Память Ватерлоффа. Хранитель ребенка (Эпизод 1)

Хранитель ребенка.

Сегодня меня снова разбудил громкий звон моего будильника. Я с трудом открыл глаза и выключил его. На часах было пол седьмого утра, а я не привык начинать день поздно, поэтому была пора подняться с теплой кровати. В комнате было еще темно, потому как зимой, солнце никогда не соизволит подняться рано. Когда я открыл шторы, то увидел серое небо, что слилось с тяжелыми, неприветливыми тучами. Окна были мокрыми, а это значило, что на дворе идет слабенький моросящий дождик. Несмотря на такую погоду, на улице царила довольно бурная жизнь. Люди Хеллмита уже работали, гуляли, где-то сидели и общались в маленьких ресторанчиках, раздававших кофе и круассаны с шоколадом. Даже в такое раннее время город во всю двигался и шумел.

Застелив кровать, я медленно поплелся в ванную, где потер свое заспанное лицо руками вместе с холодной водой. Эта процедура пробудила меня полностью. Напряжение с бровей спало, веки моментально стали легче, и глаза печь перестали.

По плану намечалась прогулка. Я быстро заправился чашкой крепкого кофе, после чего, не теряя времени, оделся потеплее, натянув на ноги высокие ботинки, замотавшись в шерстяной шарф и укутавшись в длинное пальто, доходившее до колен, учитывая мой, не слишком высокий рост. Сейчас была середина января. На улице сегодня – без сомнения минусовая температура, гуляет холодный ветер, и с неба падают ледяные капельки, что попадают в лицо. Я поправил свою черную шляпу и, спрятав руки в карман, пошел по красиво-выстеленному тротуару, прямо вверх по моей улице.

Вообще, утренние прогулки в воскресенье были моей традицией, можно даже сказать – правилом, и исключений никогда не было. Я живу в Хеллмите довольно долго, и за это время, мое, на взгляд многих, странное правило, так и осталось ненарушенным. В этом городишке я знаю много людей, а также интересных мест. Тут я и работаю. На улице Веллмут находится мой маленький магазинчик антиквариата. Получил я его после смерти моего отца, что открыл его, как только мы сюда переехали. Папа был достаточно успешен в бизнесе, и ему, как мне казалось, совершенно не составляло труда открыть магазин в новом месте и получать за это выгоду. Он ушел из жизни двадцать восемь лет назад, ушел, как обычно это бывает, неожиданно, неподготовленно, поэтому оклематься для меня было сложно. Однако, я кое-как сумел продолжить одинокую жизнь. Магазинчик я взял в свои руки, и он, своими доходами меня ни один раз выручал. Все вещи, что имелись на полках, были, в основном, отцовские. За то время, когда мы жили с мамой и братом, у него накопилось довольно много. А поскольку он был человеком жадным, каким я его всегда и считал, вещи эти никогда в мусор не уходили. Нам понадобилось партиями увозить его имущество и привозить его в наш новый дом. Какую-то часть барахла он и выставил на полки. После его смерти, шкафчиков стало не хватать, я поставил еще парочку, а потом – сразу же забил их. Дела пошли лучше. Спрос на эти товары, как ни странно, поднялся.

Моя однокомнатная квартира стоит в центре Хеллмита. Живу там, как говорил выше, один. Такая вот у меня жизнь в целом. Точного графика нету, большую часть своего времени провожу в магазине, чтобы не биться лбом в стену от скуки, что постоянно настигает меня, когда я сижу дома и тупо пялюсь в окно. Посещений за последний месяц заметно прибавилось, чему я несомненно рад…

Тем временем, я прошел ресторан Гейбл на улице Сархман, и на перекрестке, какой я постоянно перехожу, когда иду в магазин, увидел привычного мне полицейского, что был одет в свою синюю форму и фуражку, а в руках держал, запутанную меж пальцев веревочку, на кончике которой, висел свисток, полностью серебренный. Каждое утро он стоял здесь, посреди дороги и следил за транспортным движением.

— Здравствуйте, мистер Танжер, снова прогулка? —спросил он, увидев меня, идущим вдоль перекрестка.

— Да, Том, соблюдаю традиции, как заметил, — ответил я, немного улыбнувшись.

Мы еще перекинулись парой слов, пожав крепко руки, после чего, я завернул в кофейню моего товарища Баффа на улице Сквайр. Решил взять себе добавку кофе. С ним в правой руке, я и дошел до Веллмута и подошел к массивным деревянным дверям, покрашенным в темно-зеленый.

Внутри было, как обычно темно, все из-за высоких полок, что закрывали широкие окна, переставить их было нельзя, потому как помещение и без того – маленькое, все лежало только так, чтобы создать максимум возможного пространства для свободного прохода вглубь лавки. Я прихлопнул двери и, бросив шляпу и пальто на вешалку, сел за пошарпанный стол в конце комнаты, на мягкое кресло с отодвигающейся спинкой. На этом месте я и прочитал большинство своих журналов и комиксов, что только покупал в газетном фургончике, стоявшем прямо за моей лавкой.

До вечера я просидел без дела. Только в семь часов, когда солнце давным-давно ушло вниз, колокольчики над входной дверью заиграли. Ко мне подошел мужчина моих лет, в сером пальто и черных кожаных перчатках. Выглядел он приветливо, улыбка добавляла ему этой приветливости. Он пожал мне руку, после чего спросил, продаются ли у меня картины.

Тогда я поинтересовался:

— Вам нужна картина? Какая именно?

Мужчина улыбнулся еще шире и покачал головой.

— Нет, мне она ни к чему, поэтому я сюда и пришел, — после этих слов, он полез в свою сумку и достал из нее квадратную рамку.

— Ваша картина? – поинтересовался я.

— Да, это я нарисовал и сейчас хочу отдать ее вам, — он протянул рамку мне.

Я увидел город. Крыши домов, осветленные оранжевым цветом, что исходил из восходящего солнца на горизонте.

— Картина – очень красивая, — заметил я.

Человек покраснел и поблагодарил меня за оценку.

— Что это за город?

— Это Ватерлофф. Оттуда-то я и приехал, — ответил он.

Своим ушам я не поверил. Он сказал: «Ватерлофф».

— О-о-о, так мы с вами – земляки, — проговорил я, улыбаясь.

— Оба – бывшие, судя по всему, — сказал он.

— Вы там больше не живете?

— Да, уехал, как и вы, наверное.

Я слабо кивнул, а потом – пошел повесить картину на гвоздик.

— Как там обстановка в Ватерлоффе, я просто достаточно давно уехал?

— Скверная…- кинул мужчина.

— Она всегда такая там была.

— Нет, сейчас хуже, поэтому-то я и уехал, — улыбка пропала с его лица.

— Что происходит? – мне было интересно.

