В последующем

Зинаида была уже не молода. Так мог подумать только прохожий человек, невнимательным взглядом оглядев пожилую женщину с макушки до пят. Хотя кому врать, кто будет так тщательно осматривать человека с морщинистым лицом, не представляющим никакой ценности для общества. Нет, только не кричите. Просто поступки этого общества напрашивают на такие выводы.

Да, нельзя отрицать, что бабуле было 74 года, но её бодрая 60-летняя походка обманывала обывательский взгляд. Конечно, хруст в коленных чашечках нынешней молодёжи судорожно запротестует, боясь даже представить, что с ними станет к этому возрасту. Но мы говорим о Зинаиде, которая на протяжении последних 20 лет каждое утро вставала в 5:47, делала разминку тела, шекочущую её юные косточки. Затем выпивала стакан тёплой воды, предварительно добавив в неё 7 капель лимонного сока. Она любила число 7. Потом, не торопясь, снимала спортивную форму после разминки: сначала голубую олимпийку, майку телесного цвета, радужные треники, всё остальное. За ледяным душем следовала такая же расторопная сборка уже в уличную одежду. И почему-то этот сбор начинался уже с низа, со штанов.

Неважно, какая погода гуляла по утренним улицам в полвосьмого утра, женщина шла на улицу. Но прежде, чем выйти, говорила: «Я вернусь», что предназначалось цветам.

Растения часто обновлялись в её квартире. Квартира была просторной и прохладной. Однако цветы просто не выдерживали и умирали. Хозяйка же квартиры не сдавалась, постоянно их покупала, надеясь, что в этот раз цветы точно выживут. Особенно рождественская звезда не давала ей покоя. Красивый куст с зелёными листами на переферии и красными в центре. Прекрасный цветок, но что же ему нужно было для такой же прекрасной жизни, Зинаида лишь терялась в догадках.

Выходя на улицу, женщина не торопилась, но ей было крайне интересно, кто же сегодня займёт лавочку под дубом. Она или дед из соседнего дома. Никто из них даже и не вспомнит, с какого момента началось это соревнование. Возможно, нелепое? Отчего же, со стороны это напоминало скорее спектакль, нежели битву.

Зинаида посмотрела в небо и попыталась понять, какое сегодня будет у него настроение, но это теряло всякий смысл, ведь скоро она окажется уже в парке, напоминающем скорее иное измерение, а не обычный ухоженный клочок земли. Какая бы ужасная погода ни была в городе, здесь всегда царило спокойствие, словно парк был под куполом. Если внимательно приглядеться, то можно обнаружить, что таким куполом служит лес, в котором обустроили парк. Может быть, напротив, вокруг парка насадили много деревьев, из-за чего создаётся ощущение тайги. Об этом можно было только догадываться. Парк был очень стар.

Зинаида уже издали увидела, что лавочка свободна, и в такт своей удовлетворённости покачала головой. Но присмотревшись, она увидела, как Петрович своими могучими шагами идёт с противоположной стороны, навстречу лавочке. Перехватив её взгляд, дед ухмыльнулся, словно говорил взглядом: «И не через такое прорывались». Но бабка решила не отступать, навострила свои пятки и пустилась в спортивную ходьбу.

Вокруг них было много-мнооого скамеек, но все они всегда оставались позади них, не при делах, обделённые вниманием даже стариков.

В какой-то момент, точнее решающий момент, Зинаида села на эту скамейку под дубом. Кругом было мало дубов? Нет. Чем же так прельщала их эта скамейка? Опять уже никто не вспомнит.

Когда Зинаида села, Петрович уже спокойным шагом дошёл до скамейки напротив неё и сел, вежливо чуть сняв шляпу, поздоровавшись. В ответ бабуля мягко улыбнулась. Да, после окончания битвы они превращались в обычного старика и старушку, мимо которых спустя уже час, даже 30 минут начинали проходить люди. Самым первым был дворник, который, конечно же, оказывался в парке раньше них, но доходил до них только к этому времени.

Дворник всегда был приветливым, полным энергии мужчиной. Он знал их давно. Подойдя к урне, близ стоящей от женщины, он усмехнулся. Они, как дети, послушно на него посмотрели, а дворник Василий достал из урны обычный пакет-майку. Они, переглянувшись, ничего не поняла.

-А, — Василий понял, — пакет не перевернул, — после чего Петрович с Зинаидой увидели на пакете надпись «Русь». — Вообще, — продолжил дворник, — в этом нет ничего смешного, просто иронично. Сразу вспоминаю, как на уроке литературы мы писали сочинение на тему «Кому на Руси жить хорошо?», а, может быть, надо было иную тему задать «Как долго Русь будет терпеть к себе такое отношение?».

Зинаида с Петровичем, переглянувшись, многозначительно покачали Василию головой, как школьники, полагающие, что этого хватит, удовлетворит учителя.

Дворника всегда устраивал такой ответ, даже служил толчком для продолжения монолога.

-Ох, вот взгрустнулось немного. Вспомнилось детство. Мама очередным вечером пришла домой и вручила тонкую книжку формата А4, обложка была мягкая. Это была сказка про какую-то журавлицу-девушку и принца, желавшего получить её любовь. Ох, помню, с каким наслаждением тогда её прочитал, — Василий руками опёрся о ручку метлы, — дааааа, — скорее прозвучало не слово, а звуки наслаждения, пропитанные воспоминанием, — какие картинки были красивые.

Дворник пошёл дальше убирать парк, весело что-то насвистывая под нос. Зинаида и Петрович проводили его взглядом, чтобы убедиться, что опасность в виде красноречиво долгих разговоров миновала. Они не относились себя к тому типу стариков, что любили поболтать. Тишина была близка их душам.

Посмотрев на время, обнаружила, что нужно сходить в магазин за хлебом до 11 часов, чтобы использовать пенсионную скидку. Путь был не близким, ведь ей нравился хлеб, который продавался только в дальнем магазине. Идти было далеко, но ехать на маршрутке она не собиралась. Любила гулять, а сейчас времени было предостаточно. Зинаида задумалась, ведь своё пенсионное удостоверение она забыла дома. Ей было 74 года, на вид могли дать лет 60. Были риски, что ей не пробьют скидку, но также были и шансы, ведь всё же она была старой, да и пенсионный возраст начинается с 58 лет. Конечно, дело было не в возрасте, а принципиальность сотрудников магазина, не желавших пробивать скидку без удостоверения, словно именно они лишаются денег. Также были и те, кто искренне, в сердцах, говорил:

-Знаем, мы вас, жизнь хорошенько потрепала, вот теперь и выдаёте себя за стариков, просите скидки, а сами в самых трендовых вещах ходите.

Довольно комично, когда пенсионер пытается выбить себе скидку, а ему не хотят верить и дать скидку в каких-то 10 рублей. Приходится вести усиленные битва, жаркие разговоры, вот только против аргумента: «Да покажите уже ваше пенсионное!», ничего не можешь сказать и уходишь, поверженный.

Бабки с дедами создали общий городской чат, в котором отмечают, в какие магазины даже не стоит суваться без пенсионных, красноречиво описывая кассиров в многоэмоциональных красках.

В том же магазине, куда направлялась Зинаида, всё зависело от удачи, от того, какой же кассир ей попадётся.

Но фортуна сегодня не оставила её, женщина-бабка получила свою скидку без пенсионного. Это можно было понять, лишь слегка взглянув на её победоносную позу. В этот момент Зинаида услышала щелчок камеры. Недалеко от неё две девочки фоткались, мило улыбаясь на камеру.

Зинаида никогда не понимала этого. Точнее думала, что раньше понимала, когда также фотографировалась на память. Так ли ей сейчас нужна эта память, для чего? Смотреть на эти бумажки, видеть, что когда-то она была красива, когда-то была в чужом городе? Фотоальбом просто валялся в её квартире, не нужный даже ей. Она не хотела ностальгировать. Нет, момент, когда она начнёт цепляться за прошлое, убьёт её, медленно изъедая её душу. Лучше было просто продолжать жить, а не останавливаться, полагая, что настал конец, нужно вспоминать прошлое, смотря на фоточки. Нет, всё было только впереди.

В пакете женщины лежал не только хлеб, но и бананы, которые были её слабостью. Так, ровно в полночь Зинаида заходила в кухню и направляла целеустремлённый взор на эти фрукты, размышляя, стоит ли предаться соблазну. Конечно же, она знала, что стоит. Если в битве с Петровичем были шансы на победу, то только не в данном случае. Покойные друзья всегда шутили, говоря, что к ней была применима пословица: путь к сердцу мужчины лежит через желудок.

И этой ночью она не поступилась своими принципами.

Очередное утро женщина встретила так же, как и вчера, позавчера, позапозавчера. В общем её жизнь текла обычным руслом.

Правда, в парк Петрович не пришёл не то, что не раньше Зинаиды, но и позже. Женщина успела лицезреть недоумевающее лицо Василия, ищущего взглядом старика на лавке. Только тогда, в немом взгляде дворника, она нашла ответ. Внутри неё ничего не опустилось, не сжалось. Это был последний её друг, ушедший из жизни. Точнее даже знакомый, но такой близкий за последние лет 10-20? Смерть уже её не расстраивала, но и не дарила нежных чувств. Это была данность, жизнь снова напомнила о времени. Ей оставалось лишь привыкнуть к тому, что напротив теперь не будет садиться почивший старик. Есть ли время у неё?

Прошёл час, затем второй. Парк начал оживать. И прохожий ребёнок, резво побежал в её сторону и сел. На скамейку напротив. Внутри женщины что-то зашевилилось. Казалось, кто-то посягнул на её территорию. Парк начал казаться Зинаиде каким-то чужим, не похожим на вчерашнее место. Посмотрев на дуб, нависавшим над ней, задумалась, уже не понимая, чем же привлекло её это дерево. А оно ли вообще привлекло её с самого начала? Так что же было в этом самом начале? Её отвлек детский визг, Зинаида неприятно сморщилась.

Девочка, словно почувствовав чужой дискомфорт, замолчала и с любопытством посмотрела на Зинаиду.

-Сегодня довольно солнечный день, — начала девочка. Женщина удивилась, даже немного насмешило. Словно напротив неё сидела дама средних лет, пожелавшая вести светскую беседу.

Зинаида лишь промолчала, при этом, ожидая продолжения.

В свою очередь, девочка ничего не говорила, лишь пристально смотрела на женщину, которая, признаться честно, не особо-то и разбиралась в детях. Каждый год появлялись новые поколения, мысли которых становилось всё труднее понимать. Новые веяния, движения были чужды Зинаиде. Это совершенно не говорит о её зашоренности, нет. Она спокойно могла принять иную точку зрения, даже признать правильность этих идей, но вот просто понять это стоящее перед тобой маленькое существо, иным образом смотрящее на этот мир, имеющее на всё своё мнение, идеи, было далёко ей. Да, женщина тоже была когда-то маленькой, но это было очень давно, она уже забыла об этом.

Женщина подняла вверх голову, обратившись к звонкому пению маленькой пташки, силуэт которой озарялся солнечными лучами солнца на ветви дуба. «Действительно, солнечный день», — Зинаида снова опустила взгляд на скамейку, но девочки уже не было. Женщина даже с облегчением вздохнула, словно не любимый строгий преподаватель покинул аудиторию, дав возможность списать.

Через какие-то минуты женщина почувствовала, как капля упала на правую ногу.

«Неужели дождь?»

-Неужели дождь? — раздался хриплый низкий голос слева от неё, словно передразнивая её мысли.

Женщина удивлённо, как в фильме, в режиме замедленной съёмки, повернула голову в сторону голоса.

