Глава 17

Мной одолела хандра. Снова. Я никак не могла разжевать в голове информацию о смерти Кэти. Оказывается, это всего лишь чистая случайность. Нет правых и нет виноватых – всего лишь воля случая.

Эбигейл безмолвно бежала рядом со мной, задумчиво поджав губы, заглушая внешние раздражители громкой музыкой. Я вслушивалась в заливистое пение здешних птиц, в шуршание густой листы от легкого ветерка и звук шаркающих ног по мокрой от росы траве.

Лес принял нас, как родных, скрывая толстыми стволами вековых деревьев и высокими кустами. На одной из верхушек, перекликаются проворные иволги, пытаясь поделить устроенное дупло. Грудка и живот желтоватые, с темными вкраплениями; через внешний и внутренний уголки радужных глаз пролегает черная линия, доходящая до сильного клюва. Тонкие лапы венчают четыре пальца с цепкими коготками. Иволга выглядит элегантной за счет плотно прилегающих перьев к коже. Потрясающе!

Приятное посвистывание сменяется громким щебетанием, даже скрипом. Их пение напомнило мне звучащую флейту. Божественные звуки наполнили просыпающийся ото сна лесной массив.

Под моей ногой хрустнула тонкая высохшая ветвь. Две проворные иволги взмыли в пространство и растворились, будто их здесь и не было. Все здесь дышало чистотой и невинностью.

Эдриан уговорил меня остаться в доме у Морисов, а сам предпочел пожить в отеле. Судя по его реакции, они хорошенько обработали этого парня. Мне даже стало не по себе – я абсолютно не знала этих людей, а уже чувствовала себя родной, нужной и любимой.

Джина кружила над нами с Эбигейл днями и ночами в перерывах от работы, забрасывая кучей вопросов и неловкими подозрениями обо мне с Ианом. Гарри вел себя более скромно, присматриваясь ко мне со стороны, изредка спрашивая что-нибудь незначительное, потом вновь закрывался в себе. Возможно, я ошибаюсь, но что-то не давало этому мужчине покоя. Он постоянно держался отстраненно, будто боялся приблизиться ко мне и по-человечески обнять – сжать в своих отцовских объятиях так сильно, что ребра захрустят.

Эби – болтушка! Эта девчонка сплошная иголка в одном месте. Мне порой начинает казаться, что все наши родственные узы полнейшая чушь, наши сестринские связи обычная нелепица, а я лишь очередная девочка, которую приняли за родную. Однажды мне удалось разглядеть на запястье ее правой руки татуировку. Изящными каллиграфическими буквами вырисовывалось лишь одно слово: Семья[10].

— Красиво, – кивнув на надпись, сказала я.

— Знаю, сама балдею от этой татуировки, – честно ответила Эби, плюхаясь рядом со мной на огромный оранжевый пуфик. — А у тебя есть?

— Татуировки?

Эби кивнула.

— Нет, никогда не думала о них.

Игривые огненные кудряшки Эби торчали в разные стороны из толстых французских кос. Огромная черная футболка смотрелась на ней довольно нелепо, но сама девушка так не считает. Забавные носки с кроликами и ягодами были чем-то ошеломляющим для меня. Эбигейл лишь ухмылялась и повторяла:

— Дорогая, я слишком молода, чтобы закутаться в брезентовый мешок, повязать на голову платок и натянуть самые дырявые лосины, какие у меня только имеются.

Немного помявшись, я все же задала вопрос, который тревожит меня с того самого дня, как только я узнала о родных родителях:

— У нас была одна комната на двоих?

— Нет, конечно, – встрепенулась она. — Родители рассказывали мне, как мы закатывали скандалы из-за общей кровати, двери и зеркала над декоративным столиком.

— Но мы были тогда такими маленькими, – я удивилась. — С каких пор в таком возрасте малышек заботят такие мелочи?

— Мы не совсем обычные малышки, Ана. Мы – сестры, а это серьезнее, – нахмурив брови, серьезно ответила Эби. — Выдохни, дорогая, и расслабься, мне страшно на тебя смотреть. Я просто ужасно рада, что мы, наконец-то, снова вместе.

Она схватила меня за руку и заглянула мне в глаза, загадочно улыбаясь самой себе.

— Невероятно.

— Ты о чем? – не поняла я.

— Я до сих пор не могу привыкнуть, что в этом мире есть кто-то настолько похожий на меня и одновременно так сильно отличающийся.

Я кивнула и задумалась.

— Ты хоть раз думала, что Дэниелсы не твои родители?

