Я твоя дочь

Настоящее чувство мне пришло где-то в восьмом классе. Оно пришло к девочке Ами, с которой я сидел рядом на уроках. Она была болезненная, тихая и очень добрая. Последним она меня и привлекла. Мы ходили вместе на обед, вместе гуляли во дворе школы на переменах, вместе шли к ней домой. Там мы делали уроки, ей тяжело давались точные науки. Но я её подтянул совместными занятиями и она успешно окончила школу. Её мама на меня всегда грустно смотрела и я не понимал, почему она меня может подладить по голове, а потом издать тяжёлый вздох:

— Ах, Дани…

Я продолжил обучение в колледже, а моя любимая пошла на курсы помощника учителя для младших классов. Когда мы получили образование, которое даёт возможность найти работу, я пришёл к ним домой и сказал её маме:

— Амбер, я нашёл работу и, может позже открою свой бизнес. Ами тоже нашла работу в начальной школе. Мы давно дружим. Мне кажется, что мы можем пожениться.

— Дани, вы не можете пожениться.

— Почему? Я люблю её с восьмого класса и вы это знаете.

— У неё слабое сердце, она не выдержит родов. А без детей, это не жизнь. Вы будете оба страдать. Верь мне. Лучшего парня я и желать не могу. Ами это знает. Поговори с ней сам, она тебе всё пояснит.

Ами почти повторила слова матери, но добавила:

— Я буду рада, если ты найдешь счастье с другой женщиной. А когда тебе захочется меня увидеть, то я никогда не откажу во встрече. Я люблю тебя, но моё здоровье не позволяет мне жить полноценной жизнью. Извини, дорогой. Я не буду твоей женой.

Для меня это был шок, потом наступил нервный срыв и я бросил работу, которую только нашёл. Я уехал из нашего городка Wiggins и поселился не так далеко в городе Lamberton. Я не хотел далеко уезжать от родителей. Отец был старый, часто болел и матери нужна была поддержка. У них был разновозрастный брак с разницей 20 лет. Но они были счастливы, на мой взгляд. Так случилось, что мама Ами вышла снова замуж и уехала в Луизиану. Иногда я наведывался к Ами и мы были близки. Но каждый раз, когда я уезжал, она мне говорила:

— Дани, не строй воздушные замки. Большего я тебе не могу дать.

Ами изредка клали лечение в госпиталь, я к ней приезжал и раз поговорил с кардиологом:

— Доктор, может Ами сделал замену сосудов, сердца я могу быть донором.

— Дело не в сосудах. У неё слабая сердечная сумка. Она должна была умереть ещё до поступления в школу. Но живёт с нашей помощью. Если будут новые методики, мы обязательно их опробуем.

— А может поставить её на очередь для пересадки сердца. У нас 50 тысяч в год смертельных случаев на дороге.

— Молодой человек, сердце не пересаживают. Ни один из экспериментов не увенчался успехом. Конец может наступить в любой момент.

Так я понял, что мои шансы на брак с Ами нулевые. Её может убить сама подготовка к свадьбе. Я смирился с такой судьбой и начал думать о бизнесе. Мебели у нас в продаже много. Она вся из Азии. Качество ужасное, но и не дорого. Если через три года развалится, никто жалеть не будет. У нас много хороших сортов дерева в штате. Я нашёл несколько деревообрабатывающих предприятий и изучил их технологию. Для мебели нужна другая сушка древесины. С новыми друзьями я взялся за изготовление простых скамеек и столов. Они продавались хорошо. Потом перешли к более сложной мебели и деталям интерьера домов. Бизнес пошёл вверх и я стал состоятельным человеком. Однажды на презентации новых изделий в Huttiesburg ко мне подошла молодая женщина и представилась медсестрой из госпиталя Merit. Им нужны хорошие кресла для приёмной в каждом отделении. А мы только начали делать подобные кресла для отдыха у камина. Идея мне пришлась по вкусу и я с ней после окончания презентации поехал в Merit. Там меня хорошо встретили, предложили большой заказ и приличную цену. Я согласился на поставки. Это была Джинни, которая со временем стала моей женой. Раз мы с ней сидели у неё дома и разговаривали о будущем и о прошлом. У неё уже были отношения, но они её не устроили:

— А у тебя была женщина, которую ты любил? — Спросила Дженни.

— Она и сейчас есть. Но Ами больна, у неё слабое сердце и сам факт волнения перед свадьбой её убьёт. Её мама мне об этом говорила ещё в школе. Мы учились в одном классе. Ами часто бывает в госпитале, где поддерживают её жизнь. В такие моменты я к ней приезжаю и живу у неё дома три или четыре дня. За ней нужен уход. Ехать не так и далеко. Всего полчаса. Если хочешь, я тебя с ней познакомлю. Она будет рада тебя видеть. Её заветная мечта, меня успешно женить и тогда она может спокойно умереть.

