Всю жизнь его считали гением, но каждая похвала отдавалась горечью в его сердце. Любая нарисованная картина была пустой. Линии были слишком идеальны. Не было последней, которая оживила бы всю картину. Толпа этого не понимала и рукоплескала, а он сходил с ума от своей беспомощности.
Один раз ночью он проснулся. Это не был очередной кошмар, это было что-то другое. Рука сама взяла кисть. Сама открыла краски. Сама провела кистью по холсту.
Уже несколько дней он не выходил из мастерской. Прислуга в доме волновалась, но не могла ничего сделать. Он забаррикадировал дверь. Он же сидел внутри не чувствуя голода, усталости и жара. Он лишь восхищенно наблюдал как он создает наконец что-то великое. Он ждал этого всю жизнь.
Он замер в предвкушении. Остался последний штрих. Этот штрих оживит картину. Потянувшись к холсту он замер. Он понял, что уже давно не один в комнате. Все это время смерть стояла рядом, дожидаясь конца работы.
