В небе комета

В небе комета

Над Киевом поднималось субботнее декабрьское утро. Затянувшееся предзимье переваливало в полноценную зиму. Нецентральные улицы оставались по-осеннему серыми, лужи по утрам покрывались корочкой льда, а за шиворот заползал серый липкий холод.

Но Владимир Леонидович Окунев чувствовал холод несколько по-другому. Ему было уже за шестьдесят. К этому возрасту у людей обычно сосуды начитают засоряться холестерином, объёмы крови по проходящей по конечностям уже не те, щитовидная железа, гормоны которой активируют обмен веществ, как и прочие железы внутренний секреции начинает усыхать и даже волосы покидают темя, что совсем не способствовало сохранению тепла. А резкие порывы ветра пронизывающие надземную станцию метро «Левобережная», на платформе которой он стоял, вызывали спазмы сосудов и могли спровоцировать приступ стенокардии. Владимир Леонидович был одет в зимние пальто и кепку крепко натянутую на уши и старомодные драповые брюки. Ему было ещё не холодно, но от вида обнажённого девичьего пупка с пирсингом он поёжился. Поезд метро не смотря на субботний утренний час был заполнен весьма прилично. Окунев встал в углу вагона возле окна.

Солнце сковыривало жёлтыми трещинами блокады облаков на сером небе. Поезд катился по мосту через Гидропарк. Окунев заметил, что толпа в вагоне состояла преимущественно из молодых людей скучковавшихся рядом с ним. В том числе и девушка с пирсингом просматривавшимся между полами куртки и джинсами с заниженной талией. Девушка была явно несовершеннолетней, но на лице просматривались намёки на макияж. Одета она была в красивую фирменную одежду, явно до неё никем не ношенную. Лицо её показывало наивное удивление. «Я не знаю зачем сейчас куда-то еду, но меня позвали друзья и у меня нет причин отказаться» — говорил её взгляд, которым она пересеклась с Окуневым. «Мне бы твои проблемы» — уныло ответил взглядом Владимир Леонидович.

— Слава Україні! – выдохнул один парень из её компании.

— Героям слава! – ответила ему компания.

Большинство пассажиров вагона, в том числе Окунев, с кислыми лицами отвернулись в окна вагона.

Миновав Гидропарк поезд выкатился на мост через Днепр. Компания юных патриотов продолжила исполнять дежурный репертуар кричалок. Окунев уставился на мост Патона. Тучи над ним, как ему показалось, стали концентрироваться и интенсивно сереть. И даже опускаться вниз. К моменту, когда поезд проехал через свой мост и следующую, почти безлюдную, остановку на набережной и начал въезжать в тоннель, Владимир Леонидович заметил, что облака над мостом приняли почти правильную форму конуса обращённого остриём вниз. Он повернул взгляд в вагон и ему стало страшно.

Поезд уже вкатывался в тоннель, но лампы в вагонах загорались с задержкой. На несколько секунд вагон в пределах взгляда Окунева погрузился в тень надвигающегося подземелья. Окунев увидел ауры людей в вагоне. Ужаснувшись он крепко закрыл глаза и едва дыша, и прислушиваясь к затарахтевшему сердцу потянулся к флакону нитромака лежавшего в кармане пиджака.

Ещё в детсадовском детстве Окунев обнаружил, что если посмотреть на людей сквозь отбрасываемую некоторыми предметами тень, то можно увидеть вокруг них сияние. Сияние вокруг одних людей, темноту вокруг других, матовую серость во­круг третьих и так далее. Цвета эти менялись в зависимости от настроения людей, состояния их здоровья и многих других обстоятельств. Юный Вовочка рассказал то­гда о своём открытии всем, кому мог. Однокашники по детсаду восприняли его рассказ как недорасказанную сказку, родители – как блажь, и только бабушка согласно покивав головой сообщила, что сияние это называется аурой, а как пользоваться ею пообещала рассказать попозже: «Когда подрастёшь, когда в школу пойдёшь». И приказала больше никому про чужие ауры никому не рассказывать. Окунев отлично помнил своё первое сентября первого класса. Самым большим воспоминанием осталось то, что бабушка должна была приехать и поздравив рассказать обещанное об аурах. Но не приехала. Родители сказали, что она попала под паровоз. Вовочка продолжал терпеливо молчать о своей способности видеть ауры. Как и положено детям того времени он был октябрёнком-пионером-комсомольцем. И послушно воспринимал материалистическую точку зрения на всё сверхъестественное. Согласно материализму, эти самые ауры были ничем иным, как обманами восприятия. Иллюзиями и галлюцинациями. А обманы восприятия — это симптомы психических заболеваний. Нет, были у термина «аура» и вполне медицинские пояснения, которые относились они к психотическим симптомам эпилепсии. Осознавать себя психбольным как-то совершенно не хотелось, тем более что каких-то других симптомов не наблюдалось. А чтобы случайно не разболтать о том, что он испытывает галлюцинации Вовочка начал сторониться ровесников, всю жизнь избегал заводить друзей и не сближался с однокашниками и коллегами. Репутация «странноватого» незамедлительно прилипла к нему ещё в школе. Но учиться, а потом работать она не мешала. Владимир Леонидович Окунев стал врачом-психиатром. Во-первых, он не оставлял надежды найти медицинское объяснение своим видениям, которые явно не вписывались в симптомокомплекс какого-либо известного психического расстройства. Во-вторых… Обывательское мнение о врачах психиатрах – «они все странные» и Окунев просто нашёл себя в профессии. Впрочем, нашёл относительно. Работал он в психбольнице имени академика Павлова. Больница со множеством кафедр и различных структур всеукраинского уровня давно притягивала к себе ещё и множество карьеристов со всех регионов. А рядом с ними у Окунева шансов не было. За почти сорокалетнюю карьеру Владимир Леонидович не стал заведующим даже самым хилым и неприбыльным отделением. И даже на высшую категорию ни разу аттестоваться не пытался. Не блистал Владимир Леонидович красноречием и в присутствии начальства предпочитал помалкивать. Даже когда доводилось принимать участие в обсуждении диагностически сложных больных. Хотя таковых для него никогда не существовало. Диагностическим алгоритмом «симптом-синдром-диагноз» со всеми вытекающими требованиями построения беседы он пользовался весьма формально. Стоило ему всего лишь сложить козырьком пальцы и приложить их ко лбу изображая при этом глубокую задумчивость, и сквозь образовавшуюся тень взглянуть на больного, как вся клиника становилась совершенно очевидной. При активном галлюцинаторно-параноидном процессе аура могла быть самых разных цветов и вертелась вокруг ушей как в стробоскопе. При эпилептических психозах ровно наоборот была строго чёрно-белой и дрожала как стиральная машина на отжиме. Монотематический паранойальный бред покрывал человека чем-то вроде коричневой скорлупы. Депрессия стекала из ауры вниз чистыми или грязными струями, а мания, напротив, фонтанировала чистыми или грязными струями вверх. Альцгеймеровские деменции засыпали ауру чем-то белым, похожим на крахмал, а атросклеротические чем-то напоминающим грязный песок. С распространением синтетических наркотиков и психозов, связанных с их употреблением первое время, были сложности. Но теперь Владимир Леонидович без труда отличал пациентов под самопальным первитином от употребивших дорогой MDMA и почему-то догнавшихся димедролом. Однако психиатрия – наука достаточно далёкая от точности. Когда вокруг диагностически сложного больного разгорались дискуссии во время консилиумов обычно побеждала точка зрения наиболее авторитетного и титулованного коллеги. Ну а авторитетными и титулованными они становились благодаря способностям убеждать и навязывать свою точку зрения. Получался какой-то замкнутый круг, разрывать который Владимир Леонидович даже никогда не пытался. К скромной «голой» зарплате он давно привык. Жил он один и особых потребностей не имел. На последнем курсе института он женился на ушлой однокурснице, но вскоре после получения распределения его жена, объявила, что дальше жить с ним невозможно, а замуж она выходила исключительно ради того, чтобы остаться в Киеве. Со дня развода он её не видел и почти забыл. Родители Окунева умерли более десяти лет назад и Владимир Леонидович окончательно ощутил, что не нужен никому в этом мире. Отчего почувствовал что-то близкое к облегчению. Хотя, как профессионал отлично понимал, что это неправильно и ничего хорошего его в будущем не ожидает.

Когда тень, отброшенная въездом в тоннель, прошлась по фигуркам молодых людей увлечённых националистической кричалкой и Владимир Леонидович невольно увидел их ауры ему стало страшно. Ауры были нежно-розовыми. Такие он видел разве что у агонирующих людей перед этим получившие тяжёлые травмы или отравления, удержать которых на этом свете шансов почти не оставалось. В этой компании выделялся мужчина постарше. Его аура была совершенно чёрной. Окунев видел только один раз в жизни человека с такой аурой. Было это в далёкие семидесятые годы. Ему довелось представлять на судебно-психиатрическую комиссию своего пациента, безобидного старичка, но посидеть в коридоре судебного отделения довелось рядом с коллегой, который представлял на комиссию серийного маньяка-убийцу. Подробностей Окунев так и не узнал, но краем уха услышал из-за двери, что маньяк был пойман во время выпивания крови прямо из свежераспоротой сонной артерии ещё живой девушки. Аура маньяка, которого постоянно сопровождали два санитара, была даже не чёрной. Она была цвета чёрной дыры. В тот день Окуневу было впервые страшно прикладывать руку ко лбу.

У человека стоявшего посреди розовеющих аур национально сознательных недорослей была точно такая же аура.

Владимир Леонидович брезгливо повернулся лицом к дверям и дождавшись станции «Крещатик» зашагал к переходу на Майдан. Мысли о человеке с тёмной аурой он с силой отогнал и сосредоточился на мыслях о собственном здоровье. А оно оставляло желать лучшего. Давление прыгало, ноги носили с нараставшим напряжением, запоры становились всё плотнее, простата периодически надолго задерживала у писсуара. Владимир Леонидович стал прикидывать сколько денег в этом месяце уйдёт на лекарства. Он взглянул в сторону. На параллельном эскалаторе ехала та же девушка с оголённой талией и пирсингом в пупке. Судя по выражению лица ей было весело и беззаботно. Владимир Леонидович улыбнулся ей вслед, почему-то подумав, что хочет её увидеть вновь когда-нибудь.

Выйдя из метро прямо в толщу гигантского подземного перехода под площадью Независимости, Владимир Леонидович опять поморщился. В нём собирались кучки молодых людей и продирали глотки угрожающими речёвками.

«Україна понад усе!» — доносилось откуда-то.

«Слава нації! Смерть ворогам!» гавкнуло где-то рядом.

Окунев ускорил шаг и стараясь не поднимать глаз почти взбежал наверх не сдерживая нахлынувшую одышку. На поверхности было необычно многолюдно для воскресного утра. Молодые люди кучковались также, как и в подземном переходе, но ничего не кричали. На площади стояло множество милиционеров лица которых были гораздо более хмурыми и решительными.

Вжав голову в плечи Владимир Леонидович проскользнул мимо первых и вторых, сел в троллейбус и только опустившись на свободное сидение окончательно позволил одышке напомнить ему о возрасте. Но одышка отпускала неохотно. Тахикардия не унялась до самого приёмного покоя, куда он зашёл принимать дежурство. На длинном крыльце-галерее его уже ожидал Юра – молодой весёлый доктор из женского отделения. Когда до Юры оставалось несколько шагов, Окунева обогнала «скорая». Остановившись напротив дверей приёмного покоя в машине открылись двери и оттуда энергично выпрыгнули фельдшер с санитаром. Из передней двери вальяжно вылез пожилой доктор и быстро зашагал к дверям в приёмный. Следом за ним фельдшер и санитар потянули совершенно голого парня со связанными руками.

Весельчак Юра вместо приветствия Окуневу запел какую-то глупую песенку:

— Кто залезает к ментам на машину? Голый мужик!

Основания для радости у него были: сменщик уже пришёл и этого, явно проблемного парня предстоит принимать не ему. А злая психбригада уже двадцать минут как переработала своё законное время.

— Доброе утро, Юрий Петрович! Сколько, интересно, он голым пробе-гал? Простудиться, наверное, успел.

— Да ну, вряд ли. Скорее всего из клуба под утро вылез, наглотавшись напоследок чего попало. Идёмте смену передам.

Владимир Леонидович и Юра прошли в приёмный, вяло поздоровались с собравшимися в приёмном отделении медиками. Пациент был грязен и совершенно неконтактен. Он сидел на кушетке и смотрел в одну точку остекленевшими глазами.

— Менты подобрали это чудо где-то в районе Бессарабки. Лез на стену. Ничего больше о нём неизвестно. Ни документов, ни одежды. – быстро выпалил врач психбригады желавший побыстрее избавиться от этого больного и тоже сдать смену.

— Эпиданамнез тоже как бы неизвестен. – Окунев уже приложил ладонь ко лбу как бы почёсывая над бровями, и поглядывая сквозь тень. Аура была какой-то застывшей, без признаков употребления распространённых наркотиков.

— Разве не видно, что не бомж? Молодой ухоженный парень. И дырок на венах вроде бы не видно.

— Восковой гибкости тоже… Возможно он наглотался чего-то.

Привезённый в психиатрическую больницу пациент, похоже, начал ощущать холод, лёг на кушетку и стал съёживаться в позу эмбриона при этом стараясь не смотреть на окружающих.

— Это понятно. Вы можете оставлять и ехать.

— Спасибо…— врач психбригады черкнув последнюю каракуль в сопроводительном листе шагнул к выходу.

Юра раскрыл один из журналов.

— Поступило за сутки 6 мужчин и 5 женщин…

К пациенту подошла медсестра и равнодушно глядя на его наготу стала искать насекомых в волосах. За окном заревел двигатель скорой помощи.

Больной резко вскочил с кушетки, встал по стойке «смирно» и выкрик-нул: «Героям слава!» выбросив вперёд руку ладонью вперёд.