— Познакомь. Может мы подружимся.

Я созвонился с Ами и сказал:

— Ами, я хочу приехать с девушкой, на которой думаю жениться. Она в курсе нашей многолетней дружбы. Она хочет с тобой познакомиться.

— Приезжай в субботу, я испеку пирожки, попьём чаю, посидим и поговорим.

Джинни сидела рядом и слушала наш разговор по громкой связи. У неё даже глаза стали мокрыми.

— Я бы не смогла такое перенести, она крепкая натура.

— Дорогая, Джинни, мы 30 лет радовались, а она страдала и знает, что может умереть в любую минуту. Кардиолог мне сказал, что не понимает, почему она ещё жива.

— Она жива из-за любви к тебе. Я не буду вам мешать встречаться время от времени. Я знаю, что для тебя её смерть будет горе. А для меня это не будет казаться изменой. Я тебе верю. После визита к Ами, ты мне подаришь кольцо, пойдём в Сити Холл и назначим день свадьбы.

— Спасибо, Джинни, я не причиню тебе зла.

В субботу мы приехали в Wiggins. Ами нас хорошо встретила. Я сидел и смотрел наши школьные фотографии, а женщины пошли гулять в её маленьком саду. Потом пили чай с пирожками и расстались друзьями.

— Мне очень жаль Ами, — сказала мне Джинни, — её диагноз не предусматривает лечения, медленное умирание. И она тебя любит, как и ты её.

— Но наша свадьба не отменяется?

— Нет, ты открытый мужчина, не врёшь, мне это нравится. Ты будешь хорошим мужем и папой. А любовь сама появится, а может и уйти. От этого никто не застрахован. Но разрушать брак из-за школьной любви нельзя. Мы хорошая пара, оба обеспечены, мы воспитаем детей честными и порядочными людьми.

Мы поженились, я часто бывал в Wiggins у поставщиков древесины Wiggins Saw Company. Заезжал к Ами и рассказывал о нашей жизни. Она за меня радовалась и просила каждый раз передать привет Джинни, что не запрещает нашим встречам. Так было больше десяти лет. Сыну было 13 лет, дочке 10, они уже многое понимали. Я их любил и всегда гуляли по нашему городу, когда мама отдыхала после ночного дежурства. Наши отношения с Джинни были ровные и уважительные. К ней кто-то из врачей стал проявлять повышенное внимание, приглашать вечером в кафе или бар. Она мне об этом говорила.

— Джинни, я не могу тебе ничего сказать. Ты сама мне разрешаешь встречи с Ами. Думаю, что ты сама со временем поймёшь, что отношения в семье могут затихать, как у нас, а потом могут вспыхнуть снова. Будешь ты с ним изменять или нет, это зависит от тебя. Я не буду попрекать или нанимать частного детектива. У тебя были мужчины и до меня. Я думаю, ты сама разберёшься с сексуальным удовлетворением. Я не хочу, что бы дети об этом знали. Это единственное моё требование. Оно никогда не изменится. Можешь больше мне ничего не говорить, а всё сам чувствую.

— Дани, ты…уникальный муж. Я с ним уже спала. Мне с ним хорошо, лучше, чем с тобой.

— Потому, что он холостой и у него нет забот. Попробуй, поживи у него неделю или две, и ты сама поймёшь, что мы тебе дороже. А если нет, то сама подай на развод. Но детей я тебе не отдам. Я все деньги положу на адвоката, все до последнего цента, но дети будут со мной.

— Спасибо, Дани. Я сегодня уеду к нему. Извини. В моём возрасте секс стал решающим фактором. Я знаю, что это скоро пройдёт. Но не могу удержаться. Он моложе меня, красивый и очень обаятельный.

— Попытай счастья, может я и не прав.

Джинни не было дома три недели. Детям я сказал, что мама на учёбе в Филадельфии и они не беспокоились. Я тоже не особенно психовал, так как такой же период будет и у меня. Кризис среднего возраста. Мы слишком хорошо обеспечены, что бы думать о последствиях. Её рабочую позицию измена не затронет, а моё положение хозяина большого бизнеса и подавно. Джинни вернулась исхудавшая, с потухшими глазами. Вылетел сын и выпалил:

— Мама, а какие тебе оценки поставили после обучения?

Джинни на меня посмотрела:

— Я детям сказал, чти ты на курсах повышения квалификации в Филадельфии. Но ведь там только скушают лекции и оценки не ставят. Об этом я забыл им сказать.

