Возвращение Каори

В последний год у меня стало пропадать желание быть на пике своих физических возможностей. Поддерживать спортивную форму стало не интересно. Устал от рутины. Накануне мне приснился сон, что я играю на тренировке со своими коллегами в хоккей. Мы давим соперника, но гола пока нет, увлеклись и получили шайбу в свои ворота. Я проснулся. Долго лежал и думал.

— Это шайба в мои ворота. Я расслабился. Расплата может быть гораздо серьёзная, чем счёт в спортивном соревновании. Пора браться за ум. Надо проанализировать прошедший год. 

И я завёл дневник на сайте клуба PF. Там можно писать что угодно. Искусственный интеллект поможет с любой темой. Приятели по спортивному залу не замечают результатов моих тренировок, им всё равно, я для них никто, но мой дневник  это отметил. Искусственный интеллект “AI” ничего не упускает:

— Уменьши разовую нагрузку и увеличь число повторов, что бы делать свои обязательные 20 тон

           Совет его дельный, но рост мышц будет меньше. Они и так убывают быстрее, чем я их подкачивают. Старость. В 70 лет это было не так заметно, а в 73 года уже бицепсы не выпирают из-под короткого рукава майки. Я пробовал увеличить нагрузку до 26 тонн, но желаемого результата не получил. Появилась боль в левой ноге и 100 приседаний уже не сделать. А икры всегда были моей гордостью. Я подошёл к динамометру, собрался с духом, подпрыгнул  и сделал ногой удар shaolin kick. На табло высветились цифры, которые были меньше 300 кг. А два года назад я бил 800 кг. Я все данные занёс в дневник и впал в уныние.    Страховки от старости медики не предлагают. В 73 года есть только одна гарантия — услуги крематория, но за это надо платить 93$ в месяц. Называется страхование жизни. Это тоже надо, никого беспокоить мои похороны не будут, всё мной самим заранее оплачено. Проза американской жизни. Нибудь никому должен. А то к горю близких людей добавятся финансовые проблемы и мой уход из жизни никому облегчения не принесёт, а только долги. Я пошёл на другой тренажёр и через силу сделал норму в тонну.  Заболели руки.

— Нет вдохновения, нет стимула, — сказал я сам себе, — любое достижение мужчины стоит столько, на сколько его оценит  женщина. Всё, что я делал, я делал для Каори. Слишком поздно пришло понимания смысла моего личного бытия.

Оборвалась на скрипке струна.

Последний звук улетел и пропал.

Дни пролетают один за другим, ерунда.

Это я виноват, я от жизни устал.

Что толку, что я  на вечер вернусь.

Любви нет,  она как свеча погашена.

Выпьем вместе по стопке, утрусь.

И ты поймёшь, что зря накрашена.

Любовь со струны слетела, испарилась.

Вопросов масса, но нет ответа.

Сначала душа в истерике билась,

Потом привыкла к миру без света.

     Вдохновение пропало не сегодня, а год назад.  Без всякой веской причины я расстался с японкой Каори-сан, мастером Ки Гонг и владелицей маленькой спортивной школы. Она не на много младше меня, но хорошо сохранилась и её не мучают вопросы  сохранения фигуры. Вообще, она для меня загадка. 

       Я давно уже слегка помешан на японском стиле жизни. Мой друг из маленького городка Ивамидзава, что на Хоккайдо, настоящий самурай, который играет на саксофоне и рисует аниме. Он тоже на пенсии. Мы друг без друга на интернете не проводим ни одного дня. Постепенно моё жилье стало напоминать японские апартаменты, низкий столик, минимализм и татами. Посуда на кухне тоже стала японской и вилки с ложками заменили палочки. Домашние растения и постеры создали маленькую копию японского жилища. Только огромный портрет Будды говорил о том, что тут живёт не японец, а ненормальный американец. 

       Чёрт дёрнул меня заревновать Каори к новому сотруднику. А что такое ревность? Это собственная слабость и неуверенность в себе. Каори была очень удивлена изменением моего поведения и задала прямой вопрос. А я вспыхнул и сказал:

-Я закрываю свой аккаунт,- опустился на колени, поклонился и положил электронный пропуск на пол к её ногам,- сайонара.

       Сайонара это вид прощания, не предусматривающий встречи в ближайшем будущем. Больше я её не видел. Неуравновешенный псих. До размолвки мы много времени проводили вместе после занятий, она надевала кимоно, а я костюм кунг фу.  Красивая пожилая пара была. А сколько стихов я ей написал и сделал рисунков. Чтобы быть здоровым и сильным мужчине надо иметь постоянную женщину, которая его вдохновляет. А кому я в нынешнем виде нужен? 