Юра расхохотался:

— Торчок-патриот… Давненько таких не привозили. Опять массовый психоз с химическими катализаторами намечается.

— Массовый? – удивился Владимир Леонидович.

— Ну да, массовый. Вы телевизор не смотрите?

— Не смотрю.

— Янукович отказался подписывать евроассоциацию и со вчерашнего вечера собирается новый майдан.

— Да?… А ну, да, точно. Я сейчас как раз через майдан ехал и что-то та-кое заметил.

— Героям слава! Героям Слава! Україна понад усе… Слава нації! Смерть ворогам! – продолжал голосить оживший пациент с небольшими паузами между фраз.

— Дебилы… Одного майдана им мало.

Медсестра слегка испугавшаяся резкого преображения пациента повер-нулась к Юре и укоризненно выдавила:

— Если не поднять майдан сейчас – окажемся в таёжном союзе.

— А я не против. Хочу в таёжный союз. – иронично парировал Юра.

— А я хочу в Европу!

— Я тоже, но только в отпуск, на экскурсию…

— Что с тяжёлыми и уходящими? – прервал назревающую дискуссию Владимир Леонидович.

— Всё в порядке – никого нет. – вернулся к передаче смены Юра.

Через несколько минут Окунев шёл к своему отделению вслед за санитаром, санитаркой и больным с патриотическими галлюцинациями.

Больница, состоявшая из трёх десятков отделений, была расположена на огромной территории, разбросанной по холмам и низинам. К одному из древ-них корпусов стоящих в низине вели больного, которого уже успели помыть и одеть в пижаму. Больной бессмысленными глазами смотрел на окружающую обстановку, пытался прижимать руки к груди, но медики не давали ему это сделать крепко вцепившись в лямки-фиксаторы, надетые на запястья. Метрах в двадцати позади них шёл Окунев. Путь всех четверых пролегал через перекрёсток дорог, сходящихся от разных корпусов и выводивший к выезду в город. Как только больной с медиками поравнялись с перекрёстком на него со стороны города въехал тёмно-коричневый Гелендваген и резко остановился почти, коснувшись их решёткой радиатора. С переднего пассажирского сидения вылез молодой человек. Он был одет в безупречный серебристый костюм и отливающий таким же серебром галстук. Когда он остановился в шаге от санитара на его лицо мгновенно натянулась доброжелательная улыбка. Но заговорил он голосом, почти не имевшим эмоциональных модуляций.

— Здравствуйте. Позвольте нам забрать с собой этого человека.

Санитар молча отрицательно замотал головой.

— Поверьте, он попал к вам совершенно случайно. Он совершенно здо-ров. У него всего лишь передозировка наркотиков, которая бывала и раньше.

— Идите к дежурному врачу и с ним решайте вопросы. – угрюмо буркнул санитар и попытался двинуть больного в сторону чтобы обойти Гелендваген.

— Зачем? Давайте договоримся по-хорошему. – Человек из Гелендвагена вынул из кармана пиджака пригоршню разноцветных купюр. – Лишние вопросы, лишние формальности. Просто скажете, что больной пришёл в себя и сбежал от вас. Это вам как компенсация за возможные неприятности.

Санитар грустно посмотрел на деньги, но увидев подошедшего Окунева грустно выдавил:

— Вот с доктором… дежурным говорите. Моё дело маленькое.

— А в чём дело? – осторожно спросил остановившийся неподалёку Окунев.

Ответить что-либо человек из Гелендвагена не успел. К машине сзади тихо подкатились два байкера и объехав разговаривавших остановились за их спинами. Приступ тревоги накатился на Окунева. Санитар, санитарка и даже неясный больной не могли оторвать глаз с мотоциклов и наездников. Одним из мотоциклов был новенький спортивный ярко-красный. Второй был консервативный чоппер, но сияющий не хромом, а своей нарочитой обшарпанностью. Оба всадника были одеты в почти одинаковые кожаные куртки и штаны. На спортивном мотоцикле была девушка. Это стало понятно когда она сняла шлем едва коснувшись ногами асфальта. Парень на чоппере тоже слез на асфальт, но шлем снимать не спешил ограничившись только поднятым забралом.

— А что здесь происходит? – не здороваясь, но приветливо начала девушка.

— Вот он требует отдать им больного. – то ли ей, то ли Окуневу начал отвечать санитар.

— Кто?

— Он… — санитар шатнулся – Только что здесь стоял.

—Всем выйти из… – внезапно резким басом рявкнул байкер из под шлема, но также резко замолчал.

Внезапно всех накрыло смерчем, который за несколько секунд возник из совершенно неподвижного воздуха. В течение следующих нескольких секунд смерч полетел в сторону одного из корпусов зацепив по пути кучу сваленных сухих листьев и лужу. Тотчас же гигантское воздушное сверло окрасилось в грязно- серые цвета подхваченным с земли. Окунев сдавил ингалятор, сделал короткий вдох и по привычке приложив ладонь ко лбу увидел, как в центре налетевшего смерча байкеры с ослепительно белыми аурами дерутся с людьми из Гелендвагена. У людей из Гелендвагена ауры были густо тёмными. Схватка, впрочем, продолжалась недолго. Парень с девушкой легко парировали почти синхронные прыжки «чёрных» с выставленными вперёд руками и повалив их на асфальт стали протыкать их какими-то тонкими предметами, больше всего напоминавшими сварочные электроды. Сходство с электродами вызывало в первую очередь голубоватое пламя возникавшее в местах соприкосновения их с телами.

– Что вы делаете? – воскликнул Окунев – Вы же…

Договорить он не успел. Не смотря на выпрыснутую порцию нитромака боль в сердце не отпустила, а от увиденного с новой силой ударила в сердце. Судорожно глотая воздух Окунев упал на асфальт.

Очнулся Владимир Леонидович в своём кабинете лёжа на кушетке.

За его столом сидел байкер и читал что-то в своём мобильнике. Увидев, что Окунев пришёл в себя он улыбнулся и сказал:

– Вам уже лучше? Замечательно. Меня зовут Федосей и я сам врач. У вас был приступ стенокардии, и ваши сотрудники помогли вас донести сюда. Эта штука… – он кивнул на флакон нитромака стоящий на столе – …вам уже не помогает. У вас все три коронарные артерии забиты более чем на половину. И как коллега коллеге. Не стесняясь. У вас ещё аденома, которая вот-вот малигнизуется. У вас сосуды на ногах забиты, у вас хронический колит, у вас давление скачет и вместе с ним, наверное, приступы тревоги случаются.

Окунев интеллигентно отвёл взгляд в сторону.

– Да, всё так. Все мы не молодеем с годами.

– Но вы, видимо, уйму денег тратите на лекарства… Которые помогают… весьма символически?

– Как всем…

– И ещё вы увидели нечто необычное.

Окунев заволновавшись снова потянулся к грудине.

– Успокойтесь, это не галлюцинации. Я сейчас всё объясню.

– Как там пациент, которого вели в отделение? – засуетился Окунев, садясь на кушетке, засовывая ноги в ботинки и пытаясь перевести разговор на другую тему.

– С ним всё нормально. Он придёт в себя через пару часов без лечения. Моя напарница останется… Но сначала надо поговорить о вас, раз уж судьба нас свела.

Федосей остановился и немного задумавшись продолжил.

– Есть люди, которые видят не только те материи, которые известны всем, но и более тонкие… Только не воспринимайте сейчас то, что я начну говорить как бредятину. Вы сами видите то, что не всем дано. И то, что увидели несколько минут назад явно ещё не забыли.

Окунев опустил взгляд, обулся и ничего не отвечал. Повисла неловкая пауза.

Феодосий резко встал со стула, подошёл к Окуневу и схватив его за запястье левой рукой нажал на средину внутреннией поверхности предплечья пальцем правой руки через секунду резко провёл по ладони. У Окунева ёкнуло сердце.

– Сейчас вам станет значительно лучше. – быстро проговорил Феодосий.

– Я схожу в туалет…

Феодосий кивнул.

Окунев вышел из кабинета и проходя мимо поста медсестры раздражённо бросил в её адрес:

– Зачем вы привели ко мне в кабинет этого человека?

Но ответа не дождался, скрывшись в уборной.

В туалете Окунев не дождался привычного сердцебиения и одышки. А моча из него вылилась весёлой и быстрой струйкой без малейшей болезненности. Владимир Леонидович вдохнул и выдохнул. Поморгав и поводив носом вокруг он внезапно понял, что окружающий мир вокруг заиграл давно забытыми красками и запахами. Он даже без очков легко прочитал график уборки туалета висевший на стене. Но это не вызвало ни малейшего признака тревоги.

Вернувшись в кабинет, он осторожно продолжил разговор с Федосеем.

– Спасибо… за… Это было шиатсу?

– Не благодарите. Владимир Леонидович, вы сами сможете этому научиться. – Федосей не отрывался от своего смартфона – Владимир Леонидович, вы помните свою бабушку? Когда она погибла вам было 7 лет.

– Помню конечно.

– Способность к восприятию тонкого мира далеко не всегда передаётся по наследству. Но в вашем случае… Вернее случаях… Именно ваши способности передаются через поколение. Понимаете… Люди с такими способностями – большая редкость. – Федосей оторвался от смартфона и заглянул в глаза Окуневу севшему на кушетку – Мы иные… – В принципе каждый человек со сверхспособностями получает ту или иную власть над простыми людьми. Но кто-то пользуется ею в своих эгоистических целях, а кто-то по жизни альтруист и готов помогать другим за самый минимум того… тех положительных эмоций, которые люди испытывают. Ну и ещё немного материального, что к этой власти само прилагается. Ну, а так как вы по жизни альтруист я хочу предложить Вам… примкнуть к нашей стороне… Светлой стороне.

– С чего вы взяли, что я альтруист и почему я должен верить, что вы светлые.

Федосей повернул к Окуневу экран смартфона.

– Вы уж простите, но кое какие справки в наших базах данных я о вас навёл. А вы меня и мою напарницу в сумраке видели.

Окунев снова потупился в пол. Но этот жест означал скорее сохраняющееся недоверие. Привычным жестом он поднёс ладонь ко лбу и несмело взглянул сквозь тень. Федосей встал посреди комнаты, сделал несколько странных движений и замер немного, разведя руки в стороны. Сквозь тень Окунев его увидел не сразу. Пришлось над глазами сделать козырёк из двух ладоней. Но в более густой тени Федосей был загорелым качком, одетым в странные латы из ярко начищенного металла, из под которых под которых вырывался яркий белый свет. В руках он держал вместо мотоциклетного шлема шлем древнегреческого гоплита с гребнем посредине. Аура вокруг него была такой же сияющей, что встречалось чрезвычайно редко и только у очень честных детей.

– Так убедительнее? – Федосей иронично улыбнулся – Продолжим. Разбрасываться людьми с такими способностями, а также альтруистическими ценностями в душе, мягко говоря глупо. По всей Земле практически в каждом более-менее крупном городе есть сеть организаций… У них специфические функции… К сожалению киевская организация не привлекла вас к работе в молодые годы, когда ваш потенциал был на максимуме. Сегодняшние способности у вас явно не те, да и развивать их надо и поддерживать в тонусе.

– И почему же не привлекли в молодости? Я всю жизнь прожил с ощущением, что я сумасшедший! – впервые за много лет эмоционально вспылил Окунев.

– А почему вы не смогли сделать даже минимальной научной работы и до сих пор имеете только вторую категорию?.. Кумовство… не миновало оно и нашу организацию. Кроме того, один мелкий начальник киевского отделения поконфликтовал с вашей бабушкой Верой Трофимовной. Да, ваша бабушка состояла в организации и погибла практически на службе. Когда этому начальнику нужно было продвинуть в дозор своего племянника, который, как выяснилось, никакими способностями вообще не обладал, он решил подвинуть вас.

Окунев снова опустил голову и ничего не ответил.

Федосей осторожно, чтобы не разрушить ситуативного доверия к тому, что он начал говорить, продолжил.

— На самом деле мне гораздо больше лет, чем на сколько я выгляжу. Это всё происходило на моих глазах, и я всё отлично помню… Так вот возвращаясь к вашей бабушке. Эти, именно ваши способности передаются, как правило, через поколение. То есть они, скорее всего есть у вашей внучки.

– У меня нет внучки.

– У вас есть внучка. Барченко Олеся, 15 лет. Школьница. Мать, ваша дочь… Солоухина Елена Владимировна, 39 лет, третий раз замужем, в настоящее время – за итальянцем. Живёт в Турине уже 4 года.

– Откуда такая уверенность?

– У нас база точная. Тем более в вопросах кадрового резерва. Ну а сейчас, в век соцсетей это вообще не проблема. Ковальчук Наталья Ивановна – это ваша бывшая жена?

– Да. Это Мать Солоухиной Елены Владимировны. Дата рождения Солоухиной 02.12.1974 года. В марте-апреле того года Вы ещё были женаты на Ковальчук?

– Да.

– Кстати вот ваша внучка.

Феодосий повернул к Окуневу свой смартфон.

– Видите родинку над правым глазом? У вас точно такая же, точно там же.

Глаза Окунева остекленели, и он снова схватился за сердце.

– Десять минут назад она зачекинилась на Майдане. – Федосей нахмурился.

– За… Что?

– Зачекинилась. Отметилась в соцсетях и сфотографировавшись.

– Я её сегодня утром в метро видел. У неё аура была как будто она сегодня умрёт.

Голос Окунева дрогнул только на слове «умрёт».

***

Через пять минут Федосей мчался на мотоцикле вверх по Подольскому спуску. Последнее, что он успел сказать Окуневу было выкрикнуто очень сумбурно и быстро: «Затевается что-то очень большое и глобальное. Дождитесь Лору! Каждый светлый иной наперечёт…».

Окунев в это время прижав ко лбу ладонь рассматривал пришедшего в сознание пациента.