— Убивают часто. Люди пропадают на какое-то время, а позже, их находят мертвыми, это если вообще находят, есть такие, что пропадают с концами, — он тяжело вздохнул.

— Ясно.

— Да что я вам тут рассказываю, у меня в сумке газета есть, почитать можете, — он протянул мне замотанный в трубочку сверток.

Я молча его принял.

— Грустно это все, но…что поделаешь? Пришлось уехать. Здесь, в Хеллмите – намного лучше.

После его слов наступило молчание, вскоре, он его и прервал:

— Ладно, что я буду тут мучать вас плохими новостями? Пойду уже, мне пора, спасибо, что приняли картину.

— Не за что вам, — с этими словами я положил перед ним пять монет.

Он усмехнулся и отодвинул их в сторону.

— Мне не нужны деньги, до свидания.

В магазинчике я остался один. Мои глаза не отрывались от газеты. В ней говорилось:

» Численная смерть на улице Фоллсмит, дом 11-тый. Умерли: Стив Танжер, Габриель Скабинг, Ред Мейсмут и Тодд Морган. Последние трое, как утверждали знакомые Стива, не являются его друзьями. Их личности рассматривают, как личности воров, что пожелали поживится семейными драгоценностями Фамильного дома Танжеров. У обоих из них, на головах имелись черные маски. В спине Стива Танжера найден нож. Смерть остальных троих пока не раскрыта. Ножевых ранений у них нету, на теле никаких следов. Полиция ведет дело…»

Стив Танжер— это мой родной брат, уже покойный. Он остался жить в Ватерлоффе, несмотря на бедность и мрачность городка. Я переехал в Хеллмит в шесть лет с отцом, в то время как Стив, остался жить там же вместе с матерью. Мама не хотела уезжать оттуда. Когда я спросил ее: «Почему?», она, с таинственной, пугающей меня улыбкой отвечала, что лес держит ее, что ее взгляд постоянно направлен на деревья, а уши – слышат, как дикие животные произносят ее имя – Тара… После такого ответа, спрашивать ее второй раз я, честно говоря, побоялся. Наша семья разделилась на две, когда мы с братом были еще маленькими хлопчаками. Стив был старше меня на два года. Папа с мамой всегда считали его более ответственным и дисциплинированнее меня, поэтому его и оставили, ведь ему точно хватит сил не согнутся и помогать матери. Однако, спустя лет семь, здоровье Тары резко начало ухудшаться. Иногда Стив присылал мне длинные телеграммы, такое случалось один раз в три месяца, или, в полгода. В своих письмах он писал, что у матери начинает ухудшаться память. Она забывала даже имя «Стив». Память – это только начало. Через следующие полгода, мой брат написал в письме, что Тара становится сумасшедшей. По ночам она сильно плакала и бегала по дому, часто выбегая на двор. Стив говорил, что ловил ее, гуляющей возле леса. Свои прогулки она оправдывала тем, что слышала голос волка, голос этот манил ее, тянул по узкой темной тропе куда-то вглубь. Доктора в Ватерлоффе не было. Тогда Стив начал звать на помощь врачей из близлежащих городков. Они то приезжали, хотя сказать честно, приезжал один из десяти, однако найти проблему и точно определить диагноз никто не смог. Один такой приехал однажды, и после того, как осмотрел Тару, взял Стива крепко за руку и со вздохом уведомил, что жить ей осталось совсем недолго…Совсем скоро, мама не могла встать с кровати, она только лежала, а брат всегда был дома и следил за ней. В одном из своих писем, что я отправил ему в ответ, я предложил приехать. Он выслал мне телеграмму буквально через два дня. Мать была категорически против. Она сказала, что не хочет меня видеть. Тогда и не здоровилось моему отцу. Он тоже потихоньку слегал. Я ухаживал, как мог, за ним. Умер он раньше, Тары. Она покинула этот мир спустя ровно один год, после ухода Скота. На похороны отца Стив приехал в Хеллмит. Мы поразговаривали, после чего, он вернулся. Через год я был в Ватерлоффе на захоронении матери. Тогда-то я спросил брата: «Почему бы ему не перебраться в мою квартиру и возможно открыть свой бизнес?» Он покачал головой, сказав, что никуда не уедет. От объяснений он быстро ушел, дав мне понять, что ничего разъяснять не будет. Не забрав его с собой, я уехал обратно в Хеллмит. Он отсылал мне одну единственную телеграмму за все это время, в которой говорил, что жизнь его идет так, как шла прежде. Тогда, в Ватерлоффе мы встретились в последний раз…

Он умер четыре недели назад, так было написано в газете. Наверное, похоронили его на скверном кладбище, которое располагалось за городком.

Вот тогда-то, я решил поехать в Ватерлофф, не глядя на то омерзительное место. Были обстоятельства, о которых я узнал с опозданием, и которые победили омерзение. С этого времени, я стал единственным Танжером из нашей семьи. Теперь наш фамильный дом превратится в руины, поскольку я там жить точно не останусь. Забуду обо всем этом и буду жить как раньше, в Хеллмите, с привычными для меня прогулками, кофе и бизнесом в магазинчике.

На следующий день, после обеда, я пошел на вокзал Хеллмита, купить один билет на поезд, который должен был прибыть на станцию ровно в семь вечера. Направление— Ватерлофф. Мой вагон— четвертый, это все, что было написано на желтом билете. Транспорт в то место ходил один— это был небольшой поезд по имени Маркус, а по фамилии – Харайзентеллер. Да, я поначалу тоже удивился, когда услышал это, еще в детстве. Транспорту дали имя, и происходит такое только здесь. Поскольку другого шанса выехать из Хеллмита, кроме как по железной дороге не было, люди и прозвали поезд Маркусом, Маркусом-проводящим. В нашем городке жители в основном передвигались пешком, иногда на автомобилях. Бывало изредка увидишь кого-то с велосипедом. Железка была единственным путем, проложенным в этом месте. Хеллмит окружала дикая местность в виде пустынных холмов, маленьких каменистых гор и диких холодных речек, поэтому пройти численную кучу километров вдоль всего этого, чтобы дойти до ближайшего населённого пункта, мог далеко не каждый.

Вещей с собой, я взял немного, только самое необходимое, теплые вещи в первую очередь. Ватерлофф находился севернее Хеллмита, и поскольку зимы у нас – серьезные, то я был уверен, что лишняя шапка в сумке никогда не помешает. Как выяснится позже, одеться тепло было, как никогда, правильным решением с моей стороны, ведь насчет температуры там, я совсем не прогадал, к сожалению. В семь вечера уже давно было темно. Во всех домах горел свет, на улице людей стало намного меньше. Температура понизилась, что было сильно ощутимо, и ветер усилился. Я вышел из дому с моей старой наплечной сумкой через одно плечо.

