Зеленые холмы

   На дворе стоял весенний теплый день, но Хлои не радовало ничто. Она бежала по дороге, погруженная в свои мысли, мимо нежной зеленой листвы, с которой иногда сливалось ее платье и шляпка с легкой вуалью. Улыбающиеся белоснежные цветы, распустившиеся на деревьях, тянули к ней свои головки, но она вовсе не замечала их, как и птиц, расположившихся где-то высоко на деревьях, словно пытающихся перепеть одна другую. Хлои ушла глубоко в себя, в свой внутренний мир, такой печальный в последнее время.
   Она бежала, размахивая сумочкой, пока на кого-то не наткнулась.
   — Господи, Хлои, ты ли это? — послышался журчащий женский голос. Глаза Хлои, цвета синего неба, заморгали под длинными густыми ресницами, алые губы удивленно раскрылись, как маковые головки.
— Эмили! — воскликнула она. — Надо же! Тебя не видела лет сто! Извини, я совсем не замечаю никого вокруг…
   Эмили была давней приятельницей Хлои. Будучи старше Хлои лет на десять, Эмили не уступала ей в красоте, умении экстравагантно одеться и преподать себя.
   Хлои кинула беглый взгляд на гирлянды цветущих кустов. За деревьями привлекла странная возня. Люди в черных траурных костюмах.
   — Что там происходит? — безучастно спросила Хлои и взгляд ее уткнулся в землю.
   — Мистер Додж умер, — ответила Эмили.
   — Жаль… — проговорила Хлои. — Я помню его еще с детства… Мистер Додж был человеком достойным уважения. Сейчас таких мало…
   — Да… — согласилась Эмили. — Все мы под Богом ходим, — она перекрестилась.
   — А что случилось? — снова спросила Хлои, кидая взгляд между деревьев, словно отдавая последнюю дань покойному старику.
   — Третий микроинсульт, — сказала Эмили. Она сняла ажурную перчатку и поместила в дорогой, искусно сделанный мундштук, тонкую сигарету. — Говорят, у бедняги отнялась речь и одна рука. Долгое время он вообще не вставал с постели. Что ж ты хочешь, 82, почтенный возраст!
   — Как никчемна и жалка жизнь человека! — от души воскликнула Хлои. — Страшно подумать, что в один прекрасный день мы сами превратимся в больных, дряблых, никому не нужных развалин, с тремя микроинсультами!
   Эмили вздохнула:
   — Мы не в силах остановить Хроноса… Не мы первые, не мы последние. Такова участь всех… — она выпустила легкими колечками дым из легких.
   Хлои отошла в сторону. Она не курила и сигаретный дым вызывал у нее тошноту. Чтобы ненавистный дым не щекотал ноздри, Хлои отвернулась в сторону. Люди немного разошлись, и она увидела покойного, лежащего в гробу в черном фраке. Руки его были связаны веревками, а концы этих веревок опущены в ведро, стоящее возле гроба.
«Что за странный обряд?» — подумала Хлои. — «Не припомню такого обряда».
   Возле ведра суетился суетился ужаснейшего вида горбун. Он подливал в ведро какую-то воду. Прекрасное лицо Хлои скривилось от отвращения.
   — Что это?? — спросила она. — Что это за веревки? Что за ведро? Кто этот уродливый человек?
   — Ах, это… — Эмили едва улыбнулась кроваво-красными губами. — Говорят, что этот горбун колдует и имеет связь со всякой нечистью…
— Фу, ужас какой! А при чем здесь ведро? — снова спросила Хлои.
— Я лично не знаю, — ответила Эмили, затушив сигарету и элегантно надевая перчатку… Как мне сказала соседка, родственники мистера Доджа заморочены всякими предрассудками и приметами. Горбун убедил их, что, когда в доме покойник, непременно нужно сделать заземление, чтобы дух его прочно упокоился в земле, а не блуждал в окрестностях. Вот, это что-то вроде обряда так называемого «заземления».
   — Бред какой-то, — фыркнула Хлои. — А ему-то зачем? Горбуну, в смысле?
   Эмили сорвала маленькую веточку и вдохнула аромат нежных распустившихся соцветий. Повертев ее в руке, она выбросила ветку на дорогу:
   — Как говорит та же соседка, что ему нужна эта вода, чтобы потом колдовать и делать людям разные порчи на смерть.
   -Фу, ересь какая-то! — поморщилась Хлои. — Но человек этот отвратителен, честное слово!
Эмили улыбнулась и погладила подругу мягким, теплым взглядом своих лучистых карих глаз.
   — Вот и верно, вместо того, чтобы говорить о разных ересях, лучше расскажи о своей жизни. У тебя явно что-то стряслось.
   — Что, так заметно? — Хлои потупила взгляд.
   — Меня не проведешь, дорогая, — ответила Эмили. — Давай, рассказывай, что там стряслось.
Хлои подняла сорванную Эмили цветущую ветку, которую та выкинула на дорогу.
   — Вот!.. — силясь, чтобы не зарыдать, сказала она. — Вот, эта ветка, это я!.. — Хлои снова вышвырнула ветку на дорогу. Она закрылась руками и начала рыдать. Эмили обняла подругу.
   — Ну, что ты, что ты… Это всего лишь ветка, а ты, живой человек, красивый человек, прекрасный, увлекательный…
В это время священник говорил речь над телом мистера Доджа. Эмили увидела, как горбун, перекосившись от тяжести, потащил куда-то ведро с водой.
Хлои дала волю чувствам:
   — Нет, я вот эта ветка! — она указала на припорошенные пылью цветы, валяющиеся на дороге. — Меня сорвали, а потом выбросили, как ненужную вещь! Я чувствую себя надоевшей куклой, которая пылится в комоде, потому что ее жалко выбросить! Да любая толстуха в тысячу раз счастливее меня! О, как невыносимо жесток мир!