Напарница Федосея по имени Лариса маскировала в глубине урочища, на краю которого стоят корпуса больницы, Гелендваген с трупами людей в костюмах. Встав метре от него на одну ногу она вытянула руки в стороны и подпрыгнув вверх обернулась вокруг своей оси как фигуристка. В радиусе сотни метров с земли поднялась почти тонна опавших листьев с комьями грязи и закрутившись в смерче начала оседать на машину. Через несколько секунд машина была плотно засыпана опавшей листвой и место где она стояла практически не отличалось от окружающего пейзажа. Секунду понаблюдав за сделанной работой Лора развернулась и решительной походкой зашагала к больнице.

Оставив мотоцикл в одном из дворов, закрытых на шлагбаум, Федосей достал смартфон и недолго поводив по нему пальцем осторожно ступил на Майдан.

Осторожно обходя людей, сидевших на гранитных клумбах, фонтанах и парапетах, комплекс которых назывался народом «рулеткой», он почти на цыпочках вошёл в подземный переход именуемый в том же народе «трубой». Проскочив его максимально быстро Федосей вышел на противоположной стороне и осмотрелся. Баррикады на граните только начинали расти. Личности и гламурного, и бомжеватого вида совершенно не обращали на него никакого внимания. Но появление Федосея не осталось незамеченным для нескольких невзрачных людей, медленно ходивших между палаток. Они ничего не предпринимали, но взгляда от каждого движения Феодосия не отрывали.

Олеся нашлась быстро. И очень вовремя. Она стояла в группке с одноклассниками возле бака с бесплатным чаем.

Пластиковый стаканчик был уже наполнен и поднесен к лицу. Федосей в последнюю секунду успел одной рукой схватить запястье Олеси, а вторую плашмя положить ей на волосы и рвануть в сумрак. Олеся от неожиданности зажмурилась и когда открыла глаза увидела, что весь мир вокруг стал значительно темнее. Звуки вокруг стали низкими и протяжными, а люди вокруг замедлились. Все кроме нескольких. В руке вместо пластикового стаканчика оказался шевелящийся трепанг с необычайно длинным и острым шипом, нацеленным в её рот. В руках её одноклассников были точно такие же трепанги, которые уже успели своими проткнуть их головы и шевелясь переползти в полости черепов.

Олеся бросила на землю стакан-трепанг и в ужасе взглянула вокруг. Ни стекляшек амфитеатра вокруг, ни подземного перехода, ни «рулетки», ни, даже гранитных плит под ногами. Памятник именуемый в народе «баба с шашлыком», впрочем, почему-то был. Приподняв голову вверх и присмотревшись Олеся увидела, что сумеречная баба действительно впилась зубами в каменный кусок мяса на шампуре. Из зданий площади Олеся узнала лишь консерваторию. Все остальные были одно-двухэтажные местами покосившиеся домики с маленькими окнами под соломенными крышами. На месте Главпочтамта и «трубы» вовсе было болото с жидкими кустами на кочках. Сухопутная же часть майдана была густо усеяна невысокими могильными холмиками, в изголовьях которых кое где виднелись кресты. Над болотом, находящимся на месте «трубы» медленно проплывали прозрачные автомобили с людьми внутри. Люди, которые бродили по майдану парили над сумеречным уровнем грунта на метр-полтора. Люди, находившиеся в «трубе», ползали по макушки в болоте пропуская через свои лёгкие сумеречные потоки мутной жижи.

— Дневной дозор. Всем выйти…

Олеся снова стояла на майдане и время текло как обычно. Какой-то высокий длинноволосый байкер с проседью в короткой седой бороде только что выбил у неё из рук стаканчик с бесплатным чаем. Стаканчик ещё подлетал к граниту, но вокруг уже стояло четверо парней одетых в похожие зелёные или камуфляжные куртки и такие же кепки «бандеровского» покроя. «Тёмные» — мелькнуло в голове у Олеси незнакомое существительное.

— Вы совершили незаконную мгновенную реморализацию.

В тот же миг на свежевозведенной сцене включился микрофон и какой-то голосистый оратор начал тестировать акустическую систему при этом едва не сбив с ног стоявших у колонок.

— Шановні кияни! Сподіваюся ви взяли з собою достатньо теплої одежі та гарного настрою?

Воспользовавшись коротким замешательством Федосей тихо, но твёрдо шепнул Олесе на ухо:

— Бежим. Только в сумрак не прыгай.

Олеся ни секунды не сомневаясь сунула свою руку в его ладонь и рванула за ним.

Парни в зелёных куртках подпрыгнули, но, видимо, вовремя одумавшись бросились в погоню как обычные люди.

Федосей и Олеся решительно выбежали на проезжую часть и лавируя среди визжащих тормозами и клаксонами автомобилей побежали к выходу с майдана. Преследователям было проще. Они бежали среди остановившихся машин. Расстояние между ними и Федосеем с Олесей стремительно сокращалось, но у арки с архистратигом Михаилом они внезапно споткнулись и попадав на землю покатились в разные стороны сшибая прохожих.

Подбегая к месту, где майдан переходит в несколько старинных улочек расходящихся в разные стороны Федосей на миг задумался и вбежав на идущий вверх склон Малой Житомирской достал из кармана небольшой шарик. Покатившись вниз шарик скользнул в сумрак и покатился дальше по склону как снежок скатывая вокруг себя камни и грязь. Уже метров через десять ком вырос настолько, что застрял между стоящих в сумраке мазанок. Вне сумрака все четверо тёмных залипли на месте этого кома и лишь спустя несколько минут стали отступать назад с трудом разгибая конечности.

На всех парах пробежав несколько сотен метров Федосей и Олеся забежали в один из переулков на Большой Житомирской и попытались отдышаться.

— Ты кто?

— Федосей.

— А я Олеся.

— Я знаю.

— Почему… Почему я?

— Ты с этим родилась. Это по наследству…

— Я так и думала.

— Пошли. Нам надо туда…

— Куда?

— На Старокиевскую гору.

— Зачем?

— Сейчас нас будут искать, прочёсывая всё вокруг. А там не заметят.

— Там же сатанисты тусуются!

— Они сейчас все на майдане. И выключи… Не просто выключи – достань батарею из мобилки.

Уже сидя на склоне горы Олеся поморщилась:

— Мне кажется или я слышу какое-то гудение?

— Это остаточный эффект. Все мы его слышим. На этой горе стояла радиомачта, с которой глушили вражеские радиостанции в советские времена. Мачты давно нет, а эффект остался.

— Кто мы?

— Иные.

— Иные это какие?

— Те, кто может заглядывать и ходить в другие миры. Ты видела там на майдане?

Реморализация прошла безупречно. Олеся оказалась идеально светлой, а юный живой ум требовал пищи.

— Да уж, прозрела. Мы, значит, светлые, а они всех в тёмных обращают?… Кстати можно я подруге позвоню, которая осталась там?

— Можно. Но подругам и друзьям, скорее всего… всем им стёрли память как минимум на сегодняшний день. И дай мне телефон. Звонить будешь через одну хитрую программу.

— Хорошо.

— Олеся, ты сама всё видела. И выбор, прости уж, я сделал за тебя.

— И теперь я враг для всех них навсегда?

— Сложно всё. Ты видела, как там из людей делают… Даже не вампиров – каких-то ещё более низших… отупевших зомбаков.

— Зачем?

— Олеся, я сам ещё не всё понял. Пахнет предательством. И даже таким человеческим словом, как «коррупция».

— Это как?

— Есть тёмные, которые живут только для себя. Они пьют кровь, наводят порчу, устраивают глобальные интриги. Есть светлые. Они следят за тёмными чтобы те всю кровь не выпили. И есть сумеречные. Они следят за тем, чтобы мы до конца друг дружку не перебили. Так вот киевские светлые, похоже, в полном составе перешли на тёмную сторону. Сумеречные делают вид, что ничего страшного не произошло.

Федосей замолчал, стараясь осторожно подбирать слова.

— Такое уже было раньше?

— Бывало. Во всяких странах типа Уругвая и Уганды.

— Очередная страна на букву «у»?

— Типа того. Было и у нас, но не в таком масштабе и очень давно. Больше 100 лет назад. Как бы там ни было если хотя бы несколько светлых в Киеве остались хоть несколько – будем сопротивляться.

— А сколько осталось?

— Нисколько. Я давно уже не киевский. Приехал с коллегой потому… Что нас многое с Киевом связывает.

— А я?…

— Мы пытаемся собрать что-то типа ополчения. Из новичков, у которых способности светлых есть.

— И много нашли?

— Тебя, твоего деда… Твоего биологического деда. И ещё одного парня.

— Биологического деда?

— Ну да. Был у твоей бабушки первый муж.

— Кто он?

— Сегодня увидишь. Замечательный врач и хороший человек.

— А ещё один парень?

— Тоже случайно на него вышли. Его случайно тёмные проткнули, как тебя сегодня почти уже… У него крышу сорвало от такой инициализации. Но мы с твоим дедушкой его уже поставили на ноги. Слабый, честно говоря, светлый.

— А я сильная?

— Сильная. Только тебе ещё учиться и учиться.

***

Тем временем Лора проводила ликбез среди Окунева и Вани Куща, пришедшего в сознание и вспомнившего вчерашний день.

— Мы светлые. Мы обязаны следить за тёмными, чтобы их сторона не получила доминирования над большинством населения. Наш дозор…

— А скілько у вас платять? – перебил её Ваня

— Достаточно. Сколько тебе бы хотелось?

— Деся… Двадцять тисяч гривень.

— Будет.

— А соцпакет який? На пенсію коли?

— Какая пенсия? Ты жить и не стареть сможешь сколько хочешь!

— А службовий транспорт який буде?

— Какой хочешь!

Ваня улыбнулся и откинувшись на кушетке собрался продолжить слушать. Голос подал Окунев:

— А что мне конкретно делать надо будет?

— Для начала долго учиться.

— Безкоштовно? – насторожился Ваня.

— Да. Но перед этим надо будет дать серьёзный отпор тёмным. Сегодня.

— А их много? – не расслаблялся Ваня

— Много. Но справедливость на нашей стороне.

***

Тем временем по лестнице, ведущей с Этюдной аллеи спустился толстый усатый человек и направился к Федосею и Олесе безошибочно определяя кратчайшую дорогу.

— А вот и главный предатель. – Федосей грустно улыбнулся. – Не верь никому из них. Никогда.

Толстый человек явно не спешил начать путь в гору. Федосей встал и взглянув в глаза Олесе медленно проговорил:

— Ты сильная и умная. На всякий случай сейчас я твою ауру замаскирую… Они без специальной магии примут тебя за обычного человека. Сейчас иди по Андреевскому спуску и сверни на Фроловскую. Там встречаемся. Мобилку не просто выключи, а достань из неё аккумулятор!

И небрежно побежал вниз в сторону усатого.

— Здорово, Феодосий! Или как тебя сейчас зовут?

— Я тебе здоровья желать не буду. Оно и так из тебя прёт во все стороны.

— Зачем вы приехали? У вас никаких шансов.

— Ты же меня знаешь.

— Знаю, но не понимаю.

— А я тебя. Тебе чего не хватало?

— А ты не видишь? Столько всего мимо носа проходит… А я даже в нормальном отпуске уже лет тридцать не был. Зато все вокруг… Кто в Италии, кто в Париже, кто в Таиланде каждый год бывают…

— Ну так иди на покой и путешествуй куда хочешь.

— С нашими доходами только на пенсию идти.

— Ты это мне рассказываешь? Ты идиот? Думаешь никто не в курсе как ты всяких шарлатанов крышевать начал?

— А теперь могу на законных основаниях!

— Занимайся. Только не на службе в дозоре.

— Ты за последние сутки сколько тёмных убил? Кого ты там реморализировал и инициировал? Да дневные сейчас тебя на фарш пустят и будут правы. И сумеречные их поддержат.

— Они первые уничтожили Горского и Гильденштерна.

— Они ни при чём. Это мы их…

— А этот лепрозорий на майдане?

— Там всё происходит всё в рамках Договора.

— Ты не понимаешь чем это закончится для простых людей?

— Тебе то какая разница?…

По периметру Пейзажной аллеи появились десятки тёмных фигур.

***

В тот же самый момент во двор больницы въехало три микроавтобуса блистающие чёрным глянцем.

Лора попятилась в угол окуневского кабинета и схватилась за голову. Зазвонил внутренний телефон. Окунев поднял трубку и после равнодушного «Алло» вскоре положил трубку.

— Меня зовут на приёмный. Скорая помощь кого-то привезла.

Он надел пальто, но не успел подойти к двери как та резко распахнулась и в кабинет вошёл высокий лысый человек в тёмных очках.

— Дневной дозор. – представился он и оглядев Окунева и Куща обратился к Лоре – Ещё не инициализировали?

Первым подал голос Ваня:

— А скільки у вас платять?