— Майк, там не ставят оценки, папа правильно сказал. Я по вам очень соскучилась.

Выбежала из детской дочка и прижалась к маме.

— Моя милая Эстер, как я тебя люблю.

Дети прижались к матери и она их долго целовала. Потом повернулась ко мне, прижалась и зарыдала:

— Ты был прав. Мне никто не нужен, кроме тебя. Всё остальное мираж, который создан не им, а моим воспалённым умом. Мне жаль, что я совершила ошибку. Спасибо за идею с Филадельфией, пошли спать.

Жизнь вошла в прежнее русло. Интим лучше не стал и хуже тоже. Разговоров на эту тему не было. Однажды Джинни пыталась начать говорить, но я её остановил:

— Дорогая, мне это неприятно.

— Почему ты меня не хочешь выслушать?

Я открыл телефон и показал письмо с видео, где она была в ночном клубе под видом дежурства.

— Так ты знал и молчал?

— О чём мне говорить? Ты не контролируешь себя. Это уже не кризис среднего возраста. Он прошёл. Ты уже и про детей забыла.

— Нет, не забыла.

— Когда ты им последний раз завтрак готовила в выходной день?

— Не помню.

— Когда ты последний раз проверяла оценки в школе?

— Не помню.

— А когда ты последний раз меня обманула?

— Сегодня. Прости меня/

— Я не сержусь. Скоро я тоже такой стану, очень скоро. Но последствия буду гораздо хуже.

— Ты мне угрожаешь?

— О, нет. Угрозы никого на путь праведный ещё не вернули. Я сегодня уезжаю к Ами, её сегодня выписывают из госпиталя. Буду там дня три, максимум неделю. Я сам скажу детям.

— Это конец?

— Наверное, хотя может быть и продолжение, от тебя всё зависит.

Я пошёл в детскую и сказал детям, что уезжаю в соседний город, моя школьная подруга заболела и я о ней буду заботиться.

— Папа, а разве школьные друзья так важны?

— Да, Майк. Тебе же нравится Милли Клаус?

— Да. Если она заболеет, ты пойдёшь её проведать?

— Конечно.

— Так бывает всё жизнь с настоящими друзьями, которых уважаешь и любишь.

— Папа, а ты будешь нам звонить или как мама, уедешь и не скажешь когда вернёшься?

— Буду Эстер и даже по видео связи. И свою подругу покажу. У меня нет никаких секретов от вас.

— А от мамы у тебя есть секреты? — Спросила Эстер.

— Ха, ха позови маму и сама спроси, знает ли она куда я поеду и на сколько долго.

— Мама, мама иди к нам.- крикнула Эстер.

Джинни вошла и уставилась на меня:

— Мама, ты знаешь куда папа поедет? — Спросил Майк.

— Знаю.

— Ты не против?

— Это его личное дело, а не моё, Майк.

— А видео звонки он тебе будет делать?

— Нет.

— Значит вы поругались.

— Ты о чём, Майк.

— Мама, мне Вилли сегодня прислал видео. Посмотри. Мы с Эстер очень тобой не довольны,

Майк включил видео на лаптопе и там была Джинни в отеле Best Western. Она была голая в кровати и пьяно смеялась. Запись сделана камерой внутри номера.

— Это ложь!

— Мама, ложь это учёба в Филадельфии. У меня тоже есть видео. Папа про это не знает. У меня много, что есть. У нас в классе хакерская группа, мы следим за родителями вне дома. Твой телефон у меня на экране каждый раз, когда ты звонишь или получаешь СМС.

— Зачем это тебе? — Крикнула Джинни.

— Это я тебе должен задать этот вопрос, мама. Ты нас с Эстер очень удивила. Поэтому папа и уезжает. Папа не хитри, я знаю больше тебя. Но молчал.

— Майк, сынок, не будь максималистом. Мы ничего не можем сделать. Это мамина нынешняя жизнь. Она может одуматься. Не стоит её травмировать. Дай ей время.

После этого разговора я собрал дорожную сумку, поцеловал детей. Подошёл к Джинни:

— Пока, дорогая. Дай я тебя обниму напоследок.

— Не прикасайся ко мне!

— Тогда не обижайся на меня. Ciao Bambino, sorry.

Я приехал в госпиталь к выписке Ами и забрал её домой:

— Спасибо, Дани. Можешь возвращаться домой.

— Мне некуда возвращаться.

— Что случилось?

