Вакцина бессмертия

Глава первая

Жизнь человека похожа на ожерелье,

которое раньше носили древние племена,

состоящее из нанизанных на нить бусин,

ракушек и зубов диких зверей. Оно имело

определенную ценность для своего хозяина равно,

как и для соплеменников. По нему можно определить:

статус, уровень развития, наклонности в поведении,

так же моральные и другие ценности его обладателя.

Например, у одного ракушка красивее, у другого

больше бусин, кто – то коллекционировал зубы

хищников убитых в неравном бою или, бывало и

такое, нижнюю челюсть своего врага

В настоящем времени жизнь не значит ничего.

Вот уже четыре года космический спутник «Кондор 5» находится на геостационарной орбите. Количество экипажа, за исключением двенадцати человек, меняется с каждым днем. Одним из двенадцати был профессор Балтимор. Пристально вглядывался сквозь тонкие стекла очков на ужасающее зрелище. Он стоял почти вплотную к огромному, во всю стену иллюминатору.На расстоянии 2 2236 миль находилась планета Земля, 90 % поверхности которой была покрыта буро – серой коркой. В отдельных местах, на некогда зеленой с бурлящими океанами планете, проступают как струпья, нарывающие язвы. Это огонь, убивающий все живое. Некоторые острова и регионы не тронуты, именно туда смотрел профессор, с тоской в глазах ярко небесного цвета.

Белый коридор хвостового отсека, как в принципе и все помещения спутника, был стерильно чист с ярким освещением, но все же здесь стоит запах смерти. Профессор каждый день, по нескольку раз проходил по этому коридору и каждый раз у него щемит в груди и каждый раз его охватывает неимоверный страх. Этот раз не исключение. Ступая по полу из сплава легких, но прочных металлов, в потертых, аккуратно до блеска начищенных коричневых туфлях, единственная память с земли, профессор направлялся в сторону стеклянных боксов. Ноги наливались свинцом, руки тряслись, перед глазами темная пелена. С трудом поборов внутренний страх профессор пошел дальше. Навстречу ему везли больничные носилки двое охранников, одетые в черную военную форму за их черными масками не видно лиц и глаз. Их движения четкие и хладнокровные. На носилках, корчась в агонии лежал худощавый мужчина. Руки и ноги связаны ремнями. Бледно – серое лицо не выражало никаких эмоций, но тело дергалось в конвульсиях. Путь бедолаги закончится в «яме». Еще раз профессор с нескрываемым ужасом посмотрел в сторону несчастного, на секунду остановившись, стирая огромные капли холодного пота со лба, шатаясь двинулся дальше.

Свернув резко вправо, профессор оказывается в комнате похожей на длинный коридор с высоким потолком. По обе стороны комнаты как вросшие соты, на расстоянии примерно 20 футов друг от друга, располагались камеры полностью состоящие из прочного пуленепробиваемого стекла (даже если спутник потеряет управление и в случае аварийной посадки упадет на землю, эти камеры не пострадают в них будут поддерживаться пригодные для жизни условия в течении нескольких недель). Камеры находятся в хаотичном порядке, вытянувшись вверх рядами по четыре, пять. Верхние камеры почти упирались в потолок. Вид этого сооружения весьма впечатлительный. Если смотреть сверху комната напоминает неправильной формы эллипс, но находясь в комнате границы стираются, возникает ощущение, что находишься в замкнутом коридоре, лабиринте из которого нет выхода. Стены и пол комнаты напоминают горные породы, на самом деле это искусственно созданный высокопрочный камень, способный выдержать температуру до 4 000 кельвин, в 1 000 раз крепче алмаза, Был изобретен пятьдесят лет назад, на нем испытывали сверхмощные атомные пушки. В настоящее время талит, такое название дали ученые камню, используется во всей современной бронетехнике. Нижние камеры с открытой крышей и частично стенами представляли собой подножье, напоминающее ущелье, вверх уходящими склонами. Потолок состоял из высокопрочного стекла над которым простиралось звездное небо. Посередине комнаты стояло огромное, похожее на смешение слившихся стеклянных конусов, здание. Это лаборатория. Освещение в ней работает постоянно, в отличие от камер где сейчас была полная темнота. Только профессор знал количество камер, не потому что был ученый, а просто никому не было интересно вести их подсчет. Камер было ровно четыре тысячи девятьсот. И сейчас он направлялся к одной из них. К каждой камере проходила эскалаторная лестница. Поднимаясь к камере из среднего ряда, на пол пути, профессор остановился, взглянул вниз на лабораторию, поправил очки и стал подниматься дальше. Когда лестница вытолкнула его на металлический помост, он все еще в нерешительности стоял несколько секунд, потом сделал три твердых шага. Встав возле стеклянной стены с такой же тоской, как и у иллюминатора, стал смотреть в темноту.

