« Память Ватерлоффа. » Хранитель снов (Эпизод 2)

5. Хранитель снов.

 

Часть первая: Там, где всегда мрачно.

Начало:

Прозвучал выстрел. Уши Билла тотчас уловили этот грохот. Словно подстреленный, он поднялся из оврага и побежал вверх, где брали начало высокие, толстые дубы, стволы которых, были лучше         й защитой от чего, или кого-либо. На четвереньках, кое-как забравшись на высоту, Билл обтряхнул грязные штаны и вытер руки об зеленую, мягкую траву. Он хотел постоять еще немного, чтобы, как следует, перевести дыхание, но слева, приблизительно в сотне метров от него, прозвучал второй выстрел. Искать испуганным взглядом источник шума было очень рискованно, преследователи шли по пятам. Билл, закатив рукава своей испачканной рубашки, рванул что есть силы прямо к могучим деревьям.

Время было по-настоящему позднее, солнце давным-давно село, оставив все на произвол мрачной ночи. Мрак и вправду был мраком. Билл бежал, постоянно спотыкаясь об кочки, камни, что скрывались за занавесом темноты. Бегущий падал почти на каждом втором шаге, переворачиваясь с ног до головы, и бывало, устремляясь прямо в жидкую гряз, что ждала его визита. Времени вытереть лицо не было. Оставалось лишь встать и бежать дальше, ведь чьи-то голоса были слышны прямо за спиной. Прошел где-то один час. Убегающий не следил за временем. Иногда подавали сигнал его наручные часы, но смотреть на них в данной ситуации было бы глупо. Билл сам не заметил, как оставил большой лес позади. Он оказался на широком поле, где повсюду росла необычайной высоты трава, что доставала чуть ли не до головы. Не осматриваясь по сторонам долго, Билл побежал дальше. На ходу он раздвигал руками зелень, а та ведь была на зло острой. Почти каждое прикосновение к ней резало руку, так, что те стали алыми буквально за пару минут.

Тем временем, трава сзади начала двигаться. Неизвестные преследователи тоже пошли за ним. Сейчас, когда расстояние меж ними было не значительное, Билл услышал лай собак, судя по этому лаю, их было три-четыре. Сжав кулаки, по которым стекала кровь, Билл ускорился. И тут, он оказался на волосок от смерти: чудом ему удалось остановится прямо у подножья скалистого, крутого утеса, что углублялся вниз на сотню метров. Здесь, Билл и оказался в ловушке. Сзади – злые собаки, спереди – утес. И там, и там – точная смерть. Он закрыл глаза, приготовившись к погибели, как вдруг, чей-то неизвестный голос из неоткуда прозвучал у него в голове:

— Прыгай…Ты не умрешь…Я спасу тебя.

И в тот миг, словно невидимая рука, толкнула его прямо навстречу утесу. Билл не удержал равновесие и покатился вниз…

В голове гудело. Он лежал, опершись на толстый ствол дерева. Изображение перед глазами собиралось очень долго. Билл пару раз тряхнул головой, а затем, не отходя далеко от дерева, поднялся дыхнуть свежего, ночного воздуха. Он не умер, не разбился. Это какое-то чудо, ведь люди не выживают после таких падений! Погони слышно не было. Лай ненавистных псов полностью утих. Билл стоял у того же дерева и внимательно прислушивался к любому шороху. Ничего такого не услышав, он перевел дыхание. Только тогда, когда ночь близилась к завершению, Билл собрал все свои силы и двинулся дальше. Он думал на счет того незнакомого голоса, что звучал в его голове. Тот неизвестный помог ему избежать преследователей, скинув его с обрыва. Чудом ли выжил Билл, или на то была воля того-самого, который подсказал ему верный путь, прямиком с утеса? Вопросов была масса, вот только ответов пока не находилось. Путник шел спокойно вдоль широкой, лесной тропы, время от времени оглядываясь назад, чтобы проверить, никто ли его не преследует. Было тихо, так тихо, что аж уши закладывало. Но длилась эта тишина недолго. С правой стороны от себя, Билл услышал довольно высокий звук. Он был похож на скрип. Шедший резко остановился и посмотрел направо. Туда вела одна, ели заметная дорожка. Скрип повторился еще раз.

— Иди туда… — прошипел неизвестный голос в голове.

Билл решил послушаться, ведь этот незнакомец уже спас его один раз, он знает, куда лучше пойти. А звук звучал все яснее и яснее, все громче и громче. Спустя минут десять, Биллу показались достаточно больших размеров ворота. Их основная часть была поржавевшей. Правая, верхняя сторона казалась чуть погнутой. Рядом в заборчике (тоже из метала) виднелась широкая дыра, через которую мог протиснуться и сам Билл, если приложит максимум усилий. Сделать это он и не пытался. Ворота и так были открыты. Не прошло и пол минуты, как он оказался за ними. Оставляя их посади, Билл пошел прямо. По дороге, он наткнулся на камень больших размеров. Глыба уперлась ему прямо в живот. Билл резко отшатнулся, чтобы осмотреть препятствие. Камень был округлой формы, вкопанный в землю. Рядом возле него лежали цветы, они были полностью вялыми, лепестки валялись рядом отдельно. На глыбе было вырезано имя: «Дик Морис». Только теперь, Билл осмотрел всю территорию за воротами. Этот камень, на который наткнулся идущий, был не один. Такие же, очень похожие, стояли на каждом метре. Билл сразу же ускорил шаг. Он захотел побыстрее покинуть это жуткое место. Обходя каждый камень, что встречал его лицевой стороной, он пробирался прямо, не смотря под ноги. И вот, когда конец кладбища показался ему, идущий споткнулся об какую-то ветку, что лежала на земле. Его глаза смотрели на крест, вот только почему-то он упал наземь. На нем, ели заметно поблескивала табличка, на которой, также, как и на воротах, проступила ржавчина.

С трудом Билл поднялся на ноги и подошел к кресту, чтобы прочитать надпись. Вскоре, кровь похолодела в его жилах. Глаза выпучились, ноги онемели. На кресте было написано: «Стив Танжер».

— Ну как оно? – послышался нетвердый голос сзади.

Тон показался Биллу очень знакомым, вот только он не мог обернуться – что-то невидимое держало его прямо.

— Ладно, пошли отсюда, я слышу вой волков, — прозвучало сзади.

И в ту же секунду, в ушах прозвучал хлопок, столь резкий, что Билл аж подпрыгнул на месте…

Глава 1:

— Билл, уже проснулся? – спросил высокий худой мужчина, что сидел напротив.

Они ехали в поезде. Каждую секунду их трясло, Билл поправлял свою черную шляпу, что постоянно норовила сползти на край затылка.

— Снился сон? – вновь поинтересовался мужчина напротив.

— Да, это всего лишь дурной сон, — кивая, подтвердил Танжер.

— Следующая станция Фринд, наша – через три.

— Дэвид, сколько я спал?

— Полтора часа. Потом, ты проснулся на пару минут и заснул еще на час, затем… еще на час.

Билл невольно усмехнулся.

— Старину «Маркуса» качает будь здоров, — с улыбкой на лице проговорил он. – Но, как ни странно, спать в этих вагонах – одно удовольствие.

— Не-е-е, я так не могу, — покачал головой Дэвид.

— Почему?

— Сплю я очень мало. Пару часиков ночью мне вполне хватает. Я чувствую себя бодрым на протяжении всего дня.

— И что, ни в одном глазу?

— Ни в одном, — ответил Дэвид.

После его ответа, поезд подал резкий сигнал. Тормоза с какай-то неожиданностью засвистели, и через пять минут вагоны стояли неподвижно. Пара людей вышли из вагона, и «Маркус» опять тяжело завелся. Вскоре, они ехали дальше.

— Помнишь этот вагон? – вдруг спросил Дэвид, поправляя свое пальто.

— А с чего мне его помнить?

 Дэвид издал тихий смешок, а потом, проговорил:

— Мы ехали в этом вагоне семь лет назад.

Сначала, по глазам Билла можно было прочесть непонимание, однако, уже через секунду, он резко вздохнул и невольно приложил указательный палец правой руки на висок. Он проницательно посмотрел на своего собеседника, а после, начал внимательно осматривать вагон.

— Что ищешь? – осведомился Дэвид.

— Я ищу тот неисправный светильник, что неприятно мерцал через каждую секунду, — ответил Билл.

Его приятель рассмеялся.

— Даже этот светильник убежал из твоей памяти, ты забыл, где он висит!

— Никуда он не убежал, я же его помню, раз заговорил о нем, просто забыл… да, ты правду сказал – забыл, где он висит.

— Он вон там, — показал пальцем Дэвид.

Билл посмотрел в сторону, куда показывал палец его друга. В дальнем правом углу вагона, и вправду висел тот самый, неисправный светильник, что вечно мерцал.

— Мы сидели тогда за теми сиденьями, — кивком показал Дэвид. – Я хорошо помню, как этот мерцающий свет раздражал тебя.

— А что, только в этом вагоне лампочка неисправная висит? – спросил Билл.

— Да, только в этом.

— Специально запоминал?

— Да. Я знаю все вагоны поезда наизусть. Только в этом вагоне, лампочка мерцает.

— Забавно, но сейчас она меня почему-то не раздражает, — заметил Билл, не отводя своего взгляда от света.

— Так может стоит просто подсесть к ней по ближе? – с улыбкой на лице предложил Дэвид, облокачиваясь на спинку мягкого и высокого сидения.

Билл ничего не ответил на его слова. Наступило кратковременное молчание, которое нарушил Дэвид:

— Славное время было семь лет назад…

— Почему?

— А разве нет?

— Самое обычное, — кинул Билл. – Кстати, почему ты сказал, что мы сидели в этом вагоне семь лет назад? Я мог сесть именно сюда в любой другой раз, когда ехал в близлежащие городишки по типу Кронфилда.

— Ну может и так, — согласился Дэвид.

— Я просто не запоминаю такие мелочи, как место, где сидел семь лет назад, и место, где мерцает все та же лампочка.

Его приятель усмехнулся.

А тем временем, голос из передатчика оповестил об очередной остановке. Ею была станция Кроним. В этот раз людей тоже вышло мало. Дэвид первое время сидел молча и тупился в окно, обводя взглядом каждый домик, каждое дерево, каждого вышедшего пассажира.

— Помнишь ту погоду, что царствовала тогда? – спросил его Билл, молчание ему надоело.

— А ты помнишь?

— Помню, как такой мороз можно не помнить?

— Его забыть — нелегко. Ничего подобного за шесть последующих зим не было. Пришла седьмая зима, и вот мы снова едем в Ватерлофф, в том же вагоне, в ночь.

Билл рассмеялся.

— Чего ты смеешься? – спросил его друг.

Лицо у него выглядело слегка растерянным.

— Совпадение — очень точное, — преодолевая смех, ответил Танжер. – Все произошло абсолютно спонтанно, однако с поразительной точностью.

Дэвид слабо кивнул головой.

— Ты не помнишь, какое число тогда было? – осведомился у него Билл.

— Нет, такого я не запомнил. Помню, что была середина января.

— Как и сейчас, — заметил Танжер, посмотрев в окно…

— Мы будем ехать еще часа полтора минимум. На часах – половина девятого, на улице – мрак полнейший. А что делается в Ватерлоффе в такое время… — Дэвид покачал головой.

— Там – всегда темно, — дополнил Билл, растирая руки.

— Темнота – это далеко не самое противное и страшное, тебе ли этого не знать.

Билл хмыкнул.

— В общем, мы приедем, и ты увидишь, вспомнишь, какого это, гулять по забытым Богом улицам, спустя перерыв в семь с лишним лет.

— Именно поэтому, Ватерлофф не привлекает людей, а наоборот – отталкивает. Я не сомневаюсь, что и некоторые коренные жители горят сильным желанием убраться подальше, что уж говорить о приезжих, надолго никто из таковых не остается.

— Ты прав, — согласился Дэвид. – Из Ватерлоффа надо валить, но только не мне. Я – один из немногих, немногих – это сильно сказано, кто уезжать не хочет. Дело в том, что я люблю этот городок, и всегда буду любить, каким бы запущенным он ни был. Но туристов я никак не привлекаю, совсем наоборот – я говорю им, кричу им, ехать подальше. Тем, кто спрашивает мое мнение по поводу Ватерлоффа, я стараюсь отвечать максимально честно, говорю, как есть. Ватерлофф – это мрачная, забытая Богом дыра, и не больше. Не могу не учесть те слухи, о которых частенько говорят местные. Говорят, будто, я зову туристов приехать, будто, я жду их с раскрытыми объятьями, будто, я – рад абсолютно каждому приезжему. Так вот, все это – ложь, слухи и ни более.

— Наверное, люди часто тебя не понимают: Ты живешь в Ватерлоффе, говоришь, что любишь этот городок, но одновременно, советуешь всем валить подальше, чтобы те не искали лишних проблем. Антиреклама какая-то.