***

Федосей расставил руки, подпрыгнул и обернувшись вокруг своей оси вкрутился в сумрак снова приняв вид гоплита. В сумраке шёл дождь с липким снегом, причём как-то горизонтально. Хлопья снега падали не сверху вниз, а летели параллельно земле в лицо Федосею. Лёгкий шум ощущавшийся на первом уровне сумрака перерос в полноценное противное шипение нагонявшее головную боль. Опустившись на землю Федосей взял в руку гладиус, который был примагничен к спине кирасы. Секунду спустя в сумраке оказался и его недоброжелатель. В сумраке он быстро принял вид неестественно большого кабана. Впрочем, сохранившиеся на кабаньей морде усы не оставляли сомнений, что лицо всего лишь преобразилось. Кабан раскрыл пасть и сверкнув серебристыми клыками издал хриплый рык. Из пасти и ноздрей вырвалось облако сизого пара, который через мгновение вместе со снежинками полетело на Федосея. Федосей выставив гладиус вперёд повернулся боком и увернулся от облака. Немного попятившись кабан стал разбегаться. За метр от Федосея он прыгнул вверх и мотнув головой попытался куда-то попасть клыком. Но у него, конечно же, ничего не вышло. Федосей без труда увернулся от летящей туши и даже успел нанести лёгкий рубящий удар по филейной части. Из полученной раны хлынула тёмно-коричневая кровь. Приземляясь на грязный грунт кабан по-поросячьи завизжал и резко развернулся. Расставив ноги трапецией он замотал головой с налившимися кровью глазами. Федосей попытался встретиться с ним взглядом, но безуспешно. Кабан тряс головой и рыл копытом землю. Эти движения смотрелись бы грозно и красиво в исполнении быка, нацеливающегося на матадора. Но не смотря на жутковатую внешность усатый кабан оставался большой свиньёй на тонких и коротких ногах. Он снова заревел и выпустил облако пара. Ветер со снежинками летел навстречу морде кабана и облако пролетев около метра развернулось назад. Вместо того, чтобы раствориться в воздухе оно скукожилось и превратилось в зеленоватый сгусток, который, впрочем, обладал в сумраке газообразными свойствами. С газовой лёгкостью сгусток полетел влекомый ветром, и кабан едва успел отпрыгнуть в сторону, чтобы не столкнуться с ним рылом. Пролетев ещё несколько метров сгусток стал превращаться в плазму, которая вскоре покатилась по земле оставляя в ней глубокую борозду. Федосей выдохнул и огляделся по сторонам. Олеся уже подходила к Андреевской церкви. Федосей это не увидел, но заметил отражение её ауры где-то рядом с церковным крестом. Несколько светлых-ренегатов спускались по лестнице вниз и в сумрак заглянуть тоже не спешили. Кабан, не выпуская пара и не издавая лишних звуков снова разогнался и прыгнул на Федосея. Федосей подпрыгнул вертикально вверх на несколько метров прижав колени к груди. Когда кабан неуклюже пролетал под его ногами пытаясь повернуть голову Федосей распрямился и резко пнул кабана по горбу подошвами сандалий. Полёт кабана резко прекратился и через долю секунды он уже скользил по грязи пытаясь упереться копытами. Приземлившийся Федосей догнал его в несколько шагов и с небольшого замаха всадил гладиус в филейную часть. У едва поднявшегося на ноги кабана снова разъехались ноги, и он с хлюпаньем опустился на пузо и хрипло зарычал. Федосей с почти спокойным лицом провернул гладиус в ляжке кабана и запрыгнул на его спину. Кабан напрягся, зарычал громче и попытался повернуть голову в сторону своей спины. Федосей воспользовался этим движением и повернул тушу на несколько градусов так, чтобы выпрямленная голова смотрела на Старокиевскую гору. Ещё несколько секунд Федосей к чему-то прицеливался, а потом одним движением вырвал гладиус из ляшки и всадил его кабану под хвост. Кабан тотчас же выпрямился в одну струну и перестал рычать. Его глаза налились кровью до отказа, зрачки вытянулись подобно кошачьим, но по горизонтали, конечности растянувшись в разные стороны до предела напряглись. Из пасти и рыла вырвались струи тугого пара вместе с высоким визгом заслоняющим своим тоном и громкостью все возможные звуки. Федосей недрогнувшей рукой провернул гладиус и сменив угол его наклона вогнал его в землю тем самым пригвоздив к ней кабана. Сделав это, он спрыгнул с его спины и вышел из сумрака. Усатый ренегат лежал животом на земле беспомощно раскинув конечности в стороны. Лицом по самые усы он зарылся в землю и судорожно дышал парусящими ноздрями.

— Сдохни медленно. – почти шёпотом сказал Федосей и легко хлопнув его ладонью по лбу побежал.

Сумрак встретил его затихающим вдали кабаньим визгом и потоком плазмы конденсировавшимся из струи выдавленного пара. У агонирующей туши кабана бурлило целое озеро зелёной жижи, вниз от него стекало несколько ручейков, которые через несколько метров распадались на густую сеть мелких жилок, быстро утекавших куда-то вдаль вслед за Федосеем. Но Федосей бежал быстрее течения и для осторожности решил войти в сумрак поглубже.

На втором уровне сумрака Старокиевская гора была лишь небольшим холмом, густо поросшим зарослями голубого мха и круглые сутки лежащая в предрассветном тумане.

На вершине холма Федосей обернулся в направлении всхлипывающего кабана и подняв руку щёлкнул пальцами. Через несколько секунд кабан снова заревел, а гладиус прилетел точно рукоятью в открытую ладонь. Федосей примагнитил его к спине кирасы и вышел в реальность.

Через несколько минут Федосей и Олеся шли по пустынной улице. Улица, как следовало из табличек на домах, называлась Гончарной, но, если не присматриваться к домам и тротуарам её можно было подумать, что находится она где-то в Праге или Цюрихе.

— Ого… — удивлённо осматривался вокруг Федосей. – Когда это успели построить?

— Лет шесть-семь назад.

— Прямо под Европу закосить попытались.

— Конечно. Как в старину было.

— В старину?

— Ну да. Ведь Киев старинный город.

— Ты хотя бы лет двадцать-тридцать назад тут была? – иронично усмехнулся Федосей и не дожидаясь ответа обернувшись по сторонам удивлённо спросил: — Но ведь в этих поделках никто не живёт!

— Не живут. – подтвердила Олеся.

— Почему?

— Во-первых, не смотря на всю красоту сделано это всё из дешёвых материалов и руками дешёвых строителей.

— А, ну понятно. Большинство денег растеклось по карманам тех, кто выдавал разрешения.

— Ну да. А во-вторых, достроили это аккурат к кризису 2008 года. С кредитными деньгами стало плохо, а цены снижать никто не собирался.

— Я понял… Вспомнил. Где-то читал про эту историю.

— Мы поначалу с бабушкой сюда приезжали каждые выходные погулять. Как будто за границей побывали.

— И что, за эти годы тут квартиры не раскупили?

— Половина точно не раскуплена. Не для нас эта Европа.

Увидев, что улица заканчивается через пару сотен метров пересечением с оживлённым проспектом Федосей остановился.

— Давай как пересидим пару часов в этом теремке. Раз уж хозяева не живут в нём.

— Как же мы войдём? Всё закрыто и, наверняка под сигнализацией.

— Я через сумрак войду и потом отопру изнутри. Там мало какие двери заперты.

***

Вошедшие в кабинет к Окуневу трое тёмных сделали большую ошибку. Увидев, что только Лора является инициализированной светлой иной они решили, что остальные опасности не представляют. Но как только они повернулись спиной к Ване тот неожиданно встал и провёл рукой у них за затылками. Главный из их команды, лысый тёмный первым заметил, что все его движения сильно замедлились. Второй это заметила Лора. Двое других тёмных заметить вообще ничего не успели. В течение следующей секунды Лора влепила полноценное заклятие-фриз всем троим. Лысый остался стоять со слегка приподнятой ногой и полусогнутой ладонью, и слегка опущенной губой, а двое остальных – в позе манекенов с суровыми, но совершенно бессмысленными лицами.

— Спасибо, Ваня! Только и успела сказать Лора хватаясь за мобилку.

— Не за что! Я ещё и не так могу! – почти без акцента заговорил Ваня по-русски.

— Федосей, нас обложили! – без приветствий сказала Лора в смартфон.

— Понял. – отозвался на другом конце Федосей — Провести через портал новичков получится?

— Думаю да.

— Ясно, провешиваю.

— Только сделай его с тупиком и нас вылавливай.

— Понял.

Федосей сунул смартфон в карман и оглянулся вокруг. Увидев деревянную лестницу шедшую на вершину холма он без раздумий схватив Олесю за руку побежал вверх. Выбежав на вершину холма, где оканчивалась лестница он перегнулся через перила последней площадки и сделал несколько странных движений руками что-то бормоча про себя. В воздухе возникло прозрачная узкая арка с клубящимся облаком внутри.

— Стой здесь и лови! – отрывисто крикнул он Олесе и перепрыгнув через перила нырнул в облако.

Через несколько секунд на лестницу вывалился Окунев, Ваня и Лора. Следом выпрыгнул и Федосей.

— Все быстро вниз! – выдавил Федосей и закашлялся.

Его голос сильно охрип и стал значительно тише. Олеся рванула первой, следом энергично шлёпал больничными тапками Ваня. Владимир Леонидович схватился за перила и осторожно перебирал ногами. Лора и Федосей остались стоять и перебросились парой фраз:

— Где мы?

— Не видишь? Рядом с Андреевским спуском.

— Тёмные прислали дозор. Они трупы своих, похоже, нашли и нам надо смываться как можно скорее.

— Сейчас спрячемся… Там придумаем что-то.

Через несколько минут из портала вывалились трое тёмных. Вывалились прямо на крутой склон холма и по склизкой грязи покатились к его подножию при этом тихо и злобно матерясь.

***

Федосей и Лора шли первыми и периодически перекидывались только короткими междометиями и жестами.

Внезапно Федосей резко остановился развернулся и пояснил:

— Мы с Лорой общаемся, считывая мысли друг друга. Старая байкерская привычка. Кстати забыл вас представить. Олеся – это твой дедушка Владимир Леонидович, Владимир Леонидович – это Олеся. А это Ваня…

Все остановились на лестнице, ведущей с холма. Олеся и Владимир Леонидович уставились друг на друга.

Странная компания вошла в одну из квартир то ли ампирного, то ли викторианского дома. Это была просторная однокомнатная студио, которая была отремонтирована и обставлена человеком со вкусом. Хозяин, похоже, здесь не жил, а использовал её только для свиданий. И любовных, и деловых. Во всяком случае холодильник работал и в нём были распечатанные и надрезанные колбасы, сыры, рыбные консервы, а также початые бутылки водки, коньяка и белого вина. Правда нигде не было хлеба. Даже чёрствого или заплесневевшего. Федосей решительно вытащил все продукты из холодильника и ловко порубил их хозяйским ножом.

— Судя по «сиротской» квартире хозяин сильно не заметит, что мы его объели. – сказал Федосей набивая рот бутербродом из сыра и колбасы.

— А как это мы проскочили мимо камер и охранника? – работая челюстями спросил Ваня.

— Есть заклинания которые внимание отвлекают.

— Научите? – загорелся глазами Ваня.

— Научим. Но сразу учти: для личного обогащения мы магию никогда не применяем!

— Почему?

— Ваня, я же тебе объясняла! – подала голос Лора – Мы светлые. Мы защищать простых людей должны.

— А люди… простые люди при чём? – удивился Ваня, обводя взглядом обстановку студии.

— Если ты обворуешь даже непростого, то будь уверен – убытки повесят на простых смертных, даже если они ни в чём не виноваты. На того же охранника мимо которого мы прошли.

— Ну и какое нам дело до проблем простых смертных?

Все разом перестали жевать и уставились на Ваню. Федосей на всякий случай даже ещё раз взглянул на него через сумрак.

— Мы – светлые. – отчётливо выговаривая каждый звук сказала Лора – Мы их единственная защита от тёмных. Из них и так тёмные пьют кровь, едят мясо, сосут энергию… Если ещё и мы начнём их обирать…

— И вообще мы пополняемся энергией их радостей! – перебил её Федосей.

Повисла неловкая пауза, которую через несколько секунд нарушил Федосей откусив от своего бутерброда.

— Вот и дед мне так говорит… Кстати он тоже колдовать умеет. Хотя не любит говорить про это. Но демонов выгонять умеет. И одержимых отчитывает.

— Дед? Это интересно. – оживился Федосей.

— Он у меня попом служит в селе. И всем ворожить запрещает.

— И правильно делает.

— Ага. Говорит «дай свині роги – вона увесь світ переколе».

Снова повисла неловкая пауза.

— Простите… — несмело подал голос Владимир Леонидович – Про мясо и кровь — это фигура речи?

— Нет… Доктор, вы что, никогда в жизни вампиров не видели?

— Не знаю. Я вижу людей, которые выглядят как вампиры. Через сумрак, как вы говорите, вижу.

— Они и есть вампиры. Они периодически пьют кровь. Кто по лицензии, кто по-райзбоничьи. Кто донорскую, кто свежую.

— И что, после этого люди умирают или становятся вампирами?

— Становятся только если вампир этого захочет. Умирают если выпивают досуха. Сейчас редко такое бывает.

— И они живут вечно? – оживилась Олеся.

— Так и мы тоже теоретически можем. – продолжая набивать рот нехотя ответил Федосей.

— Они могут летать? – не унималась Олеся.

— Нет, прыгать высоко могут. Хотя некоторые могут оборачиваться во всяких летающих тварей… Олеся, похоже ты насмотрелась фильмов типа «Сумерки». Так сразу тебя предупреждаю: в реальности вампиры разве что внешне похожи на киношных. В реальности они не боятся солнца и отражаются в зеркалах если хотят.

— Без приглашения в дом войти могут?

— А вот здесь правда – без приглашения не входят. Но могут прятать свою вампирскую сущность и человек их может пригласить войти не подозревая, что от него что-то хотят.

Дожевав Федосей медленно продолжил.

— Иным стать практически невозможно. С этим рождаются. А вот вампиры – это исключение. Любой смертный может подставиться под это. Но он навсегда останется низшим. Самое большее что ему будет дано – жить практически вечно, не стареть и не болеть. Но надо пить много крови, чтобы поддерживать себя в бодром состоянии. Если не выпил – стареешь и болеешь.

Федосей отхлебнул из чашки кофе.

— А есть ещё и высшие вампиры. Они такими родились. Они и магией владеют, и крови пить им нужно поменьше.

— Простите, МАГИЕЙ?

— Да, Владимир Леонидович. Магия существует. Но она вполне материалистична. Это не те сглазы, порчи и тому подобное. Вот смотрите.

Федосей слегка щёлкнул пальцами и выпустил из пальцев маленький огненный шарик. Шарик завис в воздухе и через несколько секунд исчез.

— Это был маленький файрбол.

— Вы такому научите? Научу. И такому, и многому другому. Я много столетий пытался прийти к какому-то материалистическому объяснению этого феномена… И феномена магии вообще. Скорее всего просто у иных есть способность как-то стабилизировать нейтринные частицы… Ваня, Олеся, вы что-то слышали про нейтрино?

Недоросли отрицательно замотали головой.

