…Кейт взял правее большого платана и, ползком достигнув края леса, оглянулся. Все, как и задумывал, через полчаса трава выпрямится и следа не будет заметно. А вот тут, под корнями вывороченной бурей сосны он и сделает себе лежку, бросив неподалеку стухший труп кролика, чтобы отбить запах железа. Теперь главное сидеть тихо, чутко и почти не дышать…
Две ночи к ряду совсем молоденький и тонкий как веточка эльф, бесстрашно достигал бревенчатых стен деревушки Кнольбэ и расстреливал дозорных. Черные косматые твари, последнее время, стали попадаться все реже и реже, видно выдыхался Проклятый Лес, не рожая больше этих чудовищ. Умерший на руках людей паренёк, успел рассказать, что лесной охотник, легко взобравшись на стену, с улыбкой смотрел, как тот умирал с длинной красной стрелой в груди и набирал в склянку его кровь для своих колдовских обрядов. И жители, возмущенные дерзостью лесной нежити, окружили старосту и потребовали немедленной защиты. Тот, почесав лысую голову, сел за стол в общинном доме и отписал в город управителю. Через два дня прислали троих — Истребителей Эльфов. За это время еще один труп.
Кейт и два молодых парня, побродив днем вокруг стен и оценив подходы к деревне, уединились в старой хижине и не выходили до вечера. Народ, напуганный смертями своих соседей, роптал: явились, мол. Денег потребуют не грош и не два, но работу исполнять не торопятся. Местный кузнец и с ним ещё несколько таких же рьяных поселенцев сунулись было в хижину, но выскочили оттуда как ошпаренные: за ними метнулись здоровенные коричневые псы, что привезли с собой Истребители в большой черной повозке. Четыре пса сбили кузнеца с ног и повалили на землю. Капая слюной и поглядывая на дверь хижины, собаки застыли над ним с оскаленными пастями. Остальная депутация, отбежав на безопасное расстояние, с ужасом ждала, что будет.
Из домика вышел на свет Кейт и посмотрел на садившееся за стенами солнце. Рановато для охоты, но да что ж тут поделать, коли народу невтерпеж?
— Асато, гамас! — негромко сказал он, и псы легли на землю, погасив ярость в странных белых глазах. — Что собрались, братья? Думаете, Кейт спать приехал?
— Нет. Да не-ет…— народ прятал лица.
— А коли, нет, то и ладно, — кивнул Кейт. — Вы, братья, идите. Мы все сами сделаем. Асато, бурр!
Чудо-псы вскочили и то, переступая, то, останавливаясь, двинулись к людям. Повторять Кейту Чертополоху не пришлось, народ поспешил убраться восвояси. Между тем, старший из Истребителей подошел к лежащему кузнецу и опустился рядом на корточки.
— Ты тоже не лежи тут, уходи. Да передай всем, что сегодня мои ребята караулить станут, а вы все по домам укройтесь.
— А собаки? — приподнял пылью покрытую бороду кузнец.
— Не твоя печаль! Да и не собаки это!
Кейт сказал правду, это были не собаки, а вывезенные из-за моря харрхуды гоблинов. Мрачные жители Заморья использовали их как тягловых животных или в пищу, но люди оказались умнее, приучив умных животных к облавам и караулу. Харрхуды, напоминая собой собак, были пещерными волками, огромными, выносливыми и после долгой тренировки, послушными. Их белые глаза прекрасно видели в темноте, а бурая шерсть скрадывала харрхуда во мраке. Каждый Истребитель брал слепого кутенка от самки харрхуда и с той поры не расставался с ним ни на минуту. Несложные команды отдавались только на языке далекого Заморья, дабы никто не мог понять последующие действия харрхуда и опередить Истребителя. У Кейта было два коричневых помощника, ещё двух привезли его товарищи. Именно харрхуды должны были взять проклятого эльфа. Это будет маленький подарок Кейта Проклятому Лесу.
Эльф вышел из леса недалеко от Кейта. Тот не видел его в темноте, пока гость бесшумно не двинулся через поле к деревне. Мастер, что и говорить. Прикрытый плащом и сгорбившийся, он буквально сливался с высокой травой пастбища. Ну, да ничего, Кейт будет его ждать. Луна молча взирала на таившегося эльфа, возможно славшего ей проклятья, но помогала Чертополоху, подставившему под ее свет начищенный до зеркального блеска нож. В правой башенке тотчас погас один из факелов — знак того, что его сигнал принят, и стражи не спят, но несведущему эльфу должно было показаться, что караульный задремал и не успел засветить новый огонь. Кейт этого не видел, но ему рассказали позже. Ночной гость, подобрался ближе и почти бесшумно всадил стрелу в чучело стража, которое специально усадили в правой башне изображать спящего. Стрела застряла в груди набитой репой и чучело, дернутое за веревку одним из истребителей, скатилось на пол. Другой караульщик спокойно расхаживал в левой башенке, отливая под лунным светом холодным металлическим блеском глухого шлема. Эльф, затаился и когда дозорный отвернулся от него, вскарабкался на стену как кошка. Подкравшись к чучелу, он ткнул него рукой и резко обернулся, поняв, что угодил в ловушку. Толстая стрела, белая с черными кольцами, резко прошелестела в сыром ночном воздухе, но эльф был быстрее: мгновенно прикинув, откуда летела смерть, он высыпал в темноту, как горох, подряд четыре своих стрелки. Две из них нашли свою цель — помощник Кейта был тяжело ранен. Не таясь боле и не задерживаясь, лесной бродяга перемахнул через стену и, петляя, как заяц, припустил к лесу. Стрелять в него было бесполезно, поэтому второй истребитель, лишь приложил сложенные рупором ладони к лицу и зычно закричал:
— Ахата! Ахата, бэрр!
Темные тени, разрезая мощными телами высокую траву, кинулись к бегущему с четырех сторон. Харрхуды более трех часов пролежали в траве, ожидая этой команды.
Вай-у! Вай-у! Гьярр! Понеслось над освещенной луной степью, харрхуды начали гон.
Жертва обернулась, и в сторону преследователей полетели стрелы. Он хорошо стрелял, этот сын леса — в трех харрхудах засели его красные стрелы. Однако животных, с кожей подобной броне, это не остановило: кровь мгновенно сворачивалась в ранах и не боль, а только ярость наполняла их светящиеся глаза.
Эльф бежал быстро, но его настигли. Настигли, но не схватили, а лишь гнали в определенную сторону. Туда, откуда Кейт послал новый приказ:
—Амазт!
Эльф вдруг замер, понимая, что его опять заводят в ловушку и, видно решив, что терять более нечего, резко встал на небольшом бугре. Он быстро натянул лук и выпустил ещё стрелы в набегающих харрхудов. Те встретили стрелы грудью и одному из волков, досталось прямо в белый глаз. Тяжкий вой пронесся над землей и зверь покатился эльфу под ноги. Он ещё был жив и теперь, чувствуя смерть и нарушая приказ, пытался достать обидчика огромными белыми клыками. Эльф, закинув лук за спину, взялся за меч…
Кейт всё видел. Стрел у беглеца больше не осталось. Ну а меч, что меч? Кейт сейчас преподаст достойный урок выродку. Поднявшись со своего места и вытащив прямой черный клинок, он пошел к крутившемуся на холмике врагу.
Харрхуды встретили Кейта утробным рыком, как будто хотели похвастать работой. Вот она дичь, нетронутая и целая.
— Гарзз! — и послушные команде волки зашли Кейту за спину, отрезая путь к лесу.
— Говоришь на человеческом, мразь? — тихо спросил Чертополох.
— Эсоорэ? — тонкий голос дрогнул.
— Знаю, понимаешь! Что, не сидится в лесу? Скучно видать у вас там, нежить! Ну да ничего будет тебе сейчас наука!
— Кейт? — Эльф окинул капюшон плаща и, под лунным светом, на него взглянула его Эрика. Что? Как? Живая?! Разум отказывался верить, но глаза видели до боли родные черты его невесты. Он махнул перед собой рукой, будто смахивая с лица осеннюю паутину, пытаясь отогнать морок.
— Кейт? — снова позвал эльф, — ты помнишь меня?
Харрхуды выгрызавшие стрелы, бросили это занятие и приблизились, почувствовав в движении Кейта тревогу.
— Расскажи! — хрипло попросил Кейт
— Это я, Эрика! Эльфы спасли меня от небытия! Всего лишь капля моей крови была нужна для этого.
— Я не понимаю тебя! — меч в руке Кейта подрагивал и требовал дела, но он не мог поднять его на Эрику.
— Ты поймешь! — сказала она, — поймешь всё, если пойдешь со мной…— и, видя, что он гневно плюнул в землю, заторопилась, — нас мало, нам нужна кровь, пускай капля, пускай две, но новая и не использовавшаяся в этамэто — купели Эльфов! Это я и не я, понимаешь?
Наверное, ей не стоило говорить этого Кейту, потому что он все понял и не стало для него какой-то раздвоенности. Мир вдруг опять обрел ясность, а руки твердость.
— Ты нежить, ты не Эрика! — сказал он, пряча меч в ножны. — Но у тебя её тело, которое я не смогу осквернить мечом и не смогу смотреть, как оно умрет, поэтому прощай! Ахара хугут!
Он обошел холм и медленно пошел к деревне, совсем не прислушиваясь к возне, что поднялась за спиной.
