В отпуск к морю

Глава 1

Двухметровые волны налетали на волнорез, с грохотом ударяясь, разлетаясь в стороны и вверх. Она стояла метрах семи от конца волнореза, который подвергался бесконечному напору грязных волн, вершины которых покрывала светло — серая пена. Сильный мокрый ветер, дующий с моря, обдавал ее мелкими брызгами. Её одежда уже стала сырой, по лицу иногда стекали образовавшиеся капли. Она вдыхала этот мокрый, терпкий, соленый воздух, отдающий гнилыми водорослями, замерзшая, но совершенно счастливая. Сильный порыв ветра снова ударил ее, она покачнулась, придерживая руками капюшон куртки, улыбнулась. Потом вздрогнула и проснулась. Продолжая лежать с закрытыми глазами, пыталась удержать сон, который уже перестал быть реальностью, растворяясь в сознании. Опять приснилось море. Мечта детских лет. Почему его называют черным? Она видела его много раз по телевизору, в журналах. Море всегда было разным, но никогда черным. В другой комнате, что-то грохнуло, раздался не громкий монолог, большая часть которого были маты. Дверь в комнату открылась, и в ее проеме появилась еще не старая лохматая и неухоженная женщина.

— Людка, а Людка, мать с утра болеет, а тебе все рано. Дай сотни три. Кончились мои деньги, а зарплата только через два дня.

Если бы мать и не сказала, что болеет, Люда и так бы поняла, причину болезни матери. Она называется перепел или бодун. В трезвом состоянии, она никогда не говорила ей Людка, повторяя известное изречение из фильма, «любовь и голуби».

— А ты бы пить бросила, тогда денег хватало бы, усаживаясь на диване ответила Люда. — Я что твои пьянки оплачивать должна?

— Ну ты шалава неблагодарная. Я всю жизнь на тебя угробила. Когда твой отец, кобелина, меня бросил, я сама тебя тянула с малолетства. А теперь вот она, такая твоя благодарность.

Мать продолжала еще, что-то говорить, местами переходя на крик, но девушка уже не слушала её. Он поднялась, достала из сумки кошелек, вытащила пятисотку, протянула матери и пошла в ванну.
Подставляя стройное тело под горячие, упругие, тонкие струи воды, бившие в разные стороны из заросшего известковыми наростами за многие годы не менявшегося распылителя воды, Люда наслаждалась еще совсем недавно недоступному для нее удовольствию. Завтра будет неделя, как в их квартире снова включили газ. С его появлением появилась уверенность, что все теперь будет по-другому, и теперь обязательно жизнь наладится. И пусть сейчас в ванной ее окружает грязная, местами отвалившиеся плитка, уложенная собственноручно еще до ее рождения, куда-то испарившимся отцом, которого она помнит только по фотографиям. И пусть вокруг порванные линолеум и обои, оббитые углы стен, перекошенные двери комнат, иногда выпадающий раствор из швов между плит потолков. Теперь это все казалось не таким ужасным. Она нашла работу, которая позволила ей снова включить в квартире газ, который отключили ей с матерью сразу после окончания отопительного сезона. Работа, зарплата которой почти в три раза превышает все зарплаты, которые она получала за свою маленькую трудовую деятельность, мыкаясь из одного места в другое. Хорошую работу, в этом захолустном районном городишке, можно было найти только по знакомству. А таких знакомств у нее не было. Все ее знакомые, это ее бывшая подруга, удачно вышедшая замуж, и через пару недель переставшая отвечать на звонки. Люда ее не осуждала. Кому нужна такая нищебродка, как она? Остальные ее знакомые, это периодически меняющиеся собутыльники матери. Поэтому она считала большой удачей, даже чудом, что ее взяли продавцом в ювелирную сеть. И вот теперь после четырех месяцев работы, совсем неожиданно, она уже заместитель директора магазина.

— Ух, как же все здорово, сказала Люда вслух. – Теперь обязательно исполнится мечта. Она обязательно поедет в отпуск к морю. И не важно будет это зима или лета. Главное, что она поедет, увидит его своими глазами, вдохнет этот неповторимый воздух, посмотрит, как солнце садится в море. Девушка выключила душ, вытерлась, и пошла на кухню ставить чайник.

Минут через десять, когда Людмила уже допивала утренний кофе под сигарету, в квартире появилась ее мать, со старой подругой, тоже уже, правда совсем недавно, подсевшей видимо окончательно на стакан.

— Вот Анька полюбуйся, сказала мать Людмилы, свой подруге, опуская на стол пакет с бутылкой водки и нехитрой закуски в виде одной селедки в целлофановом пакете, куска вареной колбасы, нескольких луковиц, бутылки подсолнечного масла, буханки хлеба. — Сидит доченька, кофия распивает, курит. Нет, чтобы о матери позаботится, картошки поджарить. Или просто даже в мундирах. Нет, не может. Хрена ей о матери думать.

Тетка Анька посмотрела на девушку, потом на свою подругу. – Привет Людок. А ты Сашка, хватит орать, голова и без тебя трещит. Давай лучше под селедку похмелимся.

— Привет теть Аня, ответила Людмила, вставая из-за стола, направляясь в свою комнату. Хорошее настроение улетучилось. Сегодня мать опять напьется. А когда начнутся отходники, сначала будет орать, потом жалобно скулить, проклиная бывшего мужа, свою жизнь, и дочь, которая совершенно не думает о ней. Мать последнее время пила практически ежедневно, пропивая все, что зарабатывала. Дома уже не осталось ничего ценного, что можно было бы продать. Люда много лет пыталась бороться с вредной привычкой матери. Раньше ей помогала подруга матери, эта самая тетя Аня. Но несколько лет назад, после того, как ее редко пьющий муж умер, она начала понемногу выпивать со своей подругой, заливая боль утраты, любимого человека. Потом больше и больше. Всего за пару лет, она потеряла, как много лет назад ее мать, хорошую работу, и обе, имея высшее образование, еще не старые женщины, теперь перебивались случайными заработками, в местах, где только такого сорта люди еще могут пригодится. Окончательно не стать бомжами им помогали дети, имеющие в равной собственности права на жилье. Хотя в этом городе свободного жилья было в избытке. Люда немного полежала на диване, встала.

— Хватит лежать, — сказала она сама себе, продолжая размышлять уже про себя. Лучше пойти погулять. Не седеть же весь день в квартире за закрытой дверью, чтобы не слышать пьяного бреда пьяниц. Люда в очередной раз посмотрела в окно. Лето закончилось. Вторая половина октября выдалась холодной. На улице хоть и светило солнце, но Люда видела, что люди шли одетые не по сезону. За окном ветер гнал мусор, упавшие листья деревьев. – Ну вот можно и сапоги обновить, решила Людмила, радуясь своей покупке. Открыла шкаф и принялась искать заветную коробку. Прогуляюсь до магазина, решила она. С девчонками поболтаю, и сапогами похвалюсь. На дне шкафа лежало несколько коробок из по обуви, но коробки с сапогами не было. Она отрыла другую дверцу шкафа, уже без надежды, понимая, что сапог уже нет. Заглянула в проем между диваном и стеной, в последней надежде став на колени заглянула под диван, хоть и понимала, что коробку туда не засунуть, села на пол и заплакала.

Одев старые полуботинки, с оббитыми носами и стесанными каблуками, которые не сильно выделялись на фоне остальной одежды, девушка не удержалась, зашла на кухню, спросила,

— Мама, ты зачем мои сапоги продала?

