Они идут за мной, я слышу, я чувствую их. Затуманенные глаза, наполненные кровью; зловонная пасть и ряд гнилых зубов, покрытый белым налётом. Длинные узорные хвосты, ветвистые рога, и копыта, стучащие о холодный пол. Дети Морока желают утолить свою вечную жажду крови. Они желают уничтожить кожаных червей, которых так презирают. Существа, мечтают унести с собой всё живое, не оставив и следа от людей.
Ничто, даже сам свет, не сможет остановить их.
Навалившись на стену, покрытую зелёными пошарпанными обоями, держу в дрожащих руках кухонный нож, покрытый слоем толстой ржавчины.
И свет меркнет в глазах, и ноги, и даже язык теряют чувствительность. Холодное, рваное дыхание опаляет мой затылок, и волна невыносимой вони проходит от морды существа к моему носу. В левую часть моего живота упирается лапа, меня подбрасывает вверх, с такой силой, что затылок впечатывается в стену, на месте удара появляется болезненная, рвущаяся на свободу боль, алая жидкость стекает слабым ручейком из моей головы. Налегая на рукоятку ножа, направляю лезвие в мохнатую коричневую шерсть, ставшего на задние лапы цепного пса. Существо реагирует на это коротким рычанием и сгибает передние лапы, пытаясь дотянуться до моего горла. Но острие ножа, обжигая кожу, вонзается в плоть — оно с воем падает на пол. Не отпуская рукоять, я спотыкаюсь, ударяюсь о подножие кровати и начинаю падать вниз, навстречу разинутой пасти, полной острых зубов.
И с каким-то противоестественным наслаждением чувствую, как освобождённый от оков боли мозг проносится в моих мыслях, от хруста ломаемых рёбер, к вспоротому крест-накрест животу, мерно отдающихся удаляющимся в закат звукам рвущейся плоти.
«Мои создания и я сам, сольемся в одно бесконечное существо, которому неведомы боль и страдания. Мое мертвое сердце сожмётся в кулак, и глаза начнут светиться, как звезды».
Пишу кровавое стекло с ноткой философии В моих книгах вы не найдёте радугу и единорогов Если готовы к эмоциональным американским горкам- добро пожаловать