— Да, так оно и есть, — Дэвид усмехнулся. – Пусть все считают меня немного странным, меня мало заботят мнения посторонних, если честно.

На этой ноте их разговор завершился. Билл тщательно обдумывал все те слова, что ему сказал его друг, а тот, видя, что он думает и ничего отвечать не собирается, натянул на глаза свою черную шляпу, облокотился на спинку сидения, сложил руки на груди и совсем скоро захрапел. «Маркус» ускорился…

Глава 2:

«Маркус Харайзентеллер», как его называли многие, кто хотя бы однажды прокатился на нем, ехал очень быстро. Билл сидел и читал купленную сегодня утром газету, в окно он даже не смотрел, но скорость «Маркуса» была и без того сильно ощутима. Этот поезд гнал, как бешеный, будто убегал от кого-то сзади. Вагоны тряслись неимоверно сильно, и Биллу пришлось крепко ухватиться за свое сиденье, чтобы не упасть на пол. Ехать стоя было бы и вовсе невозможно, потому что этот поезд всячески пытался усадить любого пассажира, что хотел немного размяться. Только сейчас Танжер устремил свой взгляд в окно. Он увидел мрак. Стволы деревьев, которые вагоны поезда регулярно проезжали сегодня, стали черные, их ветки, казалось, удлинились, они были похожи на костлявые руки, которые мотались на ветру в разные стороны со скрипом, который доносился и сюда, в вагон. Одна такая ветка ударила в стекло, через которое и смотрел Билл. Это неожиданное появление так напугало его, что он мигом отпрыгнул от окна на метр. А Дэвиду было все равно. Он по-прежнему дрых и даже не пошевелился от стука в стекло. Глядя на спокойный, беззаботный вид своего спящего товарища, Билл и сам немного утих. Он подвинулся на свое место, взял упавшую на пол газету и принялся листать страницы. Свет в вагоне был очень тусклым. Текст был различим, однако, стоило напрячь глаза, чтобы разглядеть мелкие буквы.

Читал Билл недолго. Буквально через пять минут, скорость «Маркуса» начала стремительно падать. Вагон резко вздернулся, очки скатились на нос. Поправив их, Танжер отложил газету и снова посмотрел в окно. Лес стал заметно редеть, деревья уменьшились в размерах и росли уже не так плотно к друг другу. Послышалось шипение из щитка: «Станция Ватерлофф… Станция Ватерлофф». После этого объявления Дэвид мигом открыл глаза. Он поднялся на спинку выше, поправил шляпу, а также свою маленькую бородку, после чего, достал свою сумку, что лежала сверху на полке.

— Чего смеешься? – спросил он, заметив, что Билл сдерживает смех.

— Ты и не спал, как будто. Только услышал передатчик – сразу же поднялся, даже глаза не протер.

— Это ни к чему, да я и не спал, дремал просто, чтобы не проспать объявление остановки.

— Я мог бы тебя разбудить, — заметил Билл, пряча газету в сумку.

— Ты мог крепко уснуть, и мы бы с тобой поехали обратно.

— Е-е-е, не-е-е, — Билл усмехнулся и помахал указательным пальцем, — я бы точно не уснул, в такой-то тряске. Мой завтрак горит желанием вырваться наружу.

Дэвид улыбнулся и встал. Он пошел к тамбуру, сильно пошатываясь по сторонам. Билл одел свою сумку через плечо и пошел следом за ним.

— Дэвид?

— А?

— А вагоны перед отъездом проверяют? Я имею ввиду, ходит по ним кто-то, или нет?

— Нет конечно, — незамедлительно кинул тот, приблизившись к дверям вагона.

— Никакой кондуктор не делает обход?

— Не. А знаешь, почему? Потому что эта станция – настолько омерзительна кондукторам, что они на улицу не выходят, даже не высовываются. Поезд долго не ждет. Ждет минуты две, не больше, и едет обратно. Этим, кстати, могут пользоваться «зайчики», туда-назад гонять бесплатно. Они частенько так делают.

— Это если они – уже в вагоне, — заметил Билл.

— Да, если уже внутри. Да и поверь, никто не садиться в этот поезд из Ватерлоффа, такое случается о-о-очень редко. Поэтому кондукторы и не проверяют, они давно забросили подобное занятие.

«Маркус Харайзентеллер» медленно подплывал к пирону. Затем, двоих оставшихся пассажиров слегка покачнуло, после, поезд подал сигнал, и двери отворились. Первым вышел Дэвид, придерживая рукой свою шляпу, чтобы та не улетела; на улице бушевал сильнейший ветер со снегом. После Дэвида, закрыв шарфом лицо, выпрыгнул и Билл. Сразу же за ним, двери вагона захлопнулись. По спине Билла прошли три волны мурашек. Его недурно вздернуло от неожиданности. Двери захлопнулись так громко, что плечи Танжера сами собой поднялись. Водитель, будто знал, что Танжер – последний пассажир этого поезда. «Маркус» не стал долго ждать. Он подал сигнал еще раз, сказал «пока» Дэвиду и Биллу и тяжело начал путь обратно. Билл долго смотрел ему вслед, пока Дэвид не хлопнул его по плечу.

— Пошли уже, буря на дворе, стоять неприятно, — сказал он и, засунув руки в карманы своего пальто, пошел вдоль пирона.

На нем не было ни души.

— У меня есть одно предложение, — снова обратился он к Биллу.

— Какое?

— Зайти ко мне и выпить по чашечке горячего чая.

Билл шмыгнул носом и поправил спавшие на нос очки.

— Хорошо. Мне неохота идти сейчас на мою улицу, может быть за это время хоть буря утихнет…

— Может, — подхватил Дэвид. – Я тут недалеко обитаю, ты ж знаешь. Прямо возле вокзала.

— Да, я помню, ты мне говорил.

— Пошли быстрее, — поторопил его Дэвид, поправляя шляпу.

Они ускорили шаг. На улице, возле пирона было два человека помимо них. Один стоял в стороне, у него на голове был капюшон. Билл внимательно смотрел на него. Как вдруг, незнакомец скинул то, что прикрывало его лицо. Билл застыл на месте – это был он, тот самый чокнутый, который орал что-то невнятное при первой их встрече. Он стоял с широко открытыми глазами. Казалось, они сейчас выпадут. На лице – ноль эмоций. Он не сводил глаз с Билла. А когда тот проходил мимо, безумный помахал ему рукой. Танжер тогда отвел взгляд и пошел еще быстрее. Вторым человеком на улице была женщина лет сорока-пятидесяти. По ее виду сложно было определить возраст. На ее голове имелось только три длинные волосинки. Глаза ее были залиты кровью, она плакала. Также, что бросалось в глаза – это широкая улыбка без зубов. Ее левая рука сильно сжимала шею, с нее тоже текла кровь. Она неотрывно следила за Биллом.

— Страшное зрелище, — заметил Дэвид, когда они проходили мимо.

— Меня пугает другое, — ответил Билл.

— Что именно?

— То, что ты в этом «страшном зрелище» живешь.

Глава 3:

 

Шли они недолго. Как только пирон и железная дорога пропали из виду, Дэвид резко свернул налево. Они вышли на узенькую улочку с асфальтом, что был полностью покрыт трещинами. Проходя вдоль, можно было услышать озлобленный лай десятков собак, что сидели на привязи в дворах своих хозяев. Некоторые из них били лапами в заборы и рычали. Билл с опаской смотрел по сторонам. Лицо Дэвида было спокойным.

— И часто здесь так шумно? – поинтересовался у товарища Танжер.

— Где?

— Та здесь, на этой улице?

— Ну да, — рассеяно ответил Дэвид. – Собаки лают постоянно, когда за забором проходит незнакомец, если ты имел ввиду лай.

— Ты ведь тоже незнакомец для них? – спросил Билл, не сводя глаз со спутника.

— Да, наверное… Хотя, последнее время, сколько я здесь ходил, псы вели себя тихо, даже не дышали, будто.

— Ого, — кинул Билл и поправил спадающие очки.

Следующие пять минут они шли молча. Собаки не переставали лаять, поэтому путники ускорили шаг. Время перевалило за полночь. На улице мрак соединился с легкой, мутной пиленой, что мирно висела над головами идущих, привычная обстановка для Ватерлоффа. Казалось, буря утихла. Она не пропала, а просто немного ослабила свою хватку. Может быть, двое уже просто привыкли и не замечали, как снег врезается на скорости в их лица. Время года – зима, типичная ее середина, конец января. Лишних градусов вверх по шкале не помешало бы. Если верить табло, что виднелся на здании вокзала, на улице было -18, не самая холодная обстановка за эту зиму, но все же…идти в пальто было, само собой, холодно, но у Билла ничего теплее не было, собственно, как и у Дэвида. Приходилось носить осеннюю одежду. Это касалось и обуви. У обоих было на уме – по скорее добраться до камина и разжечь огонь.

— Нам совсем чуть-чуть осталось, — уверил друга Дэвид. – Я живу в конце этой улицы.

Они прошли мимо столба, что упал всем своим весом на асфальт, пробив тем самым, большую дыру, которая трещинами разошлась шире. Глыба была хорошенько присыпана снегом, а рядом с ней, валялись провода.

— Давно этот столб упал? – поинтересовался Билл.

— Две недели назад, — кинул второй, прокашлявшись.

Танжер хмыкнул и съежился.

— Этот столб – далеко не первый, — продолжил Дэвид. – Много таких попадало. Электричества нету, провода оборвались.

— А подчинить столбы?

— Хе-хе, глупости говоришь! У нас такими делами не занимаются. Столбы падают и падают, скоро, упадет последний, и все… Я уже на протяжении двух лет живу без света, ну… это не только я, многие. А отсутствие электричества – это не только свет, а и горячая вода…

— Тяжело, — шепотом подытожил Билл, потупившись в землю.

— Ага.

Через минуту Дэвид остановился возле низенького каменного заборчика. Подойдя к такой же низкой калитке, он открыл свою сумку и начал рыскать в ней, в поисках ключа. Это было долгим занятием.

— Может тебе чем-то помочь? – спросил Билл, видя неуклюжесть Дэвида.

— Нет, спасибо. Я уже нащупал ключи, скоро войдем.

С тяжелым скрипом калитка отворилась. Они оказались в крошечном дворике. Билл стал по центру и начал осматриваться вокруг.

— Тесно у меня, — кинул Дэвид.

— У тебя хоть своя земля есть, — заметил Билл, улыбнувшись. – У меня вон квартира, а у тебя – свой двор, пусть и маленький.

Дэвид никак не отреагировал на его реплику. Достав большой серебряный ключ, он вставил его в замочную скважину и с усилием потянул против часовой. Двери тяжело открылись.

— Заходи вперед, я скоро подойду, — пригласил Танжера Дэвид.

— А ты куда?

— Мне надо дров в дом нанести, ты не будешь против огня?

Билл усмехнулся.

— Не буду, неси.

                                                                        ***

Прошел час. Дэвид нанес целую кучу дров домой, положив их возле небольшого, выложенного из чистого камня, камина. Закончив работу, он закрыл входные двери, снял грязное, единственное свое пальто, помыл руки под ледяной водой и пошел на кухню. Билл сидел в мягком кресле-качалке и растирал красные руки. Пальцы у него побелели и опухли.

— У меня на столе осталось немного рагу в казанке, вроде еще съедобное…на нас двоих хватит, — сказал Дэвид с кухни.

— Хорошо, рагу – отличное предложение. Я пока огонь разожгу, — после этих слов Билл тяжело поднялся и нагнулся за старой газетой, что лежала в высокой стопке другой бумаги.

Порвав их на несколько кусков по меньше, он положил бумагу в камин, накрыл сверху тонкими веточками и подпалил. Ветки через минуту захрустели. Из камина повеял почти прозрачный и незаметный серый дымок. Он заполнил всю гостиную. Через минут десять можно было подкидывать поленца, пока не совсем толстые, а вскоре, Билл кидал и совсем крупные. Дэвид все это время возился на кухне, стуча посудой и деревянными дверцами кухонных шкафчиков. Также было слышно бульканье рагу в казанке, которое хозяин дома активно перемешивал ложкой. Он разложил его по двум тарелкам и понес их в гостиную, положив на стол с темного дуба, что стоял прямо по середине комнаты.

— Вот тебе ложка, — протянул другу Дэвид. – Ты можешь приступать, а я подойду позже.

— Да, спасибо. Мы, вроде как, договаривались про чай, а ты рагу меня кормишь, — с усмешкой заметил Билл.

— На улице настоящая ересь творится, здесь одной чашки горячего чая будет мало, поэтому ешь, — ответил Дэвид, вытирая руки о белое полотенце, что висело на кресле.

Он отлучился на минуту, а потом вернулся и быстро сел за стол, потирая ладони.

— Ну как рагу? — поинтересовался он.

— Хорошее, — прозвучал ответ.