Мать повернула к ней свое землисто – серое, покрытое местами красными пятнами лицо, на котором Люда увидела пьяные глаза и попытки осмыслить заданный вопрос. Какое-то время она молчала, потом ее понесло,

— Анька, ну ты глянь на эту шалаву, пьяным голосом заорала мать. Я последний хрен без соли доедаю, разута, раздетая, а она…

Люда уже не слушала криков матерь, выскочила за дверь. Она решила, что в следующие выходные обязательно вызовет слесаря и поставит на дверь своей комнаты замок.

Глава 2

Люда возвращалась с прогулки. Она гуляла всегда, когда позволяло время и погода, чтобы как можно меньше находится дома. Старая часть города была по-своему красива. Вокруг города, куда не посмотри, возвышались горы. Не скалы, а горы, покрытые лиственным и хвойным лесом. Каждое время года было по-своему красиво. И только два промежутка времени показывали истинный вид разрушающегося городка, когда опала листва, а снега еще не было, и когда грязный снег еще не растаял, а листья еще не распустились. Во время таких одиноких прогулок, думалось хорошо, думалось о разном. Сегодня почему-то вспомнилось прошлое. Все свою жизнь, которую она помнила, на все ее малочисленные просьбы, с которыми она обращалась к матери, она слышала всегда один ответ, — денег нет. Примерно в седьмом классе Люда совсем перестала, что-то просить у матери. Все необходимые вещи, которые ей были нужны, тетя Аня заставляла покупать тогда еще более — менее здравомыслящую мать. Носильные вещи она приносила сама, где-то доставая поношенные, но иногда очень хорошие. Когда Люда начала учится в девятом классе, из квартиры начали исчезать вещи, а новые уже больше не появлялись. Жить стало совсем тяжело. Еды в доме иногда совсем не было. Люда пыталась зарабатывать как могла, раздавала листовки, пыталась продавать различные товары, ходя по квартирам и домам, учреждениям. Получая небольшие деньги, тратила их в основном на еду, недорогое белье и одежду, иногда баловала себя, покупая вкусняшки, которые почти всегда были кусочками торта «наполеон». Вспоминания из детства, так она их называла. Девушка подошла к подъезду, и через открытый проем форточки кухонного окна на первом этаже, услышала пьяный голос матери. Настроение сразу испортилось. Домой идти совсем расхотелось. Эти старые двухэтажные с одним подъездом, дома послевоенной постройки, давно не видевшие ремонта снаружи и изнутри. Скрипучие протертые с углублениями ступени деревянных лестничных маршей, перила с отвалившейся местами кусками многослойной краски. Запах подъезда первого этажа, который, сколько она помнила себя, не менялся никогда. И запах, смесь кошачьей и человеческой мочи, и чего-то вонючего или гниющего под деревянным настилом пола. Квартиры с маленькими проходными комнатами, и еще более маленькими кухнями. Самое удивительное, что у каждого такого дома сохранились скамейки. Пережиток Советского Союза. Даже сейчас в этот солнечный и безветренный день эти дома, выстроенные вдоль улицы, выглядели одинаково уныло. С другой стороны, летом они утопали в зелени, становились какими-то родными, и как иногда на трезвую голову говорили ее мать и тетя Аня, навивая давно ушедшее радостное вчера. Люда присела на скамейку возле подъезда, закурила. Это старая часть города, начало его создания. Она практически не изменилось за десятки лет. Так по крайней мере говорит старшее поколение. А большая часть города руины. Вон они эти руины, более современные двенадцатиэтажные дома. Их хорошо видно даже отсюда, сквозь голые ветви деревьев. Наследие развалившегося государства — исполина. После развала СССР, жизнь в этом моно – городе, как-то быстро остановилась вместе с остановкой комбината союзного значения, и начала вырождаться. Часть этих признаков вырождения, видно даже со скамейки. Высокие многоэтажные дома, с брошенными квартирами и почти везде с разбитыми стеклами окон, или вообще без оконных рам. Кое-где в этих домах еще виднелись застекленные окна, в которых сейчас отражались лучи заходящего солнца. Как там живут оставшиеся люди? А за этими домами и сам горно-обогатительный комбинат, вернее то что от него сталось. Голые частично разрушенные стены красного кирпича и бетона, административных и промышленных строений, без крыш, окон, дверей. Местами видны металлические конструкции, которые не удалось растащить и сдать на металлолом по каким – то причинам. Некогда по-своему красивый небольшой городок в горах, медленно превращается в город призрак.

— Зато дым теперь можно увидеть только от мангала, или сигареты, вставая со скамейки сказала вслух Люда, выкидывая окурок в рядом стоящую ржавую и перекошенную урну.

Входная дверь в квартиру, как это последнее время бывало часто, была не заперта. Опасаться воров особенно не приходилось. Наверное, на мусорке мебель и вещи получше можно отыскать. Поэтому Люда даже не собиралась ругаться с матерью по этому поводу, сразу решила идти к себе в комнату.

— Людка, а Людка иди сюда, услышала она не трезвый голос матери.

— Что тебе надо, стоя у двери свой комнаты и открывая замок, спросила она.

— Сюда иди, тут родственник наш объявился.

Девушка сняла куртку, предварительно вытащив сигареты и зажигалку, повесила куртку в шкаф, пошла на кухню.

Сквозь пелену табачного дыма в маленькой кухоньке за таким же маленьким столом стоявшего у окна, девушка увидела с трудом поместившихся троих человек. С одной стороны окна сидела ее мать, напротив тетя Аня, а к ней спиной почти закрывая не слишком широкий проем окна, крепкий, и очень крупный мужчина в джинсах и майке. Все руки, видимые из-под майки, были полностью покрыты татуировками. На кухне стоял запах алкоголя, табачного дыма, и слабого аромата вареной картошки.

— Во глянь Колян, твоя племяшка пришла, увидав вошедшую дочь сказала мать Люды.

Мужчина не спеша повернулся на табурете, и девушка увидела суровое, но привлекательное лицо мужчины, на вид, которому было примерно лет сорок пять.

— Привет, племяшка, — протягиваю огромную руку, где даже пальцы руки была покрыта татушками, сказал он.

Девушке ничего не оставалась, как протянуть свою. Новоявленный дядька, не стал пожимать руку, только чуть собрал пальцы в кулак, и Люда почувствовала их шершавое прикосновение.

— Вы не похожи на моего отца.

— А разве ты его помнишь? – спросил он.

— Нет, но дома есть несколько фоток. Папа был не высокий и худощавый. А вы просто громила, сказала девушка, доставая сигарету, прикуривая и оставаясь стоять в дверном проеме кухни, так как больше сесть было негде и не на что.

Дядя Коля засмеялся не сильным, чуть с хрипотцой, но вполне приятным смехом. В нем чувствовалась сила, уверенность в себе. В отличии от матери и тети Ани, на его лице и в поведении не чувствовалось, что он выпивал. Хотя на столе стояло три рюмки. Мужчина, чуть помедлил, потом ответил.

— Действительно не похож. Ну да, силой создатель не обидел. Хоть в чем-то повезло. Он улыбнулся.

Прошлый раз, когда он смеялся, она смотрела на пламя прикуривая сигарету, теперь посмотрела на него. В приоткрывшемся рту увидела, что там отсутствует примерно половина видимых зубов, остальные имеют коричневый оттенок.

Дядя перехватил ее взгляд, снова улыбнулся. Кивнул пару раз головой, произнес, — Жизнь, штука не простая племяшка. В руке его появилась пачка Мальборо.

— Не плохо живут бывшие зеки, подумала Люда. Она уж точно не может позволить курить такие сигареты.

За ее спиной отрылась и закрылась входная дверь квартиры. Люда повернулась в ее сторону, недоумевая, кто еще может прийти. А перед ней уже с пакетами в руках стоял среднего роста, симпатичный, коротко стриженый, темноволосый парень, возрастом, чуть старше ее.