На вокзале людей тоже было немного. Когда я вышел на платформу, то сразу услышал низкий гул «Маркуса». Поэтому, пройдя через турникеты, я поспешно заскочил в свой вагон, радуясь, что в нем было очень тепло и сухо.

Обстановка оставляла желать лучшего… Тут было слишком шумно из-за большего скопления людей. Все громко общались, иногда раздавался сильный смех, после которого, люди оборачивались и изредка, но все-таки такое случалось, кричали, делая замечания тем, кто, кажись, потерялся и не знал, где находиться. Криков было немерено. Я прошел вглубь вагона и занял удобное для себя место в углу. Уединиться у меня не получилось. Спустя около минуты, ко мне подсели трое мужчин. Первым делом, они спросили меня, или я не против, чтобы они сели рядом.

Сказать по правде, шуму от них вообще не было, в отличии от других, кто находился в поезде. Они общались между собой, где-то двадцать минут. Я собирался немного поспать, но только стоило мне закрыть глаза, как я услышал слово «Ватерлофф».

— Вы сказали Ватерлофф? — резко спросил я у одного из мужчин.

— Да, я сказал Ватерлофф, а что это вы так резко оборвались?

— Простите, господин, не знаю почему так вышло, так вы едете в это место?

— Нет, я лично не еду, и Джереми не едет, туда направляется только Дэвид. Мы выходим раньше. А вам на конечную?

— Ватерлофф – это конечная? – в ответ спросил я.

— Да, — послышался краткий ответ.

— Ну, получается на конечную.

— Честно говоря, я вообще не представляю, как можно ехать в ту дыру?

— Я задавался этим же вопросом. Но так вышло, что мне необходимо туда попасть, так бы я и думать не стал о Ватерлоффе.

— Тем более я слышал, что недавно там произошло массовое убийство, в одном из домов, жуть полнейшая, ничего тут больше не скажешь.

— А если не секрет, Дэвид, зачем вам нужно в Ватерлофф? – обратился я к человеку по имени Дэвид.

— Я там работаю, у меня свой магазинчик в центре. Живу рядом с железкой. Знаю это городишко еще с детства. Мои родители умерли, оставив мне дом в наследство. За ним я ухаживаю, живя в нем. Покинуть Ватерлофф у меня и в мыслях не было. Его черная обстановка меня вообще не тревожит. Я в курсе всех событий, которые творятся в Ватерлоффе. Я знаю про смерти, и меня это не отпугивает.

— Там очень мрачно, — заметил я.

— Да, я согласен с тем, что городишка мрачный, некоторые даже считают, что он слишком мрачный, но позвольте сказать, в Ватерлоффе не все люди -плохие. Есть много хороших, у которых просто нету возможности уехать. С ними можно нормально поговорить, что-то рассказать, и они это нормально воспринят. На самом деле, мне очень жаль, что приезжие, которые слышали или бывали в Ватерлоффе, думают, что все здесь – мрачное, как северная ночь. Это переносится и на людей. А они тут – такие же, как и в любом другом городе.

Рассказ Дэвида перебил голос водителя поезда, который оповестил всех пассажиров, что сейчас будет остановка Биллройс. Это тоже, своего рода городок, по типу Хеллмита. Именно здесь должны были выйти Джереми и Том. Поэтому, через пять минут, я находился только с Дэвидом, который продолжил рассказывать про Ватерлофф и его, временами странные, обычаи. Мы разговаривали довольно долго. После того как прошел один час, Дэвид заснул, и я следом за ним. Позже, нас разбудил голос водителя, который сказал, что Ватерлофф — впереди. Людей в вагоне уже совсем не было. Только я и Дэвид. Городок был конечной остановкой. На часах было десять вечера, когда поезд потихоньку начал останавливаться.

«Станция Ватерлофф, конечная»— прозвучал голос, и двери поезда открылись. Я вышел с Дэвидом на улицу и чуть не окоченел от резкого холода. Ватерлофф находился, как я уже говорил, северней Хеллмита, поэтому ночами, как мне сказал мой недавний товарищ, тут очень холодно. На здании вокзала показывалась температура. Сейчас было -27 по Цельсию.

Вокзальная улица, по которой мы прошлись была безлюдной. В это время, не было ни одного человека. Нас только двое. Мы спустились с кривого пирона и прошли главное здание вокзала, остановившись возле дорожной развилки. Дэвиду надо было сворачивать направо, моя дорога – налево. Вскоре я попрощался с ним. Перед своим уходом он шепотом сказал мне: «Хоть я тебе и говорил, что Ватерлофф— это совсем не плохое место, лучше тебе тут ни с кем не разговаривать. Если кто-то начнет цепляться, то беги подальше. Просто местные терпеть не могут туристов, понял? Запомни, что я только что тебе сказал и береги себя».

В скором времени, я остался совсем один в пустом городке. У меня была с собой небольшая карта, которой я и следовал. Идти по пустым улочкам было просто невыносимо страшно и мерзко. Было такое впечатление, что меня сейчас задавит весь этот мрак. Он медленно подступал со всех сторон, и словно, тиски, медленно сжимал меня, все сильнее и сильнее. Мой фонарь был слишком слабым, он не мог осветить путь сквозь густой, черный туман. Я шел практически наощупь. В придачу, даже свет в домах жителей не горел. У меня было чувство, что я иду по городу-призраку, поскольку весь Ватерлофф вымер. Тишина резала уши. Даже она была настолько сплошной здесь, что казалась громкой.

Еще большая неприятность ждала меня впереди, когда перед мной появился большой темный лес. Это и был мой единственный путь, пройдя который, я выйду на улицу, где и стоит фамильный дом.

Зайдя в деревья, я сразу же ощутил присутствие ледяного снега у меня в ботинках. Вся дорога была в снежной каше, вступив в которую, ты намочишь обувь и ноги. Снежная масса была мне выше щиколотки. Идя по темному лесу, у меня иногда возникали проблемы с передвижением. Бывало я застревал или долго думал, как обойти той или иной глубокий сугроб, стоя на месте, как правило, больше минуты, такое повторялось трижды.

Уже в конце леса, меня напугал неожиданный вопль собак, которые учуяли чужого человека и начали лаять. Сначала завыла одна, где-то в лесу, слева. Скорее всего, там стоял жилой дом. Я его не видел из-за сплошного тумана. Мог только на звук ориентироваться. Позже завыла вторая собака, совсем с другой стороны. Так или иначе, людей видно не было. В домах, которые я проходил, свет не горел и движений не было замечено.

Я вышел на довольно широкую улицу. В начале нее виднелась большая церковь, которая стояла в тумане. Я пошел на лево, следовав карте. Пройдя пару темных, частично разваленных домов, которые смотрели на меня со страшной злобой, я дошел до таблички, полностью заваленной снегом. Протерев с нее снег, можно было прочитать то, что на ней было написано: » 11, фамильный дом Танжеров».