   — Я поняла, ты поругалась с Мартином, — сказала Эмили, поглаживая ее по голове.
   — Поругалась?! До этого не доходит, настолько ему плевать на меня! Не сегодня-завтра мы расстанемся, близок разрыв! О, что я тогда буду делать! Я умру, эта невыносимо — жестокая жизнь хуже смерти!
Эмили продолжала с участием поглаживать ее по голове, как заботливая мать. Она смотрела в сторону. За деревьями снова промелькнул горбун.
   — Ты очень красива, ты могла бы работать моделью, ты можешь найти себе сотню таких Мартинов и все они будут у твоих ног!..
   — Но мне нужен он! Только он! Я люблю его! — вопила Хлои, в исступлении молотя кулаками по спине подруги.
   — Кто из нас не переживал неразделенной любви! — задумчиво произнесла Эмили. Защебетали птицы. Ветер донес легкий аромат цветущих деревьев. Солнце светило на безоблачном небе. Гроб с телом мистера Доджа потащили на кладбище.
Не слыша привычных слов утешения, что все будет хорошо, Хлои разрыдалась еще больше. Слова о неразделенной любви еще больше задели за живое.
   — Ох уж эти шведы! — сказала Эмили с легкой иронией. — И какого черта он приперся в Лондон, сидел бы в своем Стокгольме!
Хлои подняла на подругу заплаканное лицо, которое, впрочем, даже сейчас не было лишено очарования.
   — Нет, это какого черта я приперлась в Лондон, сидела бы в своем Лос-Анджелесе!
   — Тебе пришлось вернуться на родину предков. Ты провела здесь все детство, лучшие годы своей жизни, неужели тебе не дорог этот город! Ну, ладно, расскажи ситуацию, может мы что-нибудь придумаем… У него другая?
   — Вряд ли, — собравшись с мыслями, ответила Хлои, вытирая слезы носовым платком. — Эта другая, это его обсерватория, в которой он проводит и дни и ночи. Этот идиот наверняка собрался открыть какую-нибудь новую галактику!
   — Ясно, педант, — ответила Эмили. На ее темно-каштановых волосах, собранных в узел под шляпку, играл солнечный луч.
   — Я для него перестала существовать, я пустое место! Даже за столом он считает звезды. Ему плевать на меня до такой степени, что, когда я едва не сломала ногу на лестнице, он делал какие-то вычисления в парсеках!
Эмили вздохнула. На своем веку она повидала множество различных жизненных ситуаций. Многие пережила сама. Были люди, которые любили ее, были люди, которых любила она. Одно поняла Эмили — все рано или поздно проходит, а вечная любовь бывает лишь на страницах бульварных романов и в нудных навязчивых телесериалах. Но что толку говорить сейчас об этом Хлои! Сказать ей: «брось его к черту!» — все равно, что горохом об стенку. Сказать: «у вас ничего не получится!» — лишить человека последней надежды, которая необходима в столь тяжкий час. Сказать: «все будет хорошо!», она ответит, что Эмили попросту ее жалеет, Эмили выбрала альтернативный вариант и с улыбкой сказала:
   — А ты знаешь, что этот горбун варит приворотные зелья? Обратись к нему — и Мартин твой.
   Хлои раздосадованно ухмыльнулась:
   — Очень смешно, Эмили! — и тут вокруг нее завертелось что-то черное, как юла. Хлои и Эмили вскрикнули от неожиданности в один голос. Это был горбун. Несмотря на свою убогость: горб и явную хромоту, он казался слишком подвижным. Хлои с ужасом и отвращением разглядывала уродца. Он доходил ей едва ли не до плеча. Лицо горбуна было не менее безобразно, чем фигура. Горбун улыбнулся деснами, из которых торчали крепкие, словно из стали, зубы, по краям напоминающие клыки, как у вампиров в мистических фильмах. Хлои передернуло от отвращения. Горбун расселся на поляне, скрестив ноги в позе лотоса, словно индийский йог.
   — Не смотрите, что я такой невзрачный, — захихикал он и подмигнул Хлои. Глаза у него были маленькие и глубоко посаженные. Хлои лишилась дара речи.
   — Я мальчик нецелованный, могу и глазки построить! — снова захихикал горбун и как-то странно посмотрел на Хлои. Ее словно током шарахнуло и сделалось плохо. Как во сне услышала она голос, будто из того света: «Да, я варю приворотные зелья. Тебе не обойтись без моей помощи, если хочешь, чтобы он был твоим.» В руке зашуршала какая-то бумажка.
   — Хлои! Хлои! — кричала Эмили. — Нужен врач!
Хлои пришла в себя:
   — Эмили, что случилось?
   — Ты так побледнела. С тобой все в порядке?
   — Да. Извини, мне пора домой, — она быстро направилась в сторону дома. Какая-то старуха шла навстречу, слезно причитая. Видимо, она возвращалась с кладбища. Хлои разжала кулак. В нем была та бумажка, которую вложил в руки горбун. Хлои хотела вышвырнуть ее, но потом передумала и спрятала бумажку в сумочку.

   — Дорогой, давай сходим сегодня в кино? У меня есть два билета на очень хороший фильм…
Мартин быстро прожевывал содержимое тарелки.
   — Зачем оно мне надо? — недовольно буркнул он, отшвырнув билет, который, как осенний лист, упал на пол.
На ходу допивая кофе, он начал одеваться.
   — Извини, я на ночь в обсерваторию. Сегодня много работы.
