Уставший Мейсон

~~~

Мейсон спит, но, сколько бы он не спал, итог всегда один – усталость. Почему так получается, не знает даже он сам. Он спал и 8, и 10, и 12, и даже все 16 часов, но все равно просыпается помятым. Апатия стала его лучшим другом, а мешки под его глазами надежно закрепились на своем месте и держались там уже очень долгое время. Вот, очередное утро и все такое же унылое состояние. Сегодня Мейсон решил применить уже более внушительные меры против своего недуга, – «Пора истощить себя физически», – подумал он и вышел на улицу. С его последнего выхода из четырех стен, которые он называет домом, на улице ничего не изменилось, совсем. Люди-столбы все также стоят у него во дворе, держа в руках фонарики. Мейсон их не любит, ведь, как можно разумному существу, доминирующему над другими организмами подражать обычным бетонным строениям?! Мейсон тяжело вздохнул и пошел к ним на встречу. Нужно напрямую пройти через этот двор, чтобы продолжить свой путь. Проходя через эту адскую дорогу и неся за собой мешок злости на эти столбики, Мейсон решил не проявлять агрессию. Настроение испорчено, но он уже свыкся с этим чувством и живет так уже долгие-долгие годы.

Перед ним открылся красивый и большой город — так много людей: все такие разные, и черт, такие неприятные. Обсуждать их недостатки и грехи Мейсон уже устал — он выучил каждый дефект на каждую категорию людей, на которую Мейсон сам их поделил. «Нужно мимо всего этого быстро пройти», – подумал он и, как назло, пересушило горло — нужно срочно что-нибудь выпить прохладного и освежающего: блаженного напитка, который исцелил бы эту надоедающую сухость в глотке. Удача! Прямо перед ним, в метрах десяти, стояла маленькая двухэтажная кафешка — Мейсон любил туда ходить со своими друзьями в жару. Но был один подвох — оно поделено на две сектора: детский и обычный. Главное их не спутать, — подумал парень и зашел вовнутрь. Внутри были еще более тошнотворные люди. Маленькие людишки со слабым темечком (их отличительный признак) — весь пол в слюнях из-за их вечно не закрывающегося рта. «Почему их не выгоняют или хотя-бы не моют пол?» – подумал Мейсон, но потом понял, что на уборщика тут даже намёка нет.

Парень сел подальше ото всех, в самый темный угол заведения, где даже лампочка перегорела. Контактировать с ними он вообще желания не имел. Вдруг, парень увидел, как за параллельным от него столиком сидит компания людей, таких же, как и все тут. Некоторые из них были одеты в черные мундиры, а остальные в обычную повседневную одежду; на рукавах у них были непонятые флаги, вернее, нашивки с этими флагами. «Должно быть, они отстаивают права и идеи какой-нибудь страны», — подумал Мейсон. Вдруг, к ним подошла такая же группа, только вот, люди были одеты в красные мундиры с другими флагами. Они начали ругаться и чуть ли не драться. Справа от них сидят люди в ослепительно кислотной одежде, а волосы выглядят так, словно сама радуга после дождя послала своих ангелов на землю, дабы те напомнили простым смертным, что их бог существует, путем окрашивания их волос. Правда, радуга у людей в последнее десятилетие стала частью их жизни, но роль у нее разная, зависимо от личности. Вдруг, к группе «радужных ангелов» подошли, видимо, «ангелы зебры», ибо их внешний вид буквально кричал об этом: белые лонгсливы, поверх которых были черные джинсовые жилетки, такого же цвета джинсы и сапоги, а на голове у них были короткие черные дреды с горизонтальными белыми…. Было трудно разглядеть, что это такое, но точно это не являлось волосами. «Ангелы» обоих богов тоже стали ругаться между собой. «Проклятый мир!» – подумай Мейсон, – «Какие же люди идиоты! И сколько же еще таких же?! Почему нельзя жить с нормальными убеждениями? Что эти, что те столбы проклятые — этот мир не спасти…» — с отчаянием подумал он. Мейсон хотел еще посмотреть на других посетителей этой проклятой кафешки, но вдруг к нему подошел официант:

-Здравствуйте, что будете брать? — сказал тот.

-Мне коктейль кислородный, будьте добры, – с заспанными глазами ответил Мейсон.

Спустя время ему приносят черный коктейль.

-Эй, какого черта он черный? – Мейсон грубо окликнул официанта так, что все люди в зале посмотрели на него.

-Простите, но у нас такие делают, – ответил сотрудник кафе, стараясь сохранять спокойствие и вежливость.

— В смысле? Он должен быть белый! Понимаете?! Бе-лый! – Мейсон попробовал, – Черт! И вкусный, в конце концов!

-Слушай, выйди отсюда!– ответил ему голос из зала.

-Пошел ты! – грубо ответил герой, – тупой дегенерат, фанат разноцветных палок!

Пол зала поднялось, от чего Мейсон вздрогнул и, увидев окно, открыл его и выпрыгнул на улицу. В него успел прилететь его напиток. Кто-то кинул и бутылку, но она врезалась в рядом стоящий дорожный знак. Парень, держась за больное место, спрятался за дом и понял, что он зашёл в другую дверь, а его сектор находиться на втором этаже. «Из-за этой усталости я вообще ничего не соображаю», – подумал Мейсон и сел на поребрик. Небо стало понемногу краснеть, парень глянул на часы – восемнадцать ноль-ноль. Вдруг рядом с ним проехала машина, из-за которой он упал. Из нее послышалось: «Ты бы еще на дорогу сел, самоубийца!». Мейсон отряхнулся и подумал: «Баран чертов, права купил что ли?». Через некоторое время приехал автобус и парень понял, что хочет отдохнуть от этой общественной суеты и уехать за город — он уже устал.

Вдруг его раздумьям пришло резкое окончание, словно разбили экран монитора при просмотре фильма.

-А, вот он где! – как гром среди ясного неба послышалось из-за противоположного угла дома. Сердце Мейсона стало быстро колотиться — это были люди из кафе, они его нашли. Наудачу парня, автобус уже открыл дверь, и он резко шмыгнул вовнутрь, оставив бегущую толпу маленьких людей позади. Мейсон немного расслабился и услышал звук дребезга бутылки – они снова пытались кинуть ее в автобус, но не докинули. «Вот дикари»,– подумал Мейсон, оглянувшись; позже он вытянулся на сиденье и уснул.

