Выстрел

День был серым, дождливым и очень зябким. Он не задался с самого своего начала, с первой минуты, его как будто бы прорвало, и полил дождь. Ночь кончилась, а дождь нет. Зато поднялся ветер, промозглый и мерзкий, он хотел согнать всех людей с улиц, загнать их под укрытие стен и козырьков, но…

Дождь и ветер – это не оправдание. Это не причина, по которой можно не пойти на работу или на учёбу. Промозглость улицы, промокшие ноги, воротники, поднятые до предельной возможности, быстрый шаг, невнимательный осмотр по сторонам – все торопятся! Но идут. Ветер треплет волосы, дождь бьёт без всякой пощады, лужи, на небе серые громадины-тучи, и, кажется, спасения нет.

Но Этан Роджерс себе приют нашёл. В небольшом баре, из числа тех, которые славятся отвратительной едой и скорбным выбором, в таком местечке, где бармен за стойкой может принять ваш заказ и на еду из тех немногих позиций что есть, он устроился с привычным удобством. Этан Роджерс не был завсегдатаем баров, но по долгу своей службы он умел вписываться в любое место так, словно оно ему родное. Это очень выручало! Его невзрачное лицо и такую же невзрачную фигуру не могли ни запомнить, ни описать. На него не обращали внимания, не заглядывали ему в лицо, и он сделал это достоинствами своей профессии.

Специфичной профессии наёмного убийцы.

Тут надо сделать отступление и сказать, что вероятнее его профессию следовало бы именовать как «охотник за головами», ибо корни его деятельности шли оттуда, а его нанимателем было Специальное Бюро, которое не фигурировало ни в отчётах, ни в каких-либо доступных простому смертному документах. Специальное Бюро занималось устранением тех, кто выворачивался из рук правосудия, ужом выскальзывал из капканов, бесконечно скрывался и выходил сухим изводы. Отъявленные ловкие мерзавцы были не в чести. Бюро предпочитало прикончить, заплатив один раз, чем распылять бюджеты на вечную погоню, судилища, шумиху и прикрыть издевательства прессы, что никогда не забывала уточнить про очередное оправдание суда или про недостаток улик.

Сейчас Этан Роджерс прятался в баре не только от ветра и промозглости, но и от своих мыслей. Четверть часа назад он вышел от своего прямого куратора и тот выдал ему очередную флеш-карту с заданием. Задание Этан знал и без того, имел представление и о своём «клиенте», на флеш-карте были данные о доме, графике передвижений и ворох бесполезной информации, среди которой Этан должен был отыскать нужные ему крупицы. Но уже по вздоху куратора и по краткой вводной он понимал: задание будет очень непростым. Куратор тоже не подбодрил, добил окончательно:

–Двое наших провалили миссию.

Этан коротко кивнул. Он знал правила – проваливаешь миссию, не жди, что Бюро тебя вызволит. Отсидишь как миленький, и это при том, что тебе повезет, и до тебя не доберутся подручные твоих «клиентов», не узнают о том, кто ты есть. Бюро не заступалось, его формально и не существовало вовсе, и всякий сотрудник знал: отсидеть действительно проще. Если промолчишь – есть шанс уйти на пенсию с достойным содержанием. А если нет… что ж, молись, чтобы подручные твоих «клиентов» добрались до тебя быстрее, чем Бюро.

–Виски, – мрачно сказал Этан бармену. Бармен открыл рот, чтобы уточнить о предпочтениях к напитку, но, увидев взгляд Роджерса понял, что спрашивать не стоит. Было что-то в его глазах неприятное, желтоватое.

Бармен кивнул, налил посетителю требуемое, выбрав одну из бутылок по своему усмотрению, поставил пойло перед клиентом.

Этан глянул на стакан, и подумал, что поесть тоже не помешает. С утра он не завтракал и вчера вечером отужинал лазаньей из микроволновой печи – гадость, которая осталась холодной внутри, но это было хоть что-то…

–Поесть у вас что-нибудь есть? – спросил Этан с недовольством. Бармен, привыкший ко всему, кивнул в сторону разложенного тут же, на стойке, меню:

–Пожалуйста. Закуски, бургеры, супы, горячее…

Каждый раздел о еде имел всего три-четыре позиции. Выбор был маленьким, и Этан невольно задумался, разглядывая скорбное меню.