— Я слышал. Это элементарные частицы… Вам что, в школе про нейтроны и протоны не рассказывали? – повернулся он к молодым людям.

— Было, было… — неуверенно сказал Ваня.

— Эти частицы свободно летают, пронизывают любые структуры, любые ткани. Но их невозможно уловить и собрать вместе. Нельзя, на сегодняшний день, это сделать какими-то физическими приборами. А вот некоторые люди могут. Видимо какой-то магнит внутри есть, который их может собирать.

— А сумрак что такое? – спросил Владимир Леонидович.

Федосей взял со стола журнал и карандаш, лежавшие на журнальном столике и нарисовал человечка на верхней странице.

— Вот человечек. Двухмерный человечек. Для него есть только вправо-влево и вверх-вниз.

Федосей дорисовал оси координат.

— Но есть ещё и ось зет. – Федосей проткнул страницу карандашом. – Для этого человечка непонятно откуда в бумаге появилась дыра. Ему не видно карандаша и не понятно, что находится за этой страницей. Для нас существует только трёхмерное пространство. Некоторые четвёртым считают время, но это сомнительно. Так вот на самом деле измерений больше. Считается что у сумрака есть 7 слоёв, но я дальше четвёртого не заходил. На каких-то слоях обстановка та же, что и на первом, нашем, где-то сильно отличается. Вот я продавил человечка и на второй странице остался его отпечаток. Мы можем зайти или заглянуть в сумрак и увидеть ауру человека который в обычном мире остаётся. Аура это его, так сказать, нейтринное облако… Я сейчас это всё вам объясняю так, чтобы понять было быстрее. На самом деле всё гораздо сложнее и этому ещё учиться вам и учиться…

— Простите, а чем же мы можем вам помочь, если мы ещё необученные?

— Хороший вопрос. Ну, во-первых, чтобы вас не перетащили на свою сторону тёмные.

— Вампиры? – испуганно спросила Олеся.

— Не только. Из вас получились бы сильные тёмные маги.

— А получатся светлые?

— Я надеюсь… А, во-вторых…Ну очень плохое что-то затевается. До конца не понял ещё, но хоть чья-то, хоть слабая помощь мне нужна… Будет…

Повисла тишина, которую нарушил Федосей.

— Ладно. Пора двигаться. Я сейчас схожу за мотоциклом. Ваня, когда я подъеду ты ничего не заметишь. Заметит Лора. Выходи вон к тому углу. Там я тебя подберу. Сколько километров до села твоего деда?

— Больше двухсот.

— Ясно. По дороге заправимся.

Федосей вернулся через 20 минут. Его мотоцикл катился по Андреевскому спуску почти бесшумно. Прохожие, которых субботним днём было на спуске много его почти не замечали и ему почти не приходилось тормозить и кого-то объезжать. Одетый в чужой костюм Ваня вышел из подъезда спустя секунду после того, как Федостей остановился в условленном месте. Сняв на несколько секунд заклинание невнимательности с мотоцикла и себя Федосей коротко его окликнул. Ваня уселся на заднее сидение и мотоцикл рванул к Житному рынку. Мотоцикл нигде не тормозя пронёсся по Подолу, выехал на Петровку и помчался на невероятной скорости наверх к Дорогожичам по самому центру дороги периодически отклоняясь при появлении отбойников. Ваня поначалу нервно сжимал куртку Федосея, но вскоре понял, что мотоцикл защищён от аварий какой-то магией и расслабился.

Федосей выехал на Нивки и подъезжая к проспекту Победы снизил скорость и не вырулив на него остановился на парковке и заглушил мотоцикл.

 

Он молча слез на землю, стянул шлем и вынул из кармана косухи кожаный мешочек.

— Что это? – спросил Ваня, не слезая с заднего сидения.

— Артефакты… Магические предметы.

Федосей вытряхнул содержимое в шлем.

— Вот этот – продолжил он, показывая на красный стеклянный шарик, ярко горевший изнутри и сильно вибрировавший – показывает, что впереди вампиры на охоте. Наверное, все выходы из города ими перекрыты.

Федосей вернул красный шарик в шлем и взялся за смартфон.

Ваня посмотрел в шлем и указал на странные очки с выпуклыми квадратными стёклами.

— Что это?

— Денежные очки. Одень, попробуй.

Ваня одел их и взглянул на Федосея. Он показался несколько худощавее, чем в реальности.

Взглянув на парковку он увидел неестественно толстого мужчину в странном костюме, как будто взятым из позапрошлого века при этом весьма грязном. Мужчина не смотря на огромный живот бодро шёл к новенькой Мазде. Ваня поднял очки. Без них мужчина был одет в обычные джинсы и куртку, был средней упитанности, и его походка совершенно не казалась неестественной.

— Очки показывают сколько у человека денег и прочих богатств. Чем толще человек, тем богаче материально. Как бы он ни одевался, какие бы понты не колотил. – пояснил Федосей.

Ваня ошарашенно опустил очки на переносицу и стал рассматривать людей вокруг.

— Это ты ещё олигархов не видел. Их пузы и сиськи по земле волочатся. В случае если надо куда-то бежать далеко ли такой убежит?

Ваня завороженно продолжал вертеть головой.

— Так, Ваня… — Федосей начал собирать артефакты обратно в мешочек. – Выхода другого не остаётся. Прорываться надо будет окольными путями и, видимо через сумрак. От того каким будет твой первый вход в сумрак – зависеть будет всё твоё иное будущее.

— Я готов.

Через несколько минут мотоцикл сначала против потока автомобилей, а вскоре по разделительной полосе поехал в обратном направлении. Он легко пролетел обратно через Дорогожичи и Сырец. Поравнявшись с институтом эндокринологии он вновь остановился, достал смартфон и взглянув на него спросил у Вани:

— Готов?

— Готов.

— Ну понеслись. Когда буду толкать тебя правым локтем – ныряем в сумрак. Левым – выходим. – громко, но чётко, насколько это позволял шлем сказал он.

Они выехали на трамвайные пути ведшие в Пуща-Водицу и поехали между колеями. Ехать вскоре стало совсем невыносимо, но Федосей въезжать в сумрак не спешил. На ближайшей остановке он воспользовался плитами и перескочив через рельсы поехал по путям правой колеи. Пути вскоре разошлись в стороны с параллельной автомобильной дорогой и пейзаж вокруг стал сплошным лесом. Дорога под колёсами мотоцикла стала совсем невыносимой: трясло и из под колёс разлетался щебень. Впереди замаячил зад трамвая. Федосей сбавил скорость и почти остановившись перескочил колёсами на встречную колею. Обогнав трамвай, он начал искать возможность вновь переехать на правую колею, но места для этого не было. Рельсы были высокими, а колея глубокой. Внезапно из-за поворота появился встречный трамвай. Федосей толкнул Ваню правым локтем и прибавил газу. Ваня сделал всё как репетировали несколько минут назад. В сумраке трамвай был таким же, каким вышел из чехословацкого завода 40 лет назад. В реальности он был старым и изношенным. Испуганный водитель увидев мотоцикл на ко своей нажал на тормоз и резко зазвонил в звонок выполняющий у трамвая роль клаксона. Но мотоцикл вскоре исчез, оставив лишь едва заметное облако дыма из выхлопной трубы. Федосей ещё прибавил газу и вышел на второй уровень сумрака. Трамвайных путей и трамвая там не было. Но и леса вокруг не было. Было лишь болото в редких островках синего мха, бледное солнце где-то у горизонта, сизые сумраки вокруг, низкий гул заглушавший даже шум мотора, и адский холод. Притормозив Федосей немного свернул влево, толкнул Ваню левым локтем и вышел из сумрака. Мотоцикл стоял на правой колее. Двигатель заглох. Трамвай в сотне метров за спиной уже набирал ход. Федосей начал заводить мотоцикл, но с первых попыток это не получалось. Ваня заметил, что хромированные детали за несколько секунд пребывания в сумраке успели покрыться инеем. За спиной послышался стук колёс по рельсам и из-за поворота появился трамвай шедший который они несколько минут обогнали. Трамвай выкатился из-за поворота и заметив на колее мотоцикл начал резко тормозить и звонить. Федосей согнувшись судорожно дёргал рычагом подсоса. Наконец двигатель поддался слабеющему стартеру и выпустив сизое облако дыма сорвался с места.

Успешно проехав Пуща-Водицу Федосей с Ваней легко выкатились на окружную и вырулили на житомирскую трассу. Смартфон закреплённый возле спидометра просчитывал вероятности и Федосей периодически снижал скорость с 200 до 100 километров в час. В дороге неоднократно попадались посты ДАИ, но останавливать их никто не пытался. Магия работала надёжно.

Село, где жил дед Вани стояло вдалеке от трасс. Подъезжая к нему Федосей снизил скорость, а потом и вовсе свернул на просёлок, который вёл в посадку. Остановившись там и выключив двигатель от залез в карман косухи и вынул мешочек с артефактами. Красный стеклянный шарик вновь вибрировал и ярко горел.

— Они где-то здесь и снова на охоте. – отрывисто сказал он и слез с мотоцикла.

— Это они? – спросил Ваня и указал на дорогу.

По разбитой дороге медленно ехал Гелендваген, за которым ещё медленнее ползла полицейская Тоёта-Приус.

— Они самые… Надеюсь с твоим дедом всё в порядке. Но на всякий случай подождём тут. Сейчас я сделаю ещё одну сферу, которая нас закроет.

Автомобили проехали мимо. Ещё минуту Федосей и Ваня стояли молча, глядя им вслед. Выбравшись на холм и подъехав к развилке автомобили разделились. Гелендваген поехал в направлении трассы, по которой приехали Федосей и Ваня, а Приус направился в противоположном направлении, по ещё более разбитой дороге.

Выждав, когда машины окончательно скроются за горизонтом Федосей завёл и развернул мотоцикл. Они молча подъехали к околице. Федосей снова остановился и заглушил мотоцикл. Село стояло у слияния двух небольших рек, в неглубокой котловине. Рядом с бодро блестящей куполом православной церкви стоял скелет католического костёла, ветшавшего последние десятилетия. Напротив них из земли торчали остатки синагоги давно уничтоженной в одно время с прихожанами.

— Эти, на Гелендвагене скорее всего искали тебя. Меня они, скорее всего, не знают. В село сначала схожу я, разведаю обстановку. Ты сидишь здесь… — Ваня набрал воздуха в лёгкие чтобы перебить Федосея, но тот его опередил. – Нет, и ещё раз нет. Сиди здесь и жди. Есть такое слово дисциплина.

Федосей вернулся через полчаса. Солнце уже клонилось к закату. Ваня терпеливо сидел на мотоцикле и рассматривал окрестности. Федосея он увидел в последний момент приближения, спохватился, но вспомнив, что это магия быстро успокоился.

— Отец Ярослав, как сказали в церкви, уехал после утренней службы в Мартыновку отпевать покойника. Вернуться должен к вечеру. Менты и те вампиры на Гелендвагене приезжали к нему, интересовались тобой…

— А вот и дед! – радостно воскликнул Ваня, указав на серый Ланос, который уверенно летел над дорожными колдобинами.

— Ну слава Богу.

Перед тем как сесть на мотоцикл Федосей сотворил заклинание и проведя руками по воздуху сделал над всей котловиной, в которой находилось село невидимый купол. Облака над селом быстро развеялись и его на несколько минут накрыло ярким светом заходящего солнца.

— Для тёмных теперь не будет видно, что здесь есть светлые и они что-то делают. – пояснил Федосей – Дней десять минимум.

В дом к отцу Ярославу Ваня вошёл, когда уже стемнело. Федосей остался с мотоциклом у калитки. После короткого разговора в доме Ваня с дедом вышли к нему. Федосей взглянул на него сквозь сумрак и увидев яркую ауру неинициализированного светлого уверенно сказал вместо приветствия:

— Благословите отче!

— Господь благословит – автоматически ответил отец Ярослав и судя по выражению глаз тоже взглянул через сумрак. – Пішли у хату. – добавил он через несколько секунд.

— Так чому тебе поліція шукає? – обратился он к Ване.

— Мене вампіри шукають, а ментів, як завжди, купили.

— Повезло вам, отец Ярослав, что вампиры поленились с ментами проехаться за вами в Мартыновку и вашу ауру не увидели. – догадавшись обо всём сказал Федосей.

Отец Ярослав промолчал.

Через несколько минут объяснений отец Ярослав начал собирать на стол, а Федосей провешивать портал. Вскоре в хате появились Олеся, Владимир Леонидович и Лора. Лора шла последней. Как только она выпрыгнула из серого водоворота в стене Федосей коротко бросил: «Я пригоню твой байк» и скрылся за её спиной, потянув нить портала за собой закрывая его.

На Андреевском спуске была уже глубокая ночь. Федосей спускался вниз медленно, осторожно шагая по булыжной мостовой и также осторожно обдумывая что делать дальше. Внезапно он остановился. Зазвонил мобильник поставленный на вибрацию. Номер телефона не высветился, но высветилось фото звонившего. Федосей замер на месте и испуганно взглянув в глаза пожилому седоволосому человеку на фото ответил.

— Здравствуй светлый… Федосей? Тебя сейчас так зовут? Узнал меня?

— Здравствую. Узнал. — пытаясь отвечать твёрдо сказал Федосей.

— Не спрашивай откуда у меня этот номер телефона. Я не спрашиваю зачем ты приехал и уже успел завалить пару вампиров и реморализовать кого-то без лицензии.

— Чего спрашивать если сам всё знаешь? – ответил Федосей набирающим твёрдость голосом.

— Нам надо поговорить.

— Говори.

— Давай встретимся. Обещаю – никаких провокаций с моей стороны. Тебя сейчас все наши ищут. Если бы я хотел – тебя бы ещё утром поймали. Но ты идёшь сейчас по Андреевскому спуску и вся твоя магия видна мне как на ладони.

— Хорошо. Где?

— На Ведьминой горе. Через 15 минут.