       Чтобы долго не переживать, я собрался и уехал в другой город, на самый край нашего штата, сменил номер на машине и номер телефона, который дал только Наташе и Лизе. Ближе людей у меня нет. Но причины переезда я никому не говорил. Это моё личное дело. На новом месте мне понравилось. Эмоции от разрыва утихли и я часто гулял на берегу залива Сан Луис,  наслаждался шумом утреннего прибоя или тишиной вечернего штиля при отливе. Смотрел на бескрайнее небо и старался понять о чём кричат чайки. Я отдыхал от нервной перегрузки, которую принесла ревность

           Сегодня я сидел на тренажёрной скамейке в зале, смотрел в свой телефон, делал записи нагрузок, вёл дневник. Почувствовал, что рядом пахнет парфюмом. Но голову не поднял. Это девушка со стойки регистрации, её парфюм. Я по образованию химик-органик и хорошо разбираюсь в запахах. А то, что можно купить в провинциальном магазине имеет довольно резкий запах, плохо очищенная химия в красивом флаконе. Она индианка с чёрными волосами и маленькой горбинкой на носу. Мне нравится её цвет кожи и спокойный взгляд. Она молчаливая, всё говорит глазами, они у неё живые. Она ни с кем не разговаривает, трудолюбивая, не сидит на месте, а вытирает пыль с оборудования, меняет дезинфицирующий спрей и бумагу на санитарных участках. У неё всегда один и тот же парфюм с оттенком дымка и сандалового дерева. Она небольшого роста и нельзя назвать её красавицей. Она настоящая индианка и разговаривает на маскогин. Интересное дело, индейцев несколько тысяч в штате, а русских в двадцать раз меньше. Для русских всегда есть переводчик, а для индейцев нет,  нет их языка даже в google translate. 

       Однажды её молчание мне надоело. Я показал ей на телефоне QR код и она его считала. Я не стал говорить “спасибо”, а сказал:

— “Писа ачукма” — ты хорошо выглядишь. 

Выражения лица девушки не изменилось, изменилось выражение глаз. В глазах был вопрос. Я стоял и смотрел ей прямо в глаза. Она ответила:

 — “Халито на хуло” — привет бледнолицый. 

Я широко улыбнулся в ответ и она тоже. Так мы и подружились. Но дружба была безмолвной. Мы не общались, а только улыбались друг другу

        Запах парфюма не удалялся и девушка продолжала стоять рядом. Тут я сообразил, что взял спрей для дезинфекции станка и не вернул его на место. Я встал, взял бутылку с дезинфектором и посмотрел на девушку. Её глаза смеялись. Мне показалось, что она немного светилась, я улыбнулся и произнёс — “хяши томи”. Эта фраза прозвучала громко в голове несколько раз.

— Откуда ты знаешь моё имя? — спросила она.

— Тебя кто-то звал, но я не понял, что женский голос тебе говорил.

— Женский голос?

— Да, он звучал как ручеёк.

— Ручеёк?

— Да.

— Так зовут мою маму, Бок оши, я её только вспомнила. Ты умеешь читать мысли?

— Нет, это бывает иногда, как наваждение, когда у меня стресс. А сегодня я расстроен. 

— Знаешь, я  слежу за твоим дневником на нашем сайте PF. Меня удивляет, что ты на вид старик, но очень сильный. 20 тонн мало кто может сделать за полчаса. Ты не пришелец из космоса? 

— Да, я был лет 20 назад у пришельцев, очень странная история. Но я не стал разбираться в тонкостях тех контактов. Правда жена от меня ушла быстро, сказала, что стало невозможно со мной общаться. И я не обиделся. Сказал, что согласен на развод. Я знал, что стал другим. И мне было хорошо в новом состоянии. А что значит “Хяши томи”?

— Солнечный свет, по-английски типа sunshine, саншайн.

— А ты из какого племени?

— Паскагула.

— Я знаю легенду про  Поющую реку. Может, поедем туда, когда у тебя будет выходной?

Тут подошёл Джеймс и сказал:

— Ребята, что вы тут стоите и молчите посреди зала почти двадцать минут, вас парализовало?

Тут я понял, что мы общались молча. Саншайн тоже удивилась.

— Джеймс, тут такая история вышла. Я взял спрей дезинфектор и отключился и девушка тоже отключилась,- сказал я.

— С тобой не соскучишься,- сказал Джеймс и отошёл.