После того, как я прочитал надпись, сразу перевел свой взгляд на мрачный дом, который стоял во дворе. Я вспомнил это трехэтажное строение, с большой крышей, которая защищала меня от сильного дождя еще в детстве. Под ней можно было стоять, гулять, бегать, и все потому, что она была очень длинной и закрывала небо на метров десять вперед. Также, слева от постройки виднелась уже разваленная качелька. В общем она представляла собой кучку сломанных досок, но я узнал её, поскольку доски эти были окрашены в ярко-зеленый, можно сказать – фисташковый. Подойдя к входным дверям по ближе, я также заметил Франклина. Это был наш садовой гном. Я его очень боялся, когда был маленьким, из-за его больших, немного злых глаз. Сейчас Франклин стоял прямо на пороге, и его взгляд был направлен вперед. Ногой, аккуратно, я его отодвинул вправо.

Постояв чуть, я принялся искать ключи от этого дома. Они всегда со мной еще с детства, когда я переехал в Хеллмит с отцом. Стив передал их мне и сказал, что я в любой момент могу сюда вернуться, если захочу, ну и, если мама этого захочет. Я не вернулся, вернулся тогда, когда Тара ушла в землю…

Долгое время ключи лежали в пыли, но пришло время, и я о них вспомнил. Найдя их в сумке, я принялся искать дверную скважину— это принесло мне немного геморроя, потому что я забыл, что скважин в этой двери было три. Открыв каждую, я надавил на ручку, и дверь с тяжелым скрипом отворилась. Перед мной появился длинный темный коридор.

Свет в доме еще был, правда горел он только в двух комнатах, что находились на втором этаже. Весь первый этаж, так же, как и чердак и половина второго этажа, оставались в темноте. Закрыв за собою двери, я пошел медленно вперед по коридору. Внимательно осматривая все в этом доме, я постоянно поражался своему ощущению, как будто я был тут вчера. За все то время, когда меня тут не было, дом ни на каплю не изменился. Те же стены на кухне, тот же паркет в коридоре, тот же шкаф в гостиной…

Лишь спустя минут десять, я почувствовал холод в доме, поэтому вышел на улицу и направился к сараю за дровами, который находился за домом. Я знал, что он там еще стоит, не могу объяснить, почему я — настолько уверен, просто знал и все. Мое предположение оказалось верным. Я увидел деревянную постройку, которую помнил хорошо. В нем хранились целые стопки сухих дров, которые я потащил домой. На это дело у меня ушло чуть больше одного часа. И когда я закончил перетаскивать дрова, на моих часах была ровно полночь (00:00). В гостиной я начал разводить огонь. В углу комнаты стоял большой камин, где я игрался свои машинками с братом раньше. Через пять минут, мне показалось желтое пламя. Увидев его, я очень обрадовался, потому что сидеть в холоде было невыносимо. На улице сейчас было -27, а в доме, термометр, стоявший на одной из полок, показывал -8. Позже, температура поднялась до плюс десяти, и все благодаря камину. Мне повезло взять с собой термос с горячим чаем. Выпив его, я чувствовал себя еще лучше.

Делать было нечего, спать мне не очень хотелось, поэтому я принялся осматривать дом на верхних этажах. Помимо моей, маминой и спальни Стива, тут еще была комната моего отца, а также небольшая библиотека, которой отец всегда дорожил и запирал на ключ, когда его не было дома, чтобы мы в нее не проникли. Играть там было запрещено. На втором этаже царил полнейший бардак. Сейчас, книги в библиотеке были разбросаны и некоторые из них порваны. Большинство углов в комнатах пустовали. Тогда я предположил, что воры может быть успели вынести кое какие вещи. Также, маленький телевизор у отца в комнате был разбит и валялся на полу. Мне удалось заметить и разбитое окно в комнате Стива. Весь подоконник был завален снегом и с улицы дул сильный порыв ветра. Я посчитал нужным заколотить вход в эту комнату, чтобы хоть как-то остановить сквозняк. Позже я заколотил и чердак, потому что там ждала меня страшная картина. Весь пол был в крови, а также пару мягких кресел, которые изорваны чем-то острым и обляпаны красной жидкостью. Разбитое стекло придавало больше страха, и я быстро покинул то место, задвинув двери большим и высоким шкафом.

К тому времени на часах было начало второго утра, поэтому я решил пойти в гостиную и попытаться уснуть. Умостившись на мягком кресле и укрывшись теплым пледом, я выпил еще кружечку чая. Долго засыпать мне не пришлось, поскольку сон одолел меня почти сразу же, как я выпил горячий напиток.

Я резко проснулся из-за холода. В гостиной было темно, мне с начала казалось, что на улице все еще глубокая ночь. Камин потух, был виден лишь легкий дымок, уже догорающего огня. Первое, что я сделал, это допил остатки еще теплого чая, который остался в термосе. На часах была половина восьмого утра. Зимой что утро что ночь, все одно и тоже, всегда темно.

Сидеть в кресле, да и вообще, находится в остывшем доме, было очень холодно, поэтому я встал, несмотря на то, что не выспался, и глаза мои слипались, и решил пройти прогуляться на улицу. Укутавшись потеплее, я вышел за входную дверь. Толстый туман все еще стоял во всем Ватерлоффе. Видимости не было вообще, и только фонарь с картой помогали мне не заблудиться. Свет хотя бы как-то, с горем пополам, справлялся с густым паром, и помогал мне видеть примерно на расстоянии пяти метров.

Я прошелся вверх по улице Фоллсмит, где стояла, довольно больших размеров, кузница. Она, как и в общем вся улица, была пуста. Людей по-прежнему нигде не было видно, поэтому я развернулся и пошел обратно. Подходя к моему дому, испугался, когда услышал громкие человеческие крики. Я спешно шел на них. Позже, ко мне из тумана вышел сгорбившийся мужчина. На первый взгляд ему невозможно было дать возраст, даже приблизительный. Он тянул и на тридцать, и на шестьдесят. Увидев меня, человек начал кричать:» Беги, тот кто живет в этом доме! Беги, этот дом проклят!» Я сначала хотел быстро пройти мимо, однако, как только я сделал широкий шаг, его полоумные глаза уставились прямо на меня. Он приблизился и повторил свои громкие слова.

— Вы о чем вообще? — спросил я у него, невольно отходя назад.

Мужчина на секунду замолчал, после чего снова закричал:

— Беги!!! Убегай, идиот! Дом – проклят!

— Почему он проклят?!

—Тут обитает зло! Я был тут пару дней назад и видел такое… Пусть тот, кто здесь живет убегает прочь! Сейчас!

— Про какое зло вы говорите?