Федосей нажал на отбой и развернувшись медленно пошёл вверх. Михайловская площадь его встретила пустотой и тишиной. Из огромного величавого здания министерства иностранных дел вышел крупный седой мужчина неопределённых лет и пошёл навстречу Федосею, стоявшему у памятника княгине Ольге. Когда до памятника оставалось метров двадцать Федосей вошёл в сумрак. Визави последовал за ним. Федосея не было ни на первом, ни на втором уровне.

На третьем уровне, где не было ни здания МИД, ни Михайловского собора, он стоял у края разделявшей их пропасти. Пропасть была шириной метра в четыре, но её края были докрасна раскалены, а из самой бездны периодически вырывались языки пламени и всплески лавы.

Федосей был снова был облачён в военную форму гоплита. Его собеседник в сумраке был гораздо ниже ростом, одетым в чёрный фрак с изящным галстуком-бабочкой.

— Работаешь здесь? – спросил Федосей своего собеседника, когда тот подошёл к пропасти на безопасное расстояние.

— Да. – равнодушно ответил тот.

— Ты ведь, кажется, тут же работал, когда здесь был ЦК Комсомола?

— Да. Я тут за углом живу. Привык ходить на работу пешком.

— В дозор тоже пешком?

— Я там уже давно вне штата.

Они медленно шли вдоль разверзшейся пропасти и говорили, повышая голоса. Их речь полностью перекрывались гулом лавы, но они отлично слышали друг друга.

— Может хватит кричать? – не раскрывая рта сказал Федосей посылая мысль.

— Не возражаю. – также молча ответил собеседник, настроившись на ментальное общение и продолжил. – Ты сейчас в Крыму живёшь?

— Я в нём почти всю жизнь живу.

— Знаю, знаю. И как там живётся?

— Ты как будто не знаешь.

— Я про твоё впечатление спрашиваю.

— Если я там живу – каким может быть моё впечатление?

Собеседник ничего не ответил.

— А меня ты почему не спрашиваешь, как мне тут живётся?

— Как будто я не вижу, как вам тут живётся.

— Не всё ты видишь.

Собеседник снова замолчал и сделал несколько шагов в тишине. Федосей чувствовал себя на этом уровне сумрака очень некомфортно резину тянуть не хотел.

— Говори прямо. Ты же меня знаешь. – изо всех сил играя равнодушие выдавил он ментально.

— Ты не представляешь, что в последние годы творится в дневном дозоре. – тяжело начал он – Если раньше было только кумовство… которое не слишком отличалось от кумовства светлых… Сейчас… Из каких-то заоблачных деревень в Киев попёрла мелкая шваль шестого-седьмого уровня… И у всех идеальные характеристики! И все потомственные ведьмы и мольфары!

Федосей кисло усмехнулся.

— И всем подавай должности в дозоре… И самое смешное – должности откуда-то находятся!… А эти вчерашние селюки даже свинячье говно ещё из под ногтей не вымыли, зато интриги устраивать аж бегом! Стравливают между собой иных, которые на сотни лет их старше! Старшие, казалось бы, должны быть мудрыми, а нет! Ведутся на примитивные подзуживания!… Но и это полбеды… В последнее время развелось просто невероятное количество низших вампиров! Мы их уже давно в дозор не берём… Мало того, что по жизни они ведут себя как обычное сельское быдло… Кто-то привёз из Европы заклинание Касаурт. Слышал про такое?

Федосей отрицательно покачал головой.

— Если с ним пить кровь хоть прямо из сонной артерии хоть по три литра за раз человек не умирает и не инициируется. Становится кем-то типа обычной эгоистичной сволочи по жизни. Ему не кровь нужна, а деньги, материальные ценности, наркотики… И он безо всяких моральных обязательств всеми средствами тянет это из окружающих. Но у него нету ни бессмертия, ни особых сил. Он даже низшим вампиром не становится! Ночной дозор ему даже предъявить ничего не может! Он сам только пища!…

— Ну а я какое отношение к вашим проблемам имею?

— Вчера вампирский молодняк затеял нечто страшное…

Они дошли до края разделявшей их расщелины и остановились у обрыва. За обрывом начиналась сплошная бездна на глубоком дне которой кипела зловонная лава.

— Я видел. Народ позвали на майдан и устраивают эту массовую недоинициацию.

— Да. Но сегодня там побывали тысячи, завтра придут десятки тысяч, а послезавтра…

— Чего ты от меня хочешь? – оборвал его Федосей.

— Ты должен восстановить баланс. Сегодня ночью они хотят…

— Зачем это лично тебе? Вампирята объедать начали? Свежей крови на всех не хватает? – снова перебил Федосей.

— Я хочу баланса! Чтобы как и раньше…

— Я тебе не верю. – коротко ответил Федосей и прыгнув в пропасть через секунду полетел вверх, выставив как Супермен кулак вперёд.

***

Он вернулся в село на мотоцикле Лоры уже под утро. Отец Ярослав уже проснулся и стоя на коленях молился перед иконами. Одет он был в старый подрясник, который, похоже, был для него единственной нерабочей одеждой. Ванин дед был крепким поджарым мужчиной. На вид ему было около сорока, а если бы он был без бороды, то можно было бы дать и меньше. Но ему было уже за шестьдесят. Но всеми своими движениями он показывал, что сил в теле остаётся не на один десяток лет жизни простого смертного. Но аура показывала, что он был светлым иным, сила которого постоянно накапливаясь ждала своей востребованности. Но как сжатая пружина, которой не дают распрямляться со временем она начинает ослабевать.

Федосей для приличия перекрестился и стал молча раздеваться.

— Что там? – осторожно начал отец Ярослав закончив молиться.

— Всё плохо. – немного помедлив ответил Федосей. – В Киеве все наши или убиты, или перешли на их сторону, или сбежали.

— Чего они хотят?

— Того же, что и всегда… Самое главное хотят, чтобы никогда не нести никакого наказания… ни за что и никогда…

— Понятно… Лет сорок пять назад я узнал про ваш дозор… Я не захотел сам туда идти… Пошёл в семинарию… Кажется мне стирали память. Но с годами что-то восстановилось.

— Понятно. Вон Владимира Леонидовича точно также в молодости бортанули.

— Я сам не захотел.

— Почему?

Отец Ярослав пожал плечами и неуверенно сказал:

— Светлые мне показались такими же, как и тёмные.

— Понятно.

— Что вы делать собираетесь?

— Кроме ночного и дневного дозора есть ещё сумеречный. Он за обоими приглядывает и уравнивать их должен. Но в Киеве там сейчас одни вампиры. Меня в момент сгребут и навечно в сумрак отправят если с ними хоть попытаюсь на контакт выйти. Прорваться в Прагу или Москву? Не их территории и вся такая бюрократическая чушь… Не знаю я что делать. Сейчас вот вас собрал… Попробую чему-то научить для начала… Есть ещё такое понятие как зеркало. Если одна из сторон становится сильно сильнее другой – появляется зеркало. Это иной, который может отражать силы того, кто на него нападает. Ну… чем ярче мы светим в зеркало, тем больше нас слепить начинает. Несколько лет назад такое зеркало в Москву приезжало. Но это не вариант. Стать кому-то зеркалом по заказу невозможно. Вернее, как это сделать – неизвестно. Да, и зеркало погибает после того, как равновесие сил установится… Я знаю одно заклинание, которое способно не уничтожить нежить как зеркало, но хотя бы лишить их силы и вызывать эмоциональное угнетение. Многие после этого разбегаются. Но делать это надо всем вместе и нашу команду многому ещё нужно научить.

— Колдовству? – испуганно спросил отец Ярослав.

— Магии… Я им уже объяснял. Это совершенно материалистическая вещь… Если бы вы 200 лет назад увидели мобильный телефон – тоже подумали бы что это колдовство. А сейчас вот все пользуются, и вы тоже, и грехом не считается… Ладно, пойду вздремну…

— Я ваших в соседней хате поселил. Из неё семья три месяца назад в Польшу поехала на заработки. Ещё не скоро вернутся.

***

Проснувшись после полудня Федосей резко вскочил и скушав кусок перепички лежавший на кухонном столе вышел во двор.

Дом священника располагался на центральной улице села, недалеко от церкви. Почти вплотную к нему примыкал точно такой же соседский, в котором были поселены гости. Участки ничего не разделяло и двор был практически общим. Прямо за домом располагался длинный огород без забора, ведший к реке, берег которой метров за двадцать до кромки воды был основательно заболочен. Напротив участка ваниного деда река делала излучину, в которой стояла небольшая роща. Листья уже облетели и понять, что за деревья в ней росли было сложно. Владимир Леонидович с Олесей прогуливались между облетевших деревьев и о чём-то разговаривали. Лариса сидела на лавочке у дома. Ваня стоял перед ней и что-то рассказывал. Отец Ярослав входил в калитку после утренней службы.

— Доброе утро. – сказал Федосей и не дав никому ничего сказать в ответ командирским голосом выдал – Через пять минут начнём первое занятие по основам прикладной магии. Вон в том гаю.

И он указал на рощицу у берега.

— Теперь самое простое упражнение. Левую руку вперёд, ладонью вверх – через полчаса командовал он построившимися детьми и внуками построившимися на опушке – Правую руку вперёд ладонью вниз. Между ладонями 2-3 сантиметра. Постарайтесь ощутить, как от правой руки к левой исходит энергия. Когда ощутили – начинаем катать ладонями как будто хотим скатать снежок. Не спешим, катаем, катаем, катаем… А теперь по моей команде скатанный сгусток энергии оставляем в правой руке, размахиваемся и бросаем вон в то сухое дерево. Пытаемся его сломать. Владимир Леонидович, бросаем!

Сгусток энергии у доктора получился достаточно твёрдым, но координация движений подвела. Дерево не шелохнулось, зато метрах в десяти от него с весёлым хрустом сломались кусты.

— Для первого раза неплохо. Над точностью поработаем. Олеся, бросаем!

Сгусток у Олеси получился слишком большим и аморфным. Обломки веток засохшего лениво зашевелились, но на деревья за ним как будто налетел порыв ветра.

— Тоже неплохо для первого раза. В следующий раз скатывай комок тщательнее. Вкладывай больше силы. Ваня, твоя очередь.

После броска Вани дерево нагнулось, закачалось и заскрипело.

— Очень неплохо для первого раза! – похвалил Федосей. – отец Ярослав, ваша очередь!

Отец Ярослав размахнулся неспешной, но сделал бросок неожиданно резким движением. Сгусток энергии уже через несколько метров стал видим глазом в виде прозрачного огненного шара, который с каждым метром полёта разрастался. Он перебил сухое дерево поджог его верхнюю половину и полетел дальше в заросли. В зарослях раздался громкий хруст. Огненный шар через секунду полыхнул оранжевым пламенем и исчез, не вызвав пожара. Упавшая половина перебитого дерева тоже не загорелась, а лишь источала тонкие струйки сизого дыма.

Все зачарованно молчали. Первым заговорил Федосей.

— А вот это рука профессионала. Вы раньше тренировались?

Отец Ярослав отрицательно покачал головой.

— Ну не скромничайте. Вы и силу свою умело скрывать научились.

— Это да.

— Вы далеко можете пойти.

Отец Ярослав молча покачал головой:

— Не пойду.

***

Прошла неделя. Лариса с Федосеем и Владимир Леонидович переселились в соседний дом, из которого семья, оставив ключи отцу Ярославу уже год как уехала на заработки в Польшу и не спешила возвращаться. Ваня оставался жить у деда. Федосей и Лариса каждый день проводили занятия. Отец Ярослав ходил на службу и заставал лишь малую часть того, что опытные светлые пытались преподать неофитам, но его сила и способности позволяли ему неизменно оставаться лучшим учеником. Телевизор, который изредка включал Федосей, приносил депрессивные новости в виде картинок с Майдана. Но никто ни разу не прокомментировал увиденное и не задал ни одного вопроса.

В один из дней отец Ярослав сильно задержался. Остальные ученики и наставники проведя очередное занятие сидели за столом в арендованном без спросу доме и ужинали. В углу бубнел телевизор, по экрану которого мелькали кадры с Майдана и улицы Банковой. Все периодически поглядывали на экран и быстро отводили взгляд в тарелки.

— Сейчас всем надо будет лечь поспать. – прожевав выдавил Федосей. – Ночью пойдём за село. Попрактикуемся для начала просто смотреть в лицо нежити.

— Це як? – перейдя на украинский из-за просмотра новостей спросил Ваня.

— Солдат, для того, чтобы справляться со страхом, садили в окоп и над ними проезжает танк. – после небольшой паузы медленно стал объяснять Федосей. – Танк свой и танкист в нём не хочет раздавить своего солдата. Но многие новобранцы с непривычки паникуют и бегут. Некоторым несколько раз нужно в окопе посидеть чтобы со страхом научиться справляться.

— Понятно. А что за танк у вас? – подал голос Владимир Леонидович.

— Я видел у вас за кладбищем голем закопан…

— За каким кладбищем? – спросил Ваня

— Что такое голем? – одновременно с ним спросила Олеся.

— Еврейское изобретение позднего средневековья. – почти равнодушно ответил Федосей. – Такое здоровое тупое существо, которое раввины лепили из глины. Существо безмозглое и агрессивное. Им может управлять только создатель и то может потерять контроль. Но я умею управлять. Спящего голема я видел, когда мы заезжали в село.

— А, там еврейское кладбище. – сказал Ваня.

— Простите, но насколько мне известно, големы рассыпаются в труху после того как выполняют свою функцию. – блеснул знаниями Владимир Леонидович.

— Видимо раввина, который его создал внезапно убили, и он не успел его до конца оформить оживить. Вот и торчит в виде глиняного холмика, на котором ничего не растёт.

— А, ну понятно… — покачал головой Ваня. – Видел его. У нас считается что там проклятое место. – и немного подумав добавить – А мы сами его можем использовать против тёмных?

— Нет. – твёрдо ответил Федосей.

— Почему? – не успокаивался Ваня

— Твоя бабця від того померла. – раздался из прихожей голос входящего отца Ярослава.