— Я буду называть тебя Ви Джей,- сказала Саншайн.

— Ты знаешь моё имя?

— Оно само пришло на ум. У меня скоро смена заканчивается, можно поехать покушать вместе, я сегодня без обеда.

Опять подошёл Джеймс:

— Может и мне дадите понюхать дезинфектор? Ни с места не сдвинулись и опять молчите.

— Джеймс, уходим, это со мной что-то неладно.

       Я пошёл принять душ и через пятнадцать минут был у стойки регистрации. Саншайн попрощалась с коллегами, взяла меня под руку и повела из зала. У коллег отвисли челюсти. Они сами смотрели на нас молчащих полчаса посреди зала и не понимали, что происходит.  Мы вышли из спортзала и Саншайн протянула мне руку. Я достал ключи от машины и отдал ей.

— С тобой приятно иметь дело, ты понимаешь меня без слов, сказала моя новая симпатия.

Мы поехали и остановились напротив кафе  Herbal alternative.

— Ви Джей, у тебя деньги есть?

— Кредитная карточка.

— Значит живёшь один. Машина чистая, без женских запахов и ничего лишнего нет. Наличные деньги не имеешь в принципе, не перед кем отчитываться. Дома порядок, а холодильник полон хорошей еды. У тебя есть креветки в морозилке?

— У меня есть всё, я сам готовлю.

— Тогда поедем к тебе домой в Нотре Дам де ла Мер.

— Ты хорошо подготовилась к нашей встрече. Я каждый день читаю твой файл в PF. Мне нравятся твои заметки. Каори, это имя женщины, с которой ты расстался?

— Да.

— Значит у тебя дома японская кухня.

— Совершенно верно. Кушать будем сидя на пятках.

— И спать на татами?

— Если ты не возражаешь.

— Завтра у меня выходной, мы поедем на Поющую реку, а после завтра ты сделаешь 30 тонн за тренировку. Я тебе для этого нужна была?

— Да, мне не хватало солнечного света в Миссисипи, а теперь у меня есть  живая Саншайн. А где твой парень, который тебя раньше забирал с работы?

— По осени я поеду учиться в университет Южной  Алабамы, он тоже туда собирался, что бы пожениться после окончания. А вчера он сказал, что едет учиться в Техас.  Так что свадьбы не будет.

— Я буду приезжать к тебе в Мобиле и забирать на выходные, твои родители в Джексоне? 

 — Да. Но я живу самостоятельно уже год. Меня к ним не тянет, хотя я их и люблю. Так принято, раз ушёл из родительского дома, то пробиваешься без их помощи.

— Тогда, покушаем, ты отвезёшь меня в дом на Мейн Стрит, где я снимаю комнату и спать на татами ты будешь один.

— Я привык к таким поворотам судьбы.

Тут раздался телефонный звонок и машина сама включила громкую связь:

— Володя, это Наташа, что молчишь?

— Привет, оторопел, сижу на пассажирском сидении, там неудобно нажимать кнопку ответа на звонок.

— Приезжала ко мне Каори, интересовалась куда ты пропал и почему не отвечаешь на звонки.

— И что ты ей сказала?

— Дала номер телефона и адрес. Ты эгоист, ты идиот, не сказал ни мне, ни Лизе, что ушёл из школы. Ты мучаешь шикарную женщину. Я тебя не понимаю. Она уже в пути, жди. Пересаживайся на водительское место.

Наташа отключилась и в кабине наступила тишина. Саншайн уловила имя Каори и спросила:

— Алабама отменяется?

— Нет, мы сейчас приедем и Каори будет минут через 15. Я вас познакомлю.

— А как ты меня представишь?

— Корректор моего дневника.

— Я согласна.

— А кто такая Наташа?

— Моя бывшая жена, она поддерживает контакты со всеми, кто был со мной дружен в прошлой жизни. Я сам никому не звоню и никому не пишу, кроме друга из Сибири. 

— В прошлой?

— Да, до встречи с инопланетными существами. Они не желали мне зла, а сделали всё, что бы я был всем доволен. Но…но мне хочется опять к ним попасть, мне нужна их помощь, я снова становлюсь человеком. А где их искать, я не знаю.

Мы приехали ко мне домой и Саншайн открыла рот. Везде были рисунки на которых Каори была в кимоно. Несколько японских постеров, огромный портрет Будды и гигантская калла, которая только расцвела. А в соседней комнате был татами и маленький столик для лаптопа.

— Ты супер минималист.

— Меня могла терпеть только Каори и ты уйдёшь, как ушла жена.