— Оно стояло на втором этаже при включенном свете. У него были большие, тонкие руки, и сам он был метра три в длину! Я клянусь, что видел это! Если ты живешь здесь, значит уезжай сейчас же!

— Не надо паниковать, сэр, — сказал еще один мужчина, который вышел из тумана, — это Ленни, и он слегка сумасшедший, не слушайте, что он вам говорит.

— Я клянусь, я видел это чудовище в этом доме! — снова закричал первый.

— Ленни, хватит тебе, иди куда шел и оставь приезжего человека в покое, — произнес второй незнакомец.

После его слов, сумасшедший, удивленно покосился сначала на него, потом – на меня, а после — медленно зашагал прочь, все еще что-то бормоча себе под нос.

— Простите его, он просто слегка не в себе, особенно после смерти его матери. Прошло больше года, но бедняга не может отойти до сих пор, — снова заговорил второй незнакомец, — кстати, меня зовут Николас, Николас Оверсмоук, можно поинтересоваться, как зовут вас?

— Да, да конечно, я – Билл.

— О, я вижу вы здесь живете. Приехали возможно?

— На самом деле, я жил тут еще в детстве, но недавно узнал, что мой брат умер, вот и приехал сюда спустя долгие годы.

Николас ничего не ответил, лишь достал сигарету со своего кармана, и положил в рот. С минуту он ей игрался, крутя влево-вправо, а потом только, поднес зажигалку с серебренной гравировкой. Я заметил, что он постоянно поправлял свои очки. Стоило ему резко повести головой или наклонится, так они сразу съезжали вниз, на кончик носа. Сам Ник был хилым человеком, не крепкого телосложения. Пожилой возраст и сутулость лишь придавали ему дряхлости.

— Вы не курите? У меня в кармане осталась еще одна, — проговорил он.

— Нет, спасибо, я не курю.

— Так вы говорите, что Стив был вашим братом? – сменил тему он.

— А вы его знали?

— Да. Конечно я его знал. Мы были крепкими друзьями очень долгое время. Я пал в шок, когда узнал, что его больше нет в живых. Я также хорошо знал его мать, да и в доме бывал частенько.

— Говорят, что труп был не один. Его вроде бы как хотели ограбить, но вот тела грабителей тоже были найдены.

— По правде сказать— это вообще не удивительно. В фамильном доме было очень много дорогих ценностей, вот и грабители – тут как тут.

— Но не могли же они одновременно умереть?

— Да вы правы. То, что там случилось, скорее всего мы никогда не узнаем.

— Трупы грабителей были без всяких следов на теле, а в спине моего брата торчал нож. Странно это, — сказал я, следя за тем, как он крутит сигарету у себя в зубах.

— В газете прочитали? – поинтересовался он.

— Да, прочитал в ней.

— А вы не верьте газетам.

— Почему?

— Ни один раз обнаруживалось, что новости передаются неправильно.

— А вы не подскажите мне где в Ватерлоффе находится кладбище? Хотелось бы увидеть могилу Стива, — перешел на другое я.

— Это не так уж и близко. Кладбище стоит на другой стороне городка. Вам бы лучше, чтобы кто-то вас провел. У вас тут есть знакомые?

— Нет.

— Тогда позвольте я вас проведу. Вы сейчас хотите туда пойти?

— Нет. Я думал пойти туда чуть позже. Сейчас не помешало бы найти какой- то рынок здесь. У меня в доме совсем нету еды.

— Да, ясно. Что ж, рынок находится на центральной улице. Там вы купите, что хотите.

— Спасибо, я тогда пойду. Можете подойти сюда к часам трем?

— Подойду, без проблем, — согласился Ник.

— Вот и отлично, договорились.

— Вас не надо провести до рынка? Ведь, вы можете заблудится.

— Нет, у меня с собой карта, я найду дорогу.

— Вы уверены?

— Да, спасибо, Ник, до свидания.

— До свидания.

Найти центральную дорогу было не сложно, ведь она была самой большой в городе и на карте обозначалась ярко-красной линией, извивающейся, словно кобра. У меня был также и фонарь, который помогал мне не заблудится. Целиком погрузившись в бумажку, я медленно ковылял в нужное мне место.

Даже возле рынка людей почти не было. За все это время, я встретил только двоих, и то они старались спрятаться от тумана, как можно быстрее, в какой-то из низеньких избушек.

Я нашел то, что мне было нужно через минут десять. У одного прилавка лежало мясо, возле другого различная зелень, и на третьем мне удалось купить банку соленых огурцов. Общаясь с продавцами, я вспомнил слова Дэвида про то, что местные не любят приезжих. Фраза одного из них на прилавке, когда я хотел купить лук, прозвучала так:» Что тебе надо турист! Если ничего, то пошел вон от сюда!»

Купить необходимую еду мне и так удалось, поэтому, не тратя времени на споры с торговцами, я решил вернутся обратно в дом.

Первым делом, за которое я принялся было разжечь камин, поскольку по пути сюда, я полностью промочил ноги, случайно вступив в глубокие, достававшие до моей щиколотки, сугробы. Холодный снег, понятное дело, неприятно таял и впитывался в кожу. Было ощущение, что ступни выкручивает. Я стискивал зубы.

Взяв с десяток поленец из сарая, я закинул их в камин и поджег с помощью бумаги, поджег прямо все десять. Мне стоило немного подождать, пока жар станет достаточным, чтобы полностью обсохнуть, поэтому не теряя времени, я принялся за разделку мяса. Спустя один час, мясо было готово для прожарки. В придачу к нему, я еще положил лук и порезал петрушки для вкуса, после чего, поставил тарелку рядом с обугленными дровами. Съев все горячее, я почувствовал новый прилив энергии. Оставалось лишь выпить еще теплый чай. Приступить к этому делу мне помешал звонок в дверь. Он прозвучал так громко, что я недурно испугался, поскольку услышал его звук впервые. Открыв входные двери, я увидел Николаса. Взглянув на меня, он еще раз поправил спадающие очки и улыбнувшись, сказал:

— Здравствуйте еще раз, мистер Танжер.

— Здравствуйте Николас. Уже три?

— Три. Помните мы говорили насчет того, что я вас проведу на кладбище?

— Да. Я помню.

— Тогда вы сказали, что хотите пойти чуть попозже, ну и это позже наступило. Сейчас уже обед, начинает потихоньку темнеть, и поверьте, нам лучше быть там засветло.

Отказывать ему я конечно не стал, поэтому собрав с собой кое какие вещи, мы покинули дом и пошли в путь…

— Не будете сигарету? — снова спросил меня Ник.

— Нет, я вам говорил, что не курю.

— Я забыл это, простите мою память, — сказал он, доставая с кармана зажигалку.

Я только хмыкнул.

— Как там ваша прогулка на рынок? Вы его нашли?

— Конечно нашел, мне помогала карта.

— И как к вам относились люди.

— Агрессивно, но, если честно, я не капли не удивлен. Человек, с которым я сюда приехал, сказал мне, что так будет.

— Его Дэвид звали?

— Вам так интересно?

— Я просто знаю, что он любит поездить на «Маркусе», там он заводит достаточно много знакомств с туристами, вот они и приезжают сюда, после его отзывов, без сомнения хороших.

— Да? Я не знал.

— Нет, ну вы конечно правы, я задаю вам слишком много вопросов.

— А вы – местный, Ник?

— Да, я — местный. Живу тут с самого рождения. Моя семья оставила меня давным-давно. И я остался здесь, что же мне еще было делать, оставленному без присмотра, да вот, доживаю оставшуюся жизнь.

— А у вас есть работа?

— Да, я работаю. На улице Формейтс стоит мой маленький оружейный магазинчик. Открыл я его лет пять назад, когда уволился с работы бармена в нашем местном трактире.

— А живете вы по соседству со мной?

Николас снова поправил спадающие очки, после чего ответил:

— Да, я живу рядом с вами, в конце улицы Фоллсмит находится мой дом, прямо рядом с кузницей.

После его ответа наступило молчание. Оно продолжалось примерно час, и нарушил его Ник, когда мы подошли к какой-то узенькой, однако шумной речке, что преграждала нам путь.

— Это речка называется Смерти Норгарда. Тут мы никак не перейдем. По левую сторону дальше будет мост. С помощью него мы переберемся на тот берег, — сказал Николас выкинув сигаретный окурок.

— А почему речка имеет такое странное название?

— Назвали ее так из-за легенды. Местные в нее сильно верят, должен вам сказать. В Ватерлоффе говорят, что в речке утонуло два человека, которые когда-то были мерами этого городка. Я слышал эту легенду много раз, и буду рад вам её поведать, — Ник взял в рот новую сигарету и продолжил. — Еще давным-давно, городок Ватерлофф быстро процветал. В нем было все: и еда, и дома, и приветные жители. Все тогда были уверенны, что это заслуга мера, которого звали Сэм Норгард. И вот однажды, он решил перебраться на другой берег, но из-за сплошного тумана, он не увидел речку. Её по правде сказать, и без тумана сложно заметить. Берега у нее настолько крутые, что, когда идешь, не замечаешь воду, думаешь дальше суша, а её там нету. Сэм Норгард упал в ледяную воду, и его быстрым течением унесло куда-то вдаль. После этого, мера никто не видел. Его тело не нашли. И он по сей день считается мертвым.

— А жители не могли посмотреть в конце реки, скорее всего его труп занесло туда.

— Река впадает в озеро Мелком, а оно находится в дикой, лесной местности далеко от Ватерлоффа. Туда идти никто не собирался. Просто, потому что пробраться туда невозможно, из-за острых скал, что окружают озеро. Спустя много лет после пропажи Сэма, мерам стал его сын— Фридрих Норгард. И как вы уже поняли, он тоже утонул в этой реке. Из-за тумана он не заметил воду и тоже в нее упал. Река унесла его далеко-далеко, в след за отцом. Позже, эти воды получили название Смерти Норгарда. Так что вот такая вот легенда.

Тем временем, мы перебрались через мост и были уже на другой стороне Ватерлоффа.

— Нам еще долго идти? —задал я вопрос Нику.

— Нет. Большую часть пути мы уже прошли. Осталось пройти часть леса. Мы пройдем по этой тропинке. Да и, включайте свой фонарь на максимум, я же включу свой, уже достаточно темно, и в лесу можно заблудится, даже со мной.

Я послушался Николаса и включил свет. Оставшаяся дорога до кладбища была без разговоров. Время от времени я что-то спрашивал, спутник отвечал, а затем снова наступало долгое молчание.

Мы пришли на кладбище в семь вечера. Погода на улице не подавала знака ясности. Снова туман, снег и полнейший мрак. Войдя через железные ворота, Ник начал указывать мне на следующую тропинку, которая провела меня к кресту. Могилу Стива я увидел в самом конце могильников. Николас приведя меня, отошел в сторону, давая мне простится с братом.

Я присел и дотронулся до еще свежей земли.

— Стив, мне очень жаль, очень жаль, что меня не было рядом в твой последний день. Прости меня. Я хочу тебе кое-что оставить— это твои золотые часы. Я ношу их уже где-то сорок лет, если не больше. Я даже сейчас помню, как ты мне их дарил в детстве на мой день рождения. Теперь они снова твои. А вообще, не скучай тут без меня. Я планирую скоро уехать из Ватерлоффа. Пока не знаю, когда приеду снова. А когда вернусь, то обязательно проведаю тебя. Я обещаю…

У креста я просидел час.

От моих мыслей меня отвлек Ник:

— Нам пора уходить, я слышал вой волков. Ночью они выходят на вылазки, давай поспешим.

— Да, давай уходить, я все.

Назад мы пошли в ускоренном шаге. Теперь уже я слышал вой волков. Они были близко, возле нас практически. Через пару минут меня резко остановил Ник. Он услышал хруст ветки рядом и сказал шепотом потушить фонари. Дальше мы продвигались медленно и тихо, прислушиваясь к каждому звуку. У Николаса в руке был пистолет. Он держал палец на курке, чтобы открыть огонь при любом движении. Я шел за ним, стараясь не создавать много шума.

— Стой! — приказал мне спутник, взгляд которого сейчас был направлен в сторону темных деревьев.

И тут вдруг нам показались два светящиеся маленьких фонарика. Они медленно приближались, время от времени останавливаясь.

Немедля ни секунды, мой проводник выпрямил дуло пистолета вперед и нажал на курок. В то же мгновение раздался высокий вой зверя, после чего, тот намертво упал на землю.

— Не стой! Побежали отсюда быстро! На мой выстрел сбежится вся стая!

Мы бежали что есть силы, не оглядываясь назад. Спустя 10 минут, нам показалась широкая дорога и дома вдоль нее. Николас остановил меня, давая знать, что все в порядке.

— Где мы? — спросил я, переведя дыхание.

— Это другой конец Ватерлоффа, улица Форестандер. Здесь можно идти спокойно, мы точно не заблудимся, — Ник поправил очки, выпрямился и пошел прямо.

— Ты убил того волка? Он мог на нас напасть?

— Да. Я поступил правильно. В таких ситуациях решает тот, кто быстро и правильно думает, и тот, кто хочет выжить, — он снова взял в рот сигарету, после чего продолжил, — я убил, потому что был уверен, что если не сделаю этого, это сделает волк, ты понимаешь, о чем я?

— Да, я понимаю.

— Нам идти недолго. Еще надо пройти пару поворотов на север, там перейти речку, и мы будет практически дома. Да и, можешь снова включить фонарь.

