Витёк

Смотрел недавно на Апрашке электрочайники. У нас чайник — не то чтобы сломался, но стал себя вести как-то подозрительно. Логотип VITEK напомнил такую историю.

С Машенькой Бондаренко шли мы вечером на переговорный пункт. Машенька у нас в Питере в гостях была, мы тогда 4-й выпуск «Серой лошади» довёрстывали (мне тут спелл-чекер подчеркивает, ну ладно, какая разница, верстали). Шли мы звонить Лёше Денисову, который в Москве оставался, но должен был тоже приехать вот-вот. И переходя через Дворцовую, услышали голос из темноты: «Славик, это ты что ли, привет!» Вслед за голосом из темноты возник его обладатель, ну или, как сказать, источник его — чувак такой светловолосый и с бабой. Ну, стали мы беседовать (а что делать?), и по ходу беседы я, как это пишут, судорожно припоминал — кто же это такой. По контексту разговора понятно было, что кто-то из Владивостока. Оставил ему адрес наш (а что делать?), расстались наконец.

«Вот, — говорю Машеньке, — довычитывались, блин, поэзии приморской. Приморцы материализоваться стали. Только, — говорю, — не могу вспомнить, кто это».

«Ага, я так и поняла, что не помнишь», — Машенька говорит.

«Вроде бы, — говорю, — это та самая скотина, которая у меня перед самым моим отъездом из Владика денег заняла — фотопленку, видите ли, купить. И не отдала, разумеется. Скотина, я матерился ещё месяца два тогда потом. Но вот как зовут — убей, не вспомню уже, чуть ли не Лёша…»

«Да, — Машенька говорит, — на Лёшу он вполне потянет…»

Ну, пошли мы дальше. Переговорный был тогда у арки Главного штаба, потом его закрывали, сейчас не знаю, есть или нет (сегодня поведу в Эрмитаж друзей из Германии — собственно, пишу это всё от нечего делать в ожидании их звонка, — надо будет глянуть). Поговорили с Лёшей Денисовым. Через день или два Лёша приехал, а еще через пару дней, с прогулки вернувшись, обнаружили мы на двери комнаты такую записку (я её храню, найду сейчас, в папках пороюсь):