Мне как-то напели вороны,
Что бренную ношу свою
Несут они важно сквозь злобу
Людей, соблюдая табу.
«А что же за ноша?» — Спросил я.
Ответил устало пернатый:
«Мы — гончии чёрной мессии,
Мы — путники мёртвых и слабых.
Мы — жители грязных помоек,
Отсюда черны наши души.
Мы в рабстве блестящих игрушек,
Которые жизнь вашу рушат.
Предвестники краха, конца —
О них мы всей стаей гогочем.
Чтоб знали о бедах и прочем.
Но в нас вам не видно гонца.
Когда же земля окропится
Кровью и запахом трупным,
Падшей плотью наполним мы брюхо
И взлетим на беззвучный зов принца.
Быть может, что он согласится
На наши мольбы о пощаде
И даст вам переродиться —
Даст шанс грешным душам на счастье.».
Небо наполнилось тучами —
Ворон крылом потёр себе глаз.
«Что за табу наложили на вас?» —
Выпытывал я волей случая.
«Друг мой, — ответил он гордо —,
Смерть, что мне скоро настанет.
А тех, кто услышал наш говор,
Мессия к себе забирает….
…прощай, ты все скоро узнаешь».