Спустя полчаса, мы уже были на улице Фоллсмит, сам я следить за временем не смог, потому как оставил свои часы у брата на могиле, поэтому который был час, мне подсказывал Ник со своих часов.

— Какие у вас планы на завтра? — спросил он у меня, как только я зашел к себе во двор.

— Скорее всего я завтра уеду из Ватерлоффа. Утром я думал наведаться в полицию, чтобы расспросить про смерть брата. А после, сяду на поезд и уеду.

— Ладно, дам вам отдохнуть от меня. С волками сегодня очень повезло, это была прямая угроза для жизни, надеюсь вы понимаете. Прощайте.

Позже я очень удивился, когда вошел в дом. Казалось-бы в темном доме, я увидел мерцающий свет в гостиной. Положив свои вещи на ближайший шкаф, я аккуратно подошел к двери и открыл её. В гостиной горел камин. Пара поленец были укутаны желтым огнем и громко трещали. Следующее, что я сделал, это взял свой фонарь и поднялся на второй этаж. Все двери были закрыты, свет везде выключен. Тогда я направился на чердак, но сильный дверной стук остановил меня. Он раздался именно там, на третьем этаже. Я испугался, поскольку не понял, кто хлопнул дверью. Тогда я грубо спросил, не находя лучшего выхода:

— Здесь кто-то есть? Выходи сейчас, пока я сам тебя не нашел!

Постояв чуть-чуть, я все-таки осмелился подняться выше. Двери на чердак были открыты. В комнате темнота. Я спокойно вошел и включил свет. Ничего подозрительного не заметил, кроме странной надписи на стене, возле шторы. «Я скучал за тобой. Ты меня помнишь? Да, я приготовил для тебя пару сюрпризов, найдешь их все, я в этом уверен. Можешь также зайти в свою комнату…»

После того, как я прочитал надпись, пошел в свою прошлую комнату. Открыв двери, я начал светить фонарем по всем стенам, пока не увидел еще одни буквы. «Проход работает. Ты помнишь, как я помогал тебе его строить в тайне от твоих родителей?»

Я посмотрел сразу же за свой шкаф и увидел его. Проход, который закрывала картонная коробка. Еще в детстве я выдолбил его сам. Стены у нас были довольно хрупкими, ни чуть ни тверже обычной глины, поэтому мне абсолютно ничего не стоило взять молоток из сарая и тихо ерзать им по стене, а когда родителей не было вообще дома, я мог стучать в открытую. Он соединяет мою комнату с комнатой моего брата. Вот только, что значит словосочетание «Помнишь, как я помогал…» в тексте на стене? Кто мог написать такое? Я пытался вспомнить, пытался зацепится хотя бы за что-то в недрах моей памяти, однако, все было четно. Я не смог вспомнить, никого такого, кто бы помогал мне долбить стену, у меня даже напутствующих мыслей не было. Надпись выглядела так, словно некто нацарапал ее ножом.

Эту дыру в стене я выдолбил сам. Помню, как Стив чуть не наложил в штаны, когда увидел, что его стена покрывается трещинами. Я смог предупредить его раньше, чем он сказал бы про это родителям. Мою идею он посчитал самой, что ни на есть глупой, но вскоре, начал относится к ней более нормально, даже со слабеньким энтузиазмом. И вправду, сложнее всего было прятать дыру от родителей, помню, как нашел удачный вариант – большая картонная коробка, найденная мною на помойке. К ней я также придвинул и шкаф. Ночью правда приходилось аккуратно отодвигать его, чтобы звук не разбудил спавших, ну это ничего, он помогал мне намного больше, чем мешал.

Мысли окружили меня со всех сторон. Они сдавливали мне голову, вески сильно пульсировали. Я схватился за голову, схватился за голову и думал, долго и упорно. Память меня подводила. Я не смог даже близко подойти к ответу насчет надписей на стенках. На этаже я пробыл около часа, и за это время обстановка стала еще более нагнетающей. К десяти часам, голова моя раскалывалась. Мне пришлось покинуть комнату, и как ни странно, когда я вышел, боль сразу же ослабла. Обратно уже не возвращался. Я снова пошел в гостиную, забаррикадировал себя со всех сторон, поел и быстро заснул у камина.

Проснулся я достаточно поздно. На стенных часах было одиннадцать утра. Вчера должно быть, я сильно устал, и сейчас, чувствовал себя убито.

Сделав себе чай и бутерброд, поел и вышел на улицу, направившись сначала на вокзал. Добрался я туда довольно быстро, без карты, поскольку дорогу туда хорошо запомнил. Мне очень повезло, что «Маркус» приедет сегодня в шесть вечера. Прочитав внимательно расписание, я пошел к кассе и взял один билет до Хеллмита; одно из двух важных дел было выполнено. Потом я решил пойти в отделение полиции. Теперь уже без карты нельзя было обойтись. Вся дорога заняла у меня приблизительно пол часа, из-за того, что я много раз то заворачивал ни туда, то просто останавливался, чтобы хорошо обдумать, мое следующее направление.

Штаб полиции представлял собой пару жилых будок, обгороженных высоким забором. Когда я подошел к главным воротам, мне открыл их один из полицейских. Он спросил, что мне нужно. Я сказал ему, что меня беспокоит дело об убийстве моего брата, после чего, тот направил меня к офицеру Нейлонду— судя по всему, «старшему по званию».

Офицер находился в одной из будок. Он открыл мне двери, когда я постучал.

— Что вам нужно, господин? — спросил он, увидев меня.

— Моя фамилия Танжер, и я пришел сюда, чтобы обсудить смерть моего брата Стива, вам знакомо про что я говорю?

— Я не понимаю про кого идет речь. – мерзким голоском промямлил он.

— Стив Танжер, был убит в своем доме ножом, рядом лежали тела трех мужчин без ран на теле, — детальнее объяснил я.

— Кажись припоминаю… Да, вспомнил… Так, что вам нужно?

— Я пришел, чтобы узнать больше. Он был моим братом.

— Вы ведь приезжий?

— Да, я из Хеллмита.

— Это криминальное дело – очень необычное. За мой многолетний стаж, ничего подобного, признаюсь честно, я не встречал.

—Три остальных трупа были бандитами?

— Мы склонны верить. Местные жители уверяют нас в этом. Они говорят, что тех людей не знали, поэтому мнением каждого было то, что другие трупы— это не друзья Стива точно.

— Когда и как это случилось?

— Мы заметили трупы четыре недели назад, примерно. Друзья Стива говорили, что долго его не видели, все дошло до того, что мы направили полицейского в тот дом. Стив не открывал двери, поэтому сломав их, наш коллега увидел трупы. Один — на полу первого этажа, один — на полу второго, и остальные на чердаке. Грабители валялись все абсолютно без каких-либо повреждений, на теле все было чисто.