Не глядя на нее, он поспешно обулся и вышел, хлопнув дверью. Хлои посмотрела на валяющийся на полу билет, на чашку недопитого кофе, от которой еще шел пар. В воздухе витал запах духов. По лицу Хлои скатилась скупая слеза. Не было сил даже плакать, настолько вымотанной казалась душа. Хлои устало опустилась на пол. Захотелось сделать хоть что-нибудь, чтобы не сойти с ума. Что-нибудь, что будет противоречить ей самой. Наперекор себе. Сигара Мартина, торчащая в пепельнице, и плохо затушенная, еще тлела. Ему было плевать, что ее тошнит от табачного дыма, он курил прямо тут, в ее комнате! Свинья!!
   Хлои достала сигару и затянулась. Сначала она начала кашлять, а потом рвота подступила к горлу. Плевать! Теперь ничто уже не имеет значения!
   Хлои подошла к окну. На нее смотрела темнота. Она одна в этой зыбкой, этой мертвой темноте. Захотелось кричать. Громко, чтобы проснулась вся Вселенная. Но в каждом стуке часов слышалось: «Ты не нужна ему. Он не любит тебя.»
   Пошел мелкий дождь, размазывая слезы по стеклу. Хлои вспомнила, что когда она познакомилась с Мартином, шел такой же мелкий теплый дождь. И тогда все было по-другому! Сейчас этот дождь казался враждебным, холодным, казалось, что он писал на стекле: «Ты не нужна ему. Он не любит тебя». Эх, люди… Ваши чувства так мимолетны! Они оставляют в душах лишь грязь…
Такой грязью была наполнена душа Хлои. Словно размокшая за окном земля. Душили воспоминания о минувших днях. О том, когда все было хорошо. О, немилосердное время! почему ты не могло остановиться на тех светлых днях! Замереть на них! Пусть бы вся Земля остановила свое движение!
   Прошлое дразнило ее, говоря о невозможности возврата. Хлои вспомнила его первый взгляд, наполненный чувства и восхищения. Где он, куда девался! Умер, потух навсегда… Их первый поцелуй, их первая ночь… А теперь… Он другой человек, совершенно другой, будто бы его подменили! О, Господь, зачем ты даровал человеку право любить, если его чувства так недолговечны! Если они приносят невыносимую боль!
   Эта пустота, этот дождь, эти воспоминания… Хлои едва удержала себя, чтобы как-нибудь не изувечить. В душе хлюпало болото от избытка негативных эмоций. Ненависть, злоба, обида, боль. Одно сменяло другое, растворяя в предыдущем.
   Хлои достала из барчика виски и отхлебнула прямо из бутылки. Она никогда не пила крепких напитков. Это в первый раз. Внутри стало горячо. Но это не заглушило боль, боль истерзанной в клочья души, от ран, которые кровоточили. Отчего-то вспомнился горбун. Было наплевать на себя. Захотелось немедленно свершить какое-то безумие. Иначе мозг взорвется. Она схватила сумочку и судорожно достала мятый лист. На нем была нацарапана небольшая карта. Хлои поняла, что горбун живет за Зелеными Холмами. В детстве старики всегда пугали этими Холмами, колдунами, нечистью и прочими мистическими персонажами. Хлои помнила, как в детстве становилось страшно, когда она смотрела в сторону Зеленых Холмов, окруженных лесом и всегда окутанных густым туманом. Сейчас эти воспоминания вызвали улыбку. Почему бы не отправиться в маленькое приключение, в конце концов, терять уже нечего! А виски придавали храбрости и желание поиска авантюр.
   Со смехом человека, которому действительно нечего терять, Хлои села в машину. Она гнала на полной скорости, чего никогда не делала раньше.
   Показалось, что на дороге стоит кто-то в белом. То ли замотанный в простынь, то ли в саван. Хлои обернулась — дорога была пуста. Обман зрения, но как здорово! Будто в романе по Стивену Кингу! Такая разрядка просто необходима, чтобы не сойти с ума.
   Хлои продолжала хохотать, но через какое-то время все вокруг окутал туман и давящая тишина. Хлои стало жутко и она подумала о том, что лучше бы повернуть обратно. Но неожиданно вспомнился уход Мартина и осознание того, что она ему больше не нужна. Стало все равно.
   — Ну же, трусишка! — сказала Хлои сама себе. Так ей всегда в детстве говорил отец. — Нам больше нечего терять!
   Ехать становилось все труднее, потому что из-за густого тумана не видно было дороги. Приходилось ехать очень медленно.
   Вот оно… Манящее владение Зеленых Холмов. Но мистика лишь в книжках, чего бояться образованному человеку! Просто ночь. Просто лес. Просто туман. И все. Внезапно раздался резкий громкий крик либо какого-то животного, либо птицы. С перепугу Хлои потеряла управление и машина пошла под откос.
   «Боже мой, я сейчас убьюсь», — подумала Хлои, но машина остановилась, увязнув в какой-то трясине. Хлои облегченно вздохнула. Отступать было уже некуда. Придется ждать утра. Она вытащила фонарь и вылезла из машины. Обдало каким-то могильным холодом, пронизывающим до самых костей. Но в машине ждать утра вовсе не хотелось. Хлои ступила на землю. Она оказалась очень вязкой, будто где-то поблизости было болото. Туман стоял такой густой, что с трудом можно было смотреть на собственные руки. Этот туман казался враждебным, он будто засасывал, как воздушное болото, впитывая в себя всю ее сущность. Как назло, вспомнились детские страшилки, что на Зеленых Холмах на каждом дереве висит по мертвецу-висельнику. Глаза уставились на деревья совершенно непроизвольно. Громадные ели были в крепких объятиях тумана.
   — Боже, боже, куда я иду, зачем… Я ведь даже дороги не знаю… а ведь в лесу могут быть дикие звери…
   Из тумана вышел какой-то человек. Хлои обрадованно кинулась к нему — хоть одна живая душа! Это был старик.
   — Эй, мистер! Подскажите пожалуйста, есть ли где-то поблизости жилой массив, я заблудилась!
   Старик молча указал рукой вперед и побрел своей дорогой. На руке его была привязана веревка. Хлои обернулась — старик исчез в тумане. В таком тумане грешно не исчезнуть! Но тут у Хлои возник странный вопрос. Что делает старик посреди ночи, в почти непроходимом лесу? Почему к его руке привязана веревка? И тут невероятная и страшная догадка осенила ее. Черты лица старика показались весьма знакомыми. Фрак. Веревка. Заземление. Хлои могла поклясться, что пять минут мназад перед ней был мистер Додж! Так его же вчера только похоронили, она сама видела! Неожиданно, Хлои стало настолько страшно, что она присела и начала плакать. Она почувствовала себя маленькой беззащитной девочкой, оставшейся один на один с неведомой вражьей силой, как же страшно… Мартин! Как же тебя сейчас не хватает! Просто обнять тебя и все будет хорошо… Но Мартину все равно. И даже, если позвонить ему сейчас, он не приедет. Он просто обзовет ее дурой, ему плевать!
   Злоба вплоть до бешенства придала сил. Хлои подскочила и стала ломиться вперед, исколов лицо о колючий кустарник. Она не чувствовала боли, не чувствовала струек крови, стекающих по щекам. Это из-за него она здесь! Из-за его нелюбви! Из-за его равнодушия!
   А мистер Додж, даже пусть и мертвый, не принесет ей вреда. По крайней мере, не должен. Он был славным стариком и вряд ли способен причинить кому-нибудь вред даже после своей смерти. И все-таки, как это возможно… Или она сошла с ума или все это виски…
   Хлои и сама не знала, что это. Просто чувствовала в этом месте какую-то враждебность. Будто оно пропитано какой-то враждебной энергетикой.
   Хлои продолжала идти. Забрезжил рассвет. Туман стал постепенно рассеиваться. Она увидела тропу. На грязи были странные следы. Ни в одном зоопарке не было животных, имеющих такой след. Хлои поежилась. С криком неслось воронье. Оно кружилось вокруг, громко каркая и хлопая крыльями. Хлои вовремя зажмурила глаза.
   — Кыш, кыш! — она стала размахивать руками в разные стороны, как ветряная мельница. Вороны улетели. Далеко слышался их истошный крик, разносившийся эхом по лесу. Светало быстро.
   Хлои шла прямо и в конце концов тропа привела ее к одиноко стоящему деревянному дому. Здесь была полная дисгармония и разруха. Огород запущен, весь порос чертополохом и сорняками, доходившими едва ли не до пояса. На шесте висело пугало в черной исклеванной птицами шляпе и с пустыми глазницами. Возможно, когда-то оно отгоняло птиц на огороде, на котором кто-то что-то выращивал. Нарисованный красной краской рот пугала как-то нелепо сочетался с гнетущей атмосферой. Голова пугала крутилась от ветра и Хлои начало казаться, что на самом деле это человеческий череп. Сверху села ворона. Она каркнула и клюнула пугало в и без того продырявленную шляпу. Хлои вспомнила жуткий фильм о Джипперс-Скрипперсе. Она подумала, что вот сейчас пугало оживет и кинется за ней вдогонку. Но, разумеется, пугало не ожило. Ветер поднимался. Громадные ели скрипели и стонали, будто люди. Казалось, голоса были совсем как человеческие.
   «Мне много кажется», — подумала Хлои. Двери и окна деревянного дома стали с грохотом открываться и закрываться. Внутри зияла темнота. Внезапно стало невыносимо тошно и захотелось бежать без оглядки. Сама не зная почему, Хлои прошептала: «Господи, все мы грешные. Не оставь меня»… Будто кто-то ответил ей мысленным голосом: «Беги отсюда немедленно!»
   Хлои развернулась, собираясь бежать, но тут из деревянного дома послышался сиплый голос:
   — Ну заходи, раз пришла!
   Этот голос гипнотизировал, был магнитом. Его сложно было ослушаться. Хлои встала, как вкопанная. В этот момент двери и окна прекратили открываться и закрываться. Ветер стих. Деревья смолкли. Пугало прекратило со скрипом вертеться. Ворона каркнула и улетела.
   «Кто ты, что повелеваешь стихиями?» — почему-то подумала Хлои. Тут и чертополох, сначала непроходимой стеной, заступившей дорогу к дому, как-то сник, стал стелиться по земле, будто приглашая внутрь. Хлои подумала, что тут все живое, и все подчиняется лишь одному хозяину, тому, кто сидит внутри дома.
   Она зашла в дом, остановившись на пороге. Алиса в стране чудес! Колдовских. Внутри было темно. Комнатка освещалась несколькими гнилушками. Стены поросли мхом и лишайником, а кое-где даже начали появляться древесные грибы. Воняло сыростью и гнилью. Идеальное жилище для Водяного! Да, тут же рядом везде болота…
   Горбун сидел к ней спиной и резко повернулся. Кресло крутилось вокруг своей оси.
   — Нельзя негативно воспринимать человека лишь в силу его физической неполноценности! А я-то мальчик нецелованный! — горбун засмеялся деснами, ощерив клыки.
   Хлои стала сама нервно смеяться.
   — Это все мне снится! Я попала в сказку! Залезла в телевизор!
   — Может и снится, — злорадно сказал горбун, — а вот Мартину своему ты давно уже не снишься!
   Хлои перестала смеяться. Вздрогнула. Помрачнела.
   — Кто вы? Откуда вы знаете?
   Игнорируя ее вопросы, горбун постучал пальцами по столу, на котором стояли гнилушки. Ногти его были заострены в форме когтей. А может это были когти, но в темноте это плохо просматривалось.
   — Только я смогу тебе помочь, только я, — задумчиво проговорил он. Где бессильны чувства, там появляется магия! — он прищелкнул пальцами. — Магия… Ты хочешь быть с этим человеком? Хочешь, чтобы он любил тебя?
   — Да, — без малейших сомнений ответила Хлои.
   — Хорошо ли ты подумала? — лукаво прищурился колдун.
   — Совершенно! Мне нет жизни без этого человека. Любовь к нему палит меня изнутри, я сгораю до тла!
   — Очень хорошо… — горбун начал перебирать когтистыми пальцами. — Как ты хочешь, чтобы он любил тебя? Насколько любил?
   — Навеки! — ответила Хлои.
   — Очень хорошо, — сказал горбун. Он напоминал врача, который выслушивал историю больного. — Тебе станет легче от того, если Мартин полюбит тебя навеки?
   — Конечно! Без сомнения! Тогда мы будем счастливы!
   Горбун едва заметно ухмыльнулся:
   — Счастье она вещь такая… относительная… детка… Ну да ладно. Я сделаю все так, как ты сказала. Что ты готова отдать мне взамен?
   — Что? — переспросила Хлои.
   — Плата! — злобно закричал горбун-колдун и хлопнул по столу так, что подпрыгнули гнилушки. — Что ты дашь мне за то, чтобы он полюбил тебя навеки?! Какова цена?!
   — А… сейчас… — Хлои поспешно начала возиться в сумочке. — Вот… Тут с собой немного… Я переведу вам на банковский счет… — тут она подумала о том, что какой банковский счет может быть у человека, живущего в таком убожестве.
   — Мне не нужны деньги, спрячь их! — закричал горбун, приподнявшись в кресле. Он показался на целую голову выше, чем был на самом деле. Хлои испуганно спрятала деньги.
   — Чего же вы тогда хотите?
   — Твоего поцелуя! — смягчившись, сказал горбун. Глаза его заблестели, как у мартовского кота. — Я ведь мальчик нецелованный… — кокетливо прибавил он. Хлои не могла понять, шутит он, или говорит от чистого сердца. Но горбун не шутил. Представив то, что придется целовать этого уродца, тошнота начинала подступать к горлу. Но мысли о Мартине грозили безысходностью. Хотелось снова и снова творить безумства. Довести себя до полнейшего омерзения.
   — Хорошо, — сказала Хлои и закрыла глаза, чтобы не видеть отвратительной рожи. ее прекрасные алые губы были полуоткрыты. Вскоре Хлои почувствовала, как к ней в рот проникло что-то слизкое, словно в рот запрыгнула жаба. Она оттолкнула это существо и не смогла сдержать рвотный позыв. Горбун захохотал.
   — Я не обижаюсь. И помогу тебе, — он протянул колбу с чем-то внутри. Подмешай это снадобье Мартину в еду и он полюбит тебя навеки! Навеки! — закричал он и захохотал, как сумасшедший. Хлои схватила колбу и выбежала из дома. А сзади неслось:
   — Навеки! Навеки!
   Отойдя немного от дома, она обернулась: чертополох снова рос длинною по пояс, двери дома опять открывались и закрывались, пугало так же вертелось, а на шляпе у него сидела та же самая ворона. Из дома по-прежнему доносилось с расстановкой:
   — Навеки! Навеки!
   После каждого «навеки» была пауза в несколько секунд. Можно было подумать, что включили граммофонную пластинку.
   Хлои подумала, что сошла с ума. Или попала в другую реальность, отличную от обыденной. Она посмотрела на колбу, в которой пузырилась зеленая жидкость. Хлои открыла пробку и понюхала. Жидкость не имела совершенно никакого запаха, но издавала странные звуки. Будто кто-то перешептывался. Какие-то души, запертые в колбе, шептались между собой. Хлои плотно прикрыла колбу пробкой.
   — Навеки! Навеки!
   Она побрела в сторону леса. ОН уже не казался ей злым и враждебным, как раньше. Он казался теплым и ласковым. Ни одна веточка не шелохнулась, когда она шла по тропе. Казалось, все цветы на дереве на ее стороне улыбаются ей. На душе стало спокойно, ибо появилась надежда в колбе, перешептывающиеся зеленые пузырьки. Мартин… Любовь из колбы, бывает ли такое? Впрочем, какая разница! Хлои пришла в отличное расположение духа. Посреди тропы она увидела свою машину. Как это может быть, ведь машина ее увязла в болоте в совершенно другом месте! А теперь она стоит, будто поджидая ее, и чистая, как новая! Чудеса! Хлои прыгнула в машину, бережно спрятав колбу. Она доехала без преград. Не так уж страшны Зеленые Холмы.

   Приехав домой, самоуверенность Хлои улетучилась. Она спрятала колбу в барчик. Что за бред! Все это чушь! Ересь! Подмешал в еду какую-то гадость — и любовь навеки! Полный идиотизм. Промелькнула мысль, что в виски добавляют галлюциногенное и вчера ее просто-напросто мучили галлюцинации. Здравомыслящему человеку все нужно объяснить, все разложить по полкам, чтобы не осталось загадок. Но, если все происходящее с ней было абсурдной иллюзией и галлюцинацией, то что сказать о колбе? Она реальна, ее можно ощутить. В ней плещется зеленая жидкость с пузырьками, которые перешептываются между собой. Хлои хотелось спросить у кого-нибудь из прохожих видит ли он то же, что и она, чтобы убедиться в том, что это не галлюцинация, но тут зазвонил телефон.
   — Алло, Хлои? Это я. Прости, но нам нужно расстаться. Я решил посвятить себя науке и не хочу больше морочить тебе голову…
   Мир перевернулся для Хлои. Все перестало существовать в один миг. Мысли рассеивались.
   — Хлои, ты слышишь меня?
   Последняя нереальная соломинка для утопающего.