Рядом с её скамейкой стояла и другая, на которой сидел мужчина. В глаза бросились его солнечные очки и кожаные перчатки, которыми он касался своей трости. Почему-то это не казалось нелепым. Но Зинаиде не нравилось, что это утро оказалось каким-то небезмятежным как обычно. Ей даже не дали время погрустить, почтить память об умершем друге. Казалось, жизнь специально стучится в её двери. Хотя напротив, должно уже всё закончиться.

Она и тут не хотела отвечать. Тем более, в этот раз фраза была брошена скорее в пустоту, нежели ей. И ей было не до этого, ведь дождь начинал расходиться, а ей нужно было успеть дойти до дома не промокшей, иначе простуда ей обеспечена. Только мысль промелькнула об этом, как её взгляд встретился с зонтом, который был поставлен у её скамейки. Кругом уже никого не было. Правда, трость осталась на скамейке. «Почему же люди сегодня норовят исчезать?»

Зинаида хотело было взять зонт и пойти домой, ведь дождь уже расходился, молнии начали появляться в небе. Ей не нравилась такая погода. И недолго думая, она также захватила трость, чтобы отнести в пункт охраны. Как назло, там никого не было. Что же ей было делать с тростью….

-п*зда у меня красивая, а не твои ср*ные стихи! Надоел уже! — разъярённо спокойно сказала девушка, проходящая мимо Зинаиды. За девушкой, смело смотрящей вперёд, шёл хвостиком парень. Со стороны казалось, что школьник старших классов пытается ухлёстывать за студенткой, скорее элегантной продавщицей бутика в подворотне. — Сколько раз я тебе сказала, что надо взять зонт, — продолжила девушка, — нет, ты в первую очередь, хватаешь свои бумажки с карандашами, калякаешь ими….

Ошеломлённая Зинаида провожала взглядом эту парочку.

-Вам помочь? — Появился охранник.

-Что? — Удивилась Зинаида.

-Помочь, — уже пояснил мужчина, словно убеждая её в этом.

-А, помочь, — женщина замешкалась. — Да, кажется, девушка и не сильно злится. Думаете, — она на секунду задумалась, — сможет навредить пареньку?

-Бабуля, вы о чем?

Тут Зинаида сразу пришла в себя. Впервые к ней так обратились, обычно «женщина», ведь никто не мог дать ей настоящий возраст.

-Что? — удивилась женщина.

-Ай,-махнул рукой охранник и снова куда-то ушёл.

Смотря в спину мужчине, Зинаида вспомнила про трость. Она не хотела его окликать, просто захотелось наконец-то пойти домой. Только утро, а получилось слишком насыщенным для неё. Таким бы оно могло быть сегодня и для Петровича…

Посмотрела на трость и в конце концов просто поставила у входа охранной будки.

Придя домой, Зинаида поняла, что не сможет сразу навести чай: заварочный чайник был пуст. У неё было два состояния по жизни: порой она любила заваривать заварку, порой нет. И сейчас не было никакого желания, поэтому делала это с кислой миной на лице, поглядывая в пасмурное окно.

Заварочный чайник был старым, но из-за бережного отношения к нему, был целым, сохранил золотой узор, правда, потускневший со временем.

Вытащив прежнее содержимое чайничка и сложив всё в маленький целлофановый пакетик, положила в мусорное ведро. Достала пачку заварки, на глаз высыпала из неё нужную часть в чайничек. Хотела было потянуться за кипятком, но опомнившись, остановилась. Вспомнила про имбирь, лежавший в холодильнике. Плавными, но сильными движениями руки она очистила его от кожуры и начала на весу разделять ножом на маленькие кусочки, сразу кидая их в заварочный чайничек, только после чего, залила кипятком. Воздух наполнился приятным имбирным запахом, отчего спокойствие растеклось в её улыбке.

Вдруг её телефон завибрировал, однако она не спешила проверить, знала, что это обычное уведомление. Снова забыла оплатить безлимитный интернет. Да, она одна из немногих, кто успел подключить такой выгодный тариф, но какой от него толк, если не с кем разговаривать, фильмы смотреть не хочется, не говоря уже о нежелании переписываться с отсутствующими внуками. Женщина налила себе чай.

Задумавшись, женщина улыбнулась. Она вспомнила, как по молодости, отправилась в другой город в электричке.

…Проводники заранее предупредили пассажиров, чтобы те до выкидывали свои билетики, они ещё понадобятся при выходе через турникеты. Для Зинаиды это было в новинку, непривычно, поэтому через какие-то 15 минут на автомате порвала билет. Когда девушка рвала его, то чувствовала, что делает что-то неправильное, появилось неопределённое беспокойство внутри. И только когда пассажиры вышли из электрички, направились к выходу, то она обнаружила, что все прикладывают свои билеты к турникетам. Она ужаснулась. Думая, что же делать. Достала из кармана порванный билет, пыталась его собрать, но не получилось. Между тем, турникет становился всё ближе. Делать было нечего, она подошла к проводнице, стоящей у турникета и показала клочки билета. Та удивилась, разозлилась, начала ворчать и пытаться собрать воедино клочки, чтобы приложить к турникету. Девушка удивила настойчивость проводницы, её убежденность, что ей удастся обмануть железку. Но увы, не получилось. Тогда Зинаиду просто пропустили через обычный служебный проход, что был расположен параллельно турникетам. В этот момент девушка почувствовала какую-то радость, подумала, что не зря так получилось, удалось пройти таким проходом. Хотя и не нашла там ничего секретного…

Сегодняшний день она провела в приятных воспоминаниях.

На следующее утро она не знала, стоит ли ей идти в парк, ведь ей не с кем было соревноваться за лавочку. Но женщина не хотела уступать своим привычкам, иначе бы за считанные дни стала походить на свой бабушкин возраст. В раздумьях отступив от своего привычного режима на каких-то пять минут, Зинаида снова влилась в свой строй.

В этот раз торопливо шла к лавочке, будто надеясь увидеть там Петровича, но навстречу никто не шёл, никого не было. Только дворник в свое привычное время добрался до неё с метлой. Правда, в этот раз молча, словно негласно решил держать траур по умершему. Зинаида не знала точной причины, но она была рада, что он молчал, наконец-то. Она даже усмехнулась, подумав, что Петрович поддержал бы её одобрение.

Непривычно было не только молчание дворника, но и появление девочки. Сегодня она опять сидела на скамейке Петровича, напротив. Будто она заранее договорилась со стариком, что после его смерти, она начнёт сидеть на этой лавке, на подмену ему.

-Знаете, — девочка словно опять говорила в пустоту, — я забыла дома позавтракать, не успевала.

«Куда спешила», — промелькнула в голове Зинаиды.

-Но прихватила с собой зажаренный тостер, сверху ещё политый сгущёнкой. — Девочка достала пакет с тостерами, — так и знала, — спокойно сказал ребёнок, — они все слились, ожидаемо.

Зинаиду удивило спокойствие девочки, словно взрослый человек проводил исследование над едой и теперь подводил итоги.

-Мы сюда с мамой недавно переехали, — девочка направила свой взгляд на Зинаиду, теперь женщина не могла сделать вид, что не замечает ребёнка. Она испытала огорчение.

-Вы будете тостер? — Девочка, не дожидаясь ответа, слезла со скамейки и подошла к женщине, протянув хлеб.

Зинаида до сих пор не проронила ни слова. Многозначительно посмотрела на хлеб, думая, как бы вежливее отказаться от него. Лишний холестерин ей был не нужен.

-Ну же, — девочка потрясла едой.

-Не беру еду у незнакомцев. Тебя мама разве такому не учила лишь сказала Зинаида.

Девочка была озадачена, но продолжила:

-Не думала, что взрослые придерживаются этого правила. Хмк, — уже по-взрослому хмыкнула девочка, подперев правый бок рукой, а в левой продолжая держать бутерброд. — Что делать? — Весьма серьёзно заключила девочка.

Зинаида улыбнулась, ведь ребёнок и не знал, что у Чернышевского Н. Г. есть целый роман под таким названием.

Девочка, уставившись в улыбающиеся глаза женщины, сказала:

-Раньше вы бы с радостью согласились.

Зинаида искренне удивилась.

-Вряд ли раньше мы были знакомы.

-Это точно, — девочка посмотрела на тостер, с которого начала стекать сгущёнка на асфальт. — Ну, вот, теперь муравьи сбегутся. Но он-то знает лучше, — неожиданно заключила девочка. — Ладно, у меня ещё другие дела, я побежала.

Девочка действительно убежала.

«Да, дети сейчас такие занятые», эта мысль позабавила женщину.

-Да уж, дети сейчас такие занятые, — раздался слева от неё все тот же мужской голос.

-Снова вы? — Зинаида удивилась.

-Вам пригодился мой зонт?

-А вы не намокли?

-Нет, я не намокаю. — Совершенно серьёзно сказал мужчина.

-Зачем же вам зонт.

-Он для таких, как вы.

-Что? — Не поняла женщина.

-И да, спасибо за трость?

-Как вы поняли?

-Кому ещё это надо было.

-Точно не мне.

-Но вас так воспитали, в этом нет ничего плохого.

-Не знаю.

-Так почему вы не взяли у нее тостер?

-Вряд ли её расстроил мой отказ.

-Вас бы это обрадовало.

-О чем Вы говорите. Всё же сложно мне понимать молодых.

Мужчина искренне посмеялся во весь голос. Зинаида удивлённо посмотрела на него.

-Я сказала что-то смешное?

-Простите, не удержался. Не обращайте внимание. Знаете, в тостере есть что-то волшебное, необыкновенное для одних, но не для других.

-И всё же не понимаю Вас.

-Знаете, несмотря на мои годы, работы ещё непочатый край. Я пошёл.

Зинаида лишь смотрела ему в спину, слушая цоканье трости.

Женщина перевела взгляд на пустующую скамейку. Когда она стала пустой, то ей показалось, что теперь все встало на свои места. Словно Петрович был каким-то отвлекающим манёвром. Правда, от чего? Что-то начало её беспокоить. Позади услышала детский лепет, она обернулась, увидела, как малыш быстро бежит по траве. Зинаида ужаснулась и рванула к нему.

-Ты почему бежишь, силы надо беречь, — чуть ли не кричала Зинаида, схватив малыша за руку.

Малыш начал плакать. Тут подбежала мать и начала кричать на женщину:

-Вы что себе позволяете, как смеете так обходиться с моим сыном! Совсем из ума выжили. Прочь! Убирайтесь отсюда.

Мать взяла малыша на руки и ушла, успокаивая его.

Зинаида опомнилась. Она удивилась самой себе. Что это была за реакция, с чего бы. Неужели у неё начался маразм. Пораженная самой себе, отрешенная медленно подошла к скамейке и села. Она увидела, что девочка оставила тостер со сгущёнкой в пакете на скамейке. Уже недолго думая, взяла его в руки и судорожно начала его есть, чтобы привести себя в порядок. Хотя как бутерброд мог бы привести её в порядок?

Сделав первый укус, затем второй, челюсти начали жевать медленнее с каждым укусом, а слезы наворачивались на глаза. В итоге она не доела хлеб, положила пакет рядом и с ясным взглядом посмотрела вперёд, но взгляд был направлен ни на газон, ни на проходящих. Глазами она последовала за силуэтом прошлого, за его тенью. Для этого не нужно было куда-то смотреть. Она закрыла глаза…

Освещение было мрачным. Каждому знакомо чувство отторжения, когда насильно оказываешься притащенным в школу на первый урок в первом классе, что может быть «приятнее». Ты не понимаешь, что здесь делаешь, вместе с тем учительница успевает объяснить половину материала в первые же секунды после звонка, а ты за это время успеваешь только разлепить свои глаза, за что учительница испепеляет тебя ненавистным взглядом.

Так, оказавшись в больнице испытываешь то же самое. Только ощущения ещё более острые и невыносимые. Везде пахнет больницей, чем же ещё, когда вокруг тебя одни врачи. Достаточно сказать лишь одно слово: больница, тогда пойдёт цепная реакция в твоей голове: человеческие страдания, боль, уныние, отчаяние, надежда, любовь, отречение. Список нескончаем.

25-летняя Зинаида ещё не определившаяся в жизни, но уже отучившаяся, оказалась каким-то образом, непонятным для себя, в больнице.

На самом деле всё было очень просто: работа, находящая козлов отпущения, в качестве волонтёров, направляла часть своих сотрудников в больницы, детдома, где проводились праздничные мероприятия.

Конечно, Зинаида не подозревала о том, что она относится к их числу, не хотела быть козлом отпущения. Но работодатель думал иначе о все своих подручных.

Такие вылазки совершались нечасто, но всегда было но. Действительно, вся правда жизни заключается в этом «но». Волонтерство. В нем наиболее ярко Зинаида ощущала грусть и радость, исходившую от людей, нуждавшихся в помощи. Это ей не нравилось, ведь заставляло чувствовать себя очень живой, а это, в свою очередь, наталкивало на мысли о жизни, об окружающем её мире. Она избегала мыслей об этом, боялась.

Чего же действительно боялась Зинаида, так это детей. Мелкие карапузы, дети, подростки. Непонятные существа. Как правило, они встречались на больших мероприятиях.

Сегодня же была больница. Суббота и 8 утра, что может быть лучше, чем оказаться в больнице. Более того, нужно было провести мероприятие в онкологическом отделении. Звучит как издевательство. Пытка скорее для организаторов, нежели для больных? Спорный вопрос.

Зинаида, оказавшаяся в маленькой узкой комнатке со своими коллегами, смотрела на свой костюм, озадаченно. Костюм белки. Почему именно белки, да почему именно она должна его надевать. Тяжёлый, неудобный. Но, с другой стороны, никто не видел её лица, из-за чего она могла не испытывать неудобство перед больными.

Последовав с подарочным мешком за организаторами, распахнувшими первую дверь палаты, она столкнулась с обычной обстановкой. Казалось, перед ней обычные люди. Но кого же она ожидала здесь увидеть? Кто-то играл в нарды, кто-то что-то жевал, от кого-то пахло спиртным. Умираешь, значит, пока ты жив. И если в данный момент у тебя не идёт приступ, а на твой лоб не наклеили бумажку с надписью «Он болен» и не надели больничную одежду, то мало кто что-то поймёт, заметит. Заметит ли, когда люди торчат в своих телефонах. Конечно, нет.

К своему удивлению она не испытала тяжести в груди, не услышала крики людей, претензии о том, что им не нужны радости, они умирают. Это было странно ей. Правда, всё же бросались в глаза вялость в движениях одних людей, лысые головы других. В некоторых еле ощущались уже души.

Всё закончилось быстро, так и успев начаться для девушки, она всё это время была погружена в собственные мысли. Так что до неё праздник так и не дошёл.

Она опомнилась в коридоре, когда услышала разговор двух мужчин. Если бы не осипший голос одного и не дребезжащий другого, то девушка могла бы подумать, что разговаривают подростки. Оглянувшись в их сторону, она увидела, что один мужчина лет 45 стоял на стремянке, другой же лет 57.

45-летний мужичок что-то карандашиком отмечал на голой стене, другой наблюдал со стороны. Вдруг карандаш в руке остановился, раздался телефонный звонок.

Тот, что на стремянке, посмотрел на экран телефона и сбросил трубку.

-Что так? — Спросил 57-летний мужичок.

-Ой, да вчера уже звонили, говорили, — продолжил передразнивающим женским голосом, — Максииииим, а Вам не нужен кредииит. У нас есть такое выгодное предложение… В общем задрали уже с этими звонками.

-Да, — спокойно заключил другой, — бывает. — О, а знаешь, я вчера по улице шёл, такого кота жирного встретил, хочешь посмотреть, сфоткал.

-Да я каждый день в зеркале жирного кота вижу, — секунду помедлив, добавил, — показывай.

Мужички были бодрыми, самыми, наверное, бодрыми здесь. Они будто и забыли, что выросли. Весело щебетали о всяком, успевая работать.

-Эх, а ведь я вообще водитель, чего занимаюсь не пойми чем.

-И не говори, — спокойно согласился другой.

Вдруг погас свет.

-Вот говорю же, что я водитель, а не электрик. Вот, попал в провод, зачем меня было просить.

-М-да, — многозначительно заключил тот. — Слушай, мы прям в пещере.

-Или в шалаше, в котором невозможно установить лампочку со светом.

Он просияли.

«Хоть успели всех обойти», — промелькнуло в голове Зинаиды.

Девушка продолжила идти по коридору, возвращаясь в тесную комнатушку, чтобы снова переодеться в свою обычную одежду. Организаторы уже давно ушли, даже их сверкающих пяток не было видно. Она же, держа в руках голову белки, уже на ощупь шла по коридору. Вдруг о кого-то споткнулась, точнее словно кто-то коснулся неё. Она вздрогнула. Сейчас её успокаивало, что она была в костюме, словно в защитном. Правда, мужички куда-то ушли, врачей тоже не было видно. Она оказалась в коридоре одна. Наверное, споткнулась о ведро, стену, что ещё? Но это было заблуждение, когда услышала:

-Ай, — последовал снизу возмущенный глас.

Снизу? Девушка удивилась, но не растерялась, если только зрительно, было темно.

-Кто здесь?

-Ха, да это я должен спрашивать, кто ты такая. Ты не здешняя, а спрашиваешь, кто я.

Зинаида хотела посмеяться: голос был детским, но таким требовательно невозмутимым.

-Не уверена, что ты должен знать, кто я такая. — Она понизила свой голос, тем самым, придавав ему зловещность.

-То есть? — детский голос стал менее уверенным.

-Я дикая белка. — Почему-то она захотела пошутить.

-Что за бред, белки маленькие грызуны, что за вздор, — последние слова сказал интонацией Станиславского «Не верю». Она хотела усмехнуться, но сдержалась, продолжая свою игру.

-Знаешь ли, ты первый, кому я решила показаться, а знаешь почему?

-Ты меня не напугаешь, — уверенность снова начала к нему возвращаться.

-Я люблю детей… Есть их. Таких, как ты.

И она в своём костюме двинулась на него, с нарастающим рыком. Ребёнок не выдержал, показал свой страх и заорал на весь коридор, убегая. Зинаида рассмеялась, но поспешила ретироваться с места преступления.

Она не знала для чего это сделала. Правда, стало очень легко на душе.

Внезапно включился тяжёлый жёлтый свет, тускло заполнивший коридоры. «Видимо, аварийка», — промелькнуло у неё в голове.

Подойдя к маленькой комнатке, остановилась, услышав тихий шёпот. Надо бы зайти, чтобы переодеться, но почувствовала какую-то таинственность в этом тихом шёпоте:

-Эх, Людка, вот жили в молодости, душа в душу, а сейчас что, спим спиной друг к другу, целыми днями ворчим, кричим. Сижу и думаю теперь, а за того ли человека я вышла.

-Ох, Надька, нашла о чём думать на старости лет, тебе уже шестой десяток пошёл, а ты всё о любви.

-А как же иначе, в этом вся жизнь, куда же без неё.

-Но прожила же как-то, собачитесь.

-Да в том-то и дело, что день тянется за днем, потом опять день за днём. И так постоянно, словно, помимо основной, ещё дополнительную смену каждый день отрабатываешь дома. А жить-то хочется.

-Да кто тебе мешает? Живи себе спокойно, живииии.

-Живи, — повторила за ней Надя, — легко говорить, а вот когда пытаешься это сделать, то понимаешь, что очень сложно. Да и думала-то, что живу, а так ли это на самом деле? Уже и не знаю.

-Тебя послушать, так ты словно водки напилась.

-А тяжело на душе так, словно выпила, — женщина тяжело вздохнула. — Может быть, было бы легче, родись я мужиком.

-Вот, Надька, тоже скажешь мне ересь всякую. Пошли лучше работать.

-Опять одна работа, а жизнь мимо протекает.

-А зарабатывать кто будет, а? Воздухом питаться будешь? Да если и хочешь жить, то живи. Вот же она жизнь, с тобой сейчас происходит, а ты грезишь не пойми о чем, сама даже не понимаешь. Бери эту жизнь за волоски её, но теперь осознанно, раз уж так тяжело. Жизнь она в твоих руках. Вот сидишь ты тут, а жизнь то и происходит сейчас с тобой.

-Ох, сейчас? — Надежда серьёзно озадачилась.

-Век живи, век учись, — после этих слов Люда вышла из комнаты, столкнувшись в дверях с Зинаидой.

-Ох, извините, — неловко пролепетала девушка, избегая зрительного контакта, пусть и сложно было хорошо разглядеть что-то при таком освещении. И почему они днем не сходили в больницу, а оставили на поздний вечер. И не застала бы она эту аварийку, хотя её коллеги и не застали.

Зинаида впервые стала свидетелем трезвого, но душевного разговора. В ней что-то щёлкнуло, казалось, она ступила на ещё одну ступеньку осознанности. Девушка даже не представляла, что можно вести такие задушевные разговоры без алкоголя. И этот разговор показался ей более сильным и естественным, нежели когда разговаривают пьяные, точнее пытаются что-то внятно мямлить. Теперь ей казалось, что алкоголь — атрибутика извращенца, не выросшего до чайного разговора.

Теперь уже вышла Надя, но та не заметила девушка, о чем — то мечтательно задумалась, не ведая, что же происходит кругом.

Наконец-то зайдя в комнату, девушка с облегчением сняла костюм белки, руки слегка пульсировали из-за головы, которую, казалось, вечность пришлось держать. Переодеваясь, задумалась, зачем же она тогда напугала ребёнка. Чувство вины начало её одолевать, — «Нормально ли он добрался… А куда ему нужно было добираться..»

В конце концов она отмела мысли в сторону, взяла вещи и направилась к выходу. С каждым шагом она испытывала приближающийся миг облегчения, так ей не нравились больницы.

И следующий шаг раздался в её голове резким хрустом, разнёсшимся гулом по всему коридору. Она не хотела опускать голову, ей просто хотелось выйти уже на эту дурацкую улицу. Но другой голос все за неё решил.

-Нет! Ты сломала мою игрушку!! — Требовательно прозвучал знакомый детский голос.

«Нет, — недовольно промелькнуло в её голове, — за что… Уйду ли я отсюда», — обречённая мысль плюхнулась на её плечи и рассмеялась в жёлтом свете.

И тут включился нормальный свет. Наконец-то, да, она увидела источник шума: щуплого, но с пылкой ненавистью смотрящего на неё мальчугана. Ей редко удавалось видеть, как кипит огонь в чужих глазах.

-Ты меня прожжешь, — сказала она ему, — ауч.

-Ты убила его, — уже более спокойно, но требовательно и грустно сказал мальчик.

-Что?

Он показал пальцами на её правую ногу.

-А, точно — отступив, она увидела что-то маленькое и коричневое, осколки чего-то непонятного.

Мальчик подошёл, сев на корточки, начал грустно собирать маленькие детальки в ладошки. Его спина была крохотный и довольно грустной. Волнистые волосы подрагивали в такт его тела. Ей стало жаль ребёнка, сначала напугала, потом что-то раздавила. Что за день, да что вообще с ней сегодня творится.

-И что это было? — Решилась спросить.

-Моя игрушка.

-Что за игрушка?

-Таракан.

-Таракан? — Переспросила, не проверив своим словам.

-Да, это был непростой таракан, а заводной, — в последнем слове голос поник в горечи.

Зинаида искренне почувствовала свою вину.

-Да, и кто же подарил его тебе?

-Мама.

-Вот как, но думаю, мама не расстроится, купит ещё много игрушек.