— Привет, — обращаясь к ней, сказал он.

— Привет, — ответила она. Лицо было знакомо, но вспомнить не могла.

— Меня Кирилл зовут.

— Люда, ответила девушка.

— Дядя Коля, — обратился Кирилл к мужчине, мы все на кухне не поместимся.

— В зал иди, сейчас стол с кухни принесу.

— Не надо, ответила Люда, там раскладной есть. Он почти развалился уже, но можно, если аккуратно поставить. Мы им вместо гладилки пользуемся.

Стол поставили к продавленному дивану на котором спала мать Людмилы, с кухни принесли три табурета.

Когда все закуски нарезали и разложили на столе по тарелкам, старший из мужчин сказал, — Кирилл разлейка нам водочки. Мне, как обычно, по первой.

Кирилл, кивнул, и начал разливать водку по рюмкам. Всем, в том числе и себе налил на треть рюмки, а Николаю граненый стакан.

Николай не стал вставать, взял стакан в руку, не повышая голоса, произнес, — Александра, рот закрой и помолчи.

Обычно, нетрезвая Александра никогда не реагировала на просьбы помолчать. Всегда пыталась донести свои мысли до собеседника. Но на этот раз она осеклась на полуслове и замолчала. Мужчина оглядел всех, недолго задержал взгляд на девушке, произнес, — Тост конечно банальный, но, а как без тоста пить, за встречу. Он не стал никого ждать, опрокинул стакан водки в рот, несколькими глотками проглотил ее, закрыл глаза, чмокнул губами. Уже с отрытыми глазами наколол вилкой малосольный огурчик, отправил его в рот, прожевав, произнес, — Хорошо то как Маша.

— А у нас тут Маши нет, — сказала нетрезвым голосом Анька.

— Это присказка такая из одного анекдота. Не знаешь?

— Нет, ответила Анна. Весь ее вид подтверждал, что она пыталась извлечь это выражение из своей памяти.

— Ладно, потом расскажу. Он посмотрел на Людмилу, которая продолжала сидеть с рюмкой в руке. – А ты чего не пьешь? — спросил он.

— Да как-то остолбенела, никогда не видела, чтобы так вот стакан водки, раз и нет.

— А это? Если я с вами буду пить как вы, у меня водка никогда до желудка не дотечет. Буду сидеть трезвый с вами пьяными. За столом нужно равенство в этом деле. Это наушники только не пьют, так сказать стукачи.

— Да, встряла нетрезвым голосом мать девушки в разговор. – Настоящие мужики раньше были, не чета нонечным. Правда не все. Вон твой отец никудышный смолоду был.

Люда привыкла уже пропускать мимо ушей, то что говорила мать, спросила, — А почему вы такие разные дядя Коля?

— Слыш Колюня, — снова подключилась к разговору Александра, — А правда, я чето не помню, чтобы мой сгинувший муженёк, кобелина проклятая, чтоб он сдох скотина, про братца младшего рассказывал?

— Все просто, отец один, а матери разные. Я в материного отца пошел. Сам то я его не видел, но люди говорят знатный богатырь был. Наливай Кирюха по второй.

Кирилл опять разлил всем, как и первый раз, Николаю половина стакана.

— Давайте выпьем по второй, за дом этот, за гостеприимство. И опять он никого не стал ждать, двумя глотками проглотил содержимое стакана, пожевал губами, хрустнул огурцом и потянулся за селедкой.

— А правда дядя Коля, когда все немного закусили спросила Люда, — почему папа про вас не рассказывал?

Мужчина оторвался от тарелки, прожевал пищу, ответил, — А как он мог рассказать, если не знал обо мне. Отец-то для него пропал, когда ему еще и пару лет не было. Это я узнал от него, да и то не сразу, что есть у меня старший брат. Узнать то узнал, а увидеть не удалось. И что племяшка отец за все время так, ни разу не объявлялся, даже весточкой?

— Нет, ничего не было, — ответила девушка.

— Чтоб он сдох …

— Заткнись Сашка, повысив голос оборвал ее Николай. Кирюха, разлей, как прошлый раз.

Глава 3

Сквозь пелену серого косого осеннего дождя, уходящего дня, она видела из окна второго этажа, такой же сталинки в которой жила и она, как по направлению к дому, чуть отставив в сторону руку с пакетом, что бы не била по ноге, перепрыгивая лужи бежит Кирилл. Люда отошла от окна, присела на диван, прикурила сигарету. Мысли продолжили свое прерванное движение. Удивительно, всего три дня назад, она его почти не знала. Да, виделись почти каждый день, когда учились в одной школе. Он был старше на четыре года, поэтому можно сказать, что они и знакомы не были. А сейчас прошло всего три дня, как она его увидела, и вот уже в его квартире, разгуливает в его же майке.

Входная дверь открылась, девушка встала и пошла навстречу вошедшему.

— Слушай Лю, там такой дождь. Пока добежал, весь промок. Спина, джинсы и даже кроссовки мокрые.

— Иди перебивайся.

— Ага, а ты пока креветки свари.

Потом они сидели за столом, пили пиво, ели креветки, курили и разговаривали. Разговаривали о разном, и не о чем. Кирилл, неожиданно прервал разговор, спросил, — Ну что ты еще не решилась ограбить магазин?

— Ты опять? Что за дурацкие шутки?

— А я не шучу, — отпил глоток пива из стакана и поставил его на стол. Прикурил сигарету. Вот ты подумай, несколько лет назад прошёл слух, что комбинат будут восстанавливать, даже в прессе писали, и по телеку показывали и комбинат, и наш город. Помнишь?

Люда кивнула, занятая пережевыванием креветки.

— Что произошло? Все подумали, что вот она новая жизнь. Цены на жилье сразу взлетели. Твой магазин открыли. А что теперь? Да ничего. Денег нет. Квартиры за копейки опять купить можно, или просто иди и живи. Почти все дети людей у власти уже уехали. Все вокруг скуплено кучкой чиновников. Все вокруг решают они. Даже если б сам решил, что-то здесь открыть, не получится. Тут все их. И земля, и здания, и власть. Даже дворником без их согласия не устроится. Двигать отсюда надо. А что бы уехать нужны деньги.

— Ты что такой умный. Сам до всего этого додумался?

— Да это и так понятно. Но так складно я об этом не думал. Это дядя Коля и его друг Аслан, точно мудрые люди. Недавно у Аслана были на базе, недалека в горах, знаешь там за речкой, вверх.

Девушка кивнула.

— Вот им по жизни все понятно, все объяснить могут, продолжил Кирилл.

— Можно и уехать, если вдвоем, я не против, — ответила девушка.

— Куда, Лю? В любом городе жилье нужно. А оно стоит денег. А вдруг с работай затык случиться, куда? На улицу? Или обратно сюда в нищету?

— Не, я не буду, — ответила девушка. – Хочешь, иди и грабь, только когда я выходная буду.

— Днем идти смысла нет, — ответил Кирилл.

— Почему?

— Да, потому. Ну возьмем мы пару витрин. Если повезет охрану не вызовут, уйдем. А не повезет, на хвост сядут. Если и брать, то весь товар, что в магазине есть. Рисковать, так рисковать.

Девушка вспомнила сколько ювелирных изделий в магазине. О таком она даже подумать не могла. – Да ты знаешь сколько там товара? И с кем это ты собрался магазин брать? — спросила Люда.

— С дядей Колей конечно. Это его идея. Но, чтобы весь товар взять, нужен свой человек в магазине. И брать не днем, а ночью.

— Да пошел, ты со своим дядей Колей, знаешь куда?