— Я лишь чувствовала себя чужой в том доме, – я пожала плечами. — Кэти и Илес заменяли мне семью, мои отношения с матерью не назовешь идеальными и по-настоящему правильными. Отец был так занят своей работой, что не замечал меня совсем. Мы были предоставлены сами себе.

— Расскажи мне об Илесе. Он красавчик? – по-детски заигрывая бровями, девушка подтолкнула меня в плечо и расплылась в широченной улыбке.

— Эби, кажется, у тебя есть Райан, – обвиняющим тоном провозгласила я.

— Ну, и что? Я же не собираюсь бросать его, мне просто жутко интересно.

— Все мои одноклассницы сходят по нему с ума, а я ничуть не считаю его привлекательным. Он больше похож на причесанную, обозленную и мерзкую обезьяну.

— О-о-о, – протянула она. — У вас не совсем ладится, да?

— Это слишком мягко сказано, после смерти Кэти он совсем с катушек съехал. Честное слово, его будто бы подменили. Я не удивлюсь, если он подсел на какую-нибудь дурь.

— А у тебя есть его фотография?

— Не уверена, но на его страничке в «Фейсбуке» должна быть, – никогда не хранила фотографии на телефоне: тогда они теряют всякую эмоциональную связь и значимость, в отличие от напечатанных снимков. Вот берешь их в руки и с наслаждением закрываешь глаза, чтобы вспомнить те моменты в самых мельчайших подробностях.

— Вот он, – указала я на его самую популярную фотографию среди девчонок из моей школы.

Эби подперла кулаком подбородок и принялась разглядывать каждый снимок, все быстрее и быстрее щелкая кнопкой по клавиатуре ноутбука. На самом последнем, где Ил стоит спиной к камере, сжимая в руках букет алых роз для матери, она отпрянула от экрана, будто ее током дернуло.

Эбигейл нервно прикусывала нижнюю губу и беспрестанно начала ходить от стола к кровати, обнимая себя за тонкие плечи. Шаг, еще шаг. Она остановилась, резко разворачиваясь ко мне лицом, пропитанным ужасом и смятением. Ее зрачки расширились, глаза смотрели прямо на меня.

— Эби, что-то не так?

Мне стало вновь не по себе. В прошлый раз все начиналось именно так, и потом я узнала, что всю свою сознательную жизнь провела под чужой крышей с посторонними людьми.

— Помнишь, – она помялась, подбирая более щадящий вариант, как преподнести мне что-то ужасное. — Я говорила, что мне удалось разглядеть лишь спину того водителя, что толкнул Кэти?

Я кивнула, заранее напрягшись, чтобы достойно принять следующий удар.

— Ты можешь мне не верить, я и сама не хочу этого, но на этих фотографиях, Ана…

Она замолчала. Затем вновь уставилась на экран ноутбука, просмотрела снимки и с возгласом раненого зверя, швырнула стаканчик с цветными карандашами в стену. Я вздрогнула всем телом, сделала шаг назад и сжала руки в кулаки.

— Что не так с этими снимками, Эби? Я ненавижу, когда люди жалеют меня, чтобы ударить слишком больно, – прокричала я.

Несмотря на все попытки держать себя в руках, я ощущала, как толщенная змея ярости и страха поползла вверх по позвоночнику. Меня бросило в холод, тело начало дрожать.

« — Сколько можно?! – разрывая себя по кусочкам, я мысленно вопила во весь голос».

— Ана, мне так жаль.

Она бросила виноватый взгляд на тот паршивый снимок и отошла дальше, давая мне больше пространства. Я все поняла без слов. Никто и никогда не может прямо сказать обо всем дерьме, что накрывает меня снова и снова, будто наказывая за что-то.

Осознание пришло здесь и сейчас. Все детали пазла сложились воедино, и теперь я не сомневалась в своих догадках. Ползучая лоза мерзости скрутила желудок в тугой узел, напоминая мне в который раз, что не существует в этом жестоком мире никакой справедливости.

***

Эдриан сидел в комнате Эби вне себя от ярости. Он с серьезным лицом сверлил взглядом стоящий стул, мысленно планируя убийство Ила. Я отпустила ситуацию и сумела взглянуть на нее со стороны, отключив мешающие рассудительности эмоции. Все не так плохо, ведь, по словам Эбигейл он старался ей помочь. Я отчаянно хваталась за эту надежду обеими руками, стискивая ее любыми возможными способами, лишь бы не сорваться и не разнести все вокруг себя. Сейчас мне ни к чему лишние истерики.