— Только вот холодное, — Дэвид легонько хлопнул по столу, чувствуя свою вину.

— Ты хорошо готовишь, — заметил Билл.

— Да, знаю. Ты – не первый, кто мне это говорит.

— Обзавелся славой?

— Ну не то чтобы… В общем, это заметили еще во время моей службы, давненько это было. Моя мама научила меня всему, что знала сама в этом деле.

— Следственно, твоя мама тоже была отличным поваром.

— Следственно, — скромно кинул Дэвид.

После его слов наступило молчание. Билл смотрел по сторонам, осматривая картины и фото, что висели в зале.

— Ты говорил, что служил, — начал он, чтобы избавится от тишины.

— Да, я служил в армии, — мигом отозвался Дэвид.

— И много?

— Два года, потом был перерыв, а затем, еще два года.

— Это ты на первой фотографии? – Билл показал рукой.

— Да, это я, моложе на 20 лет.

— Очень изменился, — заметил Билл.

— Да? Правда?

— Да, ты непохож на ней на себя сейчас. Там у тебя волосы намного длиннее, борода большая присутствует.

Дэвид засмеялся, отложив ложку.

— Да, бороду себе убрал, — согласился он.

— А на следующей фотографии тоже ты?

— Да, тоже я. Только это уже время моей второй службы, после перерыва.

— Тут ты уже без бороды, — сказал Билл, тоже положив ложку в сторону.

— Да, где-то в те времена, я понял, что борода – это жутко неудобно.

— А рядом с тобой кто стоит?

— А то неважно, — отрезал Дэвид. – А вот на следующем фото, я…

— Кто стоит рядом с тобой? Мне просто интересно, — настаивал на своем Билл.

Его друг тяжело вздохнул.

— Это Ник…Оверсмоук.

У Билла затеребилась губа, что было очень заметно.

— Прости, что сказал об этом. Мне жаль, что так вышло с твоим братом.

— Ничего, — тихо ответил Танжер. Что было, то было. Это случилось в прошлом… Так вы служили вместе?

— Да, служили. Тогда он еще не переехал в Ватерлофф. Его переезд случился после нашей службы.

— Вы хорошо общались?

— Да, хорошо и часто. Я сам был в шоке, когда узнал эту новость в газете.

— Какую новость?

— Да брось, ты знаешь какую. Почти весь Ватерлофф был в курсе.

— В Ватерлоффе много людей знали моего брата?

— Ну, насчет всех прямо я не уверен, но, слышали о нем многие. На его улице его все знали.

Следующие пять минут они просидели в тишине. Только поленца приятно хрустели в камине. Огонь был единственным источником света в гостиной. Билл и его друг находились в полумраке.

— Когда ты думаешь проведать его? – поинтересовался Дэвид.

— Завтра же, я думаю… то есть, уже сегодня, учитывая время. Не хочу оставаться в Ватерлоффе надолго. По скорее домой бы, в Хеллмит. Приезжай ко мне в город, что тебе тут делать?

Дэвид усмехнулся.

— Я найду, чем заняться, а заехать к тебе – это и вправду хорошая идея.

— Ты подумай, отправишь мне письмо, если что.

— Ладно.

Вскоре. Дэвид принялся убирать со стола и сносить грязную посуду на кухню.

— Я, наверное, пойду уже, — неловко произнес Билл, вставая с кресла.

— Стой! Ты чая не дождался, — остановил его товарищ.

— Та мне рагу было вполне достаточно…

— Оно было холодным, перестань! Даже не говори! Садись.

Билл сел обратно.

— Что там слышно на моей улице? – спросил он Дэвида уже за чаем.

— Сказать честно, за все это время, я ни разу по ней не проходил, только мимо гулял, и все.

— И что слышно?

— В том районе неспокойно. Собаки лают почти всегда, и не только лают: рычат, прыгают и даже смеются. Еще я крики слышал, будто, резали кого-то. Признаться, я впервые слышал такое, в Ватерлоффе, на удивление. Именно на твоей улице неспокойнее всего, так уж вышло, поэтому, будь предельно осторожен.

Билл опустил голову и тяжело вздохнул.

— Ах да, — добавил Дэвид, — еще там туман постоянно, непроглядный дым стоит круглосуточно, в любое время.

Дрова в камине звонко треснули, оба направили свой взгляд на танцующее пламя. Часы показывали цифру «2»…

Часть вторая: Сны, и что они приносят.

 

Глава 1:

 

Меня облили ледяной водой с лужи, что разместилась вплотную к узкому тротуару. Это заставило меня приободриться и мигом открыть заспанные глаза. Лица велосипедиста, что сделал это, как и впрочем, всего его, я не разглядел. Понял только, что это был велосипедист, судя по скрипу его сидушки и ржавых педалей. Тем более, на моей улице – непроглядный туман, так что стоило мне обернуться на проезжающего, как его темный силуэт давным-давно скрылся из виду, только скрип педалей и было слышно.

Я остановился и тихо выругался, почти про себя, так чтобы никто этого не услышал, да и чтобы собак лишний раз не тревожить, они и так сейчас, будто, вымерли, незачем будоражить их. Мне повезло найти у себя в сумке пачку сухих салфеток, которыми я непременно воспользовался. Толку, понятное дело, было мало: они не могли стереть всю грязь с моих брюк, только чуть-чуть; разводы и коричневые пятна остались все равно, после того, как штаны высохли. Впрочем, на их чистоту я перестал обращать внимание, больно надо это было именно сейчас; пятна засохли, в данный момент с ними ничего не сделаешь, и в Ватерлоффе думать об опрятности – пустое дело; смотря на местных жителей, сразу же забываешь об облитых грязной водой штанах. Поэтому, без толку потратив еще одну салфетку, я выпрямился и, уже бодрее, пошел вверх по своей улице к трехэтажному дому, что когда-то принадлежал моему брату.

Я был очень сонным с виду, чувствовал себя абсолютно также. Я ушел от Дэвида еще до восхода солнца, было где-то начало четвертого утра. Находится там, мне было сложно, не сказать, чтобы противно…нет, просто сложно. Поэтому, я написал ему записку, что ухожу и направился сюда. Он еще крепко спал и моего удаления, понятное дело, не слышал.

Труднее всего было держать глаза открытыми. Мои веки тяжелели с каждой минутой, зрение мутилось, а я все шел и шел, качаясь в разные стороны. Бывало, меня занесет на центр дороги, и я старался, как можно быстрее, вернуться на тротуар обратно. Хорошо, что машин в Ватерлоффе нету, только велосипеды проезжают иногда, и то, это случается крайне редко. Сегодня мне повезло встретиться с ним. Встреча была не самой приятной, учитывая мои грязные брюки. Еще и туман этот создает самую противную атмосферу. Ничего не видно. Жутко. Идешь, почти наощупь, опасаясь столкнуться с кем-либо лбами. На улице – мокро, сыро, серо, холодно и грустно. Меня окружает мертвая тишина.

Я шмыгнул носом, позже поправил спадающие очки и шляпу. Дело было совсем скудно. Глаза превратились в вату, что впитывала влагу, становилась все тяжелее и тяжелее. Ноги тоже были, будто, не мои. Подымать их было трудно, я, словно, потяжелел на несколько десятков килограмм сразу. Теперь, мне пришлось в очередной раз остановиться. Я притулился к каменному забору, высотой около двух метров, и скатился вниз, сев на корточки. Думать было трудно, возможно, это из-за тумана, я не знал точно. Обстановка, без малейшего сомнения, — нагнетающая. Все вокруг, будто, смотрело на меня, следило за мной, сдавливая мои виски. Голова разболелась. Сильная усталость побеждала меня, и я не понимал, чем она обусловлена. Тем, что я мало спал? Тем, что я дремал несчастный час, после чего, пошел? Да не может быть такого. Я всегда вставал рано, часто было такое, что я не спал и вовсе, и все было нормально, сонливость, уж тем более такая, никогда не настигала меня, мне не привыкать. Может отравление? Состояние было на это похожим. Может и вправду отравился? Едой какой-нибудь? Рагу, что мне Дэвид сегодня насыпал! Но с ним-то было все нормально…его ничего не мучало, он спал, как младенец. А может, он мне что-то в тарелку подсыпал? Кто его знает, этого Дэвида, живущего всю свою жизнь в Ватерлоффе и, дружившего с убийцей моего брата, с этим…Николасом Оверсмоуком, будь проклято его паскудное имя!

Да нет, что же я такое говорю?! Не может такого быть! Дэвид – мой друг, хотя…не друг, а близкий товарищ. Я часто видел его в поезде, он путешествовал по городам, а в Ватерлофф я ехал с ним только во второй раз. Можно говорить, что я хорошо его знаю, судя по его рассказам, хотя…про его молодые годы мне почти ничего не известно. Знаю лишь только, что он служил в армии, служил четыре года, а теперь живет себе в Ватерлоффе тихой жизнью, открыл магазинчик в самом центре, горя не знает. Прибыль, как он говорил, — невысокая, но ему вполне хватает, он не жалуется. Это, впрочем, все, что мне про него известно. Ну не мог он рагу отравит, подсыпать мне что-то! На него это совсем не похоже! А я тут товарища своего обвиняю, сижу, делать мне больше нечего, кроме как сидеть, облокотившись на каменную изгородь!!! Бредить начинаю, завязывать с этим пора. Я широко оттопырил глаза и пару раз ударил себя по щекам. После, встал, но от изгороди пока не отходил. Проверил сумку, чтобы удостовериться, все ли на месте, потом обтряхнул пятую точку, и вдруг, слышу, дыхание чье-то, совсем рядом. Я обернулся и тут же встретил лай большой овчарки. Хорошо, что она была за забором. От испуга я крикнул и упал на оба локтя. Дыхание мое, как и стук сердца, участились.

Глава 2:

Ее глаза были по-настоящему озлобленны. Два больших желтых кругляшка смотрели на меня сквозь узкую щель в заборе. Было слышно ее быстрое и резкое дыхание. Пес показывал злобный оскал. С пасти текли слюни, они были белыми и густыми, словно, пена.

Я по-прежнему лежал и не сводил глаз со зверя. Только спустя минуту, осознав, что собака меня не достанет, я глотнул и вытер рукавом пальто свой лоб. Тяжело поднявшись, я обнаружил, что весь в грязи. Здесь уже и салфетки не помогут, влажные, кстати, тоже. Разнервничавшись, я сплюнул, поправил очки и шляпу, перевесил сумку через плечо и продолжил идти. Именно в эту секунду я ощущал себя по-настоящему неловко. Мои щеки покраснели, глаза я опустил вниз, а руки спрятал в карманы. И ведь на улице не было лишних глаз, я шел один в тумане, не чьим присутствием и не пахло. Но, мне все равно стыдно. Я ощущал, что некто наблюдает за мной. Смотрит сквозь мглу и видит все ясным взором. Мне показалось, что я слышал шаги сзади. Нет, это просто показалось. Никого за спиной не было. Я потер глаза и уши, после чего, еще резвее пошел к дому. Эти десять минут моей прогулки по этой улице, казалось, длились вечность. Далеко не один раз я останавливался и переводил дыхание, далеко не один раз мои глаза закрывались, а веки приклеивались к коже, так что открыть их обратно было трудно. Я до сих пор не проснулся. Ходил, черпая туфлями воду в лужах… Лужи…они были. Черт возьми! Они были! Казалось, ничего в Ватерлоффе не имеет логического объяснения. Здесь мороз -18, и лужи на дорогах, здесь туман никогда не пропадает, здесь утром луна на небе висит и темно, а ночью, может подняться яркое солнце, здесь… улицы – пустые, мертвые, и одновременно с этим, велосипедист проезжает и обливает меня водой. Я начал думать, что все это нереально, однако…

Я продолжал идти, покачиваясь то вправо, то влево, не редко сходя с тротуара. Пытался себя приободрить: бил по щекам, протирал глаза, даже водой, что стекала с железного забора, умылся, но все это, словно, без толку, будто, сам воздух на этой улице был пропитан дурманом, будто, туман давил мне на голову, и давил все сильнее и сильнее, так что в ушах начало гудеть, а вески вот-вот взорвутся от напряжения. До дома, до заветной таблички «Дом Танжеров», оставалось совсем мало. Можно было увидеть сильно размытое и тусклое очертание широкой, местами дырявой, крыши.

Тяжело выдохнув, я подбежал к ржавой железной калитке, что открылась с очень сильным трудом. За все то время, что я отсутствовал, петельки успели недурно примерзнуть, и калитку пришлось вытолкнуть с ноги. Она отворилась с глухим грохотом. Его услышали несколько соседских шавок. Недовольно скривившись, я аккуратно закрыл вход и направился к каменному крыльцу. И что-то в последний момент остановило меня. Поначалу, я даже не понял, что именно. Просто резко стал, как вкопанный, и медленно обернулся. Сзади никого не было, а мне на секунду показалось, что буквально мгновение назад, за мной кто-то, или что-то стояло. Но, сейчас за калиткой было пусто. Я вернулся к ней и выглянул на улицу – ничего не изменилось, ни единой живой души. Это было очень странно. Я не мог точно сказать, что я чувствовал в тот миг. Чувствовал преследование…? На секунду мне показалось, что я остался в этом мире один, что все люди пропали, испарились. Однако, кроме меня, осталось еще нечто, нечто, что ищет меня, прячется в тумане и ждет, пока я зайду во мглу. Странное ощущение окутало меня.