–Если позволите, то рваная свинина с кабачками у них неплоха! – весело заметили рядом. Роджерс круто обернулся на голос, увидел моложавое, какое-то очень уж утончённое приветливое лицо…

–Да! – заторопился бармен,– это свежее. Могу порекомендовать ореховый соус или медовый…

–Пойдёт, – оборвал Этан и бармен отвернулся на мгновение, чтобы передать заказ через входящего официанта.

–Простите меня за то, что помешал, – приветливый незнакомец ощутил интонацию Этана, взгрустнул.

Роджерс оглядел незнакомца. Высокий, худощавый, одетый в какой-то мешковатый свитер в полосочку, широковатые брюки, но лицом ухоженный, опрятный.

–Вы не помешали,– Этан улыбнулся незнакомцу, – я не знал что выбрать.

–Здесь коктейли неплохие, – незнакомец как бы извинил это место, демонстративно придвинул к себе свой широкий стакан, украшенный апельсиновый долькой. – В моём виски, апельсин и корица.

Этан не знал такого сочетания и изобразил что-то похожее на улыбку, полагая, что этого будет достаточно.

–Меня зовут Сезар. Сезар Ферно, – незнакомец был удовлетворён реакцией Этана и протянул ему руку.

–Этан Роджерс.

Рука Сезара была тонкой, но при этом оказалась неожиданно крепкой, и рукопожатие было твёрдым. Как убийца Этан знал толк в твёрдости рук, чувствовал малейшую дрожь пальцев, и отметил с удивлением, что у Сезара, несмотря на его, видимо, разборчивость в коктейлях, рука не дрожит.

Наверное, что-то похожее на удивление отразилось в глазах Этана на мгновение, Сезар улыбнулся:

–Я выгляжу тонким, да?

–Ну…

–Все говорят! – весело заверил Сезар, залпом допил свой стакан и сделал знак появившемуся с тарелкой для Этана бармену, на повторение. – Но руки – это, если позволите, мой труд.

Этан очень невовремя польстившийся на блестевший жиром кусочек мяса, чуть не поперхнулся. В некотором смысле руки были и его трудом. Голова, конечно, тоже, но именно руки знали твёрдость и каждую шероховатость почти на каждом доступном виде огнестрельного оружия.

Этан покосился сначала на стакан виски (нетронутый), затем на Сезара, не сдержался:

–Твёрдость вашей руки останется с вами недолго…если столько пить!

Сезар усмехнулся, но его лицо не приобрело при этом нехорошего или зловещего оттенка. Он остался таким же мальчишкой:

–Я думаю очень скоро закончить карьеру. В моём деле, знаете ли, не вырастешь. Выше головы не прыгнешь. Я, кажется, достиг своего потолка.

«Везёт! Может уйти…» – подумал Этану, но он не отвечал. Его избавила от этого свинина с кабачками, приготовленная неожиданно прилично.

–Хотя, кто же мне позволит…– вдруг продолжил Сезар, словно прочитал мысли Этана и тот поднял на него взгляд. Ситуация переставала казаться обычной, как минимум потому что Этан знал, что не отпускают с работы представителей далеко не каждых профессий. Этан Роджерс к одной из них принадлежал.

–Кто же вас держит? – он взглянул на Сезара Ферно с глубоким вниманием. Ещё раз прошёлся взглядом по его лицу, по растянутым мешковатым вещам. Неужели такой человек мог принадлежать к чему-то значимому? К тому, кто не отпускает?

–Ну как кто… клиенты, и этот, как его…куратор, чтоб его! – Сезар пьяно хихикнул, а Этан Роджерс так поразился, что забыл про очаровательную свинину с кабачками и та осталась лежать на тарелке перед ним. – Говорят, мол, повоюем ещё. А мне что? один-два выстрела и всё! Тьфу!

Сезар Ферно махнул рукой с досадой и приложился к стакану.

***

Тут надо отвлечься опять и заметить: миром движут самые глупые обстоятельства. Некоторые люди почему-то полагают, что все понимают их какими бы недоговорками эти самые люди не страдали. Люди думают, что их намёки толкуются одинаковы, их социальные сигналы легко считываются, и то, о чём думают они, лежит и в головах их собеседников. Именно отсюда идут конфликты, недопонимания и вся прочая социальная действительность.

Этан Роджерс был наёмным убийцей. Он действовал по алгоритмам, что давало ему Бюро и редко позволял себе импровизацию, и то – в крайней нужде. В иных обстоятельствах он был абсолютно логичен и лишён творческого сознания. Выводы его были лишены допущений, ведь допущения расслабляют дисциплину и тянут на приключения.