— Знаю, знаю, — смеясь ответил он. — Можешь не продолжать, и выставил перед собой ладони, как будто пытаясь защитится. – Я уже говорил, что эта идея дяди Коли. Здесь он по своим делам. А ты, что думаешь в своем магазине до пенсии работать? Так врятли получится. Дядя Коля мне сказал, что если весь магазин взять, то спокойно можно уйти через горы в Абхазию. А там у него дружбаны есть, серьезные люди. Говорит, что этой страной воры правят, через ручное правительство. Они правительство выбирают, и также если не нравится снимают. Дядя Коля говорил, что там можно весть товар скинуть, или часть. А на другую часть магазин открыть, и ты там директор. И черное море, как ты хотела. Примерно так. А ваш магазин вот увидишь, скоро прикроют.

— Хватит об этом, Кирилл. Я же сказала нет.

— Ну нет, так нет. Кирилл, налил себе пива в стакан, освежил Люде. Я послезавтра в рейс уйду, думаю недели на две. Можешь здесь пожить, если хочешь. Все лучше, чем с матерью.

— Я согласна, — быстро ответила девушка. – Хоть немного поживу без пьяных воплей и перегарища. И телек есть, я его много лет не смотрела.

Глава 4

Людмила вошла в комнату, где жила мать. А так как в свою комнату нужно было идти именно через комнату матери, которая была проходной, остаться незамеченной было невозможно. В нос ударила вонь перегара и запах давно не мытого тела и ног.

— Явилась шалава? Мать тут с голоду пухнет, а она по мужикам прыгает, развлекается. Пьяная лежащая женщина, попробовала подняться.

— Меньше водку жрать нужно, тогда и голодать перестанешь, — ответила девушка. Она подошла к двери, собираясь вставить ключ в замок, который установила, как и собиралась. Но увидев щель между дверью и коробкой, толкнула незакрытую дверь.

— Ты зачем дверь сломала?

Мать девушки, лохматая, с помятым лицом, в помятом и грязном халате, наконец, смогла усесться на диване, поставила локти на колени, подперла подбородок, ответила, — А ты не знаешь зачем? Совсем дура? Ты к своему кабелю ушла, а мать что с голоду дохни? Да и нет у тебя там ничего. Ни денег, ни шмоток нормальных. Только на замок и слесаря потратилась. Людка, а Людка, дай денег? Ты что не видишь матери плохо?

Девушка не ответила. Хороших вещей и вправду в комнате не было. Да и откуда им взяться. Все что было новое, уместилось в одном пакете, и находилось в квартире Кирилла. Она и пришла взять теплые старые штопаные шерстяные носки. Девушка положила носки в пакет, туда же сунула старый свитер и спортивные штаны, в которых ходила дома. Выходя из квартиры, услышала, — Дай денег дрянь неблагодарная. Паскуда… Дверь захлопнулась.

Редкие снежинки падали на тротуар, по которому шла Людмила. Небольшой снег тонким слоем прикрыл все серое и грязное вокруг, белым покрывалом. В другое время девушка порадовалась бы увиденному, но не сегодня. Она вдруг окончательно поняла, выйдя сейчас из квартиры, где осталась спившиеся мать, что, если ничего не изменить в своей жизни, она повторит ее путь. Вчера приезжал директор группы объектов, и сказал, что их магазин скоро закроют, а если и не закроют совсем, то оставят только ломбард. Прав оказался Кирюха. Видимо точно комбинат не будут восстанавливать. Вот и ее бывшая подруга уехала с мужем в другой город. Эти бы точно просто так не уехали.

Она шла не спеша. Дом, в котором жил Кирилл был недалеко. Сухой снежок чуть отлетал в стороны, когда она ставила свою ногу на тротуар. Был небольшой морозец, но от того, что ветра не было, было приятно вот так просто идти пешком, медленно никуда не торопясь. Девушка вдруг вспомнила вопрос, который задала дяде Коле, когда они сидели за столом, во время первой и единственной их встрече. Она совсем не была уверена, что он ее дядя. Даже не так. Она так и не поверила, что он ее дядя. Правда не могла сказать почему. Так вот она тогда спросила, — А страшно сидеть в тюрьме?

Он посмотрел на нее внимательно. Велел Кириллу разить водки, потом сказал тост, — За понимание, подражая генералу из фильма: Особенности национальной рыбалки. Выпил, загрыз огурцом.

— Что есть тюрьма? Место, где по мнению государства, некоторые члены ее общества ограничиваются в свободе за свои содеянные дела в отношении государства или других лиц. Из тюрьмы можно выйти, даже раньше, не отсидев тот срок, что тебе определил суд. Например, за хорошие поведения, по амнистии, или посредством побега. А теперь посмотри, как живешь ты? Оглянись. Вот настоящая бессрочная тюрьма. Из нее невозможно выйти, можно только сбежать.

Тогда Люда не поняла, что он сказал, а переспрашивать не решилась. Если магазин закроют, она наверняка останется без работы. Податься в более благополучный город денег нет. А так как работы здесь почти нет, она вместе с малооплачиваемой работой, если такую повезет найти, станет подстилкой, какого-нибудь мелкого коммерсанта. Начнет запивать свою горькую долю алкоголем, и повторит путь матери. У матери хоть высшее образование есть. Вспомнились и более ранние высказывания старшего поколения. Цари и коммунисты хотели править богатой и сильной страной. Нынешние стараются наперегонки урвать, кто больше. Растащить как можно больше, пока по рукам не дали. Уже столько украли, что не потратить, ни детям, ни внукам. Но продолжают грабить страну, доведя большую часть населения до нищеты и вымирания, без надежды на будущее. Девушка вдруг поняла, что уже решила для себя, что примет предложение Кирилла. Поняла, что решила это тогда, когда переспала с ним, хотя он даже ей и не нравился, и ещё не было предложения обокрасть магазин. Она благодарна ему за то, что он изменил ее жизнь, пусть занял не свое, чужое, но пока свободное место в ее жизни, потому что просто подал руку, чтобы она смогла сбежать из этой тюрьмы к своей мечте.

Глава 5

В небольшой комнате, за круглым столом, покрытым темно красным покрывалом с бахромой, на стульях со старыми мягкими сидениями, и витыми из дерева спинками, и ножками, сидели четверо. Над столом висела люстра, в виде абажура, тоже темно красного цвета, и тоже с бахромой, освещая поверхность стола, на котором стояли кружки, и все что нужно, чтобы попить чаю или кофе. Весь вид комнаты, говорил о том, что за окном сейчас конец семидесятых или начало восьмидесятых годов, прошлого века. Это была квартира Кирилла. Обстановка осталась такой, потому что, сначала остановился комбинат, потом отец Кирилла, ранее начальник одного из отделов на комбинате, а потом никто, начал выпивать. Во время очередной пьянки убил свою жену. Шестнадцатилетнему Кириллу, оставшемуся одному, было не нового интерьера. Он просто пытался выжить. Квартира была такая же, как и у Людмилы, но только на втором этаже. Но было и отличие. В квартире Кирилла, сохранилось все, что осталось ему после исчезновения родителей из его жизни. Все было старым, но исправным. Отца он так больше и не видел. Года через три, вернувшись из командировки, он нашел в письменном ящике официальное письмо, что его отец Емельянов Алексей Зиновьевич отбывая срок в …, заболел воспалением легких, и умер. Кирилл скомкал письмо и выкинул, даже не дочитал его. Он так не простил отцу, что тот разрушил его семью.

— Племяшка, наклейка нам чайку, обратился к Людмиле дядя Коля.

Девушка поднялась, собрала разномастные кружки, и начала наливать заварку из литрового заварника. Когда она начала наливать заварку в третий стакан, ее остановил Кирилл.

— Мне обычного чайку.

— Хорошо. Как вы это пьете? — Она обратилась с вопросом к двум мужчинам, которые разобрали свои кружки.

— Мужчина лет около шестидесяти, а может и больше, невысокого роста, худощавый, но жилистый на вид, втянул носом запах заваренного чая из кружки, ответил, — Эх, добрый чайный лист. Получился бы хороший чифир(1), да с солёненькой рыбкой. – Он мечтательно закатил глаза, и на его худощавом обветренном лице, покрытое множеством мелких морщин появилась мечтательная улыбка.

— Остынь Михалыч, осадил его дядя Коля. — Мы здесь не бодягу разводить (2) собрались. Дело сделаем, тогда лови балду(3) сколько душа захочет. Говори, что сделал, что узнал?

— Помечтать не даешь Николай. Давно в душевной компании не сидел. А узнал я вот что. Есть такой лейтенант, Петька Сорокин. Этот мусор очень ленивый, жадный до своего. И не очень умный. Я и его отца знаю. Вишенка от яблони не далеко гниет. За копейку удушится.

— По делу говори, снова перебил его Николай.

— Не перебивай. Ты мне задание дал, я тебе все узнал и отвечаю. Он один из тех, которые дежурят на выезды. Лучше в его смену. Напарник у него сержант Димка Коропец, хороший парень, но ему все до фонаря. Никуда не лезет, не высовывается. Короче плывет, как говно по течению. Лучшая пара для нашего дела. Когда поедут на вызов, я их машину остановлю. А другой машины на дежурстве нет. Петьке придется возвращаться за своей, пешком. Он хоть и молодой, но уже толстый боров. Поэтому времени будет достаточно. Городок у нас маленький и тихий. Одни старики в основном, да пьянь. Бывает за ночь и не выезжают. Поэтому, на своих колесах он много кататься не будет. Наверняка посмотрят, и, если все ништяк, обратно сунутся. Еще тачка сломанная, не бросят же до утра? А может и бросят? Это не важно. И вот еще, — он встал, прошел в коридор, порылся в кармане куртки, снова вернулся за стол, и положил на стол два ключа.

— Когда они дежурят следующий раз?

— Послезавтра.

— Добро. Люда, — Николай повернул голову к девушке, протягивая ей ключи. – Завтра проверь. Открой и закрой снаружи и изнутри. Только аккуратно, чтобы не засветится.

— Хорошо дядя Коля. Не переживайте. Туда все ходят покурить, поэтому никто и не обратит внимания.

Прошло два дня. Все четверо снова сидели за тем, же столом.

— Рассказывай Люда, — обратился к девушке дядя Коля.

— Все сделала как вы научили. Датчики на открытие дверей запасного входа, и сейфовой, я незаметно отломала и примагнитила на магнитах дверных коробок. И с датчиками тоже движения получилось. В кабинете вообще просто, на полку поставила коробку и закрыла его. А в сейфовой пришлось на скотч приклеивать. Коробочка хоть и маленькая, но боялась, что увидят. Обошлось. Ключи еще вчера проверила. Девушка рукой пододвинула ключи к собеседнику.

— Умница, — похвалил дядя.

— Молодец внучка, — не удержался Михалыч. Ты для этого просто родилась.

— Не родилась я для этого Михаил Михайлович, и никогда бы на это не пошла. Просто, если сейчас с вашей помощью не выберусь из этого города, не выберусь никогда.

— А не боишься попасться и сесть? – Неожиданно спросил Кирилл.

— Боюсь, конечно. Очень боюсь. Но больше всего я боюсь стать похожей на мать.

— Не бойся племяшка, все будет тики так, другими словами очень хорошо. Кстати о матери. Сейчас ты идешь домой, налаживать отношения. Сидишь с матерью, поднимаешь рюмку, закусываете, поддерживаешь беседу. Домашнюю одежду возьми. Если вдруг приедут за тобой менты, идешь переодеваться, звонишь Кириллу, что приехали. Мы не спеша выходим из сейфовой, и ждем за дверью запасного выхода. Когда уедите, опять снимаем сейфовую с сигнализации. Спешить не будем. Побрякушки будем, не спеша складывать, чтобы планшеты ставить обратно в сейфы, на случай если ты приедешь на сигнализацию ставить. А если менты обратно к себе поедут, нам Михалыч подскажет. Тогда быстро побрякушки ссыпаем и валим. Всем все ясно?

Глава 6

Оставив машину на соседней улице, Михалыч под мелким холодным дождем пешком добрался до старенького здания вневедомственной охраны. На небольшой слабо освещенной площадке перед входом стояло три легковых автомобиля. Ближе к выезду стояла служебная Лада Гранда, с надписями «Охрана», и мигалками.

На площадке и вокруг на местности, мужчина никого не заметил. Он осторожно подошел к автомобилю, присел на корточки. В руке у него была гладкая заостренная арматура, которую он направил в нижнюю часть радиатора, и резко ударил ею в него. Арматура прошила радиатор насквозь, как картон. Михалыч, ухмыльнулся, и выдернул ее. Из круглой раны радиатора потекла жидкость. Неожиданно входная дверь открылась, и на пороге появился человек. Мужчина выглянул из-за автомобиля, и в стоящем человеке узнал Димку. Тот достал сигарету, несколько раз чиркнул зажигалкой, но прикурить не смог. Посмотрел ее на просвет, потряс, еще раз попробовал прикурить. Уже негодную зажигалку бросил в рядом стоящую урну, что-то пробубнил себе под нос, стал спускаться по ступенькам. В это время дверь открылась и на пороге появился Петька Сорокин.

— Ты куда? – обратился он к спустившемуся уже на асфальтовую площадку Дмитрию.

— Зажигалка сдохла. В машине еще есть.

— А, ну ладно, — ответил Сорокин, доставая и прикуривая сигарету.

Служебный автомобиль находился у самого края площадки, и Диме нужно было пройти мимо всех автомобилей. Он прошел вдоль ближнего, повернул за капотом, и увидел, что на асфальте прямо в луже сидит человек опираясь спиной на переднюю часть среднего автомобиля.

— Ты что здесь делаешь? – Спросил первое, что пришло в голову Димка.

Человек зашевелился, правой рукой поднес ко рту почти пустую чекушку водки, сделал глоток. Опустил руку, и как бы нечаянно ударил ее по асфальту. Бутылка разлетелась на кусочки. Мужчина посмотрел на остатки бутылки, выругался, встал на четвереньки, медленно поднялся, и пьяной походкой пошел на выход со стоянки.

— Кто там? – громко спросил, Петр.

— А хрен его занят. Дед какой – то пьяный. Вроде лицо знакомое, а вроде и нет. Определенно я его где — то видел, поднимаясь и прикуривая сигарету закончил Дима.

— Мы все тут друг друга видели. Что тут того города.

Михалыч, дошел до поворота и скрылся за ним. Снова выругался, что так неудачно подкатил к машине. – Надо же так лопухнуться, ругал он себя. Арматуру пришлось сбросить в кусты, и жопа вся мокрая. Бр, холодно. Он сел в машину, поднял с соседнего сиденья простенький телефон, набрал номер. Когда собеседник ответил, он произнес, – Готово, и отключился. Завел старенькую «Ниву», выехал на главную дорогу, проехал пару кварталов, и переехал на противоположную сторону, припарковался у трёхэтажного дома, со стоявшими рядом несколькими автомобилями. На этом участке дорога была освещённая и прямая. Ему было хорошо ее видно в одну и другую сторону. Михалыч прикурил папиросу, и принялся ждать.