Противное тиканье настенных часов действовало на нервы. Эби подпихивала меня, чтобы я написала Илу и подробнее расспросила о случившемся, но я не стала. Эдриан сходил с ума, потому что не имел никакого понятия, как себя вести в этой ситуации и как помочь мне. Ни Джина, ни Гарри не знали о наших догадках. Они спокойно занимались своими делами, пока я медленно сходила с ума, мысленно придумывая отговорки.

— Я верю тебе, но я просто не могу понять, что тогда произошло.

— Ана! – отчаянно провозгласила Эби, встряхнув меня за плечи. — Прекрати выгораживать его, не нужно искать оправдания этому ужасному поступку. Кэти погибла по его вине.

Я вырвалась и сердито посмотрела в ее сторону.

— Ты мне сказала, что он пытался вытащить ее обратно! Но ты все испортила сама же! Если бы он не переключился на тебя, то всего этого дерьма сейчас могло и не быть!

Девушка вытаращила на меня глаза и отскочила, будто от пощечины. Иан отошел вместе с ней, мысленно посылая меня на гильотину. Я прикусила свой язык, начиная осознавать какую гадость только что сказала.

— Боже мой! – только прошептала я.

Опустив глаза в пол, я выбежала из комнаты, словно ошпаренная, сбежала вниз по винтовой лестнице, ни разу не запнувшись, и хлопнув дверью, сделала глубокий вдох. Едкий смолистый дым заполонил мои легкие, будто я только что сделала затяжку. Я схватила себя за волосы, крепко оттянула и со всей дури пнула ногой о деревянную балку.

Вскрикнув от пронизывающей боли, я зажмурилась, чувствуя, как по щекам заструилась соленая влага. В лесу нашелся подходящий пень, чтобы я смогла сесть. Колючие сосновые иголки впились в мои вспотевшие пальцы, а старые ветви хрустнули под весом моего тела, напугав маленьких зверьков. Стайки комаров кружили надо мной, издавая противный писк.

Слезы струились по лицу, пока я громко шмыгала носом и разъяренно стирала одинокие дорожки. Мысли обходили мою голову стороной, давая спокойно проплакаться. Я злилась на саму себя, на всех, кто хоть каким-то образом пересекается со мной.

Прерывающийся звук входящего уведомления прервал мои рыдания.

[17:00] Эдриан: Эби и Джина беспокоятся за тебя. Прошу, вернись.

Я усмехнулась. Эта девчонка заставляет меня удивляться все больше и больше. Сорок минут назад я буквально обвинила ее в смерти сестры, а она беспокоится за меня. Запрокинув голову, я уставилась на пасмурное небо Хилтона. Погода не особо радует, даже сейчас, кажется, готова извергнуть на этот городок бурный холодный поток.

В кого я успела превратиться за этот паршивый месяц? Я раскисла, как потекшая водостойкая тушь. Рыдаю без остановки на этом пожухлом пне, стыжусь собственных высказываний! Где моя нерушимая стена, которую я так тщательно выстраивала год за годом, где мой вечный поддельный оптимизм и безразличие ко всему окружающему? Что случилось с той Анной, которой было плевать на чувства?

Внезапный порыв ветра подхватил опавшие прошлогодние листья у моих ног и ударил ими прямо в лицо. Опавшие иголки неприятно кольнули кожу щек, приводя меня в отрезвляющее состояние. В этой ситуации мне может помочь Кэти, только она знает, как все было на самом деле.

Без капли смущения, я утерла сырость под носом, облизнула пересохшие губы и быстро напечатала сообщение.

[17: 10] Я: Кэти, мне нужны подробности. Я так запуталась, пожалуйста, не смей меня игнорировать.

Где-то вдалеке, на сотни километров за верхушками вековых деревьев небо разрезала молния, затем грянул гром. Меж громадных зеленых лап, сливаясь с округой, замерцала невесомая оболочка. Очертания сложно узнаваемы, почти не видимы. Я напряглась.

Все эти ощущения мне так знакомы, но я продолжаю каждый раз испытывать тревогу и страх. Пора бы привыкнуть, что мне выпала возможность видеться с призраком сестры. Хорош же подарок, ничего не скажешь.

Легкий холодок коснулся моего оголенного плеча, пронизывая едва ощутимым зарядом. Я обернулась и наткнулась на нее. Бледная, совсем не живая – Кэти стояла позади и вымученно улыбалась, будто ее отягощала эта возможность.

— Можешь говорить вслух, милая, – ее спокойный голос эхом раздался в моей голове, затронув самые тайные уголки моего сердца.

— Это правда? – не тратя время на бесполезные вопросы, спросила я, сразу переходя ближе к делу.

— Я не понимаю, о чем ты, Ана.