— Джинни изменяет и ведёт себя нагло. Но это я могу стерпеть, Сын показал все её измены, видео и фото, телефонные переговоры. Дочка тоже не на стороне мамы. Я всего не знал. Это кошмар, пьяный секс с первым попавшимся. Да ещё секс с тремя мужиками в отеле. Я побуду с тобой неделю, может она одумается, а нет, то возьму детей и перееду к тебе. Ты не против?

— Нет, я буду рада твоим детям.

— Спасибо. Я хочу забыть обо всём этом, хотя бы на неделю.

— Хорошо, дорогой.

Через неделю я вернулся в Lamberton. Дома бардак, матери нет, дети сами готовят на кухне.

— Папа приехал, — крикнула Эстер и бросилась ко мне на руки.

— Как хорошо, что ты с нами всегда по видео разговаривал, говорил рецепты, как и что готовить.

— А где мама?

— Не знаю, может Майк, знает, где она сейчас. Майк, посмотри на тракер, где мама?

— Делает шопинг в торговом центре.

— Майк, а когда она вернётся?

— Му её не видели неделю.

— Ок. Собираемся и едем в Wiggins, будем жить у моей школьной подруги. Она очень больная, у неё проблемы с сердцем. Ами учительница в школе и поможет вас перевести в её школу. Хорошо?

— Я согласен, — сказал Майк.

— Я тоже,- сказала Эстер.

Мы собрали вещи и оставили записку на кухне, что уехали жить в Stone County и туда переведёмся в школу. Только через десять дней Джинни позвонила и устроила мне скандал. Сказала:

— Я подам на развод и заберу детей. Они не будут жить в чужом доме.

— Подавай. Буду ждать вызова в суд.

Я выключил телефон и не отвечал на её последующие звонки. Через два месяца пришёл вызов в суд. Я взял детей и поехал. Сначала выслушал адвоката супруги, потом судья стал задавать вопросы, но Майк вмешался:

— Господин судья, посмотрите эти видео. — И протянул телефон судье.

— Кто их сделал? — Спросил судья.

— Наша хакерская группа, которая следит за родителя мне дома. Мамы не было дома неделю, когда папа вернулся из соседнего города. Он нас забрал и мы пошли в школу в другом графстве. И только через десять дней мать позвонила и стала угрожать разводом. Вы хотите нас отдать женщине такого поведения?

Судья нахмурился. Потом посмотрел на адвоката, тот заёрзал.

— Майк, а у папы есть адвокат?

— Он ему не нужен и так всё ясно. Пусть она себе забирает дом и даже половину сбережений папы. Это моё мнение, как сына, но только оставит нас в покое. Я не хочу, что бы моя сестра стала такой же, как она.

— Хорошо, Майк, ты уже почти взрослый. Следить за родителя не хорошо, но случай исключительный и я не ставлю тебе его в вину. Развод я утверждаю, дом оставляю вашей маме, а вас оставляю папе. Никаких денег от вашего отца она не получит, у неё высокая зарплата. Всё, заседание закончено. Все свободны.

— Я подам апелляцию, — вскричала Дженни.

— Подавайте, вы имеете на это право. Но я лишу вас родительских прав. У меня достаточно данных для этого. — Сказал судья.

На выходе мы встретились с Джинни:

— Джинни, очнись, стань нормальной женщиной. Тебе эти гулянки не нужны. Позвони, когда очнёшься от пьяного угара. Может и воссоединимся. Я же люблю тебя. Подумай.

Майк и Эстер, попрощайтесь с мамой. Мы же не враги. Может всё исправится.

Дети подошли и обняли мать. Она заплакала. Потом подошёл я и обнял её:

— Ах, Джинни, я люблю тебя даже после всех этих измен. Дай я тебя поцелую на прощание.

Джинни прижалась ко мне и страстно поцеловала:

— Я пройду курс лечения от алкоголизма и у психолога. Я тебе позвоню, когда стану нормальной. Извини я не отдавала отчёта, когда всё творила. Дети это не забудут, да и ты тоже. Я исправлюсь, мой дом всегда для вас открыт. Приходи в любое время, я люблю только тебя. Я делал всё из ненависти к самой себе. Быть дрянью очень тяжело, особенно, когда протрезвеешь.

Я каждый день был в Lamberton и часто заходил вечером к Джинни. Она рассказывала, как лечится, какие есть рецидивы. Ничего не скрывала и хотела вернуться в семью. На всё ушло два года, сын окончил школу и уехал учиться в Сан Диего. Дочка стала подрабатывать санитаркой в госпитале Memorial и следила за состоянием здоровья Ами. Помогал ей в госпитале и дома. Они подружились. Летом Ами и Эстер ездили на выходной к Джинни, но ночевать не оставались. До выздоровления было далеко. Ещё через год, она стала нормальной и сама позвонила:

— Приезжай, я закончила курс у психолога. Хотя таблетки ещё долго буду принимать. Приезжайте все вместе. Я буду вам рада.