Стив же сидел мертвым в кресле. Мы заметили у него нож прямо по центру спины, между лопаток. Кроме этого у него были отдельно восемь ножевых ранений в живот. Также во рту у него был окурок. Когда ребята вместе со мной зашли в тот дом, мы подумали, что Стив жив, он просто сидел в кресле и, казалось, о чем-то думал, лишь подойдя к нему, можно было заметить, что тот – мертв.

— Как так вышло, что три подонка валяются без каких-либо повреждений, а в моем брате торчит нож?

— Мы пока не знаем, думаем, что тела грабителей пролежали в доме меньший срок, то есть, они были убиты позже. Поверите мне на слово, поиски ведутся с продуктивностью, хоть и небольшой… мы найдем того, кто мог такое сделать.

Мы говорили еще долго. Он показывал мне разные бумажки, спрятанные по файликам. Я читал их, полезной информации в них было мало. Еще полицейский говорил мне про общую ситуацию с грабежом в Ватерлоффе, рассказывал, как все здесь – скудно. Ограбления происходят довольно часто, и к сожалению, не редко успешно.

Освободился я лишь после обеда. Вернулся домой из полицейского участка и начал потихоньку готовится к отъезду. Настроение стало по настоящему паскудным. После разговора с офицером у меня остались плохие мысли в голове. Я был готов убить тех воров, если именно они сделали такое с моим братом. Я убил бы любого-другого, кто причастен к смерти Стива, если бы знал убийцу наверняка, я бы сам всадил ему нож, да так глубоко, что тот не смог бы даже вымолвить слово…

Тем временем, на часах было пять вечера. Мои чемоданы были собраны. Сам я хорошо поел и был полностью готов выходить. Перед моим уходом, я также решил проверить дом. Закрыл все двери на первом этаже, на втором, и мне осталось проверить чердак. Хорошо осмотрев его, я решил уходить, но резкий звук разбивающегося стекла остановил меня. Я развернулся и побежал на звук. Форточка была разбита, камень, что пролетел через нее, валялся на полу, по центру комнаты. Я поднял его и внимательно осмотрел. На нем была надпись: «Не выходи на улицу…»

Мое тело на миг похолодело, с первого раза, этот текст воспринялся за стопроцентную правду, однако и минуты не прошло, как мне удалось слегка себя успокоить. Я прочитал предложение еще раз и посмотрел в окно. На улице никого не было. Поэтому я поспешил покинуть чердак, закрыв за собой дверь. Выйдя на улицу, также никого не заметил, поэтому захлопнул вход, прицепил три замка и вышел со двора. Перед моим окончательным уходом, я решил еще раз посмотреть на дом. Мой взгляд остановился на разбитом окне чердака. Мое внимание привлекал рисунок, кем-то нарисованный. Это был смайлик с большими глазами и широкой улыбкой, и выглядел он устрашающе. Вода стекала с рисунка вниз, смайлик плакал, плакал и одновременно смеялся, злая усмешка была на его лице. Я долго смотрел вверх, пока меня не отвлек голос:

— Уже уезжаете?

— Здравствуйте, Ник, да я уже уезжаю.

— Так полагаю, уже не вернетесь?

— Сам не знаю. В ближайшее время нет, а потом увидим.

Ник снова поправил свои очки, после чего, подошел ближе и протянул руку.

Я пожал её и направился в путь. Больше никакими словами мы не обмолвились.

«Маркус» приехал пустой, я зашел в один из вагонов и скоро был в пути. Ватерлофф промчался быстро за моим окном, остался лишь сильный туман, слабый отголосок того мрачного места, который теперь всегда будет напоминать мне про этот мрачный городишко. Теперь, туман я буду воспринимать не по-настоящему, потому как везде он и вправду так выглядит, его родиной без сомнений считается темный Ватерлофф, только он…

В Хеллмите продолжилась моя прежняя жизнь, почти без всяких забот. Каждое утро я просыпался с приятной мыслью, что очнулся в своей родной квартирке, которая хоть и была маленькая, но все же уютная. В первые ночи после моего возвращения, мне снились кошмары, кошмары, что заставляли меня просыпаться в холодном поту. Ватерлофф меня, будто не хотел отпускать. Я бежал оттуда, однако, как бы это не звучало странно, этот городок тянул меня, что-то было в нем, что-то необъяснимое. Словно магнит, он притягивал меня, заставлял вспоминать о нем еще на протяжении долгого времени.

Мои прогулки по воскресеньям возобновились. Должен сказать, для меня было настоящим наслаждением ходить по красивым, ухоженным улицам Хеллмита, каждая постройка, которую я изучил до последнего кирпичика, которую я видел каждый день, невыразимо радовала глаз. Приятно было смотреть и на людей, на их искренние улыбки. Антиквариата в магазинчике прибавилось, я решил избавится от пары своих вещей, что были мне больше не нужны. Дело мое все также процветало, как и раньше. Бизнес мой пользовался все большей популярностью с каждым месяцем.

Но позже, в жизни наступил момент, который за раз прервал весь поток хороших мыслей.

Спустя один год, мне позвонил Дэвид. Голос его был взволнован. Он сообщил мне новость, которая сильно меня шокировала. В его руках тогда находилась газета, ее первый заголовок и описание к нему он решил мне процитировать: В ней говорилось: «Еще одна подобная смерть целой семьи в городке Ватерлофф. Полиция по ходу этого расследования также выяснила убийцу Стива Танжера, убитого годом ранее. Его убийцей, также, как и убийцей Билла, Елисс, и Джудит, был местный житель, на самом деле эмигрант, бывший служивый, Николас Оверсмоук. Выдала его собственная метка, которую он всегда оставлял на своих жертвах, а именно – оставленный нож в спине и окурок сигареты во рту. Однако, задержать его полиция не смогла, не успела.

Его тело также нашли на заднем дворе дома. Полиция почти уверена, что он сам застрелился пистолетом, после того, как убил всю семью. Тела троих были найдены в креслах. У всех трупов был обнаружен в спине нож и окурок сигареты. Также, возле тела Николаса была найдена записка, которую он оставил, цитируем: «Я убил, потому что так надо было. Я понимаю, что всем будет сложно поверить, но на каждую смерть была своя причина, и если я убивал, то тот человек точно заслужил на смерть… А что касается меня, то я скажу одно: Лучше сгореть, чем просто погаснуть… Надеюсь, что вы все меня запомните, жестокого убийцу— Николаса Оверсмоука.

++История продолжается…Проходит семь лет с того момента, как Билл покидает Ватерлофф. Приходит время вернуться…Голос будет подсказывать ему…Билл должен будет слушать голос неизвестного. Билл будет чуять дым, который не влечет за собой добро… Адама Уиллер многое расскажет… Она – часть Ватерлоффа, как и все…Все это в ЭПИЗОДЕ №2++