~~~

«Давай, вставай, паренек! Конечная!» — Мейсон проснулся. Его дергал за плечо водитель автобуса. «Давай-давай, выходи», – сказал водитель и махнул кистью руки в сторону выхода. Парень со стонами встал, потер глаза и, скрюченный как креветка, вышел. Двигатель завелся, и машина уехала, а Мейсон проводил ее взглядом. Небо стояло темное, покрытое белыми точками, словно кто-то выстрелил дробью в него, а перед парнем расстилалось поле высокого тростника. Следующий автобус приедет только через два, если не через три часа — он уехал слишком далеко. Обеспокоенный своим положением, Мейсон глянул на часы – было полпервого. «Далеко я уехал», – подумал он, – «Но хорошо, что автобусы у нас круглосуточные. Быть может, в поле что-нибудь будет? Когда мне было десять лет, я жил поблизости от этого места — хорошее тогда время было», – Мейсон начал проникаться чувству ностальгии, – «Время, когда никого из подобных агрессоров не было, все было хорошо — ни злобы, ни ненависти, ни глупых взглядов…»

-Ты просто этого не замечал, – вдруг раздался голос, – в силу твоего детского восприятия и источников, которые перенаправляли тебя в другое русло, служили своего рода стеной от этого мира, — сказал голос из гущи.

Мейсон не заметил, как под ностальгией зашел далеко в поле: вокруг него лишь высокий тростник и ничего более, он даже не помнил, откуда пришел.

-Кто это сказал, ты где!? – испугался Мейсон

-Тут, я, пройди прямо.

Мейсон шел, рассекая руками траву в стороны, как паром волны. Он вышел на маленькую поляну из растоптанного тростника. В центре был большой камень, на котором сидел человек, любовавшийся красотами.

-Ты просто был занят другими делами: игры в игрушки, просмотр мультиков разных, рисование или кружок, куда тебя родители записали. Ты ведь куда-то ходил? – продолжил свою речь человек, сидящий на камне.

-Ты кто такой? – дерзко спросил Мейсон.

-Если тебе так будет комфортнее со мной разговаривать, то меня зовут Дима, а тебя?

-Мейсон, и да, я ходил в кружок по рисованию, я отлично рисовал и сильно этим увлекался. — Парень подсел на соседний камешек поменьше.

-А сейчас? — Спросил Дима.

-Вообще ничем; учусь само собой, спорт все дела, в свободное время сижу в телефоне или гуляю по городу, ничего такого. Люди в моем колледже такие ущербные, я с ними не общаюсь.

-Почему так грубо? – не меняя ни мимики, ни тона спросил Дима.

-Да потому что они тупые, все курят, пьют, девственности уже лишились, да и в целом, гнилые люди, — произнес Мейсон, сопровождая свою речь обильной жестикуляцией.

Дима опустил руки на колени и, смотря вдаль, вновь задал вопрос:

Они как то, скажем, взаимодействуют с тобой?

-Нет, только с такими же, как и они, при этом как-то счастливы в жизни. Почему они счастливы, а я нет? Никогда этого не понимал.

-Я смотрю на твои мешки под глазами, – прищурился Дима, – ты не можешь выспаться?

-Да! – прокричал Мейсон, будто бы Дима единственный человек, кто об этом догадался.

-Я думаю, люди в твоей группе, о которых ты говоришь, счастливы даже не смотря на свои вредные привычки по той причине, что они высыпаются, а ты нет.

-Что ты имеешь в виду? — подняв бровь, спросил Мейсон.

-Может потому что им плