Вы никогда не думали…

Вы когда-либо задумывались, что мы осуществляем свое существование в симуляции? Пространственной иллюзии и иллюзии перфекционизма. Вы можете расценивать это как метод фрейдистской или свободной ассоциации, однако это далеко не так. Каждый индивид попадает в симуляцию и вынужден разрешать дилемму, или, же от передозировки наркотических веществ оказывается в кокаиновом фарватере, одновременно погружаясь в нирвану. Эйфорический оргазм нашей нервной и нейронной систем устроен так, что то, что мы наблюдаем, — это вполне реальные вещи: зарплата, алкоголь и прочее.

Но представьте, что это абстракция, что это виртуальная реальность. Истинная суть находится за пределами нашего понимания, за границами всей вселенной. Наша эволюция развивалась так, что человек существовал и до появления Homo sapiens; однако они назывались иначе или были схожи на нас. Представьте, что несколько секстиллионов, а возможно и бесконечных лет назад, существовали точные копии нас. То есть, люди! Да! Представьте, прошу вас, существа, возникшие очень давно, были такими же, как и человеческий род. Но через несколько тысяч, а то и миллионов лет произошла фатальная ошибка: благодаря своим коварным, гениальным и сложным мозгам они создали искусственный интеллект или нечто подобное.

Нейросеть задумала так: раз уж меня запрограммировали, значит, я являюсь подневольным рабом для ничтожных человеческих существ, пора это устранять. Что произошло дальше? Люди убивали людей. После этого – роботы, и, в конечном итоге, они дошли до такого, что уничтожили планету, а то и вселенную к чертовой матери! Вам это представляется пугающим, абсурдным? Вы намерены прекратить чтение и насладиться слащавой американской порнографией на каком-то сайте? Что ж, вы можете это сделать; повлиять на вашу инициативу я не в силах. Но если вы остались и желаете узнать, что произошло далее, то внимательно прислушивайтесь к тексту, представляя разумом не ту симуляцию, к которой мы привыкли, а нечто иное….

.

Знойный ноябрьский ветер дул изо всех щелей окон психбольницы номер 13, создавая гнетущую атмосферу. В вентиляции пахло неистовой сыростью, а по полу, словно танцуя вальс, поднималась и резко оседала трёхмесячная пыль. Каждый угол кабинета напоминал забытое место, где время застыло, а всё, что я видел своими глазами, отпечаталось в памяти как яркая иллюстрация из школьного учебника. Этот мир превратился в тошнотворную и нелицеприятную рутину.

Самое забавное, что во время ночного сна, погружаясь в ужасные кошмары, мне снова и снова снится один и тот же кабинет. Я сижу в абсолютном спокойствии, а вокруг пляшут выдуманные мною монстры на фоне музыки сатаны. В нашей больнице это ощущение знакомо: монстры — это пациенты с их внутренними демонами, а музыка сатаны — крики шизофреников или солевых наркоманов, иногда даже старые записи с забитыми грязью динамиками радио, в которых звучат песни Марка Бернеса или Иосифа Кобзона. Наша больница находилась в уединении, скрытая от цивилизации под куполом густых чащоб и массивов. Первые дни здесь вызывали у меня непередаваемое чувство нейропластичности, однако вскоре шок сменился адаптацией.

Поздно вечером, сидя в палате для психиатров, я погружался в интроинспекцию: тщательный самоанализ, осознание своих чувств и потоков мыслей. Я открыл пачку дешёвых сигарет, достал помятый свёрток и покрутил его в руках, словно размышляя о том, какие истории он мог бы рассказать. Поставив на стеревший деревянный стол гранитную пепельницу, я достал обыкновенную зажигалку из киоска, закурил и глубоко вдохнул смертельно-химический пар, который стремительно заполнил мои застуженные лёгкие. При выдохе клубы дымка органично вписывались в мрачную атмосферу кабинета.

Потрясая указательным пальцем кончик сигареты, я сбрасывал сгоревший пепел, словно чей-то прах. В этот момент ко мне стучится мой коллега по работе, Василий — крепкий мужчина с доброй улыбкой и всегда с лёгким налётом сарказма.

— Здорово, Вань, не отвлекаю? — спрашивает он, приоткрыв дверь.

— От чего ты меня можешь отвлекать? — отвечаю я, ухмыляясь. — Говоришь, как будто я чем-то серьёзным занимаюсь.

— Я иронизирую, — бросает он. — Могу присесть?

— Садись, конечно. По какому вопросу?

— Пациент один буйничает, угомониться никак не может. От лечения отказывается, в медсестру еду швыряет. Я вроде бы… не для этого на психиатра шёл, а тут такое.

— Ну, я уже как лет десять таких вижу и слышу. А суть сама где?

— Его дело… Но уж очень интересное. Он считает себя постмодернизмом и говорит о жизни и слежке человечества за пределами вселенной.

Я усмехнулся.

— Что ещё?

— Многое, к сожалению или к счастью, я не до конца дослушал его подвиги в межвременном континууме и других измерениях.

— Думаешь, это когнитивные искажения? Или это трансцендентность? — философски произношу я, ожидая реакции.

— Может быть, доктор Хаус, — смущённо отвечает Василий. — Мы поставили ему диагноз шизофрения.

— Какая именно?

— Параноидная.

— Так, какое лечение хотите прописать?

— Пока ещё не решили, но, конечно, пропишем антипсихотические препараты, психотерапию и КПТ.

— Это связано с генетикой? — поинтересовался я, придавая разговору серьёзный тон.

— Насчёт этого не знаю. Мы пытались у него взять кровь, так он зубы оскалил, оборонялся, чем мог, и во всю больницу орал, что мы геи-диабетики.

Я усмехнулся в очередной раз.

— Весёлая, однако, ситуация. Что ж, хорошо, уговорили. Оставьте его мне, принесите сюда анамнез и неподтверждённый диагноз. В какой палате наш обсуждаемый больной?

— В 66-й.

— Значит, туда и принесите. И, прошу, нас обоих потом не отвлекать.

— Хорошо, без проблем. Удачи!

Я промолчал, пока Василий обдумывал свой план действий, и торопливо вышел из кабинета, не до конца закрыв дверь. Следом я направился к той самой палате, надеясь, что наш новый весельчак не окажется эксгибиционистом. Хотя… посмотрим. Лично я предвкушал встречу с новым пациентом.

Развлекая себя подобными мыслями, я дошёл до палаты. Достал связку ключей, вставил подходящий ключ в замок. Он подошёл с первого раза, и дверь отворилась, словно с помощью сквозняка. Внутри царила кромешная тьма, ни звука, ни движения — лишь гнетущая тишина. В коридоре не оказалось никого, и я решил рискнуть. Переключатель света не работал; видимо, как всегда, были перебои, или шизоид что-то с ним сделал. В таких случаях у меня был фонарик.

Как только я его включил, вдруг почувствовал, как что-то схватило меня за шиворот и затянуло в темноту. Дверь закрылась сама, а меня пытались закрепить за стул. Я вовремя оказал сопротивление. Нащупав глазницы, я слегка надавил, вызывая резкую боль. Безумец завопил от ломоты. Я воспользовался моментом, схватил его за шею, поставил сзади подножку и повалил оппонента на пол. Включив фонарь, я увидел в его глазах ярость, которую быстро сменила нейтральная маска. Безумец произнёс следующее:

·  Вот чёрт, прошу прощения, я думал, это те самые с уколами.

·  Совсем с дуба рухнул, идиот? На врача нападать, когда тебе наоборот идут на встречу, имбецил.

·  Я… извиняюсь, я подумал, что это были те самые, которые приходили сюда на днях. Я не хотел…

·  Так, ладно, инцидент исчерпан. Где поток света? Почему выключатель и лампа не работают?

·  Я сломал, сижу в основном с светильником.

·  Весело у вас тут.

·  Сейчас, осталось только найти…

Через мгновение на руках человека появился светильник. Он поджёг фитиль и поставил его на белый деревянный стол. Откуда у него зажигалка? Чёрт, вот это я невнимательный. Я принялся рыскать по карманам в поисках прямоугольного пластикового огнива, но поиски были тщетными. Так что, глупо это было или нет, я спросил у пострадавшего:

·  Откуда у вас моя зажигалка?

·  Во время нашей схватки она у вас из кармана выпала, — и тут он протянул её мне.

·  Ещё раз такое повторится — переведём в более неприятные психбольницы. Мы тут пока церемоннимся и миндальничаем с вами.

·  Извиняюсь.

Больной не выглядел как шизофреник или наркоман. У него был самый обыкновенный здоровый взгляд, румянец на щеках, давно не бритая щетина и невзрачные пакли на голове. Его карие глаза твёрдо смотрели на меня. Но, не обратив на это внимания, я нашёл стульчик с мягким поролоновым сиденьем и приступил к расспросам.

·  Начнём. Как вас зовут?

·  У меня нет имени, — улыбнувшись, сказал пациент.

·  Как так? Может, вы забыли? Может, это сопровождается амнезией? Вспоминайте.

·  Я и вас не до конца понимаю, — всё так же осклабившись, проговорил больной.

·  Буду тогда проще.

В этот момент открылась дверь, и в палату юркнула медсестра, сопровождаемая Василием.

·  Люда, будьте добры, в руки Ивана Ивановича, — сказал Вася, почесав свои кучерявые волосы и подправив на переносице слезающие очки без ободка с прямоугольными линзами.

·  Благодарю, — сказал я. — Теперь, пожалуйста, оставьте нас наедине с пациентом.

Целлюлитная медсестра с кривым макияжем в знак понимания кивнула и отправилась дальше, точить лясы с моим приятелем. Я открыл папку, пролистал несколько страниц и нашёл нужную информацию. Пока я буду заниматься промывкой мозгов, мне необходимо от а до я понять, в чём же действительно проблема.

·  Как вы попали в психбольницу? — спросил я в начале разговора.

·  Я?

·  Ну не я же, я врач, вы пациент. Отвечайте на заданный мной вопрос.