– Не спится профессор?

Голос исходил как бы от стен камеры, словно она была передатчиком или мембраной микрофона.

– Хьюстон, включи тринадцатый бокс. – Свет в камере включился и профессор теперь видел молодого человека сидящего в белом кресле и длинными пальцами касающегося на неком подобии вросшей в пол и уходящей вверх на 40 футов, колоны белоснежного цвета. Внутри камера полностью белая по углам и в центре находятся белые колоны разного диаметра, по форме они напоминают изогнутые стволы деревьев с гладкой поверхностью.

– Как дела Дэвид?

– Вы хотели сказать: реципиент пятнадцать ноль четыре. – Молодой человек попытался изобразить улыбку на лице, но скорчившись от боли, закрыл глаза и откинул голову назад. Правильные черты лица, выступающие скулы. Он был очень бледен, на висках с обеих сторон как пулевые ранения стекали капли запекшейся крови. На нем была обычная больничная одежда для пациентов. Руки с выступающими венами были худыми, мраморного цвета как и лицо, на запястьях ссадины от туго связанных ремней. – Лучше не придумаешь, профессор.

– Когда я был одним из вас. Представить не мог, что мне так повезет и я окажусь в этом чудном месте. Вам так не кажется?

– Дэвид, – Профессор отвел взгляд в сторону лаборатории, но из – за металлического выступа её не видно. – в том, что произошло нет моей вины. Я мучаюсь не меньше. Даю слово сделаю все, чтобы это закончилось.

Молодой человек открыл глаза. Они буквально вцепились в профессора:

– Каждый день я молюсь, чтобы вы ошиблись с дозой. Скольких еще вы готовы отправить в «яму»?! Четыре проклятых года, профессор!..

– У меня нет выбора. – Профессор вновь смотрел на молодого человека, но теперь в глазах четко проступала решительность. – Нет выбора, Дэвид, – повторил профессор и вновь опустил глаза. – Пойми.

– Профессор, честно сказать мне все равно где и когда этому придет конец. Здесь на этом спутнике смерти или внизу, где после четвертой революции наступил закат эпохи всего человечества. И за ним последует резня.

– Откуда ты узнал? Исход восстания на Земле… он был около года назад. Не молчи! Отвечай!

– Болтун. – В зеленых глазах Дэвида читалась усмешка.

– Немой повар, – взгляд профессора подобрел, – как я сразу не догадался. А ты умеешь заводить друзей. Хорошо, я позабочусь, чтобы ты больше с ним не встретился.

– Завтра прибудет «шлюпка». Тебе необходимо отдохнуть.

– Один вопрос, профессор. Есть еще выжившие, кроме меня и Обезьяны?

– Шаиста, – улыбнулся профессор, – ты ей тоже симпатичен. Жаль, но пока только вы двое прошли введение препарата D9. И я должен выяснить, каким образом. А теперь отдыхай. Хьюстон…

– Профессор, моя просьба. – Дэвид изо всех сил пытался встать, опираясь на левую руку он стал подниматься. – Вы сделали, что я просил?!..

– Поговорим об этом позже. – Профессор нахмурил брови. – Хьюстон, газ. – Из столбов находящихся у дальней стенки начали исходить клубы бело – серого вещества и вскоре вся камера погрузилась в туман.

Даже полностью не встав на ноги, Дэвид упал на кресло, которое тут же трансформировалось в кровать с небольшим выступом у головного конца, напоминающее вытянутую подушку. Глаза его начали закрываться. Пересохшими губами смог лишь произнести:

– Я выполню, клянусь…

– Хьюстон, выключи тринадцатый бокс. – Свет погас и профессор не оглядываясь, ступил на эскалатор, медленно спускавший его вниз.