   — Да, да… — она попыталась взять себя в руки. — Мартин, погоди, не кидай трубку. Давай расстанемся по-человечески, друзьями? Приходи сегодня на ужин.
   — Нет, Хлои. прости, не могу.
   — Не можешь даже по-человечески проститься? Что ты за мужик такой! Такие вещи не решаются по телефону! Неужели я не заслуживаю того, чтобы проститься со мною по-человечески?! — видя, что он молчит, видимо, раздумывая, Хлои продолжала: — Я приготовлю курицу под грибным соусом, как ты любишь, с шампиньонами! Я все поняла и нисколько на тебя не обижаюсь, но давай расстанемся не по телефону!
   — Хорошо, приду, — наконец сказал он, прежде, чем в трубке послышались гудки.
   — Да! — закричала Хлои и подпрыгнула. — Да! Да! Да! — безысходность толкала на последний бредовый шаг. Она поспешно принялась готовить курицу с шампиньонами. Волшебные пузырьки заговорщицки перешептывались. Может это и вправду были чьи-то души.
   Хлои зажгла свечи, надела свое лучшее платье. Пусть эта тварь запомнит ее красивой. Красивая, но уже ненужная вещь. Хлои смахнула слезы с лица, расставляя приборы. Конечно опоздает минимум на полчаса. Ах, даже вовремя, не может быть!
   — Заходи! — Хлои старалась как можно непринужденнее улыбнуться. Она искоса посмотрела на курицу с шампиньонами. Ее глаза стали грустными. «Как я могу цепляться за такой бред!»
   — У тебя все лицо в ссадинах, как у десятилетней девчонки! — с насмешкой сказал он. Это кустарник в том лесу. Ночью. Хлои промолчала.
   — Рада, что ты все-таки пришел на наш прощальный ужин…
   — Я тоже очень рад, — равнодушно бросил он, усаживаясь в кресло и немедленно принимаясь за еду.
   «Животное!» — злобно подумала Хлои. — «Как можно быть такой бесчувственной тварью!»
   — Нам давно нужно было расстаться, — говорил он, пережевывая курицу, пока Хлои смотрела в окно.
   — Какая вкусная сегодня курица! Вынужден признать, ты постаралась на славу, хоть какой-то от тебя толк.
   — Да как ты смеешь, свинья, так бесчеловечно ко мне относиться! — не выдержала Хлои. Когда она повернулась, он уже вымакивал остатки соуса. И вдруг… начал кашлять, а потом без чувств повалился на пол.
   — Мартин! Господи, Мартин!
   Кое-как Хлои дотащила его до дивана. «Проклятый горбун подмешал в колбу отравы! Господи, это же криминал! Только не умри, только не это!»
   Мартин час пролежал без сознания. Казалось, что и сердце не бьется. Если вызвать скорую, что она скажет врачам? А если это яд??
   Вдруг он зашевелился. Открыл глаза.
   — С тобою все нормально? — спросила Хлои.
   — Мне казалось, что я не видел тебя целую вечность…
   — Ты сегодня опять в обсерваторию? Впрочем, конечно да, зачем я спрашиваю…
   — Какая обсерватория! Какая тут может быть обсерватория! Я бросаю науку. Я хочу быть только с тобой. Навеки!
   Почему-то Хлои передернуло. Потом на лице ее появилась победоносная улыбка: «сработало. Колдун не обманул!»

   — Представляешь, Эмили, так все и было!
   — Я готова поверить во что угодно, Хлои, кроме воскресшего мистера Доджа. Но главное, что у тебя сейчас все хорошо.
   — Да, Эмили. Я столько страдала и заслужила право быть счастливой! Я так счастлива, он глаз с меня не сводит, я счастливый человек во всей Вселенной! Он сделал мне предложение! Через несколько месяцев мы поженимся. Ты в первых списках приглашенных!
   — Спасибо, дорогая, я безумно рада за тебя! Но у меня кричит голодный кот, а ты знаешь мою слабость к этим четвероногим. Поэтому вынуждена прервать нашу беседу. Искренне рада!
   Не успела Хлои положить трубку, как вошел Мартин. Его глаза горели, как у ненормального.
   — С кем ты говорила по телефону, Хлои?! Кто это был?!
   — Подруга, моя старая подруга…
   Он недоверчиво вырвал трубку и принялся перезванивать по последнему номеру.
   «Как прекрасно, когда тебя ревнуют!» — подумала Хлои. Она была абсолютно счастлива. Мартин не отпускал ее от себя ни на шаг, бегая по пятам, как собака. Если он не находил Хлои возле себя, его охватывало бешенство. Никогда в жизни он не был таким! О, горбун, милый, славный горбун, ты творишь чудеса! Ты вернул в этот дом настоящее счастье!
   Хлои проснулась от легкого стука по стеклу. Она осторожно убрала руку Мартина и тихонько прошмыгнула к окну. Отдернула занавеску. За окном стоял мистер Додж. Он показывал на руку, опутанную веревкой. Хлои быстро завесила занавеску и прижалась к стене. Она сходит с ума. Это же очевидно! Хлои снова выглянула в окно. За спиной мистера Доджа стояло еще несколько соседей, умерших в прошлые годы. Мистер Додж продолжал показывать на руку, на которой болталась веревка.
   — Хлои! — раздался голос Мартина. — Хлои, где ты?!
   — Я здесь, дорогой.
   — Где ты была?! С кем?!
   — Мартин, там… в окна стучат… покойники…
   — Что?! Я сейчас убью их всех! Там наверняка прячется твой любовник! Отвечай, убью всех! — он кинулся к окну, за которым уже никого не было. Мартин подергал окно и видя, что его никто не открывал, успокоился. К ручке двери он стал привязывать тонкую нитку, чтобы знать, выходила ночью куда-то Хлои или нет. Эта излишняя подозрительность и ревность стали пугать Хлои. Будто над ними нависло что-то зловещее, витающее в воздухе.
   Впрочем, вскоре все улеглось. Мартин посвящал Хлои все свое свободное время, одаривал подарками, кинул обсерваторию. Он превратился в сторожевого пса.
   Хлои, Мартин и Эмили заняли столик в ресторане.
   — Какие вы милые! — говорила Эмили, поправляя мех на полувере. — Вы так хорошо смотритесь! Рада, бесконечно рада за вас!
   — Спасибо, милая, — улыбнулась Хлои, — мы тоже очень счастливы!
   — Что будете заказывать, господа? — спросил официант.
   — Почему это ты так смотришь на мою будущую жену, а?! — прикрикнул Мартин.
   — Что вы, вам показалось…
   — Показалось?! Ты думаешь, что я ослеп?! У тебя роман с ним, отвечай! — Мартин хлопнул кулаком по столу так, что приборы попадали на пол и разбились.
   — Какой роман, дорогой, мы в первый раз в этом ресторане!
   — Думаете сделать из меня дурачка, не выйдет! — он схватил поднос и стукнул официанта по голове.
   — Господи, кажется, Мартин переигрывает, а ведь мы еще не пили, — сказала Эмили.
   — Помоги мне, — шепнула Хлои, — помоги мне его увести. Сейчас сюда вызовут полицию.

   — Ах, Эмили, я уже не знаю, хочу ли стать его женой!
   — В чем дело, дорогая, ты же так мечтала об этом, ты же так любишь Мартина!
   — Да, но его любовь душит меня. Я превратилась в заключенную. Я звоню тебе только потому, что он вышел в магазин. Он не выпускает меня даже туда, а, выходя, запирает на ключ. Он прослушивает телефоны, он следит за мной повсюду, я боюсь его.
   — Да он безумен! — ответила Эмили. — Я возмущена. Этот парень не в себе, беги от него, я за тебя переживаю…
   — Все, повернулся ключ в замке, это он, прощай!..
   «Счастье, она вещь такая… относительная…» — вспомнились слова горбуна. Проклятый! Конечно же все его услуги с подвохом. Но кто мог знать, что все так обернется.
   — Хлои! С кем ты разговаривала по телефону! Я все слышал! — раздался крик Мартина из соседней комнаты.

   Жизнь Хлои, обещавшая вначале безмятежное счастье, превратилась в кромешный ад. Заключенные в тюрьме пользовались большей свободой. В каждой комнате стояли скрытые камеры. Все прослушивалось и просматривалось. Мартин превратился в маньяка. Он наблюдал за малейшим ее движением, в каждом жесте подозревал измену. Он стал запирать Хлои не только в доме, но даже в комнате. Он привязывал ее веревками к кровати, он заколотил в доме все окна. Жизнь казалась хуже смерти. С каждым днем Мартин становился все несноснее и подозрительнее. Хлои боялась, что он когда-нибудь задушит ее, как Отелло Дездемону. Нужно было срочно что-то делать. Один раз среди ночи Хлои как можно тише встала. Сегодня он не привязывал ее веревками, т.к. она слезно молила, потому что все запястья были в синяках. Осторожно взяв веревку, она привязала Мартина к кровати (на ее благо он спал крепко), схватила стул, выбила стекло, и в одной комбинации выпрыгнула в окно.
   — Хлои! Стой! — заорал не своим голосом Мартин. — Бежишь к своему любимому?! Я чувствовала измену! Я убью вас обоих! — но веревки крепко держали, мешая пошевелиться.
   Хлои помчалась к машине. На Зеленые Холмы, немедленно! Пусть горбун вернет все, как было, не хочет она такой любви! Быстрее, заводись! Она погнала на полной скорости.
   — Хлои! — не своим голосом закричал Мартин. С неимоверной дьявольской силой он разорвал веревки и выпрыгнул в разбитое стекло. Вскоре его машина уже мчалась на сумасшедшей скорости, пытаясь нагнать объект мании. Хлои прибавила скорость. Господи, на дороге люди!! Но машина проехала сквозь них, они исчезли! Началась чертовщина… Боже, помоги… Туман Зеленых Холмов раскрывал свои объятья. Хлои знала, если дальше поедет — ей конец. Машина тут, между деревьями, в густом тумане, быстро не проедет. Только бегом, если затеряться между деревьями, в тумане… Это был уже не Мартин, им управлял сам дьявол.
   — Хлои! Хлои! — кричал Мартин, выбежав из машины.
   — Боже, Боже, помоги мне… — она дрожащими губами начала читать Отче Наш.
   — Я чувствую, что ты здесь! Я чувствую твой запах!
   Хлои присела за деревом, дрожа от страха как осиновый листок. Нет, это был не Мартин, это был сам Сатана.
   — А, вот ты где! — злобно захохотал Мартин, пытаясь схватить ее за подол.
   — Нет, Мартин, не надо, пожалуйста!
   Она помчалась, в надежде затеряться между деревьями.
   — А-а-а, сучка! Ты дорого заплатишь за измену! И тебя, и твоего любовника я развешу прямо на деревьях, вниз головой.
   Хлои помчалась, сколько было сил. Нужно было спасать собственную жизнь.
   — Хлои! Тебе не спрятаться от меня!
   «Мне конец. Господи, где же ты, помоги, он настигает»…
   — А-а-а-а! — заорал он. — А-а-а! — послышался всплеск. Хлои обернулась. Мартин угодил в болото. Трясина быстро пожирала его и торчала уже одна голова.