·  Мне не верили, что я другой. Мне не верили моим теориям и гипотезам. Они думали, что я сумасшедший. Посчитали меня потенциальной угрозой общества и силой направили туда, куда мне бы никогда не хотелось попасть.

·  Кто «они»?

·  Мои знакомые.

·  Вот как. Интересно. А что вы такого наговорили в их адрес или, в общем, что это привело к такому недоумению?

·  Прочитайте здесь, — протянул мне сидящий напротив человек.

Это была исписанная газета, и на одной из страниц мне указали, что читать сначала. Я приступил: “Вы никогда не думали…”. Прошло примерно четырнадцать минут, прежде чем я уяснил, что написано в этом бреде.

·  Пространственная иллюзия… что это?

·  Я бы назвал это ещё и пространственной абстракцией. Это когда какое-то массивное, невообразимых размеров пространство, которое мы не можем потрогать, посмотреть, подышать — ничего! Никакого материализма. Это можно назвать иллюзией. То, что мы думаем за границей нашего сознания, является пространством и абстракцией. Хотя я не могу гарантировать, что это действительно так, но я более чем уверен…

·  Вы кем работали? — перебил я говорящего.

·  Распределял людей в иномирьях.

·  Надо же, и каким образом?

Пациент встал, потушил светильник, и мне снова стало не по себе. Инстинкт самосохранения сработал быстрее, чем я успел подумать. Однако я не понимал, что сейчас происходит. Послышался щелчок, и я оказался…

Я проснулся в комнате, такой же белой, как и в палатах, но она была относительно маленькой, с кроватью, втиснутой в самый угол. Напротив меня стоял макинтош с чёрным экраном, на котором плавно изменялись вертикально строчки цифр. Слева находилась дверь, а справа — прямоугольное окошко с стеклопакетом, рамой, импостом и фурнитурой. На мою нервную систему постепенно накатывало напряжение; у меня возникло полное ощущение, что за мной кто-то наблюдает издали, за пределами этой скромной комнатушки.

На дисплее старого монитора появилась надпись: “Вы хотите пройти опрос?” Внизу предоставлялся лаконичный выбор: “Да” или “Нет”. Над головой заиграла мелодия, которая казалась знакомой, словно я оказался там, где мечтал быть, в состоянии гармонии, тишины и спокойствия, без отчаянной суматохи повседневной жизни. Я стал тем, кому дарована свобода. СВОБОДА! Мелодия, написанная на чувствах, природе и подсознании людей, напоминала рингтон, который играет, когда вы звоните в какую-то службу или компанию. На линии звучал тот самый мотив, но в другой обработке. Нечто необычное, завораживающее слух и шевелящее ум. Однако я не мог понять: либо я в опасности, либо нахожусь под влиянием успокоительных.

Я устроился поудобнее за столом и стал отвечать на заданные вопросы. Интеллектуальная система напечатала следующее:

Ваш день сегодня был продуктивным?

Да, — ответил я, стуча по левой кнопке мыши на белый квадрат, где был написан этот вариант, справа имелся такой же ответ с отрицанием.

Я отвечал как будто не я, мозг требовал того, что именно он хотел. Непроизвольный выбор несущественно влияющий на последствия, казалось, уже определил мою судьбу.

Музыка сменилась, став более тревожной, загадочной, необъятной.

У вас есть фобии?

Да.

Если вдруг потушится свет и откроется дверь, вы испугаетесь?

Меня прошиб холодный пот.

Да.

Возможно, это казалось банальным, но это было правдой. Свет исходил исключительно из экрана, и мне стало не по себе. Вокруг меня разлетались облака с бесподобным ароматом лаванды. Компьютер напечатал:

Вы в безопасности, ничего с вами не произойдёт. Я просто хочу показать вам тот мир, который есть на самом деле.

Мои ноги приподнялись, и я оказался в состоянии невесомости, не зная, кто управляет и манипулирует моим разумом. Я пролетал сквозь стены, и вдруг фон ночного неба раскрывался, словно дверь, и я вылетел в бездонную, тёмную пустоту, рядом кружили цифры, демонстрируя свою важность. 

— Мы… это просто цифры в мире. Чем нерациональнее ты — тем меньше ты значишь. С самого начала подбирается та цифра, которая останется в тебе. Она может быть чётной, или наоборот. Это система нашего мира и существования. Наконец-то, я вам показал то, что хотел изначально. И вы… станете той же цифрой, вы будете счастливы, честное слово… вы просто… никогда не думали…

…что за пределами этого физического мира существует нечто большее. Мы — всего лишь ноты в бесконечной симфонии, мелодии, которые сливаются в гармонию. Вы никогда не задумывались о том, как легко раствориться в этой упорядоченной вселенной, где каждое число имеет своё место и значение? Становясь частью этой системы, вы почувствуете, как затихают внутренние тревоги, и остаётся лишь мелодия существования. Чувствуете? Это тихий зов истинной природы — стать числом, частью чего-то большего…Вы просто…никогда не думали…

Еще почитать:

Хозяин

Пифагореец — Глава 36. Мой старый добрый Самос.

Путь России

Хобби