— Да, одно дело слушать, что говорит мужчина, а другое посмотреть на его жильё. Знаешь, я вам мешать не буду. Ты дай мне ключи от машины, а я завтра верну тебе её в спортзале в конце смены. Идёт такой вариант?

— Да, но  сначала поужинаем вместе. Доставай креветки и готовь на троих, соус на полке в кладовке, там же и палочки, а тарелки в кухонном шкафчике напротив плиты. Тарелки бери старые и толстые с трещинами, это ваби саби. Будь за хозяйку. А я пошёл встречать Каори.

        Только я вышел, как подрулила знакомая мне Хонда MDX, которую мы вместе выбирали и я заплатил хороший первый взнос, чтобы кредит был дешевле. Я подошёл  к водительской двери и открыл её. Каори вышла, на ней было нарядное кимоно.

— О аиситэ урэсии, Каори — сан. — Поприветствовал я учительницу,  опустился на колени и поклонился до земли.

— Вставай, мой друг, не вводи своих соседей в транс. Они, аж с кресел встали.

Я встал и сказал:

— Это ритуал, моя дорогая учительница. Ритуал соседи не могут изменить, божество остаётся божеством, даже на другом пьедестале. 

— Да, говорить ты мастер. От тебя пахнет дешёвым шампунем, ты изменил свои вкусы?

— Я только из спортивного зала, там такой шампунь. А свой я не взял, не было настроения. Пройдём ко мне, корректор моего дневника готовит креветки к обеду. Она очень старается тебе угодить, Каори — сан. Она совсем ребёнок, но умная девочка. Осенью она будет учиться в университете в Мобиле, а я на выходные буду забирать её к себе.

— Она красивая?

— Она из индейцев паскагула, у них другие ценности и другая красота, не западного толка.

— Ты уже говоришь  с ней на москагин?

— Учусь.

— Возьми сумку из багажника, я привезла покушать и свежие журналы из Японии. Ты же бросил их читать?

— Бросил, Каори-сан. Я оставил в прошлой жизни всё, кроме своих карандашей.

Когда мы с Каори-сан проходили мимо моих соседей, она с ними раскланялась, сложив ладони лодочкой. Те по американски помахали ей руками и хором сказали Хау а ю. Я проложил электронный ключ жетон к кнопке и дверь сама открылась.

— Интересно, как в псих лечебнице,- сказала Каори,- а как выходить?

— Чуть проще, становишься перед дверью на определённое место и смотришь на сенсор. Если он тебя распознал, то дверь сама открывается. Это уже, как в тюрьме.

— Да, порядки у вас строгие.

— Есть и боковые двери, там надо нажать кнопку.

Я живу на первом этаже, первая квартира от лифта. Дверь открывается прямо на кухню и нам запах Луизианского соуса защекотал носы.

— Молодец, твоя девочка. Вкусно пахнет.

Мы вошли, из комнаты вышла моя новая симпатия и я их представил друг другу;

— Знакомьтесь, моя гостья Каори-сан, а хозяйка вечера Хяши Томи.

Саншайн на японский манер поклонилась и сложила ладони лодочкой, этому она научилась от меня. Я всех так приветствую, даже близких родных. Каори тоже ей ответила поклоном и сказала:

— Дорогая, Томи -сан, возьми у него сумку, там в  банках его любимые блюда и положи их на стол. И ещё два журнала мод из Японии, это для тебя. Ви Джей-сан тебе переведёт то, что понравится. Остальное для его медитации.

        Саншайн мигом всё разложила по тарелкам, рис, ферментированные овощи, сардинки и в центр стола поставила большое блюдо с креветками. Палочки и тарелки в стиле ваби саби Каори очень тронули. Каори посмотрела по сторонам, ей понравились постеры старой японской живописи, а от рисунков, на которых она была изображена, не могла отвести глаз. И не потому, что они хорошо нарисованы, а потому, что они содержали моменты их совместной жизни. Она узнавала эти моменты и те приятные  слова, которые я ей говорил.  Может ей эти слова и нравились. Она чужая в этой стране, а я её обожал, именно как чужую.

— Ви Джей-сан, ты меня не забыл!

— Каори-сан, он о вас в дневнике пишет каждый день, иногда стихами. Я всё читаю и иногда исправляю его стилистические ошибки. Он пишет английскими словами, но на чужом языке, который я не знаю.

        Мы сели на пятки за низкий столик и стали кушать. Потом Саншайн в маленьких серебряных чашечках принесла матча.  Все притихли, этот чай не для разговоров, а для осознания момента. Затем Саншайн встала и сказала:

— Папочка, я беру машину до завтра, как договаривались, и уезжаю к своим друзьям. Верну её тебе завтра в спортзале. Надеюсь, ты не рассыпешься во время ходьбы две мили до зала?

