Я распахнул рубашку

Я распахнул рубашку. В комнате становилось очень жарко. Пламя уже дошло до шкафа. Качаясь на стуле, я спокойно поглядывал в окно. С моего этажа хорошо виднелись машины пожарных и полиции, сирены которых заполняли тихую, субботнюю ночь.

Шкаф уже полностью сгорел, впрочем, как и половина квартиры. Вдруг я почувствовал, как что-то схатило мою ногу. Я с улыбкой нагнулся к валяющемуся на полу телу, руке, которая из последних сил пыталась за меня ухватиться: « Дружище, ты что, живой?» Он не ответил. Я вздохнул, раздумывая о грубости моего бывшего друга, который даже не может ответить на такой легчайший вопрос. Почему он бывший друг? Потому что это я убил его и поджог его квартиру. Не думаю, что после этого остаются друзьями. Жаль, что пришлось дойти до этого. Был бы он хорошим товарищем — смог бы предотвратить пожар и нашу с ним гибель. Но он плохой. Хорошие друзья же не должны рассказывать тайны друг друга. В дружеских отношениях должно быть доверие. Я, например, никогда не предавал его. Держал все его секреты в тайне, даже если то, что он сделал, было плохо. А он при первой же возможности разгласил мои. По крайней мере, хотел, за что и поплатился. Так что теперь он валяется весь в крови у меня под ногами в полусгоревшей квартире.

Что за секрет-то такой важный? Это не просто секрет, а правда о моей жизни: о настоящем имени, как я годами подделывал документы, чтобы достичь вершин, о том, как я шантажировал, крал и даже убивал. Я был вполне серьезен, когда говорил, что я готов умереть, лишь бы это не было узнано. Смысл жить в сладкой лжи, если после твоей смерти всплывет горькая правда? Лучше из сладкой лжи и не выходить. Когда человек мертв, после него остаються только воспоминания. И воспоминания обо мне ни в коем случае не должны быть негативные.

Я встал со стула в порыве сильного кашля. Дым медленно заполнял мои легкие, и жара становилась невыносимая. Я подошел к окну, нечаянно пнув по дороге уже мертвого друга. Напевая под нос песню « Supermassive Black Hole », я открыл окно и глотнул свежего, ночного воздуха, пытаясь не обращать внимание на крики и сирены, доносящиеся снизу. Я возвратился обратно к своему стулу и поднял труп на свои плечи. Посмотрев в последний раз на уже полностью огненную квартиру, я улыбнулся и, все еще напевая себе под нос, разогнался и выпрыгнул в окно.