Этан Роджерс видел человека с крепким рукопожатием, заявлявшего о том, что руки – его рабочий инструмент, имевшего клиентов и кураторов. Всё это было и у Этана Роджерса!

Но это ещё можно было объяснить совпадением. Но слова о выстреле?..

«Неужели?..» – в испуге и трепете думал Этан, глядя уже другими глазами на своего «коллегу» Сезара. Раньше Этану не доводилось встречать никого из своей касты, Бюро не пересекало своих сотрудников, не любило открываться.

Для Сезара Ферно история выглядела иначе. Он чувствовал рукопожатие Этана, видел его мрачность и понял, по фразе о твёрдости руки, что и для Этана – рука рабочий инструмент. Дальнейшее было нелепостью, которую захмелевший мозг Сезара не мог сообразить. Не мог он догадаться, что слово «выстрел» для него и для Этана означает разное.

Дело в том, что Сезар был фотографом. И если открывать совсем уже все карты, то звали его чуть иначе – Сельвий Артур Фернадотт. Он решил что это длинно и переделал слегка свои имя и фамилию под красивое «Сезар Ферно».

«Сельвий» ему, впрочем, тоже нравилось, но «Сезар» было созвучно «Цезарь», и в первой своей фотовыставке он это с лихвой использовал. Его куратор, он же – наставник, менеджер и учитель – был доволен.

–Так мы…– Этан оглянулся вокруг, но до них никому не было дела, – того…коллеги?

–Да?! – громко вопросил Сезар. – Ого… так вы из наших?

Так и получилось, что два, необременённых допущениями человека, заговорили о разных вещах в скромном уголке такого же скромного бара.

***

–И давно вы…ну стали интересоваться? – Этана немного напрягало то, что Сезар такой громкий и привлекающий внимание. Но, может быть, это был его метод? А может быть(и от этой мысли у наёмного убийцы потели ладони) он прямо сейчас на задании?

–Я? – Сезар задумался, взгляд его помутнел ещё больше. – Ну, наверное, лет с шестнадцати. Учился у отца!

Этан присвистнул. Семейное дело! О таком он и помыслить не мог. А ведь круто, должно быть, передавать свои секреты! у Этана их скопилось много за годы службы в Бюро. Он глянул с уважением на Сезара, а тот, глядя сквозь стакан, вспоминал, как отец учил проявлять его плёнку и ставить разметку. Эх, детство!

–А я после армии, – застенчиво признал Роджерс. – Вернулся, податься некуда. Ну, вы понимаете.

Сезар не служил, но кивнул, конечно, он понимал. Его состояние, отягощённое несколькими крепкими коктейлями, понимало сейчас всё про военную службу. В этом состоянии он мог даже дать по ней консультацию, жаль, что никто не спрашивал.

–Работы нет, а деньги нужны. Ну, повезло, – Этан стыдился своей истории.

–Понимаю! – одобрил Ферно. – И много платят?

Роджерс задумался. На жизнь, хлеб, масло к хлебу и стоматолога ему хватало. Он имел несколько счетов, но толком не знал, что делать с деньгами. По молодости лет хотелось заработать, а потом, когда появились деньги, Этан понял, что тратить ему их не с кем. Он не был уверен, что сможет притворяться перед семьей, и потом…работа у него опасная. Если кто-то узнает, кто он на деле – семье конец. Да и Бюро будет всегда его держать в ежовых рукавицах, будет знать, на что давить.

–Более чем, – признался Этан. – А вам?

–Ой! – Сезар поморщился, – когда как! Когда удачно, и куратор приносит мне в клювике… а когда сиди на пустых макаронах.

–А много работаете? – Роджерсу стало жаль незадачливого коллегу. Видимо, он был плохим наёмным убийцей, может, следил. Он сам был приметным, может, снимали ему по этой причине деньги? На штрафы?..

–Как нахлынет, – признался Ферно. – Проснусь иногда и думаю: надо работать! Иду и работаю. А иногда руки не шевелятся будто. А сроки поджимают, если заказ висит!

Ферно глянул с возмущением на Роджерса, словно это он давал ему такие сроки. К слову, надо заметить, что они снова говорили о разных вещах. И сроки, и заказы – это понятия, которые были у Этана Роджерса. Заказом именовался «клиент», сроком – период от семи до тридцати дней, когда Роджерс должен был оборвать бренное существование мерзавца.