— Бери, бери и покажи девчонкам журналы мод.

— Ты самый лучший из всех пап,- сказала она и чмокнула меня в лысину.

Когда дверь за стрекозой закрылась, Каори на меня посмотрела и спросила:

— Зачем ты мучаешь нас обоих?

— Я уже не первый раз перехожу в нирвану, я ищу конец своих жизненных устремлений. Мне на планете тяжело, я чужой даже для близких. Но сансара меня крепко держит.

— Ты струсил?

— Да.

— Майк стал моим партнёром, я уже устаю и у него хорошо получается. Между нами ничего не было и нет, он любит свою жену и троих детей. А я осталась одна. Меня соседи спрашивают, а где твой друг? Это самый горький для меня вопрос. Ты же меня бросил без всякой причины.

— Я и нашёл тебя без всякой причины.

— Да, я помню то утро. Я приехала в Билокси на пляж встречать рассвет. Одела лёгкое кимоно, там красивые пальмы и солнце всходит со стороны Оленьего острова. Я услышала звук, это был щелчок затвора фотокамеры. Я слегка повернула голову в сторону звука. Раздался ещё один щелчок. Это был ты, ты шёл ко мне навстречу и улыбался. Хотя фотографирование без разрешения считается почти криминалом, я не рассердилась. Ты подошёл, извинился и спросил, куда принести постер. Он будет называться ‘Женщина страны восходящего солнца”. Я сказала, что постер с печатью акрилом стоит очень дорого. А ты ответил, что ничего нет дороже спокойного взгляда японки на фоне восходящего солнца.

— Я виноват. Это моя карма. Радость, которая переходит в страдание.

— А рисунки, которые ты делаешь?

— Это самобичевание.

— Я не приглашаю тебя обратно в школу, но хоть иногда ты можешь приехать, что бы мы провели вечер вместе.

-Я мечтаю об этом.

— Я привезла тебе кимоно и сандали, примерь, пожалуйста.

      Каори достала из пакета мужское кимоно, правда без драконов, а обычное, домашнее и протянула мне. Я вышел в соседнюю комнату и переоделся.

— Каори, ты сделала мне больно. Но это сладкая боль. Я всё ещё люблю тебя. Я буду приезжать к тебе в твои свободные дни и вопросов от соседей ты больше не услышишь.

— Поехали на набережную, походим на людях в кимоно. На меня так давно никто не обращал внимания. Мы снова станем оригинальной красивой пожилой парой. Мне этого очень нехватает. 

— Поехали, я тоже этого хочу. Оставим всё на столе, я потом приберу.

Мы вышли из дома, а бабки с дедками ещё сидели и болтали возле входа. Завидев меня в кимоно они лишись дара речи. Я протянул руку и Каори положила в неё ключи от машины и дома.

— Каори- сан, я предлагаю поехать на набережную, потом на пирс Вэйвлэнд и закончим вечер у тебя дома, я дорогу не забыл.

      Вечером следующего дня позвонила Хяши Томи:

— Ты куда пропал? Почему не пришёл за машиной? Хочешь, я к тебе домой её пригоню?

— Моя дорогая Саншайн, не волнуйся, я в Алабаме с Каори-сан на острове Дофин. Я вернусь к концу недели. Пользуйся машиной на своё усмотрение, только залей в бак бензин на заправке Шеврон, она любит этот сорт, он без присадок. Я тебе потом верну деньги.

— Папа, ты не забыл, что я тоже тебя люблю! Мне тебя не хватает, никто не пишет в твой дневник, мне нечего делать на работе без твоего дневника. Я скучаю!

Каори слышала весь разговор, подошла и попросила телефон:

— Дорогая Томи-сан, я не видела Ви Джей -сан год. Через три дня мы вернёмся и все втроём поедем в Новый Орлеан на выходные. Тебе там понравится. Хозяйка ресторана “Микимото” моя подруга. Ты попробуешь настоящие суши, которые подают только друзьям. Потерпи немного.

— О, Каори-сан, я так рада, что вы оживили Ви Джея. Я потерплю и скажите ему, что я сегодня возьму запасной ключ у администратора и всё приберу у него дома.

— Спасибо, дорогая Томи-сан, мы про это совсем забыли. До встречи.

Еще почитать:

Синарима

Об одной глупости 

Никто не любит получать письма

Искусство для всех