— Мы не можем поступать по-тёмному! – твёрдо продолжал Федосей – А то сами превратиться в тёмных можем. Вон киевские уже превратились.

***

Над селом висела не по-осеннему тёплая ночь. Высоко и ярко светили звёзды и луна. Стояла тишина и безветрие. Возможно само собой, возможно из-за развешенного Федосеем купола. Он шёл первым. Следом за ним шла Олеся, Владимир Леонидович, Ваня и отец Ярослав. Замыкала группу Лариса. Отойдя на полкилометра от околицы Федосей без труда нашёл голый глиняный холмик. Всем он приказал отойти метров на сто и стал подзывать студентов по одному. Первым он позвал Ваню. Остановившись метрах в двадцати, он встал в позу вратаря, готовящегося ловить пенальти.

— Подожди! – крикнул Федосей. – Не всё сразу…

Федосей встав в стороне от холмика раскинул руки в стороны и забормотал что-то на непонятном языке. Из-под земли донёсся гул, и глина зашевелилась. Федосей продолжал бормотать, раскинув руки. Холм зашевелился и начал подниматься. Гул затих. Федосей опустил руки. Налетел порыв ветра и холмик начал подниматься. Вершиной холмика оказалась спина голема. В течение минуты голем встал на ноги и отряхнулся, осыпав Федосея и Ваню комьями глины. Он был высотой с трёхэтажный дом. По формам был скорее похож на плюшевого медведя, который долго лежал в грязи. Ваня сделал несколько шагов назад и приоткрыв рот застыл. Федосей ободряюще крикнул:

— Ваня, соберись! Вспомни что я тебе говорил!

Ваня быстро пришёл в себя и собрав энергию сделал бросок. Попал в живот. Голем согнулся пополам и схватившись за живот противно завыл.

— Молодец, добивай! – подбадривал Федосей.

Ваня бросил два удара по коленям и попал точно. Голем злобно рыча быстро свалился на землю.

— Отлично Ваня! Только не начинай застывать, когда страх накатывает! – крикнул Федосей.

Ваня подпрыгнул и радостно ткнув кулаком в воздух.

Следующей была Олеся.

Федосей снова развёл руки и забормотал заклинание.

Голем зашевелился и начал вставать. Олеся храбрилась и как боксёр подпрыгивала на носках.

Когда подвывая и хрипя Голем встал и зашагал на неё она скомкав файербол энергично бросила его прицелившись в голову. Но из-за постоянных прыжков попала в плечо. Файрбол попал в плечо и взорвавшись мгновенно превратил глину плеча и всей левой руки в подобие керамики. Голем повернулся и начал рассматривать свою руку. Попробовал пошевелить ею, убедился, что она ещё пригодна для схватки, перевёл взгляд на Олесю и занёс её для удара. Но было уже поздно. Олеся высоко подпрыгнула и провернушись вокруг своей оси поднятой ногой нанесла дистанционный удар, от которого обожжённая рука вместе с плечом рассыпались на множество мелких черепков, а голем начал валиться на правый бок с нарастающим рёвом. Свалившись набок голем попытался встать, но недостающая конечность не давала это сделать. Олеся подпрыгнула и скорее футбольным ударом окончательно отправила голема в нокаут.

— Браво, девушка, браво! Так держать! – бодро крикнул Федосей.

Олеся радостно запрыгала и замахала руками над головой.

— Давай, дедушка! Это совсем не страшно! – радостно визгнула она побежав ему навстречу.

Как бы ни пытался Владимир Леонидович напрячься и представить себя лет на тридцать моложе, у него ничего не получалось. Он шёл к месту схватки постоянно спотыкаясь и тяжело дыша. Остановившись в нужном месте, он несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул. Сделав каменное лицо он сжал руки в кулаки.

Федосей вновь развёл руки в стороны и стал поднимать голема. В этот раз он ожил довольно быстро сразу яростно заревел. Опираясь на три конечности, он неуклюже встал и пошёл на доктора. Владимир Леонидович судорожно пытался сотворить какое-то заклинание, но постоянно сбивался. Голем медленно приближался. Владимир Леонидович растопырив ладони продолжал что-то бормотать.

— Владимир Леонидович, эта тварь не дышит! Не душите! Делайте что-то другое! – догадавшись в чём дело крикнул Федосей.

Окунев согнул ладони и начал говорить другое заклинание. Голем начал замедляться. Остановившись в нескольких метрах от доктора он с рёвом поднял единственную руку вверх и стал опускать её. Удара не получилось, но Владимир Леонидович всё равно попятился неудачно и оступившись сел на пятую точку. Кулак голема опустился к нему точно между ног. Это было его последнее произвольное движение. После этого он только рычал, постепенно ложился и продолжая реветь начал прижиматься к земле. Владимир Леонидович продолжал складывать ладони бормоча заклинание. Голем немного порычав затих. Федосей подошёл к Окуневу и подав руку поднял его с земли.

— И стратегические, и тактические ошибки у вас доктор. Хорошо, что технических не допустили. Поговорим об этом позже. – негромко сказал Федосей, при этом всё же одобрительно похлопав доктора по плечу.

– Отец Ярослав, давайте быстрее. – в полный голос крикнул Федосей. – От этих звуков в селе проснуться могут.

Отец Ярослав перекрестился и начав тихо читать псалом пошёл к месту схватки.

— Живый в помощи Вышняго, в крове Бога Небеснаго водворится.  Речет Господеви: Заступник мой еси и Прибежище мое, Бог мой, и уповаю на Него…

Отец Ярослав шёл твёрдой походкой и также твёрдо и решительно читал псалом. Заканчивался псалом, когда до голема оставалось с десяток метров.

— Воззовет ко Мне, и услышу eго: с ним есмь в скорби, изму eго и прославлю eго, долготою дний исполню eго и явлю eму спасение Мое. – закончил он и встал на месте.

Федосей снова раскинул руки и начал заклинание. Голем ожил практически сразу же, невероятно громко заревел и встав на оставшиеся конечности. Но вместо изученных накануне заклинаний отец Ярослав глядя в подобие лица голема и выставив вперёд крест стал громко молиться:

— Возбранный Воеводо и Господи, ада Победителю! Яко избавлься от вечныя смерти, похвальная вописую Ти, создание и раб Твой; но яко имеяй милосердие неизреченное, от всяких мя бед свободи, зовуща: Иисусе, Сыне Божий, помилуй мя.

Голем продолжая рычать резко прыгнул вверх и вперёд пытаясь раздавить отца Ярослава при приземлении.

— Да воскреснет Бог… — успел выкрикнуть отец Ярослав вскинув крест вверх и голем просто взорвался на мелкие кусочки глины полетевшие во все стороны.

Федосей молча подошёл к отцу Ярославу. Тот с замершим выражением лица оставался стоять с поднятым крестом.

— У меня нет слов. – негромко начал Федосей.

Отец Ярослав начал опускать крест.

— Я никогда не видел такой магии.

— Молитва и крест сильнее. – коротко ответил священник.

— Верую…

Восхищенные зрелищем и перемазанные глиной Олеся и Ваня с восхищёнными криками бежали к отцу Ярославу.

***

Они шли по селу в приподнятом настроении. Дедушки бодро вышагивали первыми охотно обсуждая какой-то философский вопрос. Молодёжь размахивая руками весело делилась впечатлениями о магии обильно пересыпая разговор молодёжным сленгом. Федосей и Лариса отстали от них метров на двести и шли молча, переговариваясь телепатически и будучи одетыми в чёрную кожу почти сливались с пейзажем.

Сельский магазин, работал круглосуточно. Это было единственным светлым пятном, не считая звёзд и луны. Проходя мимо Владимир Леонидович предложил отцу Ярославу зайти купить еды на завтрашний день. Отец Ярослав согласился. Юный продавец, не смотря на поздний час был ничуть не заспанным, молча продал хлеб, колбасу и банку овощных консервов. Следом за дедами в магазин вошли внуки. Они заказали кока-колу и начали рассматривать жвачки. Не дожидаясь окончания покупок, деды вышли наружу.

— Вы знаете этого парня? – тревожно спросил Владимир Леонидович, когда они вышли наружу.

— Знаю.

— Я у него видел ауру вампира.

— Всю их семью давно знаю. Те ещё кровопийцы. В селе было ещё два магазина, так они вывели конкурентов и цены взвинтили. Но не вампиры же…

— Олеся! – закричал Владимир Леонидович.

— Иванко! – также тревожно закричал отец Ярослав.

Подождав две секунды, они рванулись к двери в магазин. Основательная бронированная дверь была наглухо закрытой. Они принялись колотить и кричать.

Подбежавшие Лариса и Федосей быстро сообразили в чём дело и чрез сумрак вошли внутрь. Несколько секунд была слышна какая-то возня и глухие удары. Вскоре Лариса открыла засов. Вбежавшие деды замерли. На полу без сознания лежали Олеся и Ваня. На прилавке животом вниз лежал продавец. Поза, в которой он лежал называлась на милицейском сленге «ласточка». Рукава куртки продавца были натянуты на носки кроссовок. В отделах милиции особо буйным клиентов обычно запястья приковывали к лодыжкам наручниками. Даже низкоуровневый вампир разорвал бы наручники одним движением. Вместо наручников Федосей использовал какой-то магический артефакт, над которым он заканчивал произносить заклинание. Лариса заканчивала приводить в сознание Ваню и Олесю слегка похлопывая им по щекам.

Отец Ярослав взял в руки крест и начал приближаться к связанному продавцу. Вампир зашипел и пронзительно визгнул.

— Осторожнее! – одёрнул его Федосей – Убить можете.

Отец Ярослав спрятал крест и отступил.

Внук и внучка пришли в сознание и потянулись к своим шеям. У обоих на шеи были раскрыты от одежды, но следов повреждений не находилось. Убедившись в этом отец Ярослав перекрестился и перекрестил их. Не долго подумав, Федосей повесил себе на плечо колесо из скруглённого тела. Лариса взяла в шкафу с алкоголем бутылку самой дорогой водки. Открыв её, она поводила перед лицом вампира горлышком и быстро сказала: «Только дёрнись!». Вампир злобно прошипел в ответ.

— Посадим его до утра в погреб, а утром я сгоняю в местный ночной дозор. – коротко бросил Федосей.

— Добре. – согласился отец Ярослав.

Лариса пошарила по карманам, нашла сотню гривен и оставила на прилавке.

— Мы не грабители. – пояснила она Ване и Олесе тряся бутылкой водки.

***

Юный вампир был доставлен в погреб, закрыт на все засовы, а дверь была на всякий случай обрызгана водкой. Лариса на всякий случай сотворила какое-то сигнальное заклинание. Но уснуть все, кроме Федосея долго не могли. Первым уснув и первым проснувшись Федосей сев на свой мотоцикл умчался в райцентр в поисках местного ночного дозора.

Найти его было несложно. Располагался он в новеньком офисном здании, где просто терялся среди множества разных фирм. Федосея сразу насторожило то, что прямо на проходной не было именно дозорной проходной. Мимо обычного охранника у обычного турникета, ничего не говоря вовнутрь прошла обычная тёмная старушка с сумкой-кравчучкой, похожая на тысячи других старушек торгующих семечками, сотворив простое заклинание невнимания. Федосей сотворил аналогичное и осторожно последовал за старушкой. Ночной дозор располагался на втором этаже. При входе на второй этаж стояла уже дозорная проходная. Но за стойкой никого не было. Вообще никого. Даже обычных людей, не иных, мимо которых иному проскользнуть труда бы не составило. Старушка без труда подняв сумку нажала кнопку у входа и дождавшись гудка прошла в открывшуюся бронированную дверь закрывавшую вход на половину этажа. Федосей чтобы не идти мимо видеокамер вошёл в сумрак. В сумраке офисное здание превратилось в железобетонный скелет посреди которого стоял сложенный из серых камней барбакан, в котором располагался ночной дозор. Нависало свинцовое небо, брызгавшее мелким дождём. Порывами налетал прохладный ветер. Федосей разбежавшись по одной из бетонных балок забрался по грубо сложенной стене на вершину барбакана. Из сумрака было видно, что во всём офисе ночного дозора в данный момент находились только двое. Вошедшая старушка, которая в сумраке выглядела ещё старше и дозорный глава. В сумраке он выглядел как обычный фермер из позапрошлого века, по случаю какого-то праздника натянувший парадную вышиванку, опрокинувший стакан горилки и закусивший куском сала. Федосей вышел из сумрака и притаился в коридоре. Поскольку в офисе больше никого не было, двери кабинета главы остались открытыми и подслушать разговор сложностей не составило. Подсмотреть за тем, что происходило в кабинете было несложно через отражение в зеркале, висевшем на дверце шкафа в приёмной. Лоснящаяся усатая физиономия главы дозора ничуть не изменилась, но одет он был в модный серебристый костюм расстёгнутый на пузе. Он неспешно перебирал бумажки в папке, лежащей на столе. Старушка молча расстёгивала сумку-кравчучку. Отсортировав содержимое папки глава дозора начал зачитывать.

— Так, баба Марфа… Ворожка та віщунка… За останні три місяці… Зафіксовано мінімум одинадцять приворотів, двадцять сім разів наведення порчини та шістдесят три зняття порчини. При тому що реально порчина була лише у чотирнадцяти.

Старушка молча вытащила из сумки пачку денег и положила на стол начальника. Начальник никого не стесняясь пачку взял и начал пересчитывать, купюры сортируя их по достоинству купюр.

«Так вот почему в офисе камеры отключены!» — понял Федосей.

Пересчитав деньги и спрятав их в ящике стола, начальник продолжил.

— Тринадцятого листопада провела закляття та спровокувала у клієнтки викидень на пізньому терміну вагітності… До приїзду швидкої допомоги привласнила плаценту та кров що вийшли…

Старушка молча выставила на стол майонезную баночку с красной жидкостью и небольшой пакет чего-то похожего на мясо. Начальник встал, из-за стола, взял баночку и пакет, спрятал их в холодильнике замаскированным под шкаф.