Закрыв калитку обратно, я медленно направился к входным дверям, но снова не дошел, резко остановившись. Подул сильный, свистящий ветер откуда-то слева. Он сдул мою шляпу, и та упала на снег. Я бережно поднял ее, смел снег и одел на голову. Только теперь, я понял, почему остановился. Свист ветра был похож на протяжный стон. Ветер, будто, захотел поговорить со мной. Меня привлекло и что-то другое: то, что принес с собой этот злосчастный ветер. Мой нос учуял запах дыма, словно, некто стоял в паре метрах от меня и дымил. Но, рядом никого не было. Чтобы проверить это, я специально обошел весь двор – никого не было, ни спереди, ни сзади дома. Запах курева появился откуда-то издалека. Впрочем, остался он ненадолго, уже через минуту воздух был самым привычным.

Я открыл сумку и начал шарить в поисках нужного ключа. Массивные дубовые двери открылись с низким и тяжелым скрипом. Из помещения повеяло влажностью и гнилью, из-за чего, я оставил проход на улицу на некоторое время открытым, чтобы, как следует, все проветрить. Света в доме не было, единственным хорошим источником станет огонь в камине, надо было идти за дровами в сарай. Целые стопки поленец остались еще с моего прошлого визита. Они стояли не тронутыми. Увидев это, я немного удивился. «Неужели, богатый на изобилие древесины сарай, никому за почти с десяток лет, так и не пригодился?!», — подумал я, войдя внутрь. Я подошел к стопкам и начал занимать себе руки. В обеих я нес поленец десять-двенадцать. Складывал их у камина, после чего, возвращался обратно в сарай за новой партией. Так, за один час, я натаскал целые горы, чтобы уж точно хватило надолго.

Закрыв за собой входные двери, я, не снимая верхней одежды, начал открывать дряхлые шкафчики, в поисках старой, сухой бумаги для растопки. Правда, была незадача – я везде находил пыль и толстую паутину. Спасением была маленькая тумбочка в самом углу кухни, где я нашел внушительную горсть сухих листьев, непонятно откуда взявшихся, и пару газет с пожелтевшими страницами. Все это я понес в гостиную, и вскоре, начал сооружать небольшую пирамидку для огня.

Просидев на корточках около пятнадцати минут, я достиг желаемого результата. Показалась искра, которая сразу соизволила перейти на сухую бумагу. Скоро, я начал класть толстые поленца. По комнате пошел приятный хруст, буквально сразу же повеяло нежным теплом. Тяжело поднявшись и выпрямившись, я потянулся и зевнул. На часах была половина седьмого, глаза по-прежнему закрывались. Именно сейчас я и дал слабину. Мое, слишком ватное тело упало на грязный и влажный диван, что стоял прямо у огня. При моем прикосновении с ним, с него посыпались клубы густой пыли, что бесследно растворилась в комнате.

Я выпрямил вперед ноги, снял наконец шляпу, повернулся набок и закрыл глаза.

Глава 3:

 

— Нет, нет!!! Где я?! Куда ты меня привел, а?! – Билл упал на колени и взялся руками за крест, что валялся на земле. От капель дождя он протер табличку. «Стив Танжер» виднелось на ней. Буквы слезли, остались лишь формочки.

— Зачем ты меня сюда привел? Отвечай!

За спиной раздались странные звуки. Кто-то хрустнул веткой. Слышалось также легкое, но навязчивое шипение. Билл резко обернулся. На кладбище, кроме него, больше никого не было. Одни лишь серые камни и лица на них, глаза которых смотрели прямо на Билла. Ветер заметно усилился, он поднял груду сухих листьев и закружил их вверх. Послышался удар железных ворот. Был ли это сквозняк? Или кто-то закрыл их?.. Билл не мог знать, не про это он сейчас думал. Взяв тяжелый крест, Танжер выпрямился и воткнул его в мокрую землю. Потом, засыпал его сверху. Крест стоял, чуть наклонившись в сторону. Рукой, что была вся в земле, Билл вытер лицо…вышло, что он его еще больше замазал.

— Пошли отсюда, я слышу вой волков, — раздался чей-то спокойный голос.

В тот самый миг, до плеча Танжера что-то дотронулось сзади. Он повернулся и пустил кулак. Тот пронзил пустоту, сзади никого не было.

— Беги отсюда…беги… — прозвучало в голове.

Этот голос Танжер послушал, сам не зная, почему. Что-то толкало его, он сам почувствовал опасность. Безусловно, надо было уносить ноги. Хромая, весь в грязи, промокший, Билл бежал. Каменные глыбы и кресты встречали его перед носом. Они, казалось, не давали прохода. Лица на камнях и табличках были злыми, глаза выпуклыми, словно, живыми.

Вскоре, бегущий выбежал из старых, ржавых ворот и направился обратно по тропе, откуда и шел сюда. Впереди его ждала каменная стена, Билл находился внизу обрыва. Сзади он слышал шаги преследователя. Надо было лезть наверх. Взяв себя в руки, Танжер стал на первую глыбу, а рукой взял чуть выше, после чего, оттолкнулся. Карабкаться было легко, кто-то неизвестный, без сомнения, помогал ему бежать. Вверху его встречал яркий свет, что слепил глаза. Посередине, на кончике уступа можно было разглядеть черный силуэт. Стоящий был высоченного роста, с тонкими и прямыми, как палки, конечностями. Одна его рука опустилась вниз, готовая помочь Биллу, что висел в нескольких метрах. Вот он подполз еще ближе, оставалось совсем мало и… Преследователь догнал его. Взяв за ногу, он потянул вниз. Билл сорвался с обрыва и полетел спиной. После…резкий шлепок…

                                                                    ***

Мои глаза быстро открылись. Оказавшись в холодном поту от ужаса, я медленно поднялся на подушке, облокотившись на бортик дивана. Дрова в камине полностью прогорели. Виднелись лишь крохотные угольки, что вот-вот потухнут. Огонь надо было разжигать заново. Вокруг – кромешная темнота, хоть глаз выколи. Я аккуратно поднялся с кровати и принялся заново, наощупь, складывать пирамидку из листьев и тонких палочек. В этом деле я мог по праву считать себя мастером. Развести огонь у меня получалось с первой попытки, всегда.

Подкидывая поленца по толще, я попутно утишал себя мыслями, что увиденное мною было всего лишь сном, страшным кошмаром, который к счастью закончился. Подобный сон мне уже снился, по дороге сюда, когда я ехал в Ватерлофф на поезде. До этого, на протяжении семи лет я не видел ничего подобного.

Вытерев холодную жидкость на лбу, я снова уселся на диван, не отводя взгляда от огня, все равно осматриваться вокруг не имело никакого смысла, ведь темнота, непроглядный мрак окружал меня, куда ни глянь. Все-таки позже, я откопал свечку на кухне и зажег ее, поставив баночку с ней на шкаф у входа в гостиную. Она давала больше света, хотя и его было мало. Сказать честно, я не люблю темноту, еще с детства не люблю. С тех пор поменялось многое, но вот мое отношение к мраку – нет. Неизвестность и догадки всегда пугали меня и будут пугать до конца жизни. Все-таки, с дополнительным светом, хоть и небольшим, мне было спокойнее. Так, я мог иногда поглядывать в темный коридор, что слегка освещался с помощью той самой свечки.

Еще много мыслей крутилось в моей голове. Я много думал про странный кошмар, что снился мне дважды. Кто был тот неизвестный, что преследовал меня? Зачем он это делал? Какие у него были мотивы? Кем был тот силуэт, что протягивал мне руку помощи? Зачем он пытался помочь мне? Хотя… только дурак искал бы логику в этом всем. Это ведь сны, тем более, страшные сны, в них все спонтанно и нелогично. События и действия, обычно, между собой никак не связаны. Главное, чтобы было страшно, а на все другое наплевать.

Да и почему именно кладбище?! Почему именно могила моего брата? Зачем переносить меня туда? Какой в этом смысл? Ах, опять смысл! Во снах нету смысла, когда же я это пойму наконец, а?! Куча бессмысленных вопросов, на которые я, всеми силами пытаюсь найти вполне осмысленные ответы…зачем? Нахрена! Миллионы мыслей в голове. Крутились они так, словно, их затягивал водоворот. Вскоре, я бросил попытки поразмышлять, все равно в голове нету ничего путного, а также, ничего путного и не намечается. Моя шея расслабилась, голова упала на грудь. Глаза закрывались. Я кунял, время от времени оглядываясь по сторонам, либо смотря прямо на огонь. Состояние было сонливым.

Вскоре, меня отвлекли. Раздался неожиданный стук в дверь. Я подорвался и протер глаза. Дрова в камине все также ясно горели. Стук повторился, теперь дважды. Я отодвинул рукав пальто и посмотрел на часы. Десять вечера. Стук прозвучал в третий раз. Я медленно подошел к тумбе и взял баночку с горящей свечой. Выйдя в коридор, и подойдя ко входу, я увидел тень, что исходила от стоявшего снаружи.

— Не открывай двери… — послышался низкий голос у меня в голове.

Но, было поздно. Я отодвинул засов и открыл дверь. На проходе стоял Дэвид. Глаза его были стеклянными, сам он – мрачный, лицо, как никогда, серьезное.

— Дэвид?

— Да, привет, Билл, — твердо отчеканил он. – Можно войти?

— Да, заходи конечно, — я пустил его внутрь.

Он стоял в коридоре и смотрел прямо на меня без эмоций. Свеча начала неравномерно мерцать.

— Что-то случилось, Дэвид? – спросил я осторожно.

— Нет, я просто зашел.

— Может чаю?

— Да, пожалуй – это хорошая мысль.

— Ну, тогда проходи на кухню, — жестом руки я пригласил его пройти дальше.

Он медленно вошел и сел на скрипучий стул. Он мотал своей шеей, осматривая стены, пол и потолок. Я поставил банку на стол, а сам принялся заваривать чай. Жаркое пламя в камине помогло мне с этим. Я поставил металлический чайник вплотную к огню. Жар обхватил посудину.

Мы молчали. Он, вскоре, перестал осматриваться и просто следил за каждым моим движением. Я стоял к нему спиной и чувствовал его тяжелый взгляд. Через 10 минут, чай был заварен. Я поставил на стол нам по кружке.

— Я найду вторую свету, чтобы по ярче было, — сказал я, намереваясь уйти от молчания, столь напряженного.

Поведение Дэвида сейчас было очень странным, обычно, он – не такой.

— Так, может все-таки что-то случилось?

— Будешь сигарету? – перебил меня Дэвид, поджигая белую палочку у себя во рту.

— Ты куришь?

— Да, стал последнее время.

— И с чем это связанно?

— Просто нервничаю часто. Так ты будешь? – протянул он мне вторую.

— Нет, спасибо, — отказался я, нащупав еще одну свечку.

Скоро, на кухне стало ярче, и теперь свет мог больше осветить без эмоциональное лицо моего товарища.

— Я, на самом деле…пришел сюда, чтобы спросить, — после небольшой паузы продолжил он.

— Спрашивай.

— Как там покойный Стив? Не скучно ему одному?

— Ну…во-первых, я к нему еще не ходил, а…

— Не ходил? – перебил Дэвид. – Ты врешь…

— Нет, не вру. Я не был на кладбище.

— Не был?! – он слегка повысил голос.

— Да, я туда еще не ходил, говорю же. Почему ты спрашиваешь? Почему ты спрашиваешь так странно?

— Отвечай! – Дэвид заревел.

Я невольно вздрогнул.

— Ты лжешь… — тихо прошипел он.

— Что?!

— Ты лжешь. Лжец!

— Ты в своем уме?!

— Ты был на кладбище, почти только что, совсем недавно. Быстро от волков отделался? Или, то совсем не волки были?! Не удалось от преследователя убежать, да? Как досадно!

У меня пропал дар речи. Камень в горле стал поперек, я не мог произнести и звука.

— А знаешь, у меня есть небольшое предложение для тебя. Это скорее не предложение, а просьба. Билл, пожалуйста, присоединись к своему братцу.

Мои ноги задрожали, я окончательно удостоверился, что Дэвид – не в себе. После своих слов, он достал пистолет и направил дуло на меня.

— Дэвид, успокойся! Что с тобой?! Зачем ты это делаешь?! – начал кричать я. Бежать все равно было бы без толку.