   — Хлои! Я убью вас обоих! — кричал он до тех пор, пока трясина не заткнула ему рот. Вскоре он весь скрылся в пучине едкой жижи. Почему-то Хлои испытала облегчение. Ей абсолютно не было жаль этого бесноватого человека. Она осознавала, что погубила его. Быть может, это была жестокая месть за пренебрежение и свинство. Хлои едва заметно улыбнулась. Свобода! Приехать домой, принять горячую ванну, выпить кружку шоколада и лечь спать. Одной! Без надзора! О, какое же это счастье! Она побрела к машине, обернувшись на трясину, будто Мартин мог вынырнуть из нее, как в ужастиках. Но трясина оставалась спокойной. Спи сладко!
   Хлои подумала, что хорошо было бы утопить в болоте и его машину, чтобы не возникло никаких подозрений, но его машина куда-то пропала. Измученная Хлои с улыбкой облегчения на устах поехала домой.

   Хлои наслаждалась жизнью и покоем. Она вышла на балкон, подышать свежим воздухом, держа в руках чашечку горячего шоколада. Издалека раздались крики. Со стороны Зеленых Холмов.
   — Хлои! Я приду за тобой! В двенадцать я отсюда выберусь и приду за тобой! Готовься, ты принадлежишь мне навеки! Навеки!
   Хлои уронила чашку с шоколадом. Чашка безвольно упала и раскололась надвое. Шоколад, будто коричневая кровь, разлился по асфальту. Мартин жив?! Нет, жив он быть не может! Она сама видела! Он теперь… как мистер Додж. Этот колдун оживляет покойников! В двенадцать придет… Сейчас… Она глянула на часы — одиннадцать! Остался час! Нужно срочно ехать к колдуну! Она кинулась к машине. Любой ценой добраться до колдуна, пусть делает, что хочет! Хлои помчалась к Зеленым Холмам. Туман распростер свои объятия. Хлои бежала в лес, считая каждую минуту. В ушах стоял строгий голос Мартина.
   — Успею, успею, без четверти двенадцать! Боже, боже, помоги! — она неслась, как ураган. Вот он, этот проклятый дом! Осталась минута! Хлои залетела в открытую дверь. Она была встречена громким хохотом. Рядом с горбуном стояла Эмили.
   — Успею, успею, боже, боже, помоги! — передразнивали они, снова заливаясь хохотом.
   — Успела! — засмеялся горбун.
   — Эмили, что ты здесь делаешь?! — изумилась Хлои.
   — А вон твой красавец швед, — засмеялась Эмили. Хлои в ужасе обернулась. За столом сидели люди с закрытыми глазами. Руки их лежали на столе. Хлои узнала мистера Доджа, умерших соседей и Мартина, покрытого болотной тина.
   — Не гонись за красотой, Хлои! — издевательски сказала Эмили. — Иногда лучше всего то, что неприглядно на вид! — она с вожделением поцеловала горбуна в губы. Горбун повернулся к Хлои, осклабился деснами и захохотал:
   — Я тебя обманул! Я мальчик-то целованный! — они захохотали. У Хлои мурашки пошли по коже.
   — Детка, это еще не все, гляди сюда! — сказала Эмили.
   Горбун поднял вверх правую ладонь. Мартин зашевелил правой рукой. Горбун сделал жест, будто бы открывает рот ключом.
   — Хлои! — закричал Мартин. — Ты тут!
   Горбун сделал жест, будто бы поднимает себе веко. Мартин открыл один глаз:
   — Хлои!
   — Не надо, прошу вас! — взмолилась она. Горбун и Эмили мерзко захихикали. Горбун сделал вид, что закрывает свой рот на замок. Мартин замолчал. Он снова замер, как и те, кто сидели рядом с ним, будто мумии.
   — Что вы хотите? — опустив глаза, спросила Хлои, поняв, что находится в западне.
   — Какая умная девочка! — захихикал колдун. — Сразу смекнула!
   — Ищи другую, — сказала Эмили. — Как я нашла тебя и втерлась к тебе в доверие, так и ты ищи ту, которую сможешь привести на Зеленые Холмы. Нам нужны новые люди.
   — Нужны, очень нужны, — подхихикнул колдун.
   — До меня была та, которая заманила меня сюда также, как и я тебя.
   — Но это подло, я же считала тебя своей подругой! — чуть не плача сказала Хлои.
   Эмили улыбнулась ярко накрашенными губами:
   — А ты, маленькая наивная девочка, думала, что мир добрый? Ты верила всему тому, что говорят тебе люди? Ты была дурой! Кроме того, это было твое желание. Ты страстно желала, чтобы этот человек был твоим навеки? Так он твой! Навеки!
   Колдун сделал вид, будто бы делает какие-то знаки.
   — Нет!! — вскричала Хлои. — Пожалуйста! Не надо! Я найду нового человека! Обещаю!
   — Ну, ну, — поддразнивала Эмили. — А как же швед, уже не нужен? Помнится мне, ты плакалась, что жить без него не можешь, неужели твоя любовь так быстро прошла!
   — Вы специально все это подстроили! Вы повелеваете покойниками, как марионетками, это зомби!
   — Это уже не имеет значения, детка! — Эмили легонько стукнула ее по носу пальцем с кроваво-красным маникюром.
   — Господи, мне страшно… — чуть не заплакала Хлои.
   — Поздно пить боржоми, детка. У тебя нет выбора. Иначе придется оживить твоего красивого принца. Так что в твоих интересах поскорее подружиться с какой-нибудь наивной дурочкой, вроде себя самой.
   — Стало быть, ты тоже была наивной дурочкой, раз попала сюда! — ответила Хлои. Эмили задумалась:
   — Да, была когда-то… Но какое это теперь имеет значение! Твое время ограниченно, Хлои, помни об этом!
   Какая-то сила вытолкнула ее из дома. Она побрела по тропе, согнувшись, как древняя старуха. Деревья стонали и скрипели под тяжестью ветра. Лес больше не был приветлив.