-Это уже вряд ли.

-Почему?

-Мама лежит в этой больнице.

Немного опешив, она продолжила:

-Но ведь шансы на выздоровление есть всегда.

-Она в коме. – Повисло молчание, потом мальчик продолжил. — Мне все, что мама выздоровеет, но я слышал разговор отца с врачом.

-Не радужно? – Девушка убрала с лица улыбку, она видела перед собой взрослого, а не ребёнка.

-Опухоль удалили, но что-то там появилось, кажется, отёк. Честно говоря, я не очень понял их разговор.

-Так, возможно, не всё так плохо?

-Отец плакал. Он при мне так никогда не делал.

У Зинаиды было ощущение, что её окружили со всех сторон. Она не имела никакого понятия, как вести себя с детьми, тем более в таком случае.

-Так, ладно, — наконец-то выдавила из себя девушка, опустившись на одно колено. Начала медленно выхватывать из его ладоней осколки. – Давай лучше я, не хочу, чтобы ты поранился.

Ребёнок, казалось, уже не слышал её. Просто как послушная кукла, сидел на корточках, смотря в пол. Она же собрала из его рук осколки и те, что остались на полу. К счастью рядом оказался туалет, сразу выкинула.

Ребёнок продолжал там сидеть. Она не могла на него смотреть. Он казался жалким. Он был жалким. Ему от силы было 5 лет. Так вод образ ему не шёл. Вряд ли он сам этого хотел.

Она встрепенулась, резко взяла его за руки. От удивления он поднял на неё голову, в глазах были слёзы, на щеках дорожки от засыхающих слёз.

-А давай я тебе новую куплю, — если бы Зинаида посмотрел в этот момент в свои глаза, то обнаружила бы в них уверенность. Только с чего она решила, что может её здесь применить. Спасёт ли её уверенность ребёнка.

-Мне нужна эта игрушка. – И тут же её уверенность рухнула, словно её огрели плетью.

-Но моя тоже будет заводной. – Решила снова попытаться девушка, не отпуская его руки.

-Тогда она тоже сломается.

-Всё с течением времени ломается.

-Как моя мама? – Ясным взглядом он посмотрел на неё.

Она промолчала. Зинаида не знала, что сказать.

Она встала, отряхнула свои колени скорее по инерции, нежели по надобности, мальчик поднялся следом. Она хотела уже уйти, но не знала, что делать с этим ребёнком, которому сломала игрушку.

Ещё в детстве, играя в песочнице с ребёнком, сломала ему лопатку. Лопатка была хорошая, большая, ей было завидно. Но вдруг сильно нажала на ручку лопатки, песок не поддался и бац, трещина в лопатке. Она испугалась, другой ребёнок заплакал, тогда она и убежала. С тех пор она не играла с тем ребёнком. Но проблема в том, что сейчас ей было не 5 лет и убежать нельзя было. Точнее можно, но было бы уже неуместно.

-Так вы мне купите игрушку, — казалось, мальчик не хотел её отпускать.

-Да, — с облегчением отозвалась она.

-Меня зовут Миша, — неуверенно добавил мальчик.

-Меня Зинаида, — она протянула ему руку.

-Как я смогу тебя найти, часто здесь бываешь?

-Я здесь каждый день.

Девушка удивилась.

-В 306 палате.

-Хорошо, тогда в следующий раз приду с игрушкой, — она мягко улыбнулась.

Она наконец-то вышла из больницы, никакого облегчения не испытала.

И день сурка поплёлся за следующим днём сурка. В такие моменты даже начинаешь ценить их, когда тебя клещами вырывают из привычной среды и впечатывают в новую. Таким днем для неё и коллег было волонтёрство и всё, что придумывал с усердием их начальник.

Теперь же наступило перемирие, затишье перед очередным всплеском бури, но до этого теперь было далеко. Тому было подтверждением безмятежный смех коллег, весело говоривших о суете:

-Ох, девчонки, слышали уже? — Начала одна.

-А? — Интригиующе отреагировала вторая.

-Что? — Спросила третья.

-Поговаривают, — затворнически тихо продолжила первая, — к нам собираются назначить нового начальника.

-Да ладно, — опередила третья вторую, — откуда узнала?

-И, правда, что ли? — Спохватилась вторая.

-Да как тут не знать, уж многие об этом говорят. Не слышали? Странно.

-Да, это ты у нас впереди мира, знаешь все новости, — реабилитировалась вторая.

-Так слушайте, придёт какой-то старик. Как бы хуже не стало, ещё чаще затаскает нас по мероприятиям.

Всё три замолчали, их лица были омрачены.

-Ох, а ведь знаете, — теперь начала вторая, — я ведь вчера чуть не умерла с испуга. — Она осмотрела девчонок, гадая, смогла ли их заинтриговать.

-М? — Спросила первая с неохотой.

Третья вовсе промолчала.

-Я вчера нашла у себя в тапке ужас, насекомое! — Тут она уже не стала ждать реакции, просто продолжила тараторить. — Я спокойно пришла домой, сняла свою обувь, надеваю тапочки, ничего не подозревая. И чувствую, как что-то скользнуло по пятке. Во мне всё опустилось. Посмотрев на левую икру, увидела, как по ней бежит таракан.

-О, ужас! — Воскликнула третья.

-Как ты смогла это пережить! — Сказала пораженно первая.

-Ох, девочки, я не знаю. Сама себе поражаюсь, — сказала вторая. — Это было ужасно. Я начала верещать. Спящий муж сразу проснулся. Правда, ничего не понял с спросонья. Вы бы видели его лицо, такой умора. Правда, тогда мне было не до шуток. Когда муж понял кто к чему, таракан уже куда-то убежал. Я еле заснула вчера.

-Так вы его не убили, а вдруг он заполз в твою сумку, — спросила первая.

-Да нет, — сказала вторая, начала возражать, — что ты, — но тут же запнулась об раздумья. — Хм, — все трое уставилась на сумку второй. — Нет, — убедительно покачала голову из стороны в сторону, словно пытаясь себя убедить, — этого не может быть.

-А если, — начала было третья.

Всё трое уставились на сумку. Что же в ней могло быть.

-Ой, какая милый медвежонок. – Умилительно воскликнула первая.

-Точно-то, — согласилась третья, — где купила?

-Ох, девочки, — довольно отвечала вторая… О существовании таракана все позабыли.

Тогда Зинаида вспомнила, что должна была купить игрушку малышу. Она обещала купить другую. А прошло с тех пор недели три. Рутина её, как всегда, с лёгкостью увлекла, позволило потеряться во времени. Либо она сама позволило себе в нём потеряться. В любом случае чувство вины сейчас захлестнуло её.

Зинаида чувствовала камень на душе. Ей не хотелось возвращаться в ту больницу. Но понимала, что так и будет чувствовать себя погано, пока не купит игрушку.

Правда, девушка даже не представляла, что купить. Что нравится детям? Что нравилось ей в его возрасте? Уже и не вспомнить. Казалось, она вовсе и не была ребёнком.

Незаметно пролетел рабочий день, и она направилась в магазин игрушек. Оказавшись перед длинными стеллажами с игрушками, застыла. Их было много. Тут же подошла консультант:

-Вам помочь с выбором, подсказать?

-Нет, я подумаю, — на автомате сказала Зинаида, уже жалея об этом. Игрушки были разные, но ей это ни о чем не говорило. Тогда она начала ходить вдоль стеллажей, пытаясь понять, что же заденет её взгляд. Ничего подобного не произошло. Она промучилась минут 20, только после чего сдалась и попросила помощи с выбором. Единственное, что она и могла сказать работнику магазина, так то, что игрушка должна быть заводной.

Оказавшись в больнице, Зинаида думала быстро пройти на нужный этаж, но тут вмешалась охранница со своим турникетом.

-Уважаемая, — охранница, женщина лет 65, в сером халате и штанах, закрывающих собой все её обширные необъятные габариты нежной женской души, прокручивая в зубах спичку, с особой ненавистью, продолжила, — а куда мы идём?

-К мальчику из 306, — немного опешила Зинаида.

-Это великолепно, а пропуск ваш где? — Подбородок женщины опустился, спрятался во втором нижнем, а глаза исподлобья уставились на неё, вздернув брови, чтобы глаза не закрылись.

-А, пропуск, — озадаченно сказала она. — Да мне бы просто передать подарочек тут.

Охранница скептически посмотрела на пакет.

-Я никуда не пойду, — с вызовом сказала охранница, — будет пропуск, тогда лично и передадите. — Насмотрелись фильмов. Где вы тут клерка видите? Без пропуска ноги в руки и до свидания.

-До свидания, — опешившая Зинаида вышла во двор, села на скамейку.

Осмотревшись, увидела, как пациенты сидят на скамейках со своими близкими, кто-то прохаживается. Напротив неё сидела семья. Ребёнок был в центре, он спешно ел йогурт, с наслаждением запихивая в себя каждую ложку содержимого баночки, и что-то задорно говорил, молниеносно, как это умеют делать дети. Но тут он давится, выплевывает содержимое со всей силой обратно в банку, после чего сильно покашлял в неё. Откашлявшись, он как ни в чем не бывало продолжил есть. Зинаида, посмотрев на мать ребёнка, увидела удивительное опешившее выражение лица женщины. Словно она не ожидала от своего ребёнка такого поведения. Было непонятно, сдерживала ли она рвотные рефлексы, была ли сильно поражена увиденному или же всё вместе. Но почему-то Зинаида насмешило это выражение лица. Так оно было необычно. Она была уверена, что такое же выражение лица было у неё самой перед охранницей.

-М-да, и как мне взять этот пропуск. — Девушка озадаченно вздохнула.

Зина облокотилась на спинку скамейки и, сощурившись, посмотрела на яркое солнце. Оно ещё светило. Пока. А время шло. Она посмотрела на свой пакет с подарком и вздохнула, не зная, как одолеть ту матёрую женщину. Возможно, стоило бы пойти к заведующей, которая нормально бы отреагировала. А возможно, наоборот напряглась бы, ведь сейчас все такие бдительные. Даже доброта кажется невероятной. Не делай добра, не получишь зла, как говорится. Девушка, однако, не хотела, чтобы всё шло как говорится. Хотелось преодолеть препятствие.

Опустив взгляд вниз, она встретилась лицом к лицу с ними, камешками. Конечно же, ей пришла в голову мысль, та, которая придёт каждому ребёнку, но не каждому взрослому. Правда, Зина не могла до конца отнести себя к категории взрослого, почему она и подумала камнем кинуть в окно.

Девушка с рвением начала собирать камни, оценивая их боевую мощь и полётоспособность. Затем, посмотрев на корпус больницы, предположила примерное расположение палаты на третьем этаже, применив свои знания теории вероятности. Подойдя ближе к окнам, успокоившись, что девушка закрыта деревьями, начала кидать камешки.

Первый недолетел, второй почти, а третий тоже мимо. Девушка настроилась серьёзно, положила пакет на землю, хорошенько прищурилась, и снова не попала. Честно говоря, она не очень понимала теорию вероятности.

-Вы пытаетесь разбить стекло главврача? — С любопытством поинтересовался мужчина в халате. Был ли это халат посетителя, вот что ей интересно.

-Это не входило в мои планы, — вполне серьёзно сказала девушка. Немного подумав, добавила, — может, подскажете, где тут 306 палата?

Мужчина посмотрел вместе с ней на здание, прищурился одним глазом и протянул ей раскрытую ладонь. Будто читая его мысли, положила в его ладонь камешек. Он как питчер сосредоточенно быстро взмахнул рукой и пустил камень в воздух, который наконец-то достиг 3-его этажа. Зинаида с восхищённым одобрением посмотрела на него.

Ждать долго не пришлось. Маленькая голова появилась в окне. Миша едва увидев её, сразу заулыбался.