— Скажи «привет» своему брату, — Дэвид нажал на курок.

Я закрыл глаза… А дальше, случилось необъяснимое…

Пуля остановилась в паре сантиметрах от моего носа. Некоторое время я смотрел на нее. А потом, она со скоростью молнии полетела обратно, пронзив голову Дэвида насквозь и выколов ему правый глаз. Мой бывший товарищ крикнул, после чего, свалился на стул весь в крови и с дыркой в черепе. На его лице застыло выражение испуга и непонимания.

Я стоял, как вкопанный. Мое сердце билось очень сильно, я перебывал в состоянии обморока. Глаза смотрели прямо на труп. На улице был сильный ливень, и я заметил его только сейчас. Прозвучал гром. Я сделал шаг ближе к телу, думая, что все прошло, но дальше…

Дальше, тело резко подпрыгнуло. Мертвый Дэвид низко застонал. С его простреленного глаза сочилась кровь. Он достал нож и начал медленно, но, уверенно идти на меня, говоря:

— Ты сдохнешь, тварь…

Две свечи одновременно погасло. Я остался во мраке. Слышал только шаги трупа, что шел на меня с острым лезвием. Огонь в камине потух сам собой, ведь сквозняка в доме никакого не было. Я начал отходить назад, пока не уперся в кухонные полки. А мертвый Дэвид, с простреленной головой, шел на меня. Я выставил вперед руки.

Прошла молния за окном, она оказалась спасительной. Прямо за спиной мертвеца, что стоял на расстоянии вытянутой руки от меня, появилось нечто. Оно было огромное, голова чудища уперлась в потолок. Две длинные, худые руки пронзили тело нападавшего насквозь. После, существо издало протяжный гул, подняв труп высоко, до потолка. Позже, раздались крики, визг, стоны, пронзающие уши. Мне пришлось закрыть раковины ладонями. Я не видел, однако, отчетливо слышал, как моего до недавнего товарища пожирает это чудище. Затем – хруст, и все в миг прекратилось. Мои руки были в крови, лицо – тоже. Дэвид, а точнее, то, что от него осталось, валялся на залитом кровью полу. Семьдесят процентов его тела оказалось в желудке той твари, что находилась на кухне. Я присел на корточки, боясь поднять голову и открыть глаза. В комнате стало тихо, но я знал, что нахожусь в ней не один. Этот монстр тоже здесь, и он наблюдает за мной. Я был не в состоянии терпеть, тем более, страх и неизвестность сковывали меня все больше и больше, поэтому я оттопырил веки и посмотрел прямо. Два больших кругляшка, бледно-серых, светящихся кругляшка навечно останутся в моей памяти.

Я проснулся…

Часть третья: Адама Уиллер.

Глава 1:

Кромешной темноты не было. И хотя поленца в камине уже давным-давно прогорели, не оставив и раскаленных углей, в комнате все же присутствовала слабая видимость. Я судорожно поднялся на локти и быстро осмотрелся. Вокруг царила тишина; ни шороха, ни стука, ни свиста ветра, ничего, кроме, разве что, ударов моего взволнованного сердца, что при каждом импульсе чуть ли не выпрыгивало наружу.

Свечи на тумбочке у двери, ведущей в коридор, не оказалось. Это недурно напугало меня, ведь я отчетливо помнил, как искал ее по кухонным шкафчикам, а когда нашел – зажег и поставил в прозрачную пол-литровую банку. Только потом, просидев в ужасе на диване около пяти минут, я вспомнил, что найденная мною свеча была всего лишь дурным сном. Осознание этого давалось мне довольно тяжело, ведь я впервые пережил такое: «двойной сон». Раньше со мной такого не случалось, сколько я себя помню, а помню я себя почти с пеленок.

Тут же, мысли про детство появились из неоткуда в моей голове и начали маячить. На лице появилась легкая, незаметная улыбка, глаза на какое-то время засверкали. Я начал вспоминать свои ранние годы в этом доме. Вспоминал разговоры со Стивом, припоминал наши игры, нашу школу, в которой он был для остальных детей учеником номер один, примером подражания… У меня появилось желание увидеть всех: и маму, папу, ну и само-собой Стива. Я было начал оттачивать у себя в голове их образы, однако, выходило плохо. Я забыл их, почти полностью. Мысль промелькнула в голове: «Я, наверное – один из тех ублюдков на этой планете, который забыл, как выглядит его мать, отец… та еще скотина, которая забыла о них, и, признаться честно, не вспоминала на протяжении лет десяти, если не больше, вполне возможно, что и дольше… людей, которые всячески поддерживали меня и растили, я…выкинул из головы…» Я сидел на диване и пытался нарисовать лицо брата перед своими глазами. Я не смог этого сделать. Помню только его черные волосы, карие глаза и брови… брови, которые срослись в одну сплошную, все… Я почувствовал боль, сильное отвращение к себе. Всю грудь сдавило, мне даже пришлось скорчится в три погибели, уши и щеки стали красными от стыда, с глаза потекла слеза.
«Простите меня все, мама, папа, простите за все… я обязательно навещу тебя, братишка, прямо сегодня же… простите все трое…поставил бы я себя на ваше место…вряд ли бы простил… не знаю…» Совесть стала грызть меня сильнее. Сердце продолжило стучать еще быстрее. Лежать на одном месте я не смог, просто не вытерпел, поэтому поднялся с кровати, чтобы немного отвлечься и размять затекшие ноги. Я выпрямился, шмыгнул носом, поправил очки и пошел по направлению к кухне. Идти приходилось аккуратно. Хотя и было видно вокруг, хоть и слабовато, риск въехать с ходу ногой в стул, стол или шкаф был, достаточно велик. Поэтому, я переступал медленно, а ощупанные руками и изученные наощупь препятствия, обходил десятой дорогой.

На часах было пять утра, самое время рассвета. Солнце хоть и успело выйти, в этом сомнения у меня не было, но вот сплошной туман, что так и не собирался уходить, не давал яркой звезде показать себя. Поэтому, на улице осталась привычная ей серость, сырость, а без лучей, что проходили бы через окна, в доме был мрак, темнота. Хотя, о каком солнце я говорю? Сейчас ведь зима, самая ее середина. Я до сих пор не могу к ней привыкнуть. В это время года, звезда подымается намного позже, чем весной или летом. В Хеллмите становилось светло около семи-восьми, а здесь об этом и речи быть не может. Из-за этого проклятого тумана, светло никогда не станет. Я вообще не помню, когда это в Ватерлоффе было ясно. Может оно когда-то и было, но точно не в мое присутствие здесь, это сто процентов.

Именно поэтому, я и утратил надежду, что погода прояснится со временем. Надо было находить свечу, а лучше две, чтобы хоть как-то рассеять мрак.  Также, моим заданием было разжечь камин заново, чтобы дать дому хорошенько прогреться.

Вскоре, пошумев кухонными шкафчиками, я нашел одну, нетронутую свечу. Ходить с ней стало неудобно, но она лучше помогала ориентироваться, поэтому оставить ее лежать где-нибудь было бы глупо, и это хождение в слепую доставило бы еще больше проблем.

Теперь, надо было развести огонь. Взяв банку со светом, я пошел обратно в гостиную. Но, как только я вошел в коридор, раздался резкий грохот. Я стал, как вкопанный, старался не дышать. Будто, что-то тяжелое упало на пол. Звук донесся со второго этажа. Я перехватил банку в другую руку и сделал неуверенный шаг навстречу ступеням. Послышались чьи-то быстрые шаги, словно, некто убежал. Они оборвались так неожиданно, как и начались.

Еще медленнее я ступил на первую ступеньку, и та издала низкий скрип. Я остановился, не зная, что предпринимать дальше. Я решил подать голос, самое глупое решение:

— Кто здесь?! Выходи!

В ответ – тишина. И как только, я попытался ступить дальше, прозвучал двойной стук. Я резко обернулся и больше не смог оторвать глаз. Он исходил от двери, что вела на улицу. Внутри все похолодело. Я чуть не выронил банку с горящей свечой, что слабо держал, вернее, прихватывал большим пальцем и мизинцем.

«Неужели опять? Неужели сон продолжается?!» — куча новых мыслей нашли себе место в моей, уже забитой, чем угодно, голове.

Стук повторился. Медленно, забыв про звуки на втором этаже, я сошел со ступеней и, следуя темно-зеленому ковру, что был расстелен в коридоре, пошел к входной двери. У самой ее ручки я остановился, в ожидании услышать тот неизвестный голос, что звучал в моей голове, что остерегал меня, защищал, но его не было. Стук повторился в третий раз, и я снова почувствовал необходимость открыть. Так и поступил. У прохода стоял Дэвид. Его лицо было все такое же растерянное, неспокойное, глаза выпучены, руки тряслись. Глядя на него, я понял – кошар продолжается…

                                                              ***

— Дэвид? Что ты здесь делаешь так рано? – ели смог выдавить из себя я.

— Б-Билл, можно войти внутрь?

«Надо что-то придумать» — думал про себя я. «Пускать его нельзя, а то все повторится опять, этот этап уже пройден. А если я его не пропущу, закрыв перед ним дверь, это поможет? Остановит ли она его? В этом у меня сомнения. Надо думать, думать и наконец действовать…» Но было слишком поздно. Дэвид, не дожидаясь моего ответа на его вопрос, зашел в коридор. Остановить его я не смог, это было глупо, но момент оказался утраченным. Поэтому, я растерянно хмыкнул и захлопнул двери обратно. На улице, я краем глаза заметил густые клубы тумана, что закрывали небо и землю. Он простоит, наверное, весь день и ночь, но сейчас было не до него.

Пламя моей свечи осветило мертвое лицо Дэвида. Он стоял неподвижно и смотрел на меня.

— Куда ты ушел? И как давно? – спросил он шепотом.

— Сюда, как видишь, — разинув руки, ответил я.

— Как давно?

— В прошлое утро… Мне не спалось, поэтому я написал записку и пришел сюда.

— Я проспал целую ночь, день и еще раз ночь, — кинул он, хриплым голосом. – Не знаю, что на меня нашло.

— У меня было то же самое, — добавил я про себя. – Словно, воздух в Ватерлоффе пропитан дурманом.

— Чего ты не разбудил меня и не сказал, что уходишь?

— Не хотел тебя будить, ты крепко спал.

Дэвид вздохнул, теперь его лицо не выглядело таким мертвым, скулы ослабли.

«Я себе что-то накручиваю» — думал я. «С ним все нормально… это не сон, а – реальность». Я не был уверен на все сто. Он окинул своим быстрым взглядом коридор.

— Проходи на кухню, чего просто так тут стоять? – пригласил его я жестом руки.

Он снял свою шляпу и перчатки, пальто не трогал, а после, продвинулся дальше в дом, усаживаясь на скрипучую табуретку.

— Может чаю? – спросил я.

— У тебя здесь есть чай? – спросил он.

— Да, осталось пару пыльных пакетиков.

— Семилетней давности?

— Они вполне нормальные, тебе заваривать, или откажешься?

Он усмехнулся и кивком показал, что выбирает первый вариант.

Последующие десять минут прошли в тишине. Я повернулся к нему спиной и хлопал железной крышкой чайника, он, тем временем, оглядывал пыльную кухню.

— Как ты сделаешь чай? – прозвучал вопрос.

— Надо огонь, — кинул я и пошел в гостиную, чтобы складывать очередную пирамидку из веточек.

Он продолжил сидеть на табуретке, только теперь его глаза были направлены в окно, на утренние сумерки, что прятались под густым туманом.

Один вопрос не давал мне покоя. Он крутился в моей голове, пытаясь вырваться наружу, я не знал, спрашивать или нет, и в итоге, решил задать вопрос:

— Дэвид, можно тебя спросить?

— Спрашивай.

— Я уверен, что ты посчитаешь меня сумасшедшим, после этого, но, все же спрошу. Ты настоящий?

— Что прости? – переспросил он.

— Ты слышал, что я спросил. Ты настоящий?

Дэвид уселся по-другому, что сопровождалось скрипом стула. После этого, он ели заметно кивнул.

— Это точно?

— Угу… — неуверенно подтвердил он.

Я подошел к нему и потрогал сначала за волосы, потом – за лицо, а после, облегченно выдохнул, отойдя обратно.

— Что с тобой? – испуганно спросил Дэвид, выпучив глаза и подняв брови вверх.

— Со мной все нормально, просто решил удостоверится, — ответил я.

Через пятнадцать минут чайник засвистел. Я отодвинул его подальше от огня и принялся разливать горячую жидкость по чашкам.

— Точно все нормально? – задал второй вопрос Дэвид.

— Да, вполне, можешь не переживать.

Дэвид сделал пару внушительных глотков, несмотря на то, что в чашках находился свежий кипяток, а после – сменил тему:

— Как там твой брат на кладбище?

Я поперхнулся и обжог себе язык, отодвигая чашку в сторону.

— Да тише ты! – он похлопал меня по спине.

