Запоздалое покаяние. Часть третья. Пепел отношений.

Я не стал звонить маме и сестре Ирмаски, ведь они тоже устали ждать и не без их согласия она уехала. В голове была полная каша. Было неприятие ситуации. Мой первый брак продержался с десяток лет, потом пара лет медленного затухания отношений, поэтому четыре года должны были быть хорошей проверкой моих чувств. А о ее чувствах я и не думал. Потом появились подленькие мысли о мести, как ее обидеть. Идиот полный, растерялся от своей же слепоты. Хотя ситуация была житейская и не новая в мире, но голова отказывалась искать правильное решение. Своя позиция была активной, а ее была ожидающей. А что она ожидала и мог ли я это сделать сразу?

Не стал голову морочить, что случилось, то и случилось и виноват я сам. Восстанавливать разрушенное не имеет смысла. Трещины жизни не затягиваются. Шов лопнет при первой же возможности с кольцом или без. Позвонил соседу напротив, чтобы узнать детали бегства, по другому я такой отъезд назвать не могу. У них большая и дружная семья. Двери всегда открыты, так как дети играют на лестничной клетке, как в детской. У них дома мало места и мало денег на большую квартиру. Но много смеха и веселого шума, одним словом, табор. Трубку подняла его жена и без лишних вопросов сама изложила увиденное. Я попросил её прислать ко мне сына, чтобы он доставил цветы и торт маме Ирмаски. Исмат явился сразу и я ему назвал адрес, хотя он и без этого его знал. Коробочку с кольцом я привязал липкой лентой к букету.

— Ты решил жениться на этой бабке?

— Пусть старуха получит это и сообщит дочке, что она поторопилась немного.

— А кольцо красивое?

— Открой и посмотри.

— Мне бы для свой Ханы такое купить, — сказал он, открыв коробочку,- дорого стоит?

— Возьми себе как плату за доставку торта и букета.

— Ты в своём уме?

— А ты?

— Не сердись, отвезу вместе с кольцом.

— Бери кольцо Исмат, мне всё равно тебе делать подарок на свадьбу, дружим уже 8 лет, считай родственники.

— Бабка подумает, что ты рад уходу Ирмаски и прислал торт с букетом по этому поводу.

— Ты прав, коварный босниец, у тебя четверо младших братьев и сестёр, отдай им торт, а цветы матери. Я сегодня гуляю.

— В тебе видна русская душа.

— ОК, иди и пришли сестру прибрать в доме.

Вскорости пришла Марха, она управилась с беспорядком быстро и получила свою двадцатку. У двери она обернулась и сказала :

— Радуйся, ты вовремя избавился от дуры.

— Может ты и права, Марха, спасибо за толкование ситуации, мне так будет легче.

Убрать следы пребывания в доме одной женщины может только другая женщина, которая к тебе хорошо относится и не очень хорошо к той, которая сделала беспорядок. Ирмаске уже некуда было возвращаться. Единственное, что связывало её с пребыванием в этом доме был я сам. Чтобы полностью все стереть из памяти и с не страдать по ночам, сменил жилье на более престижное. Эго взяло верх. Переезд действительно освежил жизнь.

Больше вспоминать было нечего, я положил лист бумаги обратно в конверт и вышел на веранду арендованного дома, бросил бумагу на гриль и включил газ. Пламя вспыхнуло и быстро превратило бумагу в черный комок, затем выключил газ и проволочной щёткой растер остатки в прах, который разнесся по округе первым же порывом ветра. Конец эпопеи.

В ванной комнате я долго стоял под душем, как бы смывая прошлое, которое всё ещё покрывало меня с ног до головы. Потом посмотрел на себя в зеркало и покачал головой. Изображение повторило моё движение и я заметил, что у меня нет угрызений совести по выплывшему из памяти жизненному периоду. Я никогда не был ангелом и никогда им не буду. Она сама переступила порог моего дома в первый раз и сама в последний раз. В первый раз она не плакала и вряд ли плакала в последний. Скорее всего, это был не разрыв, а ультиматум, который я не понял, а может и не принял. Во мне много южной крови и на резкие поступки я реагирую резко. Хотя и она человек не северных кровей. Вспыльчивая, как спичка. Сейчас это только воспоминания, уже не такие сильные и не такие горестные. Марха оказалась права.

С Сарикой, сестрой Ирмаски, мы посещали одну и ту же секцию аэробики, продолжали дружить и после занятий пили фруктовые шейки в кафе Фьюэл. Но о разрыве отношений с её сестрой Сарика разговор не заводила. Её муж Джек часто составлял нам компанию и однажды сказал:

— Ирмаска забросила рисование и стала работать секретарем у адвоката.

— Собралась за него замуж?

— Вроде того.

— Мама рада,- сказала Сарика.

— Передай маме мои поздравления, а Ирмаске соболезнования. Без рисования она зачахнет над златом адвоката.

— Не злись, -сказал Джек, — не судьба.

Так прошло несколько лет и все забылось, точнее, потеряло ежедневный смысл или актуальность в жизни. Что неожиданно начинается, то так же неожиданно и кончается.

Уход женщины из твоей жизни можно сравнить с ударом товарного поезда, когда твою ногу зажала железнодорожная стрелка. Нельзя любить и уйти в воспитательных целях. Это самое худшее, что можно сделать, но оно лучше всего прочищает твои мозги. С такими мыслями я и заснул.

Утром я пошёл на ферму и взял покататься лошадь. Пегая кобыла Белла медленно шла знакомым маршрутом, остановилась у реки и покачала головой, давая мне понять, что хочет напиться воды. Пока она медленно пила пофыркивая, я лежал на траве и покусывал стебелек травы. Белла подошла ко мне и наклонила голову слегка шевеля губами. Она ждала свою порцию сладостей. Я поднялся, достал из привязанной к седлу сумки кусок пиленого сахара и протянул ей его на ладони. Её большие губы взяли его почти не касаясь и растянулись в улыбке. Я поцеловал кобылу в нос и забрался в седло. Меня нагнала коляска в которой сидел Боб, работник фермы и девочка лет семи с выбивающимися из-под соломенной шляпки темными вьющимися волосами и грустными дагестанскими глазами, совсем, как у моей дочки Лизы в этом возрасте.

— Хей Боб, ты кажется катаешь мою дочку, а?

— Похоже на то, сэр. Я вашу дочку хорошо помню, такая же лобастая и такие же грустные глаза.

— Доброе утро, сэр,- сказала девочка, — меня зовут Сюзи, а как звать вас?

— Меня зовут Владимир, ты с кем приехала?

— С тётей Сарикой и дядей Джеком.

Я слез с лошади и подошел к коляске. Посмотрел внимательно на девочку и к горлу подступил комок. На меня смотрели грустные дагестанские глаза.

-А где мама?

-Уехала в Будапешт навсегда, тут она больше не может рисовать.

Послесловие.

Боже вечный и Царю всякаго создания, сподобивый мя даже в час сей доспети, прости ми грехи и очисти, Господи, смиренную мою душу от всякия скверны плоти и духа. И даждь ми, Господи, в нощи сей сон прейти в мире, да востав от смиреннаго ми ложа, благоугожду пресвятому имени Твоему, во вся дни живота моего, и поперу борющия мя враги плотския и безплотныя. И избави мя, Господи, от помышлений суетных, оскверняющих мя, и похотей лукавых. Яко Твое есть царство, и сила и слава, ныне и присно и во веки веков. Аминь.