-Я сейчас спущусь, — не дав ей сказать и слова, сказал мальчик.

Но сзади него появилась медсестра:

-Куда это ты собрался, время ужина. — Мальчик, видимо, попытался улизнуть, потому что последовало, — иш какой шустрый, но меня не проведёшь. А ну-ка марш за мной.

-Раиса Павловна, как всегда строга, — легко сказал мужчина, — только ей и удаётся справляться с детьми. Так, значит, Вы пришли к нашему Мишутке. — Снова переключился на неё.

-Хм, значит, Вы врач. Зачем же так поступили?

-А почему бы и не помочь.

-Лучше бы помогли достать пропуск.

-Так неинтересно, да и полагаю, вы не его родственница, а каждому прохожему пропуска не раздаём.

-То есть в итоге не поможете?

-А Вам он ещё понадобится?

Девушка удивилась, она не могла дать ответ на простой вопрос, ведь даже не задумывалась об этом. Почему вообще у неё появилось желание заполучить пропуск. Из-за охранницы?

Не дав ей спуститься в глубокие размышления, мужчина бросил в неё, между делом, слово:

-Пошлите.

-Куда? — Удивилась она.

Он обернулся:

-Разве Вы не хотели увидеть нашего Мишутку.

-Да, — едва поколебавшись, бросила она.

-Однако, очень уверенно, — без улыбки иронизировал мужчина. Правда, она не была уверена, лица ей было не видно.

Они зашли в больницу через не входную дверь, служебную. Начали подниматься в тишине по узким лестницам, напоминавшим собою лабиринт. Кто их здесь ставил, и почему таким образом? Будь она одна, то заблудилась бы.

Он завёл её в кабинет. Мальчика там не было. Услышав её немой вопрос, ответил:

-Он сейчас с медсёстрами ужинает. Они его любят, так быстро не отпустят.

-Не знаю, как вы, но я тоже поем. Будете?

Зина ещё не ужинала.

-А что именно?

-Хмм… Вы привереда?

-Не сказала бы, но гречку не люблю.

-К вашему счастью, это будет фунчоза.

-Не очень-то её люблю.

-Почему? — Мужчина достал кастрюльку и налил в неё воду. Поставил на электрическую конфорку.

-Не могу ею наесться. — Ей было непривычно видеть элемент кухни в кабинете врача. Правда, осмотревшись, не обнаружила признаки приёмного кабинета, словно здесь давно не было пациентов, никого.

-Странно, возможно, вы её неправильно едите.

-Как это? — она смутилась.

-Вы получаете наслаждение, когда едите?

-При чем тут это?

-Так получаете? — настаивал мужчина.

-Еда как еда.

-Когда вы в последний раз с кем-то ели?

-Вот будет Вам.

-Хмм, значит, давно.

-Хмм, а вы похожи на психолога?

-Не угадали.

-А ведёте себя так.

-Оглянитесь, может быть, поймёте.

Но кругом были какие-то плакаты с разными органами, стол, забитый разными торчащими из него бумажками. На полу валялся мусор. Она не знала.

-Вы довольно невнимательны, — продолжал он. — Также невнимательны и к еде, вот и не можете насытиться. Это как с людьми, только те, кого вы любите, могут заполнить вас изнутри своим теплом, от этого тепла будет толк, вы его примите.

-У вас странные сравнения. — Вода закипела, он забросил 4 блока фунчозы.

-Вам кажется.

-Не могу с вами согласиться.

-Не настаиваю. — Он взял вилку и начал расправлять лапшу. Помешав её немного, зубчиками начал захватывать отдельные бобовые нитки и поднимать их вверх. Тогда за ниткой начинала подниматься другая, а потом ещё. Подняв примерно на 30 сантиметров, он наблюдал, как одна за другой снова возвращались в кастрюлю. Зина, не держа в руках эту вилку, чувствовала, как идёт натяжение от этих сплетающихся нитей. Варение было завершено. Быстро. Также быстро приходил и голод.

Поймав на своей руке взгляд, мужчина посмотрел на неё:

-Как бы плохо вы бы не отзывались о фунчозе, но смотрите на неё с аппетитом.

-Просто я голодна.

Потом она переключила взгляд снова на стол, стул, рядом с которым обнаружила мусорку. Урна была почти пуста, но рядом с ней валялась бумажка. Странно, чем-то напоминает людскую жизнь, когда пытаешься найти свое место, но не удаётся, даже не можешь попасть в мусор, не смешно ли, даже там нет тебе место.

Вдруг она ощутила усталость в ногах, да, она не была физически активным ни ребёнком, ни взрослым. А тут из-за работы пришлось походить, поход до детского магазина, а потом ещё ходьба в этом магазине. Она устала. Казалось, в венах на ногах пустили сыворотку от творога. Было неприятно. Она села. Незаметно для себя прикрыла глаза и провалилась, в сон ли, забытье, кто ж знает.

Спустя какие-то 20 минут девушка услышала доносящийся до неё голос:

-Люди порой совершают очень взрослые поступки, -казалось, врач ненадолго задумался. – Нет, меня это приятно поражает. – Она начала приоткрывать глаза. – Наблюдаешь за ними, а они изо дня в день проживают день сурка, идут, как заведённые куклы, монотонно раскрывающие рот, своевольно ничего не делающие, словно в них записан определённый код. – Она смотрела на него уже полностью раскрытыми глазами, сидя всё на том же стуле. Слегка шевельнувшись, почувствовала боль в затёкшей шеи. – Но в неожиданный, кажется, даже для них момент, они совершают непривычные для них вещи.

— К чему Вы ведёте? — Полностью сфокусировавшись на нём, наконец спросила девушка. Он сидел напротив неё.

-Вы нахмурились. Видимо, затекла шея. – Он встал из-за стола и направился к ней. Мягкими пальцами начал массировать ей шею.

-Да что вы делаете? – Девушка не поспевала за событиями.

-Вы ещё и нервничаете, не стоит. Сейчас я сниму Ваши зажимы в области шеи, станет легче. А под человеческими поступками имел в виду, — продолжал врач, смотря в окно, слегка покачиваясь в такт движениям своих рук, — ваше решение лечь спать. Уверен, давно вы не поддавались желаниям своего тела, — он слегка надавил ей в области шеи, она вскрикнула.

Зина подняла на него сердитый взгляд, он лишь приятной улыбкой успокоил её.

— Стало легче? – Он опустил руки и сел на прежнее место.

К её удивлению, это было так. Теперь ощущалась лёгкость.

-И всё же странно Вы рассуждаете.

-А Вам бы не помешало сходить несколько раз в спа-салон на массаж, лучше даже переодически.

-Ещё скажите, что знаете какой спа посоветовать.

-Знаю.

-Какой процент имеете?

-Вы слишком подозрительны. – Он посмотрел на наручные часы, затем перевёл взгляд в окно и затих. Он был похож на статую, однако это был простой человек средних лет, наслаждающийся вечерней тишиной, возможно, чем-то большим. Ведь зачастую в одном и том же люди видят разные вещи. Как им это удаётся…

-Вы съели всю фунчозу? – С обидой заметила девушка.

-В большой семье, знаете ли, клювом не щёлкуют, — с усмешкой сказал мужчины. – Вы решили поспать, а я поесть. Каждый сделал свой выбор.

-Да как..

Он встал из-за стола и посмотрела на неё ровным равнодушным взглядом, словно перед ним сидела пациентка.

-Нам пора идти.

Она начала нервничать, ведь скоро окажется перед ребёнком с непонятным подарком. Зинаида пыталась вспомнить, как же вела себя с ним при первой встрече? Была спокойна? Она понимала, то всё бесполезно: энергия активно перерабатывалась в нервозность.

Вдруг она услышала, как врач тянет дверную ручку, отталкивает дверь 306 палаты вперёд, и тут же выбегает ребёнок и утыкается в её живот. Зинаида окаменела от удивления, ребёнок же широко улыбнулся. Дверь в 306 палату снова закрылась. Почему-то она вздохнула. Ей не хотелось туда заходить.

-Выдохните, — подсказал с усмешкой врач.

-Издеваетесь? – Девушка словно окаменела, не знала, почему этот ребёнок так сильно её обнимает.

-Просто расслабьтесь. Любой бы сказал, что вы держите в руках оружие массового поражения. Хммм… А ведь в какой-то степени так и есть. Мишутка прямо вас парализовал. Вот это мощь. – Мужчина не скрывал своего спокойного смеха. – О, вы покраснели. Пора бы вам начать дышать.

Девушку возмущало поведение врача, но и сделать ничего не могла. Почему дети так легко привязываются? А то ли это была привязанность. Разве может она возникать так быстро. Ей было непонятно поведение ребёнка.

Выпустив из своих объятий Зину, ребёнок воскликнул:

-Ты сдержала слово и пришла! – Восторженно воскликнул ребёнок.

-Верно, — её голос слегка дрогнул. Честно сказать, она сама удивилась, что оказалась снова здесь. Сейчас в её голове были лишь мысли: «Зачем я здесь? Мои действия вообще к чему-то приведут?» Она то ли паниковала, то ли грустила. В ней ожили давно заснувшие чувства, из-за неожиданного пробуждения которых, все они всполошились внутри неё и бегали из стороны в сторону, не позволяя ей успеть что-то сообразить.

Ребёнок либо чувствовал это, либо он просто был движим радостью, продолжал беседу, позволяя ей быть просто ведомой в неизвестном ей пути. Именно малыш был как рыба в воде, он был в больнице, как в своей стихии.

«Что же я такого сделала, что он так радуется. Пришла, но что дальше?» — Лишь мелькало в её голове.

-Какую игрушку ты принесла? – С нетерпением ждал Мишутка.

-Так вот почему ты был таким воодушевлённым. – Врач потрепал мальчика по кудрявым волосам.

-Ох, — опомнилась девушка, — я забыла пакетик в вашем кабинете.

-Это исправимо, — он мягко улыбнулся.

-Так чего же мы ждём! – Не унимался ребёнок. – Идёмте же!!!

Снова оказавшись перед дверью кабинета, девушка поняла, что совершила ошибку. Но куда было ей отступать?

-Так что за игрушка? – Не унимался ребёнок. Но уже через какую-то секунду он озадаченно посмотрел на протянутую руку девушки. На её ладони лежал кубик-кубик.

-Но это и рядом не стояло с моим тараканом, — озадаченно и задумчиво произнёс ребёнок, всё ещё изучая игрушку.

-А Вы в этом не сильны, — заключил за неё мужчина.

-Мишутка, тебе может это понравиться. – Сказал врач.

-Думаете? – недоверчиво спросил ребёнок.

«Видимо, консультант сама шибко не разбиралась в детях» — досадно заметила девушка.

-Но шахматы же в прошлый раз понравились.

-Там красивые фигурки были.

-Может быть, — хотело было начать Зинаида, но запнулась.

-М? – откликнулся мужчина.

-А, нет, ничего, просто задумалась, — одёрнула себя девушка. Она хотела было предложить купить в следующий раз игрушку, но хотела ли она приходить сюда снова?

-А как его собирать? – Искренне поинтересовался ребёнок.

-Я никогда его не собирала, — с не меньшей искренностью ответила девушка.

Ребёнок, недолго думая, начал крутить кубик, но это мало ему помогало. С каждым его движением разноцветные кубики всё больше смешивались друг с другом, переплетаясь случайно или намеренно вот с этим жёлтым или тем синим квадратиком. Спустя какие-то 5 минут мальчику надоело это.

-Давай я, — сказал мужчина. Он начал крутить, и спустя какие-то 1,5 минут в сторону отлетел один маленький кубик. Кубик-рубик перестал походить на самого себя. Мужчина изучающе осмотрел кубик-рубик, и серьёзно добавил:

-Кажется, он уже не будет, как прежде.

