С этими словами, под поражённые возгласы толпы, на помост вывели лысого мужчину с обнажённым торсом. Его спина и лицо были изуродованы страшными шрамами, мочка одного уха была отрезана и ходил он с трудом: судя по всему, не зажили когда-то повреждённые ноги.

-Что вы теперь скажете? – люди притихли, а Баэрн усмехнулся в бороду и продолжил, — Сейчас этот человек расскажет нам, что он видел в плену! Мы слушаем тебя, говори!

На человека со шрамами устремились сотни требовательных взглядов.

-Э-ээ… Хэ-х. – мужчина прохрипел и начал тихо говорить, с трудом выдавливая каждое слово, — Я… был у них. Пленники… много. Всех пытали… — мужчины в толпе нахмурили брови, а женщины взвизгнули, — Много женщин и детей… Их заставляли работать на…. Кхе-кхе-хэ… на мельницах… Они падали от усталости, но их поднимали плетьми… Я один бежал…

Мужчина кончил говорить и стражники бережно взяли его под руки и повели обратно к лекарю: ему явно нужен был покой.

-Видите? У нас нет выбора: мы должны освободить наших пленников! – Баэрн грозно взмахнул кулаком в сторону Леса, — Я отправляю на варваров городскую гвардию!

«Правильно!», «Освободим женщин и детей!», «Набьём рожи этим язычникам!» — раздавались на площади восторженные возгласы. Люди жаждали расправы над варварами… по крайней мере, в этом их убедил любимый градоправитель.

-А я ведь постоянно дежурил на восточной стене! Я видел, что они и носа высунуть бояться из своего леса! А ведь им нужно выбраться из него, чтобы похищать людей. – горец завершал свой рассказ, — Я общался с некоторыми из них, ну, они почти по нашему говорят. Так во-от… Они просто не способны на такое! Они хорошие, добрые люди! Вы же, я надеюсь, верите мне? – он устремил на жрецов взгляд, полный надежды.