Для Сезара Ферно тоже были «заказы» и «сроки». Но его заказами становились фотосессии и фотосеты с последующей обработкой работ, а сроком – заключённый договором период, за который он обязан был предоставить заказчикам исходный и готовый материал.

И если Сезара Ферно в случае нарушения сроков ждали штраф в обнимку с подпорченной репутацией, то последствия для Этана Роджерса были куда более плачевные. Но Сезар был сторонником духовного и материальное переносил как бремя, а потому лишения, все денежные штрафы казались ему ужасным оскорблением, именно поэтому когда он упомянул «сроки» и «заказ» его лицо стало страдальческим.

«Бедняга!» – подумал Этан Роджерс с нежностью. Он не был суровым человеком. Он выполнял свой долг, получал деньги, но сочувствие в нём не умерло. Сочувствие не было его клиентом. Оно жило. И наёмный убийца от души сейчас переживал за молодого, перенявшего семейные тайны, но не добившегося успеха, человека.

–Главное в этом деле дисциплина. Даже если не выходит, вы гуляйте, думайте, изучайте! – Этан Роджерс был сам себе смешон в роли наставника, но он чувствовал долг перед собственной совестью. Нужно было помочь Сезару! Ведь ему, Этану, никто не помогал. После первого дела его трясло как осиновый лист, и день тогда был такой же промозглый и ветреный как сегодня…

–гулять, думать, изучать…– тупо повторил Ферно, но кивнул, – ага. Я обязательно. Бармен!

–Ему хватит! – заторопился Роджерс, и жестом попросил бармена удалиться. – Вам хватит! все ваши не шевелящиеся руки – это вот от этого!

Этан Роджерс ткнул пальцем в пустой стакан Ферно и в нетронутый свой.

–Видите? Я не тронул. И вы не должны. Вы потеряете свои руки!

Сезар в ужасе воззрился на свои ладони.

У пьяниц бывает просветление. К сожалению, обычно в тот момент, когда они уже пьяны. Сезар решился:

–Ни-ни!

–И в дело! – настаивал Этан Роджерс. – Идеальный выстрел, друг мой, требует идеальной подготовки. Надо долго изучать человека, смотреть на него, смотреть на его привычки. И тогда…

Роджерс щёлкнул пальцами. Сезар проникся и тихо заплакал. В эту минуту фотограф-неудачник давал себе клятву о том, что будет достоин памяти своего отца и обязательно, прямо с утра обработает, наконец, последние фотосеты, что уже висят в красной зоне. И отправит кураору. И завяжет. Ни капли в рот!

–В дело! – кивнул Ферно и повторил формулу: – идеальный выстрел требует идеальной подготовки.

Этан Роджерс едва не прослезился.

***

Расстались они весьма довольные друг другом. Вернее, этан Роджерс был доволен собой. Он сгрузил в такси тело Сезара Ферно, и пообещал ему от души удачи. Сезар пьяно кивнул и сделал ручкой, после чего повалился на бок.

Такси, весело брызнув грязной водой из луж, отъехало. Этан Роджерс, крайне довольный собой, смотрел вслед.

«Ничего, научится желторотыш. Потенциал есть!»

Этан Роджерс чувствовал себя героем. И это чувство у него не мог отнять даже непрекращающийся дождь и такой же незатихающий ветер.

«Я спас его от падения» – думал Этан Роджерс по пути домой, и прокручивал в голове диалог с Сезаром Ферно. На всякий случай о встрече с коллегой он решил в Бюро не сообщать. Они сразу же разорвут их контакты, а так, может быть, однажды Этан Роджерс заглянет снова в этот скромный и скорбный бар, и встретит там снова Сезара. Может быть, они станут друзьями и Этан передаст ему свои знания?

«Замечтался!» – укорил себя Роджерс, но улыбка с его лица не сошла. Он былдоволен собой и даже предположить не мог, какая дурацкая история только что произошла при его прямом участии.

История, которая умолчит о том, помогли ли советы ЭтанаСезару Ферно, остановился ли Сезар в своём творчестве или пошёл вверх? сделал ли свой «идеальный выстрел»?

Впрочем, наверное это и к лучшему. Это было одно из немногих светлых пятен жизни Этана Роджерса, то самое пятнышко, которое скрасит последние его дни в колумбийской тюрьме строгого режима Ла-Модело.