— Я его еще не проведывал, потому как весь предыдущий день спал, — отдышавшись кинул я. – Планировал пойти на кладбище сегодня. Кстати, ты бы не смог провести меня к нему, если не занят? Я просто полностью забыл дорогу туда.

Дэвид откинулся на спинку стула и посмотрел на потолок, словно, что-то вспоминая.

— Нет, дел на сегодня у меня не запланировано. Так уж и быть, проведу, не трудно.

— Спасибо, я знал, что на тебя можно будет положиться.

— Ха, — он криво усмехнулся. – Конечно. – сделал еще один глоток кипятка.

— Так, когда можем отправиться?

— А когда тебе удобно?

— Да хоть сейчас.

— Ладно, сейчас так сейчас, мне без разницы, — согласился Дэвид, допивая свой чай.

— Отлично, — кинул я, опустошив лишь половину своей кружки.

Одев свою шляпу и перчатки, Дэвид вышел во двор и стал вглядываться в туман. Я быстро помыл чашки, вытер руки, что остыли от потоков ледяной воды и пошел в гостиную. Окинул взглядом диван, камин, шкаф, стол и стулья, потом одел головной убор и вышел на улицу.

— Хорошо было бы взять с собой какой-нибудь источник света, — крикнул мне мой друг, не отворачиваясь от тумана.

Я вернулся обратно и стал рыскать по кухонным шкафчикам, в них могло завалятся все, что угодно. Правда…не в этот раз. Никакого фонарика я не нашел, только свечи, но брать их было бы глупо. В голове промелькнула мысль по поводу еды, однако, я сразу же перестал думать о ней, ведь ею в доме и не пахло.

— Плохие новости – у меня дома нету никакого фонаря, а еще я не нашел еды, — сказал я Дэвиду, что стоял у калитки.

— Ладно, ничего страшного. Нам по дороге придется зайти в парочку магазинчиков и купить все необходимое.

— Магазинчики? В такую рань? – я посмотрел на свои часы – половина шестого утра.

— Да. В этом городке у меня есть пара коллег по бизнесу. К ним в лавки я могу заходить, когда захочу. Конечно, я не такая тварь, которая будет стучаться к ним в два ночи… в шесть никто из них уже не спит. Для продавцов день давно начался, — с гордостью ответил Дэвид, открывая ржавую калитку.

Я некоторое время повозился на крыльце, закрывая двери, а после – вышел следом за ним. Мы свернули налево и пошли вниз по улице. Но не успели мы сделать и десяти шагов, как увидели в паре метрах черный низкий силуэт, что медленно надвигался на нас.

— Погоди, это ребенок? – спросил я у Дэвида.

Он подозрительно покачал головой. Фигура была довольно низкой и дряхлой. Шла на нас медленно и слегка прихрамывая.

— Это старуха, — тихо сказал Дэвид, когда можно было разглядеть черты идущей.

— Какая старуха?

— Адама Уиллер, твоя соседка по левую сторону.

— Доброго утра вам, прохожие, — закряхтела она.

— Доброе утро, Адама, — ответил ей Дэвид.

— Поправьте меня, если я ошибаюсь, — продолжила хрипеть она, — вас зовут Билл Танжер?

Я слабо кивнул.

— Можно вас на два слова? – попросила она, хватая меня за локоть.

По моему телу пробежали мурашки.

— Ладно, Билл, я отойду, — согласился Дэвид.

По его лицо можно было прочесть растерянность.

— Билл, я хорошо знала твоих родителей, брата Стива – тоже, — начала говорить она. – Если не будет трудно, зайдите ко мне на чай, хочу с тобой поговорить. Мне очень жаль, что Стива больше нету.

Я схватывал каждое ее слово налету. А когда она закончила говорить, кивнул и пошел к Дэвиду, освобождаясь от ее хватки. Ее дряхлая фигура, будто испарилась в непроглядном тумане.

— Ты с ней незнаком? – спросил меня Дэвид, когда мы продолжили идти вниз.

— Я не знаю, кто она.

— А она знает.

— Она была знакома с моей семьей, и со мной – тоже, раз назвала мое имя.

— Может ты ее просто не помнишь?

— Может, — подтвердил я.

Дэвид усмехнулся.

— Что? – поинтересовался я, заметив его реакцию.

— Что она тебе сказала?

— Попросила меня зайти к ней. Она хочет поговорить, — ответил я.

— Понятно. И ты зайдешь?

— Зайду, наверное, — промямлил я, уставившись себе под ноги.

— Будь крайне осторожен, — предупредил меня мой товарищ, поправляя съехавшую шляпу.

— Почему? Она ведь – обычная бабка?

— Я многое слышал, впрочем…это могли быть лишь лживые слухи, точно не уверен, но все же…

— И?

— Говорят, она зарезала кухонным ножом своего мужа, а труп до сих пор держит в подвале. Также, ходят слухи, что она постоянно разговаривает с его призраком по ночам, что поселился в том подвале. Прохожие слышали ее громкие крики и плач по ночам. К этой старухе никто никогда не заходил, поэтому гостей у нее никак не могло быть. Тогда…с кем она говорила..?

                                                                     ***

Мысли Билла прервались только тогда, когда посетили первую лавку, что незаметно стояла на одной из трущобных улиц Ватерлоффа.

Дэвид громко грохнул дверью, и из-за прилавка, что стоял в конце маленькой комнатушки, показалась голова продавца. Мужчина был пожилой, бедно одет; его темно-серая рубаха, кое-как заправленная в его черные брюки, была явно не по размеру. Его маленькие, но быстренькие глазенки в миг прищурились и уставились на источник такого резкого звука.

— Привет, Крастор, как день? – приветливо произнес Дэвид, бодрой походкой подбежав к прилавку.

— А, это ты, Дейв… — промямлил старик.

Он выглядел заспанным. Его глаза были наполовину закрыты, серые густые брови давили сверху, а усы, одна сторона длиннее другой, казалось, задубели, будто были облиты сухим клеем.

— Чего пришел сюда так рано? – спросил он.

— Пришел рано, потому что знал, что ты, как всегда на смене и готов работать, — кинул Дэвид.

Улыбка проступила на его лице.

— Хватит льстить! Я это ненавижу, — прохрипел продавец.

— Нет, ну а на самом деле, мне надо купить у тебя немного еды.

— Из еды только мясо и грибы, другого нету.

— Ну, да, я знаю, ты ведь – мясник.

— Какое мясо тебе давать, Дейв?

— А что из новинки у тебя?

— Волк.

— Волк?

— Да, убил одного, на прошлой неделе. Все свои силы на эту тварь потратил, думал, хоть выгоду получу какую-то. Разделал и сжарил.

— И как?

— Лучше, чем драная баранина, мне даже понравилось, мясо не так воняет.

Дэвид засмеялся. Билл тоже легонько усмехнулся. Крастор же не подал и бровью.

— Так у тебя осталось еще немного волчатины? – усмирив свой смех, поинтересовался Дэвид.

— Готовой нету, только сырая туша, и то, я ее пока что не освежевал. Нового убил вчера вечером, когда мимо кладбища проходил. Здоровый он был, и глаза его красным горели.

— И как ты его?

— Пуля, выпущенная из револьвера, ничего ему не сделала. Он повалил меня на землю и укусил за шею, видишь? – Крастор провел пальцем по кровавым ранам.

— Ого, — Дэвид восторженно присвистнул. – Ты бы лучше повязку наложил, дружище.

— Здесь она бессильна. Кровь идти перестала, я сегодня у нашего врача был, у Майки, редкий жопоподтиратель! Он промыл мне рану и сказал резко сегодня не двигаться, хоть за это ему спасибо.

— Так, как же ты от того волка избавился? – не унимался Дэвид.

— Вытянул свой охотничий нож из ножен и морду ему изрисовал, красиво получилось. От этих ран он умер, с минуту корчился на снегу, а потом умер. Его тяжелая туша прямо мне на живот и свалилась, намертво.

Дэвид присвистнул еще раз.

— А у тебя есть другое, уже готовое мясо?

— Три ломтика свинины осталось, со вчерашнего.

— Заверни-ка нам их с собой, пожалуйста, если на то будет твоя воля, конечно.

— Да, сейчас заверну.

Через две минуты Крастор вышел к прилавку с пакетом в руках.

— Вот, держи, — он протянул его Дэвиду.

Его взгляд упал на стоявшего за спиной Билла. Полузакрытые глаза продолжительное время пялились. Лицо осталось таким же недружелюбным.

— Да, кстати, это мой друг, Билл Танжер, — сказал Дэвид, показывая рукой. – Он живет в фамильном доме его семьи на предыдущей улице.

На лице Крастора появилась ухмылка. Он торжественно хмыкнул, после чего, произнес:

— До скорого, Дэвид, надеюсь, ты еще зайдешь.

Вскоре, оба вышли обратно на улицу.

— Странный он, этот Крастор, ты его взгляд видел? – сказал Билл, когда они продолжили идти дальше.

— Да, этот человек многое пережил: смерть своей жены и единственного сына, на пример. Тут бы любой, на его месте рассудка лишился, но он…сильный духом человек, что еще можно сказать..? – подтвердил Дэвид, а потом быстро добавил:

— Ах, молодчина Крастор, еще совсем недавно куриц в вольере держал, а уже на волков по ночам с ножами ходит…

                                                                       ***

Второй продавец оказался не таким странным, как Крастор: простой пухлый мужчина лет сорока. На лице виднелась хитрая улыбочка, глаза сверкали, на выбритой голове была выбита маленькая татуировка в виде волка. Внимания на Билла он не обратил.

Дэвид зашел к нему в лавку также бодро и попросил завернуть ему один фонарик и пару батареек.

— Сколько возьмёшь за все? – спросил Дэвид, достав из кармана пальто кожаный, пошарпанный кошелек.

— Ну… учитывая, что в Ватерлоффе нету электричества, и что эти батарейки привезены аж из Кронима… отдам за десять, — проговорил продавец, вытерев свои потные ладоши о рубашку.

— Все нынче из Кронима везется, — сказал Дэвид, кладя на прилавок десять монет.

— Наверное… — рассеяно кинул продавец, сгребая монетки себе в карман.  – До встречи, Дейв, надеюсь, фонарик вам пригодится.

— Да, непременно. Спасибо и до скорого.

Путь продолжился дальше.

— Пойдем через реку, или обойдем лесом? – спросил Дэвид.

— Как будет лучше? – в ответ задал вопрос Билл.

— Через реку быстрее, но опаснее, через лес – дольше, но, рисковать будем меньше.

— Веди той дорогой, какой хочешь, главное, чтобы мы до темна добрались.

— До темна мы в обеих случаях доберемся, назад домой, я имею ввиду. Просто сейчас туман густой, сам видишь. В той реке утопиться раз плюнуть. Надо быть предельно аккуратным. Найдем мост и перейдем через него на другую сторону.

— Значит, пошли к реке, — подытожил Билл, поправляя очки.

Через полчаса был слышен шум воды. Речки видно, естественно, не было, но вот звук, когда вода врезается в камни, разносился на добрую сотню метров. Дэвид остановился и включил фонарик.

— Сейчас налево, пройдем минут пять и дойдем до моста, — сказал он, меняя курс.

Билл пошел послушно за ним. Вскоре, они оказались на другом берегу. Мост, под их весом, страшно скрипел и шатался, поэтому Дейв прошел первым, а уже за ним, по мокрым и дряхлым досточкам, перескакал и Билл. Путники сделали небольшую передышку возле толстого дуба, ветви которого спускались прямо в воду. Таким образом, они изображали крутую дугу, что образовывала некий полукруг. Странно, что под весом веток, этот круг нигде не треснул.

— Почему ты задал мне такой странный вопрос сегодня? – спросил Дэвид, отходя от дерева и начиная идти дальше по тропе.

Билл замешкался, но потом, чувствуя неловкое молчание, все же ответил:

— Мне снился сон, и не один.

— И что?

— Уже второй раз в нем я оказываюсь на кладбище Ватерлоффа. Впервые оно мне приснилось в поезде, по дороге сюда, а во второй раз, когда я ночевал в фамильном доме. Я оказываюсь на могиле своего брата ночью. В голове звучит чей-то голос, который говорит мне, что делать, как поступить. Еще кто-то стоит прямо за моей спиной, но, когда я оборачиваюсь, этот кто-то пропадает. Голос дает мне понять, что этот некто, кто следит за мной – мне не друг, а совсем наоборот. Незнакомец начал гнаться за мной, а я, по указаниям голоса в голове, бежал по лесу, однако, преследователь догнал меня. На этом моменте, я думал, что проснулся. Но сон все еще шел. Я очутился у себя дома, на улице – мрак. Я встал, чтобы найти свечку и слышу стук в дверь. Под конец я все же решаю отворить. На пороге стоял ты, и вид у тебя был не очень, что- то подсказывало мне, что ты ненастоящий. Поэтому я и испугался сегодня, увидев тебя, ведь этот момент, что был во сне, повторял в деталях реальность.