— Я рад это слышать. Мы будем в субботу.

Мы приехали, все обняли Джинни, поздравили с выздоровлением. Сделали видео звонок Майку. Он тоже был рад переменам к лучшему и обещал на Рождество приехать. Я пошёл с Эстер в кондитерскую, а Ами сталась дома. У них был сложный разговор:

— Джинни, я рада вашему воссоединению. Искренне рада. Но, мне кажется, что я сейчас мешаю Дани к вам переехать.

— Да, он даже не рассматривает такой вариант.

— Он вас любит и ночью зовёт. Когда от крика просыпается, я ему не говорю, что он вас звал. Он может уехать только в одном случае, если я умру.

— Нет, только не это.

— Джинни, я уже всё решила для себя. Во мне развивается ребёнок. Это для моего сердца смертельный вариант. Я прошу вас, после родов забрать ребёнка к себе. Дани будет любить не меня, с ребёнка. Это терпимо. Я думаю, что вы с этим справитесь, тем боле, что Эстер скоро уйдёт. У неё есть парень. Он живёт в Алабаме. Я не хочу, что бы Дани разрывался между юношеской любовью ко мне и настоящий к вам.

— Ами, вы будете рожать в нашем госпитале. Я сделаю всё, что вы ваше сердце не остановилось. Ваша смерть, это слишком большая цена за воссоединение. Я знаю, что шансов нет, но хоть пара часов у вас будет и чтобы на ребёнка посмотреть и что бы с Дани проститься. Всего пара часов. Мне очень больно, что я не могу сделать для вас больше. Никому об этом говорить не будем. Вы мне очень дороги. Это вы дали согласие на мой брак с Дани, а я, как свинья, всё разрушила. Я прошу у вас прощения. Теперь вы мне возвращаете мужа ценой своей жизни. Я никогда этого не забуду. Ваша дочь будет мой самой любимой дочкой. Вы будете жить в ней. Это удержит меня от всех рецидивов.

Женщины заплакали и обнялись друг с другом. В это время вошёл Дани с Эстер и застал странную картину. Обе дамы целовали друг друга.

— Вот это новость!

— Дани, мы стали сёстрами, — сказала Джинни.

— Тогда понятно, извините, что мы вам помешали, ха, ха. Может ещё поцелуетесь?

— Можем, — сказала Ами и женщины опять поцеловали друг друга и у обеих появились слёзы.

К ним подошла Эстер и обняла обеих. Посмотрела в глаза Ами, увидела там такую тоску, что зарыдала.

— Папа, выйди из кухни, нам надо успокоиться, — сказала Эстер и Дани понял, что самый трагический момент его жизни. Эстер провела рукой по животу Эстер и он осознал, что видит её последние месяцы.

— Ами, — подошёл Дани, — что ты наделала?

— У тебя будет жена и моя дочка. Я так решила. Я больше не могу мучиться и каждые две недели ложиться в госпиталь. Прими это как моё облегчение судьбы. Дочка будет здорова, ты и Джинни сделаете её счастливой.

— Ами, очнись!

— Не спорь со мной. Мне всё равно долго не жить, пусть память обо мне будет в ребёнке. А теперь оставь нас. Нам надо обсудить госпитальные проблемы.

Подошло время родов, Ами заранее положили в госпиталь, укрепили лекарствами сердце, несколько дней ставили капельницы. Во время родов сделали кесарево сечение и этим чуть отодвинули смерть. Ами увидела свою девочку, рядом был Дани. Он её обнимал и целовал. От кровати не отходила Джинни. Ами улыбалась, а монитор показывал, что её сердце стало замедлять работу. Джинни заплакала и ушла. Дани прижался к Ами:

— Поцелуй меня, Дани, последний раз и я спокойно закрою глаза. Я довольна жизнью. У нас с тобой есть ребёнок, которого я очень хотела много лет.

Дани стал на колени и поцеловал Ами. Он стоял так долго, пока не затихло её дыхание.

Майк и Эстер жили в других штатах. На большие праздники навещали Джинни, Дани и Сильвию. Сильвия была любимицей всей семьи. Когда она стала постарше, ей рассказали, что мама умерла во время родов, а Джинни её удочерила. Сильвия всплакнула, её отвезли на могилу Ами. Она там долго стояла. Потом подошла к Джинни и сказала:

— Мама, так печально, но я тебя люблю, как родную. Давай больше будем на эту тему говорить. А твоя дочь.