Глава 5.

«Легавый»

— Ты ничуть не изменился, — улыбнулась Линда. – Как всегда, спешишь убедить всех вокруг, что у тебя все в порядке, что ты на высоте и доволен своей жизнью. Но я слишком хорошо узнала тебя, Олег.

Про себя она подумала: «Что же в тебе меня так сильно привлекает? Тип людей, к которому ты принадлежишь, я обычно воспринимаю спокойно и равнодушно. Но ты…».

Затем Линда вернулась к разговору:

— Да, я узнала тебя. Сомнения и угрызения совести – твои постоянные спутники. Точно также, как гнев  и угрюмость.

Олег Щукин смотрел на нее благодушно и смиренно:

— Может быть, ты и права. Во мне, наверное, больше минусов, чем в любом другом. Но сама ведь понимаешь, чем старше становится человек, тем труднее ему измениться.

— Я ни в коем случае не обвиняю тебя. Просто говорю, что изучила твой характер за годы нашей совместной службы.

Щукин помолчал, размышляя, озвучивать ли свою следующую мысль или нет.

— Я знаю, что причинил тебе боль. Кем бы я был, если бы не замечал этого? Или если отказывался бы замечать…

Линда сделала останавливающий жест рукой:

— Не говори того, чего просто не должен говорить. Не нужно оправдываться, будто ты в чем-то передо мной виноват. Это жизнь. Твоя жизнь. Ты вправе распоряжаться ею, как тебе нужно.

— Просто хочу сказать, что никогда не умел быть таким, как все остальные.

Он вздохнул и поднялся с дивана:

— Я, пожалуй, поеду. Спасибо тебе за все. Спасибо, Линда. Ты – хороший человек. Очень хороший.

Она мягко улыбнулась. Красива, думал Олег. Кажется, с годами она лишь хорошеет: большие, искренние глаза, привязывающие к себе внешние черты. Ну почему Олег не мог убедить себя, что любит ее? Нет, он сейчас просто уйдет, как и раньше. Он не хочет больше ни в кого влюбляться. Это слишком болезненно может закончиться…

Ушел. Закрыл за собой входную дверь. Сел в машину, завел мотор. Включил заднюю передачу, тронулся с места. Что-то все же не давало покоя… Гложило все сильнее и сильнее. Уже покинув стояночную площадку и выехав на дорогу, Олег передернул коробку передач и вернулся к дому Линды. Опять вылез из машины и вошел в дом.

В гостиной девушки не оказалось. Вокруг стояла тишина – нависающая, режущая слух, в которой вдруг раздался звук льющейся в ванной воды из лейки душа. Олег возненавидел себя. Впервые в жизни он разгневался на себя так, что был готов застрелиться, разнеся себе череп. В голове раздался крик: «Ты сошел с ума!». И это была одна из немногих ситуаций, когда Щукин буквально ощущал бешеное, пульсирующее в груди, противоестественное волнение.

«Зачем?» — не унималось сознание.

— Заткнись! – пробурчал Олег, тут же осознав, что он это произнес вслух. Он скинул с себя кофту, бросив ее на диван. После этого незамедлительно проследовал к ванной комнате. Осторожно приоткрыл дверь. Однако Линда сразу же его заметила. Она тут же выключила душ и схватила с вешалки полотенце, укрывшись им.

— Олег? – только и прохрипела она. – Что ты делаешь? Ты в своем уме?

— Я лишь хочу, — ответил Олег, прикрыв за собой дверь в ванную, — избавиться хотя бы от пары своих минусов. Ты назвала некоторые из них. Хочу выбросить из себя хотя бы сомнения и гнев. К тому же ты верно подметила насчет того, что это моя жизнь…

Он подошел к ней вплотную, нежно прикоснулся к щеке.

-Если бы ты знала, чего мне стоило сейчас вернуться. Но впервые за много времени я уверен, что поступаю так, как нужно и верю в то, что говорю. Ты нужна мне…

Он смотрел на Линду с приветливой улыбкой. Линда смотрела на него. Ее влажные русые волосы касались обнаженных плеч. Она по-прежнему робко молчала, не спуская глаз с Олега. Олег обнял ее за плечи, она разжала пальцы: полотенце выпало из ее рук на пол. Линда закрыла глаза. Олег оглядел ее с ног до головы, ощутив резкий и настойчивый прилив возбуждения.

-Ты нужна мне. – Прошептал он ей в самое ухо. Затем поцеловал ее в губы. Линда с робостью в каждом движении обняла его, также ощутив в себе возбуждение и прилив потаенной и, казалось бы, уже забытой любви. Мягкие груди девушки коснулись кожи Олега. Он отник от ее губ. Его и ее взгляды вновь встретились. – Ты нужна мне.

Линда улыбнулась и прижалась левой щекой к его левому плечу. В ту же секунду в доме раздался внезапный и громкий треск разламываемой входной двери, разорвавший тишь и благодать идиллии. Олег и Линда вздрогнули.

Олегу в этот момент стало… нет, не страшно. Несмотря на все, что до этого было сказано, страх уже давно был неотъемлемой частью Щукина, его души. К страху он относился терпимо. Однако терпимо у него не получалось относиться к вторжениям. Именно вторжениям – так Олег это называл. Это значило, что вроде бы логичная цепь событий внезапно претерпевает кардинальные изменения. К тому же она не просто претерпевает эти изменения, а еще и наводит на мысль, что все сделанное тобою до этого было абсолютно зря. Тот, пока что невидимый и непонятный, кто сейчас вломился в дом Линды, был ярким тому примером… Хотя нет, не очень ярким. А ярким можно назвать одно из событий давно минувших дней, которое сейчас нарисовалось в голове Олега воспоминанием. Это было воспоминание о том дне, когда Олег Щукин раз и навсегда понял, что ему не место в полиции. Точнее место не совсем в полиции…

  Тот день приближал Олега к развязке одного важного дела, и не просто приближал, а подвел к финальному рывку, от которого зависела репутация целого полицейского отдела. Олег мысленно окрестил этот день «Днем расплаты». Да, Щукин тогда еще работал в полиции и вскоре ее покинет, чтобы присоединиться к более неординарному сообществу под названием «Охотники за аномалиями». Но тогда, в «День расплаты», Щукин должен был добить, доуничтожать банду, за которой он охотился долгое, долгое время. Банду под названием «Дикие псы». «Дикие псы» в свое время тоже натерпелись от Олега Щукина немало, злобно окрестив Щукина «Легавым». Хотя в современном мире термин «легавый» уже не так импульсивен и популярен в использовании по отношению к представителям полиции, как, допустим, в те же советские времена и сейчас куда как популярнее полицейских называть просто «ментами» или «фариками». Однако, у Диких псов были свои самобытные правила и убеждения. «Легавый» же преследовал их уже долгое время, просто-напросто не давая спуску и разрушая многие их планы, взращивая по отношению к себе со стороны псов жутчайшую ненависть и напрашиваясь на настоящую войну против всей полиции Веркнабурска.