Дэвид лишь кивнул. Последующие три минуты они шли молча.

— И что было дальше?

— У меня дома, ты напал на меня. Достал пистолет и выстрелил, но пуля остановилась прямо перед моим носом. Некто защитил меня. Патрон пролетел обратно и прошел сквозь твою голову. Я думал, что все обошлось, но нет. Ты встал, достал нож и, с дыркой в тыкве, пошел на меня. В комнате стало темно, я тебя не видел, однако, чувствовал, что в помещении есть еще кто-то, или что-то. Какое-то чудовище взяло тебя и сожрало. Ты кричал, стонал, но в конце – все стихло. На этом, я окончательно проснулся.

После этого рассказа настроение Дэвида поменялось. Он стал мрачным и неразговорчивым.

Дошли они до кладбища, когда время перевалило за двенадцать. Билл отыскал то место, где лежал его брат. Все остальное время он стоял над могилой, опустив голову и мямлил что-то себе под нос. Дэвид же сел на дряхлую скамейку, что почти вошла в мокрую землю и наблюдал за всей картиной.

Билл спросил его про волков в этих краях, на что его товарищ ответил:

— Не волнуйся, Крастор всех волков напугал, их здесь быть не должно.

После, Танжер спросил его мнение насчет сна, а Дэвид, посмотрев на затянутое тучами небо, как-то рассеяно произнес:

— К снам надо прислушиваться. Миссией многих является донести посыл, а задачей человека будет – правильно этот посыл принять и переварить…

Глава 2:

Мои руки полностью ушли в мокрую глину. Я в очередной раз провелся по холодному кресту с поржавевшей табличкой, а после – встал и кое-как обтряхнул колени. Дэвид продолжал сидеть на дряхлой скамье, смотря то на свои ладони, то по сторонам. Он выглядел усталым.

Обстановка стала еще тяжелее. На кладбище мы провели почти весь день, и за все это время Дэвид ни разу не встал на ноги, чтобы размяться. Он сидел, в одной и той же позе.

Небо успело потемнеть, а туман стал, словно, черным. Дышать было тяжело, приходилось уходить. Я прислонился ладонью к холодной железной табличке вплотную, задержался на секунд тридцать, после чего – убрал ладонь, сжав кулак. Я пошел к скамье, занятой моим товарищем.

— Все, можно возвращаться, — кинул я ему.

Он сначала рассеяно посмотрел на меня, но после, решительно поднялся и одел свою шляпу.

— Тогда двигаем. В этот раз пройдем лесом, к мосту не будем, — сказал он, поднимаясь. – Лесная тропа ведет к улице Форестандер, а оттуда…тебе недалеко, если идти быстрым шагом.

На этом мы и сошлись. Дэвид вытянул грудь вперед, потом – назад, стал на носки, и выдохнул. Мы направились домой.

Даже двигаться было зябко. Было ясно ощутимо, что температура упала. Пришлось спрятать онемевшие руки в карманы пальто. Дейв достал откуда-то пару перчаток и натянул их себе на ладони; пальцы его побелели. Тропа была довольно широкой, с правой и левой стороны окружена массивными дубами, ветви которых сплетались в непреодолимую паутину.

Шли в основном молча. Я, смешно съежившись, быстро плелся, изучая глазами покрытую снегом землю. Дэвид в основном глядел вперед, держа в правой руке фонарь, что освещал на добрые пятнадцать метров вперед.

Так прошел час с лишним. Лес вдруг резко оборвался, и если напрячь зрение, можно было увидеть расплывчатые треугольники, размытые силуэты крыш. Я обернулся назад – дорога в темноту, непроглядность, путь на старое и скверное кладбище.

— Вот и Форестандер, — кинул Дэвид, освещая фонариком низенькие дома.

— Сколько нам еще до моего дома? – спросил я.

— Если идти быстро – минут тридцать.

Он сказал это почти точно. Мы пришли на мою улицу за 27 минут. Вскоре, мы дошли и до моего участка.

— Я планирую завтра уехать, — сказал я. – Не знаешь, когда отправляется поезд?

Дэвид задумчиво потер подбородок, припоминая расписание поездок.

— Первый поезд отправляется в шесть утра, из Мидллскора. Около десяти, он прибудет в Ватерлофф, на нем можешь и поехать.

Я понятливо кивнул.

— Вот, считай, и закончились мои каникулы здесь, — подытожил я.

Дэвид усмехнулся и посмотрел себе на ноги.

— Спасибо, что довел до кладбища и обратно.

— Угу… — он хмыкнул.

— Что ж, мы видимся в последний раз, давай прощаться, — я протянул ему руку.

Дэвид крепко пожал ее, а другой радостно похлопал меня по плечу.

— Думаю, скоро увидимся, надеюсь на это. Может в поезде, а может я заеду в Хеллмит. Ну или может ты соизволишь приехать сюда.

— Еще несомненно увидимся, — подтвердил я.

На этой ноте он ушел. Его силуэт мигом скрылся за туманом, а я остался стоять возле своей калитки и смотреть в пустоту.

Дом странной старухи смотрел на меня. Он, будто приглашал меня зайти, говорил: «Заходи, тебя уже ждут». Я с неохотой дошел до дырявой калитки и толкнул ее вперед. Во дворе царил хаос, настоящие джунгли, присыпанные сверху снегом. Складывалось впечатление, что траву здесь никто никогда не стриг. Она достигала человеческого роста. Еще и виноградник, что приставал к забору: его сухие ветви образовывали мертвые узлы, что переплетались, уходя вверх и в стороны. Об одну такую ветку я разрезал себе щеку. С раны текла кровь, которую я размазал холодной рукой. Не дожидаясь моего стука, входная дверь открылась. На пороге стояла та самая бабка с фонариком в руке, она махала своей крючковатой рукой, приглашая зайти внутрь. Когда я зашел, она без лишних вопросов начала искать медикаменты. Найдя чистый бинт, она смочила его перекисью и подошла ближе, чтобы приложить к щеке. Я почувствовал старческий запах, от старухи воняло гнилью. У меня в голове пронеслась мысль, я на секунду подумал, что к моей щеке прислонилась холодная ладонь трупа, трупа, что может ходить, или даже бегать, при этом разговаривая.

— Меня зовут Адама Уиллер, я живу в Ватерлоффе с малых лет, кто вы такой, я и так знаю, поэтому можете не представляться…

                                                                  ***

— Ватерлофф, Ватерлофф – грязная помойка, проклятая дыра, и люди тут соответствующие, — заявила она, поджигая спичку и перенося пламя на свечку.

Я сидел у камина на стуле. На маленьком столике рядом, стояла кружка с горчим чаем, что мне заварила хозяйка дома. К чашке я не притрагивался и смотрел на нее с опаской. Кашляя, Адама поставила свечу на стол и села напротив меня.

— Думаете, я хочу вас отравить? Это совсем не так, у меня нету на это причин, поэтому пейте чай с уверенностью, — после этого, она сделала большой глоток со своей кружки, и струйка кипятка полилась по ее подбородку.

— Про отраву я не думал, — заявил я, пододвинув руку к горячей кружке.

— Не думали? А вполне стоило бы. Или может вы возомнили себя смельчаком?

— Это не так.

— Хм…хорошо. Я просто хотела сказать, что вы – неместный, поэтому вам следует быть осторожным и не доверять нашим людям до конца.

— Я сам решу, кому доверять, а кому – нет, спасибо, — резко отрезал я.

— Ну разумеется, что решать будете только вы. Скажите, Билл, что вы впервые заметили, когда прибыли сюда?

— Разваленный пирон, —  коротко ответил я.

— А еще?

— Пустые улицы.

— А еще.

— Туман.

— Билл, вам не казалось, что весь городишко – бешеный?

Я в замешательстве посмотрел на нее.

— Вам не казалось, что Ватерлофф – это место, где собрана вся больная фантазия нормального человека? Вы не думали, что все, что есть здесь, нигде больше не наблюдается? Туман, например…Все здесь такое…необычное и необъяснимое…не думаете?

Я потер подбородок.

— Так вы были сегодня на кладбище? – спросила она после недолгого молчания.

— А вы следили? – задал я тупейший вопрос.

— Нет, что вы… — с усмешкой отрицала она. – Заняться мне больше нечем.

— Да, я проведал брата, — подтвердил я.

— Ну и как он?

— Это шутка?! Что вы все здесь хотите услышать? Думаете, что я скажу, что он чувствует себя отлично?!

— Простите, я не должна у вас такое спрашивать.

— Так зачем вы позвали меня? – спросил я.

— Я хорошо знала всю вашу семью.

— И? поэтому вы хотите говорить со мной?

— Да, поэтому.

— Простите, но я вас знать не знаю. Может вам и известно, кто я, но вы для меня чужая, незнакомка.

— Ты был здесь последний раз семь лет назад, верно? – она сменила тему.

— Да.

— За эти семь лет многое изменилось…

— Мне оно не интересно.

— Подожди… — остановила она меня. – Ты знаешь, что полиции в Ватерлоффе не существует, уже.

— Где копы?

— Умерли, точнее – подохли, все.

— От чего?

Адама пожала плечами.

— Просто так, — ее голос звучал легкомысленно.

— Не может такого быть.

— Может, это Ватерлофф…

— И теперь здесь нету порядка?

Хозяйка покачала головой.

— Нету.

Я решил ослабить хватку.

— Ты просто забыл, кто я. Ты много забыл о Ватерлоффе, Билл, — таинственная улыбка расплылась на ее лице. Она показала желтые зубы. – Я – двоюродная сестра твой мамы, Тары. Еще когда мой муж был жив… — она резко запнулась. Ее виски опухли, будто, косточка, даже не косточка, а целый хрящ стал ей поперек горла, и она вот-вот задохнется.  – Твой отец был чудовищем, потому что бросил мать с сыном, — прохрипела она дальше.

— Зачем вы это говорите? Думаете, что эти обзывания в сторону Скота что-то должны изменить? – я сжил кулаки.

— Я лишь сказала вам, каким он был. Во время той злосчастной ссоры тебе было всего шесть, ты не понимал важного. Скажи мне, Скот же принимал попытки всячески оправдать себя перед тобой. Он хотел, чтобы ты смотрел на него и видел хорошего человека, никак не плохого, верно?

Я невольно кивнул.

— Он был чудовищем.

— Вы мне глаза не открыли. Я с 15-ти лет приучен жить без опеки. Меня не сильно волновали поступки моего отца. Я думал про себя, про свою жизнь и… После его смерти, в моей жизни почти ничего не изменилось.

— А после ее смерти?

Я стиснул зубы.

— Ты ведь их никогда не проведал…

— Хватит, — отрезал я, но она продолжила:

— Тебе стыдно, ты чувствуешь вину, и всегда будешь ее ощущать.

— Хватит!

Адама запнулась. Она пронзала меня своим взглядом.

— Ваш отец был монстром, и вы стали на него чем-то похожим.

— Хватит, старая карга!! Я повторяю тебе, твои слова ничего не изменят! Он погиб, мертв! Он не слышит тебя!

— В этом ты прав, — тихо согласилась она. – Он мертв, уже не вернется, поэтому мои слова не имеют смысла. Я их просто так сказала.

— Дура…

— Ты вправе меня считать таковой.

Я хотел сказать ей что-то вроде: «Так считаю не только я, весь Ватерлофф такого же мнения», но я удержался и просто промолчал.

— Тебе говорили, что я – психопатка, Дейв сказал, верно?

Я продолжал молчать.

Уиллер громко расхохоталась, ее лицо покраснело, страшные зубы вылезли еще дальше, казалось, челюсть сейчас выпадет и упадет на пол. От ее смеха я задрожал.

— Дейв…Дейв… — она запиналась на каждом слове. – Он – большой молодец, как и все в Ватерлоффе. Эти люди – большие молодцы…настоящие хранители, защитники. Вот кого-кого, а их, в отличии от твоего отца, назвать предателями даже язык не поворачивается.

— Какими предателями?! О чем ты вообще?!

— Ты меня не понимаешь…

— Вообще!

— Он, и все говорят, что я – полоумная. Знаешь, почему они так говорят? Потому что – это правда.

— Потому что – это правда, — подтвердил я.

Адама улыбнулась, облизнув своим серым языком верхнюю губу.

— А что если я скажу тебе, что такое говорят только приезжим? Говорят, чтобы опасались меня и избегали десятой дорогой.

— Ну это понятно, местные ведь и так знают, вот и остерегают незнающих. Не вижу ничего странного.

— Для туристов – это странно.

— Я тебя не понимаю.

— Люди живут в страхе, и боятся они совсем не меня.

— А что тогда?

— Боятся совсем другого, есть вещи пострашнее.

— Что это?