— Кэт, не нужно делать вид, будто ты не подслушивала, – как можно спокойней ответила я.

— Что ты хочешь услышать от меня?

— Правду, Кэт, ту самую правду, о которой известно только тебе.

— Нет.

От неожиданности я даже соскочила с трухлявого пня, чтобы посмотреть ей в глаза. Она приподняла свой подбородок и шире раскрыла глаза, но взгляда не отвела.

— И почему же ты не хочешь ничего мне рассказать? К чему все эти тайны, загадки. В конце концов, почему ты не рассказала мне о Джине и Гарри? – возмущенно спросила я.

Призрак Кэт замерцал еще сильнее, кажется, она нервничает. Складывая руки на груди, сестра притаилась поодаль от меня. Тяжелые грозовые облака накрыли лес, словно купол, теперь стало еще мрачнее. То и дело со всех сторон доносились хруст, цоканье животных, шаги и ветер, завывающий в вечнозеленых верхушках. Тоненькие волоски на шее неприятно шевельнулись, я вновь ощутила невесомое прикосновение на этот раз к щеке.

— Ана, послушай меня, – умоляюще прошептал голос. — Ты не представляешь, как мне дорога, поэтому, я хочу, чтобы всю правду, которую так отчаянно просит твое сердце, ты узнала от него.

Я нервно вскинула руки в воздух, приподнимая брови и прикусывая щеку изнутри, чтобы вновь не закричать.

— Этому человеку я никогда не верила и не поверю, как ты вообще так можешь говорить? Я нуждаюсь в твоей помощи, а ты толкаешь меня в руки человеку, который виноват во всем этом?! Кажется, ты немного погорячилась, когда утверждала, как я тебе дорога.

Я разочаровалась. Томящийся, такой горячий привкус коснулся кончика моего языка – наступающая горечь отчаяния.

— Ты ошибаешься.

— Здесь ошибаешься только ты! За что он так с тобой поступил?

Кричать сил уже не осталось, я с полнейшим безразличием пялилась в сторону темнеющей рощи, лишь бы ни на призрак.

— Если ты доверяешь мне, Ана, значит, должна поверить каждому его слову. В случившемся вина лежит не на Илесе, а на мне. Это моя вина…

Молчаливое оцепенение сковало мои руки, затем перебралось на грудную клетку, а потом поглотило ноги. Мышцы превратились в мягкую вату, а мозг ненадолго атрофировался. Я моргала так часто и так быстро, что во внешних уголках глаз собралась влага. Грянул гром, и безликая материя призрака исчезла вместе с ним, где-то за горизонтом. Вспышка молнии ослепила меня, повергая в шок.

В округе раздался звон. Природа бушует, предъявляет свои права и отчаянно борется сама за себя, пока я валяюсь в пожухлой листве и влажной земле, стоя на коленях. Такая беспомощная и наивная.

— Сумасшедшая!

Меня подхватывают под руки с обеих сторон, поднимают на ноги и накрывают какой-то курткой. Басистый и глубокий голос обеспокоенно чертыхался про себя, удерживая меня так крепко, будто боялся обронить по пути.

— Какой черт тебя побрал забрести в эту глушь?

Иан легко ущипнул меня за кожу на руке. Я не отреагировала, потому что не почувствовала этой боли. Двое мужчин тащили меня по лесу, затем по одинокой тропинке к дому Морисов. Я прекрасно видела, что происходит, но никак не могла собрать себя по частям, чтобы идти самостоятельно. Меня даже сравнивать с куклой не нужно, ведь, я и являюсь ей. Знаете, из твердого материала снаружи, а если чуть надавишь, нагреешь, то превращаюсь в противную массу, не способную даже встать.

— Я искала ответы.

Хлынул ливень. Миди расположилась у моих ног, покусывая собачью косточку. Я изредка дотрагивалась до длинной кофейного цвета шерсти, пропуская ее между пальцев. Миди довольно рычала и бодалась головой. Я улыбалась, потому что это прекрасное создание признало меня даже спустя столько времени.

— Как там Эби? – спросила я, дорисовывая портрет Кэти.

Иан бесшумно вошел в комнату и устроился напротив, в кресле, подперев рукой висок. Мне так больно было смотреть ему в глаза, что я всячески их избегала, но успела заметить под ними темные круги. Он плохо спал, возможно, это не первый раз. Я вздохнула и наметила очертания затемнений на рисунке.

— С ней все хорошо, они сейчас собираются ужинать. Может, ты присоединишься к ним?

— Ты?

