Хойя

— Отлично, шалфей разросся и начал цвести, значит, я правильно сделал, что заменил тару с вертикальной на горизонтальную и увеличил кислотность почвы с четырёх до шести кубиков. Теперь главное не забывать увлажнять почву лунной водой в соответствии с расписанием полива. — Устало рассуждал юноша. — Видишь, все хорошо, а ты плакала и переживала. Справишься с поливом, малышка?

— Шиюф! — Воодушевленно откликнулась, шелестом первых листьев, маленькая Тара, лесной херувим, коих в оранжерее было много.

Тары или «Херувимы лесов», как их называли в былые времена, живут бок о бок со студентами магической академии, конкретно факультета Индрика. Феи таскают сладости, блестящие вещи, просто играют в волосах, забавы ради. Древесные пикси любят хулиганить, никто не спорит, но их главной задачей в долгой жизни является забота о животных и растениях, первых привозят учащиеся, а вторые всегда росли в комфортных условиях пещер и оранжерей, где студенты выращивают простую в уходе, но волшебную флору.

А теперь вернёмся во вчерашний вечер. Колокола оповестили об отбое, настала пора спать и видеть десятый сон. Вот только одной древесной фее совсем не до сна. Во время «патронажа», малютка заметила, что куст шалфея стал чахнуть, и как бы она не старалась ему помочь — безуспешно, он иссыхал. От безысходности, Тара расплакалась прямо на диване в общей гостиной, где была услышана.

Эдуард Русаковский— тощий, угловатый юноша с большими глазами — фиалками, выделяющихся ярким пятном на бледном полотне лица. Он любил почитать после отбоя, в такие моменты в воздухе отчетливее слышались ароматы цветов, а в темных углах, куда не доходил свет огня, светился мох. Гостиная погружалась в тишину, в которой слышны лишь треск поленьев в камине, собственный внутренний голос, зачитывающий строки с ветхих страниц, да размеренный плеск волн от входа.

Впрочем, сегодня добавился новый звук, к которому Эдик не привык. Уши уловили шорох, словно кто-то ворошил ногами опавшие осенние листья после дождя. За время учебы и жизни в этих сводах, Эдик привык к маленьким проказливым пикси, даже понимал их до мельчайших интонаций. Ему нравились эти создания, то, как они с трепетом и нечеловеческой нежностью ухаживали за растениями, как вили гнезда на головах, уснувших после вечеринки, девушек.

На душе становилось тепло от счастливой улыбки феечки, что успешно стащила шоколадную конфету, или хихиканья, словно звон колокольчиков, хоть последние и не звенят. Эдик не показывал эти эмоции на лице, только, где-то глубоко в душе, один русый мальчишка был в восторге. Но сейчас, он слышал такую боль и горечь, что как бы он ни хотел казаться хладнокровным, его сердце сжималось от боли, слыша рыдания маленького создания. Совесть и теплые чувства не позволили юноше развернуться и уйти в спальню. Тихо он приблизился к дивану, глядя на комочек с крылышками.

— Что случилось? — Нежно прошептал Эдик, удивляясь самому себе. — Тебя кто-то обидел?… Я могу помочь, малышка?

Как неуютно и тяжко, когда кому-то плохо, особенно кому-то маленькому и хрупкому, кто уже второй год живет с ним девять месяцев в году и составляет компанию во время подготовки к экзаменам, этакая маленькая моральная поддержка, посапывающая на плече, словно трепет ковыли.

—Трчик!— крошка дриада испугалась, за плачем не заметила человека.

«Удивительно. Она только что взвизгнула, а будто бы от алоэ отломали лист.» — Подумал студент, а вслух произнес:

— Почему ты плачешь, я могу помочь?

Малютка была в замешательстве — человек хочет помочь и так по-доброму смотрит своими большими глазами, не может быть, ведь этот смертный обычно сам по себе. Эдик видел, как в ее головушке с крохотным папоротником вместо волос идет мыслительный процесс, он терпеливо ждал.

— Ффирф? — Словно косой скосили траву.

— Да, как я могу тебе помочь? — Улыбнулся юноша уголками губ. — Ты же плачешь от горя, словно у тебя кто-то умер. Могу я облегчить твои… страдания?

— Шиюф!— ну, вот, наконец-то, она улыбнулась, и ее омут черных глаз сверкнул, как от капли росы. Маленьким вихрем завертелась вокруг головы парня.

От попыток углядеть за шебуршащей что-то Тарой, Эдика начало укачивать.

— Стоять. — Тоном не принимающим возражений, произнес парень, аккуратно схватив пикси за край крыла. — Если продолжишь так тараторить, я мало, что пойму, а значит, не смогу помочь. Давай то же самое, но медленнее, договорились. В его глазах промелькнул стальной блеск, на что фея виновато сглотнула и кивнула, соглашаясь на данное условие.

— Отлично,— тихо вздохнул Эдик.— Итак. Кто умирает?

— Отлично. Тогда начинай с завтрашнего дня, я сейчас наложу еще пару укрепляющих заклинаний, чтоб твой шалфей точно выдержал, если все-таки пропустишь полив, — тут он посмотрел на пикси говорящим взглядом, что так делать нельзя, от чего существо на плече виновато улыбнулось, — и пойду проверю другие растения. Вдруг, они тоже хворают.

Фея согласно кивнула. Начертив в воздухе руну, Эдик продолжал вливать в парящий символ энергию, пока фиолетовый кустик не расправился.

— Вот и славно. — Вытер несуществующий пот со лба юноша. — Кто следующий?

Растения любят, когда с ними разговаривают, и всегда готовы сказать слово в ответ. Эдик прекрасно знал это, поэтому и задал вопрос. Сосредоточившись, он действительно почувствовал волну энергии у себя за спиной.

— Акация?

Средних размеров дерево возвышалось в углу, его ветви, с зелеными листьями и маленькими бутончиками, раскинулись почти на два метра в радиусе. Прелестное зрелище.

— Странно, выглядит все очень хорошо, — Эдик подошел ближе, чтобы ощупать грунт. — Почва влажная, повреждений ствола и веток нет. Я помню девочки тебя удобряли на днях по указаниям преподавателя. Что же…

Он не успел договорить, подпрыгнув на месте от неожиданного укола. Стремительная холодная энергия пронзила насквозь и пропала, буд-то её и не было.

— Ты тоже почувствовала? — Спросил юноша у напарницы. Та лишь кивнула с милой серьезностью на лице. Эдик повернулся в сторону, откуда пришел «укол».

— Ясно. Папоротник. — Констатировал факт юноша. — Как он здесь оказался? Кто поставил его здесь?

С обречённым вздохом Эдик оголил предплечья, засучив рукава, присел. Схватив по бокам горшок, он поднялся, пытаясь сквозь листья разглядеть, куда идет. К слову, Тара, слетев с плеча, стала командовать, выполняя роль навигатора, но сейчас у Эдик нет сил ещё и для перевода шелестящей речи пикси.

С гулом тяжелые ржавые цепи поднимали каменный мост. Уперев руки в бока, черноволосый метис нетерпеливо переступал с ноги на ногу, ожидая, когда поднимется подвесная конструкция, погрузив туннель в тьму, ограждая от света факелов из общего зала. И вот слышится громкий «Бум», а значит через минуту потолок подземного коридора засверкает приятным зеленым свечением, а русалки, уже знакомые с гостем, поднимут со дна каменные столбы, по которым он пройдет в гостиную Индриковского факультета.