— Тайна. Я не могу рассказать тебе. Приезжие о ней не знают. Дэвид тоже боится, не меньше, чем другие, именно этот страх всех жителей и объединяет. Правда, есть в Ватерлоффе человек, который этого не боится. Остальные называют ее полоумной дурой. Я – единственная здесь, кто научился жить с этим страхом и нормально его воспринимать.

После ее слов наступило молчание. Я допил весь чай с кружки и отставил ее в сторону. Адама взяла чашки и помыла их на кухне. Я смотрел, как горят поленца в камине и параллельно думал, как я могу сбежать из этой ловушки, из этого капкана.

— Ответь мне, — обратилась хозяйка, — ты доверяешь Дэвиду?

— Доверяю.

— Почему?

— Потому что мы давно знакомы, еще с первой моей поездки сюда, а это было лет семь назад.

— Он – такой же, как и все в Ватерлоффе, хранитель тайны, которую знают, и к которой причастны только местные.

— Значит, я тоже причастен, — с усмешкой заметил я.

Адама продолжила, игнорируя мои слова:

— Только местные обречены на страдания, хотя… я не считаю это страданием.

— Страдания? – переспросил я.

— Да, больше я тебе ничего не скажу.

— Так зачем ты меня сюда позвала? Я ничего не узнал.

— Я позвала тебя, чтобы предостеречь. Уезжай отсюда, как можно быстрее, потому что для тебя здесь опасно. Ты можешь погибнуть, запросто.

— Я уезжаю завтра утром.

— Правильно, вали отсюда подальше. Здесь тебе не место. Останешься – вероятнее всего умрешь. И потом, старайся сюда не возвращаться.

— Так я не могу. Мне надо проведывать брата.

— Ему этого не нужно, поверь. Тебе будет безопаснее его не навещать.

— Я не понимаю, про что ты говоришь.

— И не старайся понять. Уже поздно, тебе лучше уйти, — она встала со стула и проводила меня к выходу.

— Слушай голос в голове, он тебе поможет, он тебя может спасти, однако, полностью на него не опирайся, сам действуй. Голос хоть и сильный, но не всесильный. Напоследок скажу тебе: Ватерлофф помнит своих детей, он их не отпускает…

 

Глава 3:

Менее, чем через минуту я стоял за порогом. За то время, что я общался с Адамой, успела прихлынуть темнота, что, впрочем, не сильно отличалась от дня, сопровождаемого густым туманом. Шел слабый дождик. Капли неприятно ударялись об лицо, попадая в глаза, из-за чего я щурился. Несмотря на дождь, на улице была относительная тишина: ни скрипа чьих-то калиток, ни лая собак, ни шагов, ничего, только шум падающих капель.

Подул резкий порыв встречного ветра. Я сплюнул на снег, затянул пальто потуже и покинул двор своей соседки. Оказавшись за своей калиткой, я поспешно подошел к крыльцу, открыл входные двери и вошел внутрь. Приблизившись к камину, я увидел высокую кучу дров, которых точно хватило бы, чтобы пережить ночь в тепле. Я присел на корточки рядом с диваном и стал в очередной раз собирать пирамидку. Через десять минут показался слабый огонек. Обрадовавшись такому результату, я бодро поднялся и сел на диван.

Вскоре, пламя стало довольно большим, и жар фигачил во всю. Я пошел на кухню в поисках свечи, я нашел ее.

Она стояла в банке на столе и была зажженной. Ее маленький огонек нервно теребился по сторонам, будто кто-то невидимый махал рядом со свечой руками, гоняя ветер туда-сюда.

Я с опаской взял банку и осмотрел ее. «Уходил я сегодня рано утром. Может быть забыл потушить свечу? Хотя вряд ли. Воска накапало совсем мало, она явно зажжена недавно. Тогда, остается только одно – в доме есть посторонний. Кто-то следит за мной? Не знаю. Кто мог пробраться сюда? Двери я закрывал. Окна?» — я пошел проверить, целые ли они в гостиной, но на пути остановился. Прозвучал стук на втором этаже, словно, какой-то несильно тяжелый предмет упал на пол. Мои напряженные уши тотчас уловили этот, казалось, слабый звук, больше похожий на шорох. Он отбросил у меня последние сомнения – в доме кто-то есть, незнакомец. Я медленно повернулся в сторону ступеней наверх. Сердце теребилось, очки спали на кончик носа. Я сильнее сжал банку в руках. Не знаю почему, но в этот момент, ко мне прихлынула волна смелости. Я бросил осторожность, почувствовав свою силу и… способность победить…

— Выходи засранец, я знаю, ты здесь! Поверь, как бы ты не старался спрятаться, я найду тебя, найду и убью, поверь мне!!!

Поднявшись наверх, я пожалел, что начал кричать. Сделал шаг и оступился, не подумал хорошо. Мои глаза мигом окрестили весь интерьер коридорчика, я посмотрел на зеленый коврик, на двери, на сломанную люстру…в конце коридора стоял шкаф. Его я помнил еще с детства. Боялся его вечно, особенно ночью, когда вставал на кухню выпить воды. Сам его вид пугал меня. Когда я был маленьким, мне могло и померещиться, но я видел, как его дверцы сами собой открываются, и оттуда выползает что-то…с человеческим лицом и паучьими лапами длиной в метра два.

Когда я видел это существо, то плакал, сжимал ладонями рот изо всех своих сил, чтобы не закричать. Мне хотелось упасть на живот и кричать, до посинения, но я не кричал… И сейчас, тот же шкаф, те же высокие коричневые дверцы. Думаете я испугался? Бред! Я вырос, страхи давно оставили меня. Я смотрел на шкаф и на то, что стояло возле него – банка со свечой, пламя которой нервно танцевало. Кто ее мог здесь оставить?? Я не знаю…

Как только я сделал шаг вперед, дверцы начали медленно, медленно открываться, будто, то существо, что сидит внутри – очень скромное. На пол стали две голые ноги, из шкафа выпала девушка в ночной рубашке. Ее глаза были красные и залитые слезами. Она стала медленно подходить ко мне.

Мое сердце мигом упало в пятки.

— Марта!? – в недоумении вскрикнул я.

— Да, это я, Билл, прости, что живу здесь. Мне больше некуда пойти, я все время пряталась в шкафу, — ее мертвая и бледная рука показала в сторону шкафа.

— Нет, нет! Ты умерла больше двадцати лет назад!

— Я знаю, я – мертва, поэтому пряталась здесь, пряталась от него.

— От кого ты пряталась, Марта? – с глаз у меня потекли слезы.

— От него, человека с пистолетом и ножом в руках. Он бродит по комнатам и ищет меня, а я сидела в шкафу.

— Марта, тебя здесь нету…Мне кажется, мне все это кажется!

— Я есть, ты меня видишь.

— Никто по комнатам не бродит… — я не успел договорить…

Из-за спины призрака прозвучал выстрел. Пуля пробила идущую на меня девушку насквозь. Марта издала стон и свалилась на пол, истекая кровью. За ее спиной никого не было. Я понятия не имел, кто спустил курок.

И не успел я подойти к лежащей, как почувствовал резкий удар в затылок. Он был такой сильный, что картинка пропала перед моими глазами. Я упал наземь…

                                                                ***

Я очнулся в темной комнате, лежал на холодной кровати. В голове гудело, в глазах сильно рябило, я нащупал огромную шишку у себя на затылке. Попробовал встать – получилось с трудом. Упал на колени, и меня тут же стошнило на пол. Я, как следует прокашлялся и поправил очки. Быстро пробежался глазами по комнате. Из мебели – только старая кровать и не менее старый комод. А так, голые стены и окно, через которое ничего не было видно, оно было, словно, запечатанное, черной изолентой.

Попробовал открыть двери, однако, стоило мне прикоснуться к железной ручке, снаружи кто-то подошел, и вероятно, услышав, что я очнулся, начал выламывать запертую дверь. В панике я пытался найти выход из ловушки. Осматривал пол, стены на наличие какого-нибудь хода, думал через окно, но в последний момент заметил огромную дыру в стене, что была небрежно заслонена помятой картонной коробкой. Дверь почти слетела с петель. Я ударил коробку ногой и юркнул вниз. В ту же секунду, незнакомец выломал проход и спокойно вошел внутрь, где меня уже не было. Как можно тише, я выпрямился, оказавшись в комнате своего брата. Чья-то рука из темноты легла мне на плечо. Я вскрикнул, и неизвестный закрыл мне рот.

— Тише, братишка, я спасти тебя пытаюсь.

— Стив? Ты не реален…все…здесь нереально, — я упал на колени.

— Да тише ты! – шикнул тот, поднимая меня. – Я жив и пришел спасти тебя.

После того, как он закончил говорить, сразу повел меня прочь из комнаты. Мы пошли к лестнице.

— Куда ты меня ведешь? – шепотом спросил я.

— На улицу, там безопаснее.

Он пропустил меня вперед и приказал бежать к выходу, но, как только он это произнес, с его горла хлынула струя крови, нож врага распорол ему кадык, и Стив, захлебываясь, покатился вниз по ступеням. Я побежал к выходу, но дверь распахнулась раньше, и в дом вошла еще одна личность.

— Не беги на улицу, Билл! Спрячься на чердаке и меня не жди! Закройся там и молись, чтобы тебя никто не достал! – слова принадлежали Дэвиду.

Он, в буквальном смысле, побежал на вооруженного ножом, толкая его на кухню. А я, сжав кулаки, в считанные секунды добрался до лестницы на чердак. Закрыв проход наверх на ключ, я сел на старый диван у окна и не отрывал своего взгляда от пола. Уши мои улавливали звуки погрома. В кухне разбивалась посуда, вылетали полочки и шухлядки, но совсем скоро, все стихло. Мертвая тишина. Были слышны лишь спокойные, медленные шаги, что становились все громче. Кто-то поднимался на чердак.

— Голос, голос..? Я знаю, ты меня слышишь. Спаси, уведи меня отсюда. Разбуди и убери, убери от меня этот сон подальше, — тихо произносил я про себя.

Враг начал выламывать дверь чердака, а я все продолжал повторять:

— Голос, ты ведь хранитель…уведи меня, уведи отсюда, спаси, прошу…сделай так, чтобы я проснулся…

                                                                       ***

В десять часов утра туман развеялся. Так ясно, как сегодня, в Ватерлоффе, наверное, еще никогда не было. Даже птицы начали петь. И глядя на это все, можно было даже сказать, что городишко – приятный и красивый. Прозвучал голос в микрофон, что оповестил о прибытии «Маркуса» на станцию. С десяток тяжелых, массивных вагонов прибыли. Пирон был пуст, ни единой души, никого. Поезд немного постоял, водитель высунулся, окрестил взглядом пустую станцию и посчитал нужным возвращаться обратно… «Маркус Харайзентеллер» уехал быстрее, чем приехал…

А в доме Билла Танжера по-прежнему было темно. Ночь все продолжала длиться, не отпуская фамильное поместье. На чердаке стояла свеча, которая мало освещала стоявшую рядом с креслом фигуру. Она была одета в грязное пальто, на голове виднелась дырявая шляпа. С кармана человек достал сигарету, и скоро, весь дым заполнил пространство комнаты.

— Ах черт! Сколько ищу, не могу найти. У тебя не будет случайно игральной карты? Все равно какой масти, обычная игральная карта? – тихим голосом обратился к тишине стоявший.

— Что? Даже отвечать не хочешь? Что ж, могу сказать одно: сам в этом виноват. Когда я был здесь в первый раз, ты меня не трогал, хотя я…ну ты помнишь, что я натворил. Тем не менее, ушел сухим и не запачканным. В этот же раз, история вряд ли повторится, хотя…натворил я схожее. Я знаю, что будет дальше. Все знаю. Понимаю, во второй раз ты мне этого не простишь. Живым я из этой комнаты не выберусь. Дай только докурить сигарету.

Человек отбросил окурок в сторону, и отвернувшись от свечи к темноте, расправил руки и поднял вверх голову.

— Сначала я хочу подбросить монетку, — человек страшно усмехнулся, вытянув из кармана золотой кругляшек. – Я подкину ее, на удачу, — сказав это, он продолжил бормотать себе под нос что-то вроде: «Орел – я жив, решка – мертв, орел – жив, решка…мертв»

— Давай, сделай это, сделай то, для чего ты здесь, для чего ты вообще существуешь. Но…я думаю, ты и так знаешь, что это будет без толку. Мне все равно на смерть. Ватерлофф меня запомнил, очень хорошо запомнил…

Монета упала орлом вверх…

++История продолжается… В Ватерлофф едут новые люди, и все они…необычные. Полицейский будет пытаться…он захочет узнать правду. Том приедет, чтобы разобраться. А Отшельник, потеряв друга, будет мстить, жестоко мстить… Все это в ЭПИЗОДЕ №3.++

Еще почитать:

НЕХОРОШАЯ КВАРТИРА ТЕТИ

Лунная дева

Загадочные места — Часть 6

Последний