-Да что вы говорите, — девушка почти цедила сквозь губы. — Что же навело на вас такую мысль.

Но тут мальчик рассмеялся.

Это летающий кубик-рубик. Кубик-рубик – конструктор. Его можно разобрать?? – Восхищённо спросил ребёнок.

-Не уверена, что его можно собрать потом обратно. – Заключила девушка.

-Но раз уж начали.. – подхватил мужчина.

— Кто тут ещё начинал? Это вы тут устроили беспорядок. – Спокойно протестовала девушка, уже сомневаясь. Ведь ребёнка занимало происходящее. Да и сомневалась, что малыш будет собирать по цветам. С чего она вообще купила ему кубик-рубик? На полке он лежал, собранный по нужным цветам. Со стороны игрушка показалась лёгкой, но когда мальчик начал вертеть кубик, то всё встало на своим места, — подарок был неудачным.

-Наверное, всё же я купила не то, что надо. Надо купить что-то другое. – Девушка задумчиво стояла, смотря на кубик-рубик, который уже вряд ли можно будет привести в первоначальное состояние. Она пыталась запечатлеть в памяти его первоначальный вид, но было тщетно. Задумчивый взгляд Зинаиды встретился с горящими глазами ребёнка.

-Что? – Удивлённо спросила девушка.

-Правда? – В глазах мальчика сверкало любопытство.

Только сейчас девушка поняла, что произнесла вслух идею относительно новой игрушки. Она закусила нижнюю губу от горечи. В её памяти пронеслись серые зашарпанные стены больницы, унылый вид которых огорчал каждого прохожего даже в солнечный день, оставлял во рту тошнотворное послевкусие с нотками железа, как после пробежки, из-за чего даже не хотелось смотреть в сторону учреждения, на оконных рамах которого давно потрескалась краска. Сохранились ли в журналах данные о последней покраске. Может быть, в чёрной бухгалтерской книге? Ведь создавалось ощущение, что расходы на покраску, да в целом реконструкцию здания, относятся к чему-то противоестественному, то, что нельзя делать, словно это табу.

-Почему бы и нет, — сдалась девушка, — ведь я так и не смогла купить нормальную игрушку, — она начала было приводить доводы, пытаясь убедить себя в правильности сделанного выбора.

Врач, наблюдавший эту картину со стороны. Всё же вмешался:

-Вы человек совести, — он словно подбадривал её, не давай пути к отступлению. Будто отец наставляет дочь на путь истинный. Она же слышала нотки издёвки в его голосе. Конечно же, не ошибалась.

-Вы любите издеваться над людскими душами.

-Вам кажется. Просто люди очень интересные.

-Чем же?

-Своими поступками, действиями. Интересно наблюдать внутреннюю борьбу человека. – Она услышала чувство наслаждения в его голосе.

-Хотелось бы посмотреть мне на вашу борьбу. Я бы точно получила настоящее наслаждение. – Она прожигала его взглядом. Ей не нравилось, что ему удавалось немного читать её. Может быть, даже полностью.

-Зачем же так сердито. Я же не со зла. – Усмехался мужчина. – Тем более я уже пережил тот возраст, когда внутри меня что-то борется.

-Я бы с вами не согласилась. Человеку свойственна постоянная борьба. В противном случае, в человеке давно всё умерло. И он уже пуст.

-Если человек давно определился в жизни, знает, чего он хочет, руководствуется только своими принципами, то он не пуст.

-Но ведь когда человек движется вперёд, в нужном ему направлении, он всё равно может вставать на перепутья. Просто даже может пойти выкинуть мусор и попасть в ситуации, где нужно сделать важный выбор.

— И часто вы так интересно выкидываете мусор, — мужчина улыбался.

-Я с вами серьезно.

-Заметили? Вы перестали нервничать.

Девушка удивилась резкой смене темы, но он был прав.

Вдруг раздался стук о стол. Что-то упало.

Зинаида с мужчиной обернулись. Ребёнок окончательно разрушил игрушку. Кубик-рубик был повержен.

-Я хотел его починить, — ребёнок посмотрел на них извиняющимся взглядом.

-И это был страйк, парень. – мужчина потрепал мальчугана по волнистым волосам. – И да, часы посещения окончены, как пять минут назад. Так что пора расходиться.

Зинаиду удивляло, как мужчина резко менялся в настроении. Точнее настроение его вообще не менялось, лишь одна маска за другой сменялись на его лице. Сегодня она впервые его увидела, но настоящего лица, эмоций на его лице не смогла обнаружить. Были ли в нём борьба?

-Ладно, тогда я пойду.

-Обещаешь прийти в следующий раз в выходной? Мы бы с тобой поиграли? – С грустной надежной спросил ребёнок.

-Не знаю, — внутренний голос кричал ей «нет», — как быть с пропуском. – Озадачилась девушка, словно урвавшись за соломинку надежды.

-Можете просто приходить ко мне, — сказал мужчина, уничтожив все путик отступлению.

-Это вас не затруднит? – Уже сдавшись и понурив голову, риторически проговорила девушка.

-Нет, Мишутка всё время здесь один. Бродит, общается с медсёстрами. Почему-то не норовит общаться с другими пациентами. А так пообщается с новым человеком. Разнообразие никому не мешает, повеселитесь. – При последнем предложении мужчина о чём-то задумался. Словно он был уже не здесь.

Девушка всегда вешала на людей ярлыки, в первую же встречу. Но какой же ярлык она могла нацепить на этого врача?

-Точно, — мужчина взялся за ручку и листочек, что-то на нём начеркал, потом протянул девушке. – Вот мой номер, когда будете приходить, звоните.

-Вы всем так легко даёте доступ в больницу? – Удивлялась девушка.

-Я вижу людей насквозь, — мужчина улыбнулся ей, пожимая руку на прощание.

— Точно, — опомнилась наконец девушка, — как вас зовут.

-Однако, я удивлён. Полагаю, вас не особо волнуют такие вещи. Не думал, что вы уже спросите.

-Всегда забываю спрашивать о таком, — она не лгала.

-Фёдор Константинович.

-Что же, до свидания, Фёдор Константинович, — после чего, закрыла за собой дверь. Врач остался в кабинете, а мальчик, последовав за ней в коридор, провожал взглядом удаляющийся силуэт девушки.

Стоя на остановке, девушка задумчиво смотрела по сторонам. Она не считала себя какой-то героиней, стоической личностью. Но зачем же просто не сказала, что не хочет больше приходить сюда. Но нужно. Из-за какой-то дурацкой игрушки? Не особо основательная причина для человека, избегающего детей.

Зинаида зареклась, что больше никогда не будет заниматься волонтёрством, которое, как сейчас она убеждалась, не приводило её ни к чему хорошему. Искренне не понимая, к чему может привести эти похождения в больницу, глубоко и тяжко вздыхала. Точнее знала, что ни к чему это не приведёт. Вместо того, чтобы заниматься своими мелкими, но важными для неё самой делами, почему-то шастала непонятно где. Была лишь рада тому, что не увидела мать ребёнка. Тогда бы девушка точно потерялась, глядя на умирающую оболочку, напоминающую о недолговечности человека. А стоящий рядом с этой оболочкой ребёнок сильно бы бросался в глаза. Один бы его внешний вид кричал об одиночестве, внутреннем плаче, потерянности.

Зинаида только сейчас поняла, с облегчением, но особо близко не вглядывалась в его глаза. Она не встречала детдомовских детей, но была уверена, что этого мальчика отделяет лишь один шаг от них. Страшно ли было ребёнку, понимал ли это он? Она совершенно не хотела этим интересоваться. Лишь сокрушалась своему лицемерному поведению, трусливости, не позволяющей сказать ей всю правду, как на духу. Спустя много лет понял ли ребёнок её поступок, если бы она больше не пришла? На самом деле всё зависело бы от его судьбы. Если бы она сложилась довольно удачно или даже успешно, он бы вмиг вычеркнул её из своей жизни. В противном случае, он мог бы часами прокручивать свои обиды на людей, включая и её. Нужно ли ей это было для кармы? Нет, она не хотела. Понимая бесполезность своих размышлений перед безысходными событиями, в которых она должна была принимать активное участие, девушка вздохнула. Да, она не была героиней, но также да, она сама сделала свой выбор, выразившийся в бездействии, в обычном поддакивание, неспособности сказать нет ребёнку, к которому не питает никакой любви, лишь вежливость как к человеку. Хотелось ли ей зажмурить глаза, чтобы всё встало на свои места? Ещё как. Но было ли это в её силах? А сильные личности могут ли всё вернуть на свои места?

Наконец-то подъехала маршрутка. И только в душном транспорте она почувствовала, как её голова закипела от бессмысленного отчаяния.

Транспорт был забит. В принципе, как и вся дорожная часть маленькими машинками, большими тачками, и бесконечным общественным транспортом, в одном из которых и стояла Зина. В этом не было трагедии. Когда всё это повторяется каждый день, то уже перестаёшь драматизировать, сокрушаясь мелким напастям. Правда, всё меняется, когда наступает незаметный период авитаминоза, и голод, на протяжении всей дороги длиною в несколько километров пробок, начинает изъедать тебя изнутри, вызывая, тем самым, раздражительность.

Да, девушка очень хотела есть, было душно. Казалось бы, что может быть хуже, но тут она услышала голос позади себя. Голос пожилой дамы, которая по чистой случайности оказалась в той же маршрутке, что и Зина, и которая на «радость» всем захотела выговориться в пустоту. Иногда появлялись слушатели в виде других пассажиров, иногда внимание всех куда-то ускользало, пропуская всё мимо ушей.

Злилась ли девушка на таких пожилых людей? Нет, она понимала, что это одинокие люди, которых никто не хочет слушать. Но одно дело понимать, а совсем другое дело оказываться непосредственным свидетелем таких действий человека.

И Зинаида просто грезила о том, когда же маршрутка доедет до её остановки, и девушка наконец-то сможет выйти из неё. Но время в такие моменты никуда не торопится, она начинает течь тихо и размеренно, словно давая пожилым людям шанс на второе дыхание на последнее слово, которое подарит им успокоение.

Зинаида не хотела, но слушала всё, что говорили такие люди. Про что-то полезное? Информативное? Ни то, и ни другое. Просто про свою жизнь, а у каждого она банальна до боли, ведь сопровождается словами о жизни, в которых ты копошимся, пытаясь сделать что-то значительное. Правда, всё время выходит что-то не то.

Когда же весь этот ужас заканчивается, нескончаемый поток рассказов иссякает. Время снова начинает двигаться в своём обычном ритме, то девушка начинает корить себя за проявленную внутреннюю злость. Надо ли было так сердиться из-за неизбежного? Возможно, лет через 50, 70 на месте этой бабушки окажется уже она. И все будут отворачиваться, надевать наушники, лишь бы не слышать излагаемое её устами.

Прислушивались ли когда-либо к словам пассажиров? Все находятся в одной машине, но ведут разные беседы. Вот бабушка, которая исповедует свою жизнь, а вот другие женщины, которые поражаются ценнику на батон, да за какой ещё! Вот именно никакой на вкус, а отдано целых 44 рубля, где это видано! И уже на соседних сиденьях пьяные мужчины рассуждают этикет, как следует себя вести. А потом один из них харкает в форточку.

Кажется, что все живут в разных вселенных, соприкасающихся между собой только в этих маршрутках.

-Ай, — глухо воскликнула какая-то женщина. Она стояла в конце салона, с гипсом на правой руке, левой же пыталась держаться за поручень и удерживать тяжёлую сумку.

Тут встал молодой человек, сказав:

-Садитесь.

-Не нужно, я постою.

Молодой человек смущённо сел.

