Хёг

Аннотация:

«У телефонного звонка

Есть удивительное свойство

В нём умирает тишина

Он пробуждает беспокойство…»

…собственно дверной звонок бывает не менее противный.

Глава 1 ЗВОНОК

  Звонок был такой противный и назойливый, будто его создатель продал душу дьяволу, лишь бы добираться до самых потаённых глубин сознания и разрушать внутренний покой. Его звук проносясь акустическими волнами сквозь пространство комнаты, проникал через барабанные перепонки в череп и ввинчивался в мозг невероятными, омерзительными дребезжащими аберрациями, рождая страшную смесь ощущения ненависти и тревоги.

Хёг был не робкого десятка, и мужественно сносил этот деструктивный звук уже целую минуту. Ничем не выдавая своих истинных чувств, он стойко пялился в экран телевизора, где транслировали повтор кулинарного шоу. Лишь на лбу выступила испарина и собравшись в капельку стекла вдоль брови над начавшим подрагивать в тике веком.

Наконец звук прекратился, и Хёг сделав глубокий вдох и выдох снова начал дышать. Только теперь заметив, что его мышцы напряжены, усилием воли расслабил их, и слегка обмякнув, чуть глубже погрузился в диван, на котором полулежал уже третий час.

Большой палец его правой руки, держащей пульт, сместился ровно на три с половиной миллиметра, именно на столько, сколько было необходимо что бы переключить канал, и слегка вдавил клавишу.

Картинка на экране старого плоского ТВ сменилась, показав двух лохматых кричащих бабуинов с открытыми пастями и огромными клыками на фоне желтовато–зелёной саванны. Более крупная обезьяна трахала более мелкого сородича. Закатив верхнюю губу до самого носа, примат оскалился, явив оператору страшные, непонятно зачем нужные травоядной обезьяне пятисантиметровые клыки, не останавливаясь страстно имел свою волосатую подружку. Голос за кадром рассказывал о преимуществах длинного густого меха этих причудливых представителей настоящих павианов.

На секунду задержавшись в нерешительности, большой палец правой руки Хёга, вернулся в исходное положение, на клавишу управления громкостью.

В этот момент снова раздался звонок. Казалось это было невозможно, но его звук стал ещё пронзительней и противней.

Веко снова задёргалось, а в глазу лопнуло несколько сосудов. Других видимых проявлений своего раздражения Хёг не допустил. Он с ещё большим интересом стал прислушиваться к истории экспансии бабуинов, одновременно с силой вдавив большой палец в клавишу увеличения громкости. В этот момент его мозг выполнял титанически сложную работу, по отсечению сатанинского звука дверного звонка, от чарующего голоса диктора. Это была поистине непосильная задача, но пока ему удавалось с ней справиться, посрамив лучших буддистов, постигших дзен медитации.

Примерно через минуту, к исходящему отчаянными криками горящих заживо в геенне огненной душ звуку дверного звонка, присоединились громкие удары в дверь окованного сапога.

В комнате метались, сталкиваясь друг с другом звуки ударов в деревянную дверь, дребезжания звонка и выкрученные на максимум истошные крики любящих друг друга мартышковых.

Именно в тот злосчастный день, оставаясь невидимым и рискуя спалить транзисторы сопроцессора, Владыка Преисподней записал на новенький 666 Айфон мелодию данной какофонии, чтобы в дальнейшем пытать ею особо бесчувственных грешников, которые не оставляли лайков под мемами с котиками.

За долгую, очень долгую жизнь Хёг смог познать самоё себя, и окончательно утвердился в том, что он страстно, безудержно, всепоглощающе любит бездельничать! Для этого ему понадобилось прожить множество жизней, повидать бесчисленно смертей, и испробовать мириады дел. И вот когда на него спустилось просветление, когда он нашёл своё призвание, в момент обретения гармонии души и тела, в его мозг сметая все тщательно выстроенные преграды, с силой взрыва сверхновой ворвался знакомый голос:

– Хёг! Открывай! Я знаю, что ты там, старая обезьяна! – раздался из–за двери голос, подобный грохоту гранитных валунов, несущихся по горному склону круша и ломая вековые дубы будто тростинки.

С потолка прямо на голову посыпалась штукатурка.

На фоне происходящего на экране сравнение с беснующимися приматами было наиболее обидно.

«Хрык» – раздался звук лопнувшей пластмассы в правой руке Хёга, и на пол посыпались обломки пульта.

Мужчина закрыл глаза и потряс головой, с густой шевелюрой слегка вьющихся русых волос, стряхивая насыпавшуюся побелку. Не открывая глаз, он с прискорбным вздохом упёрся мощными кулаками в бёдра, и восстал из объятий продавленного дивана. Сторонний наблюдатель мог бы заметить, как старый диван боролся до последнего, пытаясь удержать на себе могучий зад Хёга, и вроде даже потянулся следом за ним, но не найдя в себе сил обмяк и обвалился протёртой обивкой, с тоской глядя сотнями перекрестий нитей вслед удаляющейся спине любимого хозяина.

Шаркая ногами, обутыми в изрядно истоптанные тапки в виде лежащих на спине и обхватывающих четырьмя лапами лодыжку медведей, он брёл к двери, жалея о том, что она не открывается наружу, и что он, не может резко распахнув дверь скинуть незваного посетителя с лестницы…

Подойдя в плотную к двери, Хёг остановился и глубоко вздохнув резко распахнул её. Перед взором предстала широкая спина, обтянутая кожаным плащом из воловьей кожи. Обладатель спины снова попытался ударить в дверь каблуком видавшего виды массивного сапога. Не встретив преграды, нога влетела в квартиру и прибольнейше врезалась в голень Хёга.