Яма

Темнело рано. Осень в деревне — всегда очень тяжёлое и занятое время, наверное, даже тяжелее, чем лето. Каждый день приходится делать целый ворох дел, начиная уборкой сада от опавших листьев и заканчивая его подготовкой к зиме. Утеплить розы, выкопать то, что больше не будет расти, перекопать всё вокруг, подготовить запасы еды для скота, собрать последний урожай и многое, многое другое. За всем этим, конечно, не стоит забывать и о типично-осеннем времяпрепровождении: походе в лес по грибы и каштаны.

Знающие грибники ходят в лес рано утром, пока мухи не засрали шляпки грибов, а жадные до всего люди не унесли гриб вместе со всей грибницей; я же всегда ходил за грибами к вечеру. Просто потому что мне так хотелось. Я любил провожать день, смотря на солнце сквозь кривые ветви деревьев, чувствуя всем телом осеннюю прохладу воздуха и запах сырости и опавших листьев. Я любил уединение, деревню, дом на ее окраине, прямо у леса. Это было нетипично для моего возраста, но не всем же быть одинаковыми, верно?

В тот день я так же пошел по грибы. С корзинкой, сладким горячим чаем в термосе, парой бутербродов и фонариком (куда без него). Под ногами хлюпала мокрая от недавно прошедшего дождя листва, из-за чего сыростью пахло сильнее обычного. Я шел не спеша и даже примерно зная место назначения. В планах было собрать немного грибов на ужин, чтобы совсем ужин и, может быть, для того, чтобы засушить. Были слышны редкие вскрики птиц и гул ветра.

Я дошел до осины и повернул направо, когда заметил одну нетипичную для этого места вещь — глубокую-глубокую яму, в которую мог бы поместиться даже я. Яма была прямо под высоким (очень высоким) дубом с широким массивным стволом. Я никогда в жизни не видел таких больших деревьев и, откровенно говоря, не думал, что такие вообще могут существовать. Не видел никогда в жизни, в том числе в этом лесу.
Что же касается ямы, то она была похожа на глубокую нору. Нору, которую вырыл в свое время гигантский кролик. Вверх от нее поднимался густой пар, завитушками рассеиваясь где-то над моей головой.

Сильный порыв ветра сдул струйку пара. Я вздрогнул от холода, поставил корзинку с провизией и скудным «уловом» у ствола дерева и присел на колени, чтобы заглянуть в нору. Она казалась привлекательной в каком-то неясном для меня смысле; она манила.

Холодный свет фонарика подтвердил мои догадки: корней дерева не было видно. По крайней мере, с того места, на котором я сейчас был. Я наклонился чуть глубже, левой рукой упираясь в землю, чтобы увидеть яснее. Внезапно ощущение опоры куда-то попало, и я почувствовал, что падаю. В следующую секунду – удар сначала копчиком, а потом головой, треск разбившегося фонарика и ощущение крайне неприятного запаха. Если бы не окружавшая меня непроглядная тьма, я бы сказал, что от этого смрада потемнело в глазах. Я проводил руками по месту, на которое приземлился, чтобы хотя бы на ощупь понять, где я. Странной формы (по ощущениям) ветки, что-то мягкое и холодное; земля… или даже глина. В кармане нашлась забытые при розжиге огня в бане спички. Я с трудом встал, зажёг одну из спичек и принялся исследовать странное тайное место под дубом, который вырос из ниоткуда буквально за день.

Первые мои предположения оказались верны. Это была чья-то нора, но никаких запасов я тут не обнаружил. Стены, так называемый пол, потолок — все было земляное. Иногда под ногами попадались редкие листья с деревьев, ветки, а сверху время от времени меня касались сгнившие корни близрастущих деревьев.

От запаха становилось совсем дурно, и я, закрыв нос рукавом куртки, принялся искать путь обратно на поверхность. Спичка сгорела дотла, и мне пришлось зажечь новую. Рядом с местом, где я упал, нашлось объяснение тому, на что такое мягкое и холодное я набрёл ладонью. Этим оказался труп волка, а точнее его шкура и зубы, потому что все остальное будто куда-то исчезло. Странная находка, учитывая, что волков убивают ради шкур, а не ради мяса. Людям мерзко есть тех, кто поедает больных. Тут же недалеко нашлась парочка очень небольших бедренных костей.

Благодаря лучам закатного солнца мне удалось найти место, через которое я провалился. Было оно в метрах пяти или семи над головой. Стало страшно, потому что пришло осознание, что я провалился в ебаную яму где-то в лесу, где меня в ближайшие шесть-восемь часов никто не найдет. Как минимум. Меня никто не найдет, даже если будет проходить мимо этого места, потому что я глубоко под землёй. Она поглотит мои крики. Волнами стала накатывать паника: участилось дыхание, на лбу и ладонях выступил холодный пот, живот скрутило в спазме. Я даже уже не чувствовал ужасного запаха ямы.

Трясущимися руками я зажёг очередную спичку и стал бродить по подземелью в поисках другого выхода. Оказалось, что оно было длиннее, чем я думал изначально, и дальше корни деревьев встречались чаще, были толще и липли к куртке. Я отмахивался от них, стараясь осветить небольшим «кусочком» огня как можно больше пространства вокруг себя. Смрад усиливался, чем глубже я уходил в пещеру.

Снова впутался в свисавшие сверху корни деревьев. Толще, мощнее, липче – они опутали мое плечо, и я честно старался выпутаться, пока не понял, что застрял. Паника усилилась.

Я беспорядочно дергал рукой, надеясь, что хоть небольшой участок гнили на корнях меня спасёт. В следующее мгновение я услышал глухое постукивание, а затем — страшный треск, от которого сердце, кажется, пропустило удар. Наверное, можно было подумать, что кто-то обнаружил яму и решил проверить её на предмет наличия чего-то или кого-то, но приличные люди не ходят по лесу затемно. Тем более не заглядывают в подозрительные ямы. Это было что-то другое, что-то, чего мое нутро сильно боялось. Этот страх можно было назвать первобытным.
Треск становился ближе и громче. Я оставил попытки выбраться из ловушки, потому что совершенно ясно и четко в голове образовалась мысль.

«Это не корни. Это паутина».

Треск оглушил меня. Я резко повернул голову назад и увидел перед собой четыре пары черных безэмоциональных глаз, в которых догорала спичка. По ноге потекла горячая моча. В абсолютной темноте я остался наедине с треском, ощущением стягивания тела толстой липкой паутиной и безысходностью.

Не ходите в лес одни.