Тут газель резко остановилась. Женщина чуть ли не упала на бабку, которая не выдержала:

-Да садитесь же! Ребёнок вас хотел усадить, а вы сопротивляетесь. И к чему это? Гордость, неловкость? Отбросьте все эти глупости, просто примите чужую помощь, доброту! Вот говорите гадости про молодежь, что она не уступает, да как тут уступать, когда вы так мнётесь взрослые. Нет сил на вас! Ведёте себя как дети.

Все слушали бабку как заворожённые. Её слова были просты, но этим и пронзительны, и доходчивы каждому. С ней можно было поспорить? Верно. Но никому не хотелось. В целом все были солидарны, с таким человеком хочется быть правым вместе, быть на одной стороне. Если встречали на своём пути уверенных в себе людей, горы перед которыми начинали сворачиваться лишь спустя пару сказанных ими слов или же самостоятельно сворачивающих горы своими действиями, то можете вспомнить в себе разливающееся чувство восторга, наслаждения от нахождения с таким человеком в одном помещении, желании как-то его восхитить. Хотя самой высшей ступенью такого человека на вас – желание походить на этого человека, не просто восхищаться им, а самому стать тем, кем бы восхищались другие, чтобы ощутить себя живым, заполнить себя изнутри чем-то, как вам кажется, значимым. Возможно, так и есть.

Тогда юноша снова встал, женщина смущённо села рядом с другой женщиной, которая посмотрев на гипс, отчего-то спросила:

-Наверное, больно?

Женщина с гипсом немного удивилась. Казалось, она не была готова к общению с незнакомым человеком. Для неё это было обременительно. Но всё же ответила:

-Нет, уже нет, завтра поеду к врачу.

-Ваш первый перелом, — продолжала любопытствовать та женщина.

-Нет, я уже ломала руку, но другую.

-Наверное, болит в непогоду.

-Так и есть. Да и в целом рука кажется ненастоящей, словно не моя. Наверное, со второй будет так же.

-Да, вы прямо связаны с травмпунктом.

-Не думаю.

Почему-то на этом закончился их разговор. Неожиданно начался, также резко закончился.

Выходя из газели, Зина обратила внимание, что те двое пьяных мужчина тоже вышли на её остановке. Оказавшись на воле. Мужчины начала громко материться. Пьяные люди, что с них можно взять. Но девушку это напрягало. Она не любила пьяниц. нО кто их жаловал.

Она и пьяницы шли в одном направлении. Девушка была впереди, и с осторожностью вслушивалась в скорость их шагов. Затем один пьяница резко схватил второго за рукав и крикнул:

-Так, ****, я же, ****, забыл у этой **** телефон.

-Вот ты дурак, но ***. Давай уже завтра, иначе всё ***.

Первого пьяницу не особо устроил этот ответ, но он же был пьян, поэтому уже через несколько секунд махнул рукой, вздохнул, и пьяницы продолжили свой путь. Правда, их уже остановил крик какой-то бабки с балкона.

-Вот же ж, окаянные. Что не день, то праздник у вас, я погляжу. Смеете не только показываться пьяными на людях, так ещё и бранитесь как безбожники. Да где это видано, чтобы на моей улице так бранились. Да как только земля вас держит!

Тут пьяницы засуетились и сжали свои плечи. Один пьяница примиряюще приподнял руку, говоря:

-Уважаемая, — речь сопровождалась икотой. — Вы извините, мы так, слегка, мы уже уходим. – Второй пьяница одёргивал другого, немного потягивая его назад, к пути отступления, понимая, что разговоры не приведут к перемирию.

-Вы ещё мне смеете тут оправдываться. Да нет оправдания такому свинячьему поведению!! Сущее наказание!!

Оглянувшись, Зина вздохнула с облегчением. Пьяницы уже напоминали школьников, которые нахулиганив, пытались избежать гнева директрисы, но безуспешно, поэтому лишь медленно отступали назад.

Девушка, зайдя в квартиру, вздохнула. Со вздохом дневная усталость осела на её плечи. Дойдя до кровати, плюхнулась в неё, с сожалением понимая, что нужно найти в себе силы раздеться и пойти в ванну. А может быть, пропустить разочек? Нет, эту мысль сразу же отмела, не желая думать о сегодняшнем посещении больницы, желая окунуться под струи горячей воды и забыться. Но пока мылась, множеством мыслей роилась в её голове, а выйдя из ванной, услышала тошные заунывные звуки ветра с улицы. Покрывшись мурашками, девушка закрыла форточки и залезла под одеяло. Прислушиваясь к звукам завывающего ветра, пронизывающего с головы до пят, она подумала о мальчике. О чём же думал ребёнок. Было ли ему страшно от того. Что мать не может погладить его, успокоить и сказать, что это лишь дурацкий ветер, который не причини тему вреда, она рядом.

Девушка сидела и думала, покусывая ноготь указательного пальца на правой руке. Она ещё этого не осознавала, но ребёнок занял её мысли. Остаток сегодняшнего дня она проведёт в мыслях о нём. Виной тому ужасная погода? Обещание снова принести игрушку? Неспособность отказать ребёнку прийти снова? В одном она была уверена точно. Погода была отвратительной, а ей хотелось спать.

Очередное утро. Извечные утренние посиделки рабочей троицы.

-Девчонки, вы бы знали, что я вчера обнаружила. – Сказала первая.

-Что же это такое? – Не скрывая любопытного восторга, спросила вторая.

Третья посмотрела в их сторону.

-Я, — невозмутимо продолжала первая, — поняла, как на ноутбуке спокойно пролистывать страницы вверх и вниз с помощью тачпада. Раньше всегда специально пользовалась мышкой для этого.

-В чём же секрет? – Восторг второй ещё не прошёл.

-Интересно, — сказала третья.

-Нужно одновременно коснуться тачпада двумя пальцами!

Зинаида резко повернула голову в их сторону, потом снова перевела взгляд на экран компьютера, потом снова на них. Она терялась в догадках, а точно ли она услышала нужные слова, и всерьёз ли обсуждают это взрослые люди. Троица не обратила внимания на Зину, которая сидела позади них. Но Зина готова была уже рассмеяться, как вдруг первая одним словом заткнула ей рот.

-Малыш! Я держала на руках малыша, сидела за ноутом, одновременно мой палец и его крошечный пальчик оказались на тачпаде.

-Ну, надо же, — восхищённо констатировала вторая.

-Поразительно, как же всё совпала, — добавила третья.

Тогда Зина всерьёз задалась вопрос, почему же она сидит близ этих непосед на язык. Сегодня она ни разу не вспоминала Мишутку, не было даже малейшей мысли о нём. Но беззаботная троица, даже не подозревая, что-то их беззаботные слова задели девушку, продолжали щебетать и смеяться.

Зина же попыталась сразу отбросить мысли о нём, ведь она понимала, что из-за последних событий в своей жизни, стала обращать внимание на всё, что связано с детьми. Да и можно было назвать происходящее с ней событиями? Она так не считала, её дни текли обычным чередом. Всё шло спокойно. Её коллеги боялись прихода нового начальника, но это оказался спокойный человек 50 лет. Никто не нарушал их рабочего покоя. Царство офисных планктонов погрузилось в спокойствие.

И девушка не отставала от других: мирно передвигала пальцами по рабочей клавиатуре. Все мысли она посвящала работе, а в свободное от неё время просто наслаждалась настоящим мигом. Да, она решила не беспокоиться о ребёнке, она была ему никем, она не хотела брать на себя чужую ответственность. Из-за проявленной решительности девушка за секунду вычеркнула из своей жизни человека, который мог стать ей знакомым, приятелем, а может быть, целым другом? Она же видела в ребёнке обузу, обнажающую её страхи неизвестности. Всё же дети её пугали. Поэтому сейчас Зина наслаждалась. Обеденный ветерок быстрыми шагами обдувал её со всех сторон, тихие шаги прохожих поддерживали её спокойное дыхание. С закрытыми глазами она опрокинула голову на скамейку, и грела лицо под лучами тёплого солнышка.

Девушка какое-то время была в прострации, но немного погодя её отвлёк чужой смех. Открыв глаза, увидела, что недалеко от неё резво шли женщины под ручку, что-то весело обсуждая. Зине стало интересно, через сколькие годы прошла дружба этих двух. Трудно ли было сохранить теплоту в отношениях.

Женщины почти исчезли из поля её зрения, но поселившееся в девушке чувство зависти не стремилось её покинуть. Несмотря на все её стремления, ей не удавалось выстраивать с людьми тёплые отношения. В конечном счёте, она должна была признать, что не понимала не только детей, но и людей в целом. В момент общения с ними у неё создавалось ощущение, что некто ставит стенку между ней и всеми людьми. И тогда люди начинали казаться ей излишне суетливыми, беспокоящимися о ненужных вещах, а все их действия были бессмысленны. И окружающий фон во время беседы перетекал из ярких красок в серые. Диалог становился фальшивым, словно люди читают заранее написанные строки. Поэтому она теряла цель общения, желание с кем-то подружиться, все казались ей чужими. Она уже не стремились преодолеть стену недопонимания. Она просто жила. Чувство одиночества её не сжирало, правда, иногда зарождалась минутная зависть в такие моменты, как этот.

Женщины уже ушли, обеденный перерыв закончился. Пора было идти на работу. Подойдя к входной двери здания, обнаружила на первом этаже магазин игрушек. Она этому искренне удивилась, ведь когда озадачилась покупкой, то даже не знала, куда идти. И как назло, когда уже не нужно, нашла его в двух этажах от своей работы.

Правда, не думая о том, нужно ли ей это сейчас или нет, зашла в магазин. Начала рассматривать игрушки. В этот раз ей было интересно, какие игрушки есть в магазине. Сильно ли они отличаются от тех, что были в её детстве. Присев на корточки, с досадой посмотрела на свою юбку-карандаш, мешающую ей хорошенько рассмотреть поглядывающую на неё игрушку с нижней полки. Достав его рукой и потянув за собой, в своих ладонях обнаружила плюшевого медведя. Странное чувство. Обычная мягкая игрушка. Но она такая мягкая, и это игрушка! На радостях девушка купила её.

Поднимаясь в лифте на свой рабочий этаж, она улыбалась. Девушка уже давно выросла, но почему-то решила совершить эту спонтанную покупку. Сжимая в руках игрушку, она вспомнила, как в детстве спала с игрушкой бегемотиком. До чего же приятное чувство защищённости испытывала в тот момент, которое ни на что не променяешь. Но девушка попыталась это сделать, принеся малышу какой-то кубик-рубик.

И тут же хорошо закопанное, как ей казалось, чувство вины нахлынуло с головы до пят. Ребёнок. Игрушка. Порочный круг. Как же закрыть этот гештальт? Отнести нормальную игрушку. Но ей не хотелось идти. У неё не было цели дружить с детьми. Но с другой стороны, никто от неё дружбы и не просил. Но девушка всё же боялась. Даже времени, которое прошло с их последней встречи, скорее даже только времени, которое разделяло её с мальчиком. Ей было страшно представить, что он сейчас испытывает к ней. А может быть, и ничего подобного? ОН просто забыл о ней?

Лифт раскрылся, закрылся. Она не успела выйти, но никто не вызывал лифт на другие этажи. Она словно замерла во времени, заперла себя в железной тюрьме, дверь которой она могла открыть в любую секунду. Но вот запереть на ключ свои мысли от самой себя же была не в силах. Это как конфета, которую хочешь съесть, но не можешь из-за диеты. Вот только мысли нельзя было отнести к чему-то желанному.

Лифт снова раскрылся, показались другие люди. Тогда она поняла, пора выходить.

В этот раз ей не удалось отключиться от плохих мыслей и полностью переключиться на работу. Одних людей сжирает работа, других же посторонние от неё мысли. Она каждую секунду опустошалась постоянным вопросом: идти или не идти? Может быть, игрушка была куплена не просто так?