— Мне нужно выспаться. Я бы с удовольствием, Ана, но твои … родители будут не в восторге, – ухмыльнулся он.

— Если, это все же правда, то дом и мой тоже, значит, я имею полное право оставить тебя здесь, в своей кровати.

— Даже так?

— Мне нужна твоя поддержка, Иан, – откладывая альбом в сторону, сказала я.

Эдриан понимающе кивнул и как-то грустно пожал плечами.

— Можешь сказать мне, если все это тебя отягощает. Я пойму, не маленький ребенок, Иан. Не нужно сюсюкаться со мной, будто мне едва стукнуло пять лет, а у себя под подушкой я не нашла радужного пони.

— Если бы, Ана, – он перебрался ко мне. Сложил свои огромные ноги вместе и откинулся на прикроватную спинку, внимательно вглядываясь в мои глаза. — Все намного хуже.

— О-о-о.

Я смутилась от посетившей меня мысли – вдруг, для него это простой эксперимент и сейчас он скажет, что все это время убедительно врал про свое отношение ко мне? Я отвернулась.

— Даже представить себе не могу, что ты там навыдумывала, но все это лишь огромный пустяк. Я принимаю эти преграды, ведь если я выбрал тебя, то мне никак не могут в тягость быть твои временные проблемы. Дорогая Ана, я не был бы тем, кем являюсь сейчас, если б не следовал своему выбору.

Каждое сказанное слово приятной истомой разошлось по клеточкам моего тела, посылая оживляющие импульсы к заточенному сердцу. Легкий трепет коснулся внутренностей моего живота: рой самых редких бабочек вспорхнул внутри, расправив свои длинные крылышки. Невидимая вибрация сотрясла воздух между нами, всколыхнув чувственные уголки моего подсознания.

Не я одна заметила, как стало трудно дышать. Густой воздух приобрел нотки дурманящего наркотика, наполняя легкие тернистой смолой, отягощая дыхание. Злосчастная игра феромонов и флюидов возбудила нервные окончания. Эдриан дернулся и потянулся ко мне, все сильнее усложняя правила неизвестной нам игры.

Губы приятно пощипывало, а голова начинала кружиться от предвкушения. Я осторожно потянулась навстречу, вытянула вперед руки, хватаясь пальцами за плотную ткань толстовки, чтобы прижать Иана к себе так сильно, чтобы стать единым целым.

Неожиданное давление в области грудины напомнило мне, что я забыла дышать. Мы разделили этот хмельной воздух вместе, накрывая губы друг друга чувственным поцелуем. Горячая кровь хлынула по венам, разжигая в сердце горелку. Стало жарко.

Я отстранилась, неуклюже стянула с Эдриана толстовку, позволила ему стащить с себя майку, и вновь яростно накрыла его рот пылающими губами. Жгучее прикосновение тела к телу ощущалось так, будто нас обоих насадили на раскаленный вертел и начали прокручивать вокруг своей оси.

Приторный стон вырвался из моих приоткрытых губ. Пряный аромат мужского геля для душа коснулся моего носа. Воспользовавшись своим преимуществом, я ловко сменила положение, оказавшись сверху.

— Вот черт, – выдохнул Иан.

Я нежно коснулась тоненькой кожи на его шее вспухшими губами, расплываясь в довольной улыбке. Обострились все имеющиеся чувства, кроме слуха. Мы так растворились друг в друге, поглощая искрящийся воздух вокруг нас, что не заметили громкого топота и настойчивого стука в дверь.

— Ана… Вот черт, простите, – смущенно хохотнула Эбигейл.

Эдриан даже не расстроился, спокойно стянул меня рядом с собой и утешительно чмокнул в лоб, как ребенка. Я разозлено натянула на себя неяркий топ и выскочила за дверь, вслед за ним, по пути запинаясь за какую-то книгу.

— В следующий раз, сестренка, предупреждай, если надумаете вытворять что-нибудь в таком стиле.

— Могла бы стучаться громче, – буркнула я, спускаясь вниз по винтовой лестнице.

— Не поверишь, дорогая, но я минут пять ломилась в твою дверь, а в ответ не услышала совершенно ничего. Будь в следующий раз изобретательнее и повесь на ручку двери красный носок, – расхохоталась Эби, игриво приподнимая свои брови.

— О, Боже, перестань.

— А Эдриан горяч, – все не унималась она.

— Не твоего поля ягода, дорогая. Ты поаккуратнее со словами, Райану это точно не понравится.

Эбигейл по-детски закатила глаза и выставила длинный язык, брызнув своей слюной. Меня передернуло. Я ускорилась ещё, чтобы не отхватить чем похуже.