Смотреть на дальнейшее Федосею категорически не захотелось. Он снова вышел в сумрак и покинул здание.

***

Когда Федосей вернулся в село, у калитки арендованного дома он увидел упитанную моложавую женщину. Она стояла перед калиткой расставив ноги. Перед нею стояла большая плетёная корзина, накрытая платком. За калиткой стояла Лариса. Женщины молча смотрели друг другу в лицо, видимо сказав уже все слова.

— Уходи. – твёрдо сказал Федосей прочитав мысли обеих – Твой сын вернётся домой через 4 дня, когда ослабнет действие заклятий. В ночной дозор обещаю не сообщать.

Женщина подняла корзину и неохотно побрела восвояси.

***

Отец Ярослав, как выяснилось, уехал на машине вскоре после Федосея. Но он не вернулся ни наутро, ни к вечеру, ни к следующему утру. Попытки дозвониться на мобильник с самого начала были тщетными. «Абонент поза зони досяжності» стабильно отвечала трубка. Ваня, как близкий родственник стал ощущать что-то плохое уже к вечеру. Он с трудом уснул ночью и с измученным лицом проснулся рано утром. Через сутки нервничать начал уже Федосей. Он проводил разные магические фокусы, но всё было тщетно. К закату второго дня он ушёл в рощицу на берегу реки и попросил никого не подходить к ней.

Вернувшись затемно с поникшим лицом в арендованный дом, он молча подошёл к вешалке, где висела ванина куртка. Запустив руку во внутренний карман, он вынул конверт с письмом. Ни слова не говоря он протянул его Ване.

Ваня открыл незапечатанный конверт и стал вчитываться в лежавший там лист.

— Что там? — спросила Олеся.

Ваня не ответил, продолжая читать и перечитывать увиденное.

— Письмо ректору семинарии. Его знакомому… бывшему однокурснику… Он просит принять меня на учёбу. – грустно сказал Ваня дочитав.

Федосей достал из кармана свой куртки смартфон и начал что-то искать в нём.

Через минуту он нашёл то, что искал.

Это была американская юмористическая передача. Отец Ярослав в ней ходил перед возле беркутовцев и размахивал крестом. «А где вампиры? – злорадно хихикал американский телеведущий – С той стороны или с этой?».

Федосей выключил смартфон.

Повисла тягостная тишина.

— Мы проиграли эту битву. – грустно выдавил Федосей. – Но это только одна битва. – твёрдо сказал Федосей через минуту и снова замолчал.

— Ваня, ты поедешь в семинарию. Причём прямо сейчас.

Ваня захныкал:

— Не хочу…

— Я вижу все твои мысли. Они даже на лице у тебя на лице написаны. Да, тебе придётся побыть в послушниках некоторое время, учить скучные молитвы, молиться и поститься, а через несколько лет жениться, причём раз и навсегда.

Олеся после этих слов оживилась и расплылась в хитрой улыбке.

— Но я тебе обещаю: когда мы вернёмся и дозор будет восстановлен – обязательно тебя возьмём. – твёрдо чеканил Федосей – Без вариантов. Ты уже инициирован. Тебя в покое не оставят… Я уже знаю, что они сделали с отцом Ярославом… Никаких шансов…

— Так похоронить же деда надо.

— Иные не умирают. Их души отправляются на глубокие слои сумрака.

— До страшного суда?

Федосей пожал плечами.

— А мы как? – робко подал голос Владимир Леонидович

— Вам придётся вернуться домой. На работе скажете, что попали в больницу с нестабильной стенокардией… Я вам дам денег. Просто купите себе больничный лист.

— Прилично ли это?

— Стенокардия у вас была? Была. В лечении и отдыхе нуждались? Нуждались, получили. Больничными листами раньше торговали, сейчас торгуют и торговать будут… Не, ну если у вас есть лучший вариант – давайте.

Окунев пожал плечами.

— Олеся… Бабушке просто скажешь, что каталась на каникулы к маме и отчиму в Италию. Паспорт потеряла в Борисполе, когда прилетела.

— Да, мама с бабушкой уже лет пять не общается.

— Я знаю. Но память вам придётся немного стереть и способности спрятать.

— Я их всю жизнь прячу. – скромно сказал Владимир Леонидович.

— Сейчас вам придётся и ауры замаскировать. Вместе с ними и ваши магические силы ослабнут.

— Но ведь потом всё вернётся? – не унималась Олеся.

— Конечно.

— А мне с Ваней встречаться будет можно?

Федосей вздохнул.

— Когда ты вернёшься домой у тебя из памяти будет стёрто очень много. И наоборот – свою поездку в Италию, которой не было, ты будешь помнить. С Ваней тебе придётся знакомиться заново.

— А мне? – неуверенно спросил Ваня.

— Тебе – нет… Вот что готов пообещать прямо сейчас – всё у вас будет хорошо. Но не скоро.

Владимир Леонидович удовлетворённо выдохнул.

— Собирайся, Ваня… — сказала Лариса, видимо прочитав его мысли.

***

Ваня уехал последней маршруткой, шедшей до райцентра.

Олесю и Владимира Леонидовича довезли мотоциклами до остановки электрички шедшей в Киев рано утром. Рявкнув моторами Федосей и Лариса неспешно вывели мотоциклы на пустынную дорогу и грустно поехали навстречу встающему солнцу.

К четвёртому часу дня на подъезде к Николаеву Федосей ощутил шевеление шарика в кармане. Мысленно окликнув Ларису, он остановился. Стоя на обочине, не снимая шлемов и не открывая ртов, они уставились на артефакт. Тот тревожно раскачивался из стороны в сторону.

Федосей молча достал из кармана смартфон, запустил навигатор и без труда нашёл объездной путь. Около часа попрыгав по просёлочным грунтовкам Федосей и Лариса снова выехали на трассу, но так как на просёлках надобности накидывать магию невнимательности не было, а выехав на трассу тут же были остановлены даишником. Послушно зарулив на обочину и Федосей приготовил документы. Лариса, остановившаяся метрах в десяти позади лезть за документами не спешила и максимально незаметно стала накладывать магию невнимания. Это её спасло. Из Гелендвагена стоявшего невдалеке от милицейского Приуса, вышел крепкий немолодой мужчина и не заметив её прошёл мимо. Мужчина выглядел как закалённый нелёгкими годами пятидесятилетний бизнесмен. Богатый, но не избалованный.

«Тёмный! Сзади!» — мысленно крикнула Лариса взглянув на него через сумрак.

Федосей успел быстро хлопнуть по кнопке стартера, вырвать у опешившего милиционера документы и сунув их за пазуху косухи сорвался с места. Шедший к мотоциклу мужчина перешёл на бег, успел схватиться за кожу заднего сидения мотоцикла Федосея. Федосей прибавил газу и кусок кожи с набивкой остались в руке у мужчины. Отбросив клок в сторону, он продолжил бежать. Гелендваген с густо затонированными стёклами из которого он вышел пролетел рядом с Ларисой, и догнав мужчину притормозил. Мужчина прыгнул на переднее сидение и машина продолжила погоню.

«Они меня не заметили!» — успела мысленно выкрикнуть Лариса, прежде чем Федосей скрылся за горизонтом.

Лариса неспешно проехала мимо медленно приходящего в себя милиционера и рванула вслед за погоней.

Редкие машины встречались в этот час на трассе. И Федосей, и тёмно-коричневый Гелендваген без труда обгоняли их не смотря на раздолбанную дорогу. Люксовый немецкий внедорожник был гораздо приёмистее и шустрее ненового чоппера. Он не отставал нагонял мотоцикл и пытался столкнуть его вправо. Единственный раз Федосею удалось немного оторваться при обгоне фуры, навстречу которой ехала другая фура. Мотоцикл успешно проскочил меж грузовиков и успешно воспользовался полученной форой. Но через несколько километров Гелендваген догнал Федосея снова и продолжая набирать скорость поравнялся с мотоциклом. Когда джип снова попытался столкнуть мотоцикл вправо Федосей резко ударил по тормозам. В джипе поняли манёвр и тоже начали резко тормозить. Машину начало заносить. Немецкий внедорожник без труда справился бы с этим заносом и успешно затормозил бы. Но его обогнала Лариса на своём спортивном байке и вложив всю имеющуюся силу пнула его ногой в бок. Занос Гелендвагена продолжился, он провернулся вокруг своей оси и окончательно утратив управляемость улетел в кювет.

Федосей молча помахал оттопыренным большим пальцем Ларисе и они поехали дальше.

Через несколько километров дорога оказалась перегороженной фурой. С обеих сторон от неё уже собрались небольшие пробки водители из которых подошли её кабине и вяло переругивались с дальнобойщиком. Дорога была перегорожена в месте, где обочины практически отсутствовали, и проезжая часть была вплотную взята в отбойники. Федосей и Лариса нырнули в сумрак. Но в сумраке следом за фурой стояла батарея противотанковых ежей обмотанных колючей проволокой. Усмехнувшись Федосей и Лариса не сбавляя скорости нырнули сразу на третий уровень сумрака.

Из ругавшихся с водителем фуры людей никто не заметил, как два мотоциклиста исчезли с дороги и появились на ней через километр позади. Дежурившие у отбойников тёмные всё поняли, но было поздно.

«В Херсоне нам наверняка приготовили кучу сюрпризов. Едем через Мелитополь и Чонгар.» — мысленно крикнул он Ларисе. Та согласно кивнула.

До Мелитополя ехали медленно, периодически останавливаясь на разведки местности при помощи артефактов. Было чисто. Поднятые по тревоге тёмные нескольких областей съезжались в Херсон и прочёсывали сумрак на всех доступных уровнях.

Заехав в Мелитополь глубокой ночью, они остановились заправиться и перекусить в придорожном кафе, находившемся в одном здании с заправкой. Не произнеся вслух ни слова, они съели по гамбургеру и выпили по чашке кофе. На заправщицу они не обратили никакого внимания. Но как только они отъехали она взялась за мобилку. Быстро найдя нужный номер и набрав его, она не здороваясь отрывисто сказала: «На юг поехали двое светлых байкеров». Не получив ни слова в ответ, она нажала отбой и спрятала мобилку в карман фартука.

Их нагнали в Чонгаре.

Это был отцепленный от фуры грузовик. На километр от него отставали десяток байкеров белый Лексус и три одинаковых Гелендвагена. Грузовик был со всех сторон обвешан фонарями, светившими во все стороны. В его моторе лошадиных сил было значительно больше, чем в заявленных технических характеристиках и устойчивость на дороге не всегда вписывалась в известные законы физики. Федосей и Лариса изо всех сил нажали на акселераторы, не смотря на основательно раздолбанную дорогу.

Грузовик постоянно сигналя жутким клаксоном по очереди пытался их с ускорением нагнать и раздавить. Но байкеры петляли, пользовались поворотами дороги ускоряясь на них, периодически уходили в сумрак. Они выехали на мост, шедший, который шёл по перешейку, соединяющему материк с Крымом. Солнце уже встало над горизонтом и пробило Грузовик немного потеряв скорость в пройдённых поворотах, на мосту начал нагонять мотоциклы. До них оставались считанные метры. Но сразу за мостом по обе стороны дороги стояли байкеры рядом со своими мотоциклами. Как только мотоциклы с Федоссем и Ларисой миновали мост стоявшие по обе стороны байкеры подняли с земли и натянули едва заметную нить на уровень колена. Долю секунды спустя по нити проехал грузовик. Тот час же раздался жуткий лязг. Передние колёса грузовика оказались наглухо заклиненными. Грузовик перестал сигналить, перевернулся и колёсами вверх ещё десяток метров проскользил по дороге. Не обращая внимания на случившуюся катастрофу байкеры, натягивавшие нить, взяли в руки маленькие пластиковые ведёрки при помощи детских совочков начали высыпать песок на дорогу идя друг другу на встречу. Встретившись на разделительной линии, они поставили ведёрки с совками на дорогу и отступили на несколько метров. Рядом с ними встала вся приехавшая компания. Через несколько секунд к ним присоединились развернувшиеся и слезшие с мотоциклов Федосей и Лариса. Все взялись за руки. Со стороны материка приближалась колонна из тёмных. Над песчаной полосой начало проступать светлое сияние.

Кода до неё оставалось метров тридцать в ехавшем во главе колонны Лексусе всё поняли и ударили по тормозам. Лексус остановился за метр до черты. Остальным повезло меньше. Шедшие следом джипы таранили друг друга. Байкеры вылетали на песчаные обочины, переворачивались и падали с хрустом и матом.

Из Лексуса выскочил знакомый по встрече у Николаева мужчина. Подбежав к печаной черте он решительно бросил.

— Дневной дозор Николаева. Я требую немедленно выдать светлых виновных в серийном нарушении договора…

— Приди и возьми. – равнодушно прервал его русобородый байкер, стоявший над осевой линией.

Николаевский тёмный вытянул руку пытаясь преодолеть невидимую преграду, но тотчас же вскрикнув неприличное слово одёрнул ей. На указательном и среднем пальце появились ожоги. Посмотрев в глаза крымскому светлому, он молча вернулся в Лексус. Лексус начал разворачиваться. Вместе с ним начали разворачиваться и остальные автомобили и мотоциклы.

По цепи светлых пробежал вздох облегчения. Расцепив руки все стали обнимать Федосея и Ларису. Федосей грустно отмахивался.

— Это поражение! Это поражение! – повторял он.

— Да, проиграна битва, но не проиграна война. – басил русобородый.

— Да ты не представляешь сколько низших они сейчас наплодят! Баланс грубо нарушен! Договор грубо попран! Инквизиция продалась!..

— Успокойся! Ничего не нарушено. Там убыло – здесь прибудет.

Еще почитать:

Рунический маг крови — Глава 22.5 Пересечение границы

1 часть ♠️ — Фанфик BTS FLOWER OF VAMPIRE ?//ЦВЕТОК ВАМПИРА ?

Тяжёлая потеря…

Мир Гардерия. — Мир Гардерия том 1, глава 7.