С каждой ушедшей минутой, с каждым нажатием пальцем на клавишу, тяжесть медленно растекалась по её настроению, голова пухла от ненужных мыслей. Когда вставала, чтобы налить себе чай, то ощущала вату в своих ногах. Словно они ей не принадлежат, словно она не ведает, что творит с чужой душой из-за секундно брошенных ею слов – я приду.

Зина словно наблюдала за собой со стороны, не веря своему бездействию. Ну что за глупость? Кто же руководил её поведением? Неужели страх быть рядом с ребёнком? Страх привязаться, быть ответственной за чужую жизнь? На эти вопросы она точно не хотела отвечать.

Измотав себя полностью к вечеру, проклиная дурацкий магазин игрушек, который решил открыться на первом этаже, изнеможённая вышла на улицу. Она стала испытывать маленькое, но нарастающее волнение. От чего? От предстоящей встречи, ведь она шла в больницу, думая, почему сразу сюда не пошла. Прошло уже больше месяца. К чему были все эти размышления. Нужно было просто отдать эту дурацкую игрушку и идти на все четыре стороны, которые сейчас выглядели для неё недосягаемым оазисом. Как она могла считать себя взрослым, который может заменить ребёнку мать в коме. Разве её просил об этом кто-то? Нет, она лишь девушка 25 лет, которая зачем-то накручивает себя ненужными глупостями.

Разобравшись в себе, она уже с облегчением шла в больницу, думая, что же будет есть на ужин.

Подойдя ко входу, нашла номер Фёдора Константиновича, на секунду усомнилась, поскольку не желала слышать его голос. Ей не нравились люди со своими анализами других людей. Девушка усмехнулась себе. Кажется, и хочется общаться ей с людьми, но в то же время они вызывают в ней отторжение.

Она набрала его. Первый гудок, второй. Затем третий и четвёртый. Никто не брал трубку. В итоге услышала автоответчик. В конце концов она звонила врачу, который мог завершать последний приём пациента. А может быть, и вовсе был на операции.

Девушка не знала, что и делать. Неужели снова бросать камешки. В первый раз это у неё это не очень хорошо получилось. Посмотрев в окно 306 палаты, никого в нём не увидела. В конце концов мальчик может здесь и не быть каждый день. А быть дома с отцом.

Немного поразмыслив, решила зайти внутрь в надежде увидеть лицо другой охранницы.

Но увидела лицо всё той же Томары Игнатьевны, держащей зубами, кажется, всю ту же зажёванную до предсмертного состояния спичку.

Охранница не успела повернуть в её сторону голову, как девушка шмыгнула обратно на улицу. Снова набрала врача, никто не брал.

Зина испытала чувство огорчения, но признала, что не может стоять здесь вечность. Она ушла домой.

То же произошло и на второй день.

«Неожиданный финал. Может быть, это и к лучшему», — могло промелькнуть у многих, но Зину начинала раздражать эта ситуация. Её бесило, что врач не берёт трубку. В итоге она решила просто ему написать, возможно, мужчина просто не брал незнакомые номера. Нов в ближайшие дни ответа так и не последовало.

Девушке было странно поведение мужчины, но всё же периодически проверяла свой телефон.

Спустя почти две недели, она увидела на экране телефона одно слово: «Приходи». При виде чего, Зина усмехнулась, уловив в слове нотку нахальства и непонятной ей пренебрежительности.

В течение всего дня Зина не могла выкинуть сообщение из головы, прокручивая разные догадки, почему ответил только сейчас, почему так. Ничего непонятно.

В очередной раз подойдя ко входу больницы, написала врачу. Ей не хотелось ему звонить, слышать его голос.

Врач не шёл. Прошло 5 минут, 10, затем 20. Она злилась. В итоге он вышел, с радушной улыбкой на лице. Это её разозлило.

-А вы, однако, не торопитесь.

-Показалось, — непринуждённо ответил врач.

-Пошлите.

-Куда? – Искренне удивилась врач, но не менее искренне удивилась Зина.

-Как это куда? К Мишутке. Передам игрушку.

-Ах, игрушка. Как же я мог забыть. Я могу передать, — он протянул ей руку. Опешив, с непониманием посмотрела на него.

-Чего медлите?

-Эм, я сама хотела передать?

-Зачем?

-Как зачем? – Она всё ещё его не понимала. – Я же обещала.

-Хм….так всё же это было обещание. Обычно обещанного три года ждут, а вы справились намного быстрее. Пришли аж спустя 1,5 месяца. Замечательно. Наверное, ребёнок вас не забыл. – Задумчиво произнёс врач.

-Вы издеваетесь? – До неё дошло. – Вы-то за что обижаетесь на меня? Просто из-за работы не получалось прийти быстрее. Зачем же злиться? И с чего злиться вам на меня?

-Давайте уже не ломать комедию, .

-Нет, это вы тут её ломаете, — протестовала Зина. – Что за..

-Помолчите. – Спокойно произнёс он, не глядя в её глаза. – Мне не хочется слышать ваши жалкие оправдания. Взрослые часто не сдерживают обещания. Так не сдерживали бы до конца. Зачем обещать, давать ребёнку надежду, а потом её обрывать. Ребёнок был очень расстроен.

-Да с чего ему расстраиваться? Он же видел меня несколько раз и всё.

-Для ребёнка этого достаточно, чтобы привязаться, особенно, когда его мать лежит в коме, а отец всё время работает. Мы уж закрываем врачи, что ребёнок практически здесь живёт. Пациенты и врачи хорошо заботятся о нём. И я не допущу, чтобы вы своим безалаберным отношением к ребёнку сломали его. Он и так раньше времени столкнулся с взрослым миром, а вы еще больше заставляете его разочаровываться в жизни. Да чего я распинаюсь перед вами. Просто отдайте мне уже эту игрушку, скажу, что сам купил.

Она, как заколдованная, протянула ему руку с пакетом. Всё, что он говорил, его слова, отношение к ней – всё это было оправданно. Ей нечего было сказать в своё оправдание. Ей стало очень стыдно. Он направила взгляд в сторону.

Он молча взгляд пакет, отвернувшись от неё, зашагал к входной двери.

Она видела, как его спина с каждой секундной отдалялась. Она чувствовала, как с каждым его шагом, чувство стыда сильнее разрасталось в ней. Разгораясь в её стопах. Ноги были словно заточены в кандалы, руки лишились прежней невесомости. Ей казалось, что, как только его спина исчезнет из поля её зрения, вина будет её мучить ещё долгое время, лишать её аппетита, заставляя еду застревать в горле или замедлять метаболизм. Своим молчанием она совершала непоправимое – ничего. И сейчас это душило её. Проходящие мимом неё люди, оборачивались на неё, словно чувствуя её жуткий дискомфорт, но Зина видела только его спину.

Вдруг кто-то задел её, тем самым, вывел её из оцепенения. Тогда она крикнула ему6

-Постойте!

Но он не обернулся, просто зашёл в больницу.

Сожаление ударило по ней. Она села на скамейку, схватившись за волосы, думая, что же может ей помочь в этой ситуации. Так странно, все эти 1,5 месяца она пыталась избежать этого места, оттягивала момент встречи, а в итоге пытается найти точки соприкосновения с этим ребёнком. Попытаться войти внутрь. Она уже не думала о том. Что скажет ему. Важно было сначала встретиться с ребёнком. Зина злилась на себя из-за бездумного поведения. Но, с другой стороны, она была сама молода. Не считала себя взрослой, пусть уже и зарабатывала. Однако ребёнок не должен быть ответственным за неданные им обещания. Человек в любом возрасте должен их сдерживать. Только сдержанное слово формирует в тебе стойкость, твёрдость, дисциплину. В противном случае, какая-то неопределённость, расшатанность в характере: хочу, но не знаю, чего.

И Зинаида сейчас поймала себя на том, что почти никогда и не давала обещания, но потому, что была уверена, что не сдержит их. Сегодня у неё одно настроение, завтра другое. Смысл давать обещания, если уже ничего и не хочется. Ребёнку же она не смогла не пообещать. Но сейчас она подумала, что если так и продолжится, то она ни к чему не придёт. В итоге пустота в неё просто разрастётся. Но что же она сейчас могла сделать.

Под её ногами валялись маленькие камешки. Сравнив себя с ними, девушка почувствовала себя более ничтожной. Ей вспомнились слова из разговора недавно встреченных медсестёр касательно жизни – Зине казалось, что сейчас жизнь течёт мимо неё, она не знала, ка в неё влиться, что для этого делать? Может быть, просто перестать бояться ответственности?

Она не заметила, что в какой-то момент смотрит уже не на камни. Перед ней оказались маленькие сандалики. А, они были на чьих-то ногах, их принесло не ветром. Подняв глаза, увидела Мишутку. В его руках была мягкая игрушка. Взгляд был не мягким, но выжидающим.

Решившись первой нарушить молчание, сказала почти непринуждённо:

-Привет.

Мальчик молчал, просто смотрел.

-Что, сильно обидела тебя? – Она решила не разыгрывать никому не нужный спектакль.

Мальчик сжал игрушку сильнее и сел рядом, сказал:

-Папа часто не сдерживает обещания. Ты тоже не могла прийти из-за работы или просто была пьяна?

Она удивилась.

-Твой отец часто пьёт?

-Уже не знаю. Кажется, что только работает и пьёт.

-А как часто ты с ним видишься?

Мальчик задумался, пытаясь припомнить.

-Хмм, раньше он приходил часто, теперь раз месяц. Хотя мне кажется, что приходит раз в вечность.

-Понятно, — она почувствовала, что повела себя не лучше отца. – Так обижаешься на меня?

-А ты больше не будешь меня обманывать?

-Честно говоря, очень страшно давать обещания, — призналась девушка. – Но давай попробуем снова. – Она протянула ему мизинец, — давай пообещаем друг другу, что увидимся здесь в следующую среду.

-Давай, — они скрепили обещание на мизинчиках. – Точно, — ребёнок снова стал радостным, — Я подумал, что ты голодна, а меня как раз угостили сегодня сладостью. – Он достал из кармана свёрток пакета, расправив который, достал хлеб. – Это тостер со сгущёнкой. Очень вкусно! Попробуй! –

-Так кушай сам, раз тебя угостили, — добродушно сказала Зина.

-Нет, я уже один кусок съел. Это вам, попробуйте, очень вкусно.

Тогда она взяла из его рук тостер, и сделала укус. Это действительно было вкусно. За сегодняшний день она ничего не съела, этот сладкий кусок хлеба показался ей неимоверно вкусным. На душе стало тепло, очень спокойно. Она подумала, что в следующий раз купит что-нибудь вкусненькое ему.

Ребёнок рассматривал игрушку, весело мотая ногами. Она наслаждалась едой. Опомнившись, девушка спросила:

-Может быть, съешь кусочек? – Действительно оставался кусочек.

Ребёнок отчего-то обрадовался и широко раскрыл рот. Все были счастливы.

-.-.-.-.-.-.—.-.-.-.-.—.-.-.-.-.—.-.-.-.-.-.-.—.-.-.-.-.-.—.-.-.-.-.-.-.-

Посмотрев на свои сморщенные руки, Зинаида испытала грусть. Ведь через неделю они так и не встретились. Мама ребёнка, находившаяся в коме, умерла в ночь с субботы на воскресенье, а там отец быстро уже забрал мальчика домой. Медсёстры поговаривали, что они уехали в другой город, чтобы не видеть всё, что напоминало отцу о жене.

Сколько же времени прошло с тех пор. Зинаиде было интересно, что же случилось с тем мальчиком, как сложилась его жизнь. Единственное, в чём она была уверена, так это то, что тостеры со сгущёнкой очень вкусные.

Еще почитать:

He defended — My father Is Captain Hook.

История Мартина Фокса из Канады. 

Сборник пазла судеб — Неплохой нехороший

Лила