Передо мной лежал литок бумаги с изображением гор. Они величественно простирались среди голубого небосвода, а на вершине их красовался коршун. Эта игра красок так меня поразила, что не в силах что-то сказать я несколько минут молча смотрела на рисунок.

— Это вы сделали? – спросила я.

— Нет, это мои ученики. – ответила женщина. – Они для той девочки, которая попала в аварию, это нарисовали, чтобы она помнила о них. О том, как они её любят.

— Это так здорово. Думаю, ей понравиться.

— Конечно, понравится.

-Знаете, — вдруг, ляпнула я ни с того, ни с сего – А я тоже что-нибудь нарисую! Не верите?! А я вот возьму и нарисую!

— Конечно, верю. Обязательно покажи мне потом! – крикнула женщина вслед моей убегающей фигурке.

Следующие несколько дней, я рисовала. Карандаш плавно повторял движения моей руки. А кисть скользила по бумаге, вырисовывая линии и круги. Я не могла оторваться от альбома и рисовала дни и ночи без перерывов. Я почти перестала, есть и уже давно не принимала лекарств. Ход времени для меня, остановился. Но я была счастлива. Впервые за долгое время на моём лице появилась улыбка.

***

Спустя неделю.

Екатерина Михайловна тихо вышла из палаты. «Её совсем скоро выпишут. Наверное, ребята обрадуются. И рисунки точно пошли ей на пользу» — радовалась она.

-Екатерина Михайловна, вы не могли бы пройти со мной? – раздалось за спиной учительницы. Это была медсестра, всеми любимая Людочка. Её здесь хорошо знали.

-Да. Что случилось?

— Идемте за мной.

Странно. Лицо Людочки было грустным и слегка обеспокоенным. Она молча пошла по коридорам, что обычно не свойственно её весёлой натуре. Раньше она шла легкой походкой и весело о чем-то щебетала. Сейчас она шла быстро, так что Екатерина Михайловна за ней едва поспевала.

— Пришли. — Тихо сказала Людочка, открывая дверь перед учительницей.

Екатерина Михайловна зашла в комнату. Ничего особенного в этой комнате не было. Такие же серые стены, как и в других палатах, справа окно с жёлтыми занавесками, под ним тумбочка с вазой на ней. В вазе были засохшие цветы маргариток. В общем, комната как комната. Единственное, что делало эту комнату не такой как все остальные, это хрупкая фигура маленькой девочки, лежащей на больничной койке в центре палаты. Несмотря на худобу, девочка была красивой. Темные вьющиеся волосы, кругленькое личико и длинные ресницы. Казалось, что она просто спит.

Екатерина Михайловна, не понимая в чем дело, подошла к девочке и коснулась рукой её щеки. Она была холодной, словно лёд. Девочка была мертва.

— Как жаль. – пробормотала учительница. – такое прекрасное создание…

— Соглашусь.

— Но, почему вы позвали меня?

— Неделю назад, — вздохнула Людочка – Я видела как вы говорили с ней. И слышала тоже. Вы не подумайте, я не подслушивала. Просто после того, как вы показали девочке рисунки, её состояние сильно ухудшилась.

— Да? Очень жаль…

— Её судьба была предрешена. Ей недолго оставалось, и это было заметно. Я уверена, вы это тоже поняли. – Людочка достала из тумбочки листок бумаги и протянула его учительнице – последнюю неделю она рисовала.

Екатерина Михайловна подняла глаза на рисунок. На нем была изображена девушка, сидящая на камне. У этой девушки были большие голубые глаза и слегка грустная усталая улыбка. А дополняло образ красное пальто на плечах девушки.

— Я хотела спросить… — Людочка не в силах смотреть на рисунок опустила глаза в пол – Зачем?

— Что? – спросила Екатерина Михайловна, не отрываясь от рисунка.

— Вы дали ей ложную надежду на счастье… Зачем?

— Зачем…- Екатерина Михайловна посмотрела на Людочку и сказала – Я хотела, чтобы у этой девочки, хотя бы на краткий миг появилось то, ради чего она жила. Чтобы в её жизни был хоть какой-то смысл. И она нашла его в искусстве.