Глава 7

Замок двери запасного выхода магазина с обратной стороны здания открылся легко. Оглядевшись вокруг, не заметив никого, они зашли внутрь. Кирилл включил маленький фонарик, вставил ключ в замок изнутри, повернул его на полтора оборота, оставил в замке. Прислушались, все было тихо. Замок второй двери тоже открылся, проскрежетав внутренностями. Ключ остался в замке. Они прикрыли дверь. Опять замерли прислушиваясь. Все было спокойно. Николай, наклонив голову в бейсболке, выставив перед лицом левую руку в перчатке, прошел пару шагов, не мешкая, как буд — то он уже бывал здесь и ранее, вытянул правую руку, и с высоты своего роста, брызнул краской на камеру.

— А если мент увидит, что мы делаем. Людка, говорила, что они могут просматривать камеры.

— Такая вероятность хоть и маленькая, но есть. Но мне почему – то кажется, что в это время он занят другими делами. Ключи ищи.

Кирилл кивнул, открыл верхний ящик стола, посветил фонариком. Ключи, как и было обещано, лежали в небольшой картонной коробке. Двери сейфовой комнаты открылись также, как и предыдущие. Он подошел к клавиатуре сигнализации, ввел код снятия с пультовой охраны. Николай в это время забрызгал краской камеру. Убирая баллончик с краской в одну из сумок, которые они принесли с собой, произнес, — Молодец девочка, ничего не перепутала.

Они открыли первый сейф, вытаскивали изделия из планшетов, сбрасывая их в сумки. Неожиданно в тишине раздался звонок телефона. Николай немного поковырялся во внутреннем кармане куртки. В перчатке было неудобно доставать телефон.

— Слушаю. Понял. – Он опять сунул его в карман. – Выехали.

В это время Дмитрий и Петр, остановились на служебном автомобиле у обочины, немного проехав то место, где стояла «Нива» Михалыча. Из-под капота их автомобиля клубился пар. Наблюдавший за ними Михалыч даже прилег на сиденье, чтобы его случайно не увидели. Двое вышли из машины. Димка отрыл капот, и все пространство вокруг окуталось облаком пара. Когда облако рассеялось, он увидел тонкую струйку, пара бьющую из радиатора.

— Пи…., барсик сдох.

— Чего там, — не понял Петя.

— В радиаторе дыра.

— И что делать?

— Ничего, в ремонт тащить.

Петр закурил, за ним Дима. Так простояли молча покуривая несколько минут. Возможно, каждый думал о своем. О чем думал Дима неизвестно. Петя думал о том, что теперь придется ехать на своей машине, совмещать несовместимые вещи. Работу и личный автомобиль.

— Ладно закрывай, пошли обратно. На моей поедем, — Прервал молчание Петр.

— А с тачкой, что делать?

— Да, пусть здесь стоит, куда она денется.

И они под мелким моросящем холодным дождем пошли обратно.

Подъехав к магазину, они осмотрели оба входа, подергали двери. Осветили фонариками помещение торгового зала, и не заметив ничего подозрительно, забрались в автомобиль.

Дима, достал сигарету и закурил.

— Ты че совсем попутал, зачем в моей машине куришь?

— А что нельзя?

— Нет.

— Ну да, то служебная, а это своя. Понятно. Выбираясь из автомобиля ответил Дима. Следом за ним выбрался и Петр.

— Что делать будем, — спросил Дима, — За командиршей поедем?

— Нафиг надо, — ответил Петя. – Что не видишь, просто сработка. Он связался с дежурным на пульте. – Побудим здесь чуток и на базу. Хрена по пустякам туда – сюда мотаться, бензин жечь. Ты мне потом, литров десять на заправке плесни.

— За что? – Возмутился Димка. – тут литр, если сожгли хорошо.

— А износ машины, колес опять же.

— Ну ты и жлоб.

— Но, но, как с командиром разговариваешь.

Через пол часа они уехали от магазина. Михалыч следивший за ними позвонил Николаю, а затем чуть приотстав, чтобы не привлекать внимания, поехал за ними следом. Николай в свою очередь дозвонился девушке, которая сообщила, что ей никто не звонил. Николай и Кирилл больше не осторожничали, быстро ссыпали изделия в сумки, бросая на пол пустые планшеты. Они забрали почти все. Оставив ничего не стоящую бижутерию.

Глава 8

Когда двое мужчин вошли в квартиру, Люда едва успела накинуть халат. Она недавно вернулась от матери, и хотела переодеться, для будущей пешей дороги. Так сказал дядя Коля.

— А я еще не успела переодеться, явно нервничая сказала она.

Мужчины прошли в комнату, поставили сумки на диван. Николай расстегнул свою сумку, достал прозрачный файл, в котором была пачка денег.

— Отлично, нам на первое время наличные очень пригодятся. Опустил деньги обратно в сумку. Потом потянулся рукой за спину, достал пистолет и положил его тоже в сумку.

— Дядь Коля, у вас с собой был пистолет?

— Мы же не на прогулку вышли. В тюрьму я больше не сяду.

— И стреляли бы? — Спросила Люда.

— Не переживай племяшка, ты свою работу сделала здорово, молодец. С такой работой, ни только стрелять не нужно, даже нервничать не пришлось. Кирилл налей нам по капельки за удачное дело, и будем собираться, скоро Михалыч подъедет. Мне как по второй.

Кирилл отправился на кухню, а Николай сел за стол, взял на кусок хлеба, намазал поплывшим маслом, сверху положил уже начавший твердеть сыр. Второй бутерброд сделал с колбасой.

— Что-то я проголодался.

— А я нет, — ответила девушка, тоже садясь за стол. – Я так нервничала, так психовала. Когда я нервничаю ничего есть не могу.

В это время в комнату вошел Кирилл. В одной руке у него были две рюмки и стакан, в другой початая запотевшая бутылка водки. Он разлил в каждую тару по половинки.

— Ну что, вздрогнем по маленькой, чисто символически. А уж до места доберемся, там и отдохнем по полной. За сытое будущее.

Все чокнулись рюмками, и выпили.

— Ой голова закружилась, — сказала девушка, потянувшись за огурцом. Она еще жевала огурец, когда начала заваливаться в сторону Николая. Он поддержал ее. Большая рука легко выпрямила тело девушки, попутно задрав халат с его стороны, обнажая ногу до бедра. Мужчина аккуратно уложил сидевшую девушку плечами на стол. Николай поднялся и посмотрел на Кирилла.

— А что дядь Коля? Мне она нафиг не нужна. Вы же сказали, чтобы я ее снял. Она мне даже не нравится. Не в моем вкусе. Мяса мало. Теперь я себе по вкусу найду.

— Чем усыпил?

— Клофилин. Мы у Юрюзани на трассе остановились с напарником. А там плечевые. Хотели нас опоить и обобрать. Напарник заметил, мы их отметелили как полагается, заставили выпить их же дрянь, напоследок все ценное забрали. Одним словом, проучили. Остаток я домой привез. Вот пригодилось.

— Девочка тебе жизнь доверила, большую часть работы сделала. Ты мог ее там за горой отпустить, у нее своя доля есть.

— Да хрен с ней. Нам больше достанется.

— Дело твое. Хозяин барин. – Он рукой приподнял халат девушки. – Сходи ты на кухню, проверь продукты в дорогу.

Кирилл ухмыльнулся, кивнул и вышел. Николай легко поднял девушку, положил грудью на стол, задрал халат, сдвинул в сторону полоску стрингов. Другой рукой провел по волосам, опустился на спину, дальше на ягодицу и ногу. Затем в районе колен с внутренней стороны двинулся вверх. Здесь немного задержал руку, затем зацепил пальцем сливочное масло с тарелки, провел им между ягодиц. Одной рукой придерживая девушку, другой спустил джинсы и трусы, не спеша вошел в нее. Девушка застонала и дернулась от боли. Мужчина сильнее прижал ее к столу, ритмично задвигался.

Николай, уселся за стол, крикнув – Иди сюда.

Кирилл, как будто ждал, когда его позовут, сразу появился в комнате. Он увидел лежащую на диване девушку, а на его спинке полотенце с кроваво — коричневыми пятнами.

— Налей по второй.

Кирилл подошел к столу и разлил водку.

— Дядя Коля, анекдот знаете, про пахана и кроссворд. Не дождавшись ответа продолжил. Сидит, короче пахан на зоне, кроссворд гадает. Думает, думает, потом говорит, — Слышь Сивый, вот послушай. Женский половой орган из пяти букв. Я – че — то не пойму, или жопа с двумя п, или очко с мягким знаком. И не дождавшись реакции слушателя сам начал смеяться. Николай выпил водку, произнес со злобой, — Заткнись.

Кирилл, посмотрел на старшего товарища и испугался. Такого страшного лица до этого он не видел у этого человека. Неожиданно зазвонил телефон, Николай ответил.

— Пошли, поднимаясь, — сказал он.

Кирилл облегченно вздохнул. Мужчины взяв сумки, вышли из квартиры.

Глава 9

Старенькая Нива остановилась у входа большого двухэтажного деревянного сруба. Территория вокруг освещалась редкими фонарями. Но от свежевыпавшего снега, все вокруг было светлым, и нарядным. Вокруг дома росли многовековые сосны и ели. Их ветви были окрашены недавно выпавшим снегом. Там внизу в городке, шел мелкий холодный дождь, а здесь была уже зима во всей своей красе. Воздух чистый, чуть влажный, был пропитан запахами сосновых деревьев. С двух сторон главного дома чуть в глубине, стояло еще два небольших сруба, и бревенчатое строение похожее на сарай. Но только в окнах центрального дома первого этажа светились окна, а из нескольких труб над крышей струился бело — серый дымок.

Трое мужчин вылезли из автомобиля. Навстречу им из дома вышел мужчина в спортивном костюме и кроссовках. Быстро сбежал со ступенек, протянул руку Николаю. Они обнялись. Затем обменялся рукопожатием с Михалычем и Кириллом.

— Рад встречи. Все подготовил, как ты просил, — обратился он к Николаю. Ужин, — он посмотрел на часы, улыбнулся, — Наверное, ранний завтрак, на столе. Поедите, чуть отдохнете, а с рассветом в дорогу. Проводник уже здесь.

— Хорошо, с удовлетворением произнес Николай. — Аслан, с утра не пойдем, нужно отдохнуть. Время не подгоняет. Идите в дом, я сейчас.

Аслан и Кирилл, направились в дом. Николай остановил Михалыча, достал сигарету, протянул пачку в его сторону. Закурили. Несколько минут разговаривали, потом пожилой мужчина кивнул, они пожали руки, прощаясь. Он сел в машину, развернулся и медленно поехал вниз по каменистой дороге. Николай смотрел ему вслед, пока свет фар не пропал за деревьями, бросил на землю окурок и не спеша пошёл к дому.

— А куда Михалыч поехал, даже не поел. Он же с нами должен был идти? – Спросил Кирилл, когда Николай вошел в дом.

— Потом догонит, ответил мужчина.

— А пусть не торопится, нам больше будет. – Кирилл, вдруг осекся и замолчал.

Закончив завтрак, Николай поднялся из-за стола. За ним поднялся Аслан, и проводник Руслан. Кирилл, в это время курил стоя у окна, любовался красотой природы. Заметив, что сидевшие за столом начали подниматься, развернулся, затушил сигарету в пепельнице, сказал, — Какая красота. Какой мой рюкзак?

— А ты не идешь с нами, — ответил Николай.

— Это почему? Испуганно подходя к говорившему, еще не до конца веря в услышанное, спросил он.

— Потому что я так решил. Ты капустник(4), и должен попробовать свою пайку(5) в казенке (6), на которую девчонку отправил.

— Да кому она нужна, дядя Коля, шалава эта. Вон и ты ее отоварил. Таких там …

Он не договорил, могучий удар кулака в грудь, откинул его на несколько метров назад, уложил на пол почти у окна, возле которого он еще так недавно стоял. Кирилл лежал без движения. Аслан, подошел к лежащему, присел на корточки, — Живой, — поставив диагноз, поднялся.

Николай достал из кармана пачку денег, вытащил три пятитысячные купюры, бросил на стол.

— Аслан, когда очухается отдай ему деньги, и выведи куда подальше, что бы не попался сразу. Он теперь горбач(7) до сидки(8). Такой и кореша сдаст(9) и мать родную кинет(10).

— Ну ты даешь. Давно от тебя этого жаргона не слышал. И зачем жалеешь мразь эту, шанс ему даешь?

— Сам удивился, что сорвался. Ты видишь, как людей обстоятельства меняют. Был парень, воде с мозгами, простой без претензий. Еще только сытая жизнь замаячила, а человек уже пропал. Любого за бабки продаст. Уверен, что и меня сдаст, если выгодно будет. А шанс даю, потому что никогда таким, как он не был, и не буду. Хватит о нем. Давай прощаться, пора.

Они обнялись.

— Как ты думаешь, увидимся еще? – Спросил Аслан, когда они вышли на крыльцо.

— Не знаю? Как устроюсь, позвоню, в гости приглашу. Приедешь?

— А ты позвони, — ответил Аслан.

Мужчины пожали руки. Николай поправил рюкзак за лямки, спустился по ступенькам, пошёл следом за Русланом. Аслан подождал, пока они не скроются за соседней постройкой, и вернулся дом.

Глава 10

— Хватит стучать суки, башка и без вас трещит. – Александра с трудом произносила слова пересохшим ртом. Женщина поднялась с дивана, нетвердой походкой подошла к двери, отодвинула защелку накладного замка, и не удосужившись, посмотреть кто пришел, пошла на кухню. Набрав к кружку воды из крана, жадно выпила, повернулась к вошедшим. Ей совсем не интересно было зачем они пришли. Они как будто что – то говорили, но она прошла мимо них в комнату, осмотрелась. В кресле сидя спала её подруга. На столе неубранные тарелки, остатки еды, и она, такая сейчас нужная и не пустая. Какие – то голоса, царапали мозг изнутри, но их смысл не доходил до нее. Александра дрожащей рукой налила рюмку, выпила, занюхала рукавом халата. Села на табурет, закрыла глаза. Слова говорившего стали более отчетливы и понятны. Женщина поискала глазами сигареты, не нашла. Достала из пепельницы окурок, повернулась к говорившему.

— Петька дай закурить, обратилась она к участковому лейтенанту. Сил нет, как курить хочу.

Молодой парень достал из пачки сигарету, протянул ей. Александра, затянулась, и выдохнула.

— Ты че это Петька с утра к порядочным людям ломишься, спать мешаешь? И кто это с тобой? Она указала рукой с сигаретой на мужчину лет шестидесяти. Снова налила водки, теперь уже пол рюмки, выпила, зажмурилась. Открыла глаза, и увидав тарелку с нарезанными, подсохшими кружочками соленого огурца, зацепила один из них грязными пальцами, отправила в рот.

— Александра Ивановна, — произнес участковый, — Где ваша дочь Люда?

— Так ты мне и не сказал кто это, — уже не трезвым голосом, сказала женщина, снова указывая рукой на стоявшего радом с участковым.

— Это со мной. Где Люда, Александра Ивановна?

— А хрен его знает? Может на работе, а может у своего кобеля Кирюхи. А может уже другого нашла. От, шалава, мать болеет, а ей хоть бы что.

— А кто это Кирилл? Где живет? Как фамилия?

— О, заговорил. – Обратилась Александра к молчавшему до этого мужчины. — А то я уже подумала, что немой. Выпьешь со мной? Садись знакомиться будем.

— Александра Ивановна, так где он живет?

— Кто Кирюха, что – ли? А туточки рядом совсем, в конце улицы. – Она указала рукой на стену. — Да ты Петька знаешь. Его отец Пашка, жену убил по пьяни, царство Катьке небесное. Совсем мужики пить не умеют. Во другое дело мы…

— Знаю я где он живет, — перебил женщину участковый, — Пошли Дмитрий Петрович.

Мужчины вышли быстрым шагом вышли из квартиры.

Глава 11

Люда проснулась, но продолжала лежать с закрытыми глазами. Голова раскалывалась от боли. Где-то там шумел ветер, а рядом потрескивал огонь в печи. Воздух, который она вдыхала, чуть – чуть отдавал сосновой смолой и гнилью. Девушка осторожно открыла глаза, и увидела невысокий потолок подшитый не строгаными, с грубо обработанными краями досками. Подняв чуть голову, увидела небольшую комнату с бревенчатыми почерневшие стенами. Возле небольшого окна, стоял стол сделанный, как и все вокруг, еще один лежак, и две небольшие скамейки, пару полок на стене, из такой же грубо обработанной древесины. В центре комнаты, печь – буржуйка, сваренная из металла, видно не очень опытным сварщиком. И в этой печи весело потрескивал огонь, раздавая вокруг живительное тепло. На печке стояло ведро, а над ним клубился парок. Голова девушки упала на подушку из сена. Во всем теле осушалось слабость.

— Что со мной, — пыталась понять девушка. Она не могла вспомнить, как попала сюда. Последнее ее воспоминание, это то что они собирались выпить за успех. Её мысли прервали шаги по скрипящему снегу. Кто-то подходил к двери. Она прикрыла глаза. Дверь открылась, человек вошел. Люда напряглась. Вдруг услышав шум падающих поленьев, приоткрыла глаза и увидала Михалыча. Он смотрел то на нее, то на рукава куртки с которых отряхивал крошки коры и мелкие щепки дров.

— Проснулась дочка, ну молодец, а то я уже переживать начал.

— Где я?

— В горах, а где еще.

— Как я сюда попала? Люда вдруг вспомнила, что должна быть сейчас на турбазе. Или уже нет. Да точно. За окном день. Сейчас они должны идти по горам в Абхазию. Ее охватила паника. Что –то случилось, что-то пошло не так. Она очень боялось, что ничего не получится, все сломается в последний момент. Она так ушла в свой страх, что не слышала, что говорил Михалыч.

— Ты меня слышишь дочка, — Спросил он.

— Что? – Прервав свои мысли спросила она.

— Все нормально девочка, теперь все будет хорошо. Тебя твой Кирюха предал. Только Николай другой человек. Он хоть и тюрьму видал, но мужик правильный, с понятиями. Решил он тебя не бросать. Сам ушел, с золотишком, а мне велел тебя сберечь. Мне уже идти надо, кой — чего в дорогу собрать. Тебе вон тоже обувку нужно, а то я тебя в носках привез. Опять же шапку, варежки. Я твою сумку прихватил, извини глянул, что собрала в дорогу. По горам в такой одежке не походишь. У тебя какой размер обуви?

— Тридцать шестой.

— Ну и ладно. На вот выпей. Он подошел к столу, снял тряпицу, которая прикрывала, что –то на столе. Он поднял полулитровую стеклянную банку, и налил из нее в алюминиевую кружку жидкости на треть. Поднес Людмиле.

— На выпей дочка, полегчает.

Девушка попыталась сесть, но, если бы не помощь мужчины, упала бы на топчан, на котором лежала. Она села, сморщилась. Ноги в носках опустились на земляной пол. К головной боли добавилась боль между ягодиц. Мужчина увидел, ее состояние, сказал, — Все будет хорошо девочка, вот возьми выпей.

— Что со мной?

— Забудь дочка. Все уже позади. Теперь тебя ждет другая жизнь.

— Что это? – Снова спросила она, беря в руки протянутую кружку.

— Да так травки разные.

Девушка начала пить теплую жидкость маленькими глотками. Мужчина поднял крышку соседнего лежака, достал оттуда старые мужские кроссовки, опустился перед ней, подсунул их под ноги.

— Пока так. Извини, другого размера нет. Я сейчас уйду, приду завтра к вечеру, переночуем и пойдем. Нам дня три идти придется. Места я эти хорошо знаю, куда идти и где на ночлег остановится. Не спеша дойдем, а там нас встретят. Пару деньков назад спрашивал у Николая, зачем нам проводник. Лучше меня все одно эти горы никто не знает. А он мне пусть будет, ему, тоже за гору нужно. Пусть заработает человек. Я против был. А на тебе, пригодился.

Девушка перестала пить, ее взгляд остановился на неровной дверце буржуйки, из — под которой виднелись пляшущие огоньки.

Михалыч подошел, присел рядом с девушкой, погладил ее рукой по волосам, сказал, — Не грусти Люда, плохое все закончилось. За гору спустимся, заберешь свою долю, и решай сама как жить.

— А я хочу, как решили. — Глаза девушки заблестели, она улыбнулась.

— Ну и хорошо. Мне нужно ехать, а то скоро стемнеет. На столе хлеб. Крышки топчанов поднимешь, там найдешь все что нужно, чай, сахар, опять же, крупа, консервы, макароны. Опять же мыло, тряпки чистые, аптечка есть. За домом родник. Дрова за стеной. Ружье тебе оставлю. Вон весит, и патроны с картечью. Правда опасаться здесь некого. В такую погоду, слышь, как завывает, никто в лес не сунется. Да и мало кто это место знает. Как заряжать показать?

— Да знаю я. У отца было. Я иногда пробовала заряжать, пока мать не пропила.

— Михаил Михайлович, можно я буду звать вас дядя Миша. Так легче, Дядя Миша, Дядя Коля.

— Зови. Только Николай тебе не дядя.

— Да знаю, но все ровня ведь дядя? Оба улыбнулись.

— Ладно дочка ехать мне надо. В метель, и ночь плохо ехать. Ты это. – Он показал на ведро. – Помойся. На стене с улицы тазик висит. Под крышками найдешь мыло, аптечку. Тьфу, уже говорил. Ну до завтра.

Люда помылась. Боль немного притупилась. Она сходила, к роднику, набрала воды в помятый алюминиевый чайник. Когда вода закипела, заварила листовой чай прямо в кружке, насыпала и размешала сахар, с удовольствием запивая им хлеб с говяжьей тушёнкой. Там наверху кроны деревьев раскачивал сильный ветер. Иногда ветки бились друг о друга с треском. Здесь внизу у земли все было по-другому. Она сидя за столом смотрела в окно, как ветер нес мелкие колючие снежинки. Они ударялись о стекло, и летели дальше. Когда дневной свет почти угас, девушка не стала зажигать лампу. Набросала еще дров в печку, залезла под одеяло, смотрела как скачут за дверцей печки языки пламени. Слушая шум ветра в кронах деревьев, глядя на языки пламени она заснула.

Люда стояла босыми ногами на мокрой гальке. Набежавшая маленькая волна чистой голубой воды накрыла ступни ее ног. Девушка посмотрела вперед, где вода соприкасалась с горизонтом в лучах заходящего солнца, наклонилась, зачерпнула ладонями прохладной воды.

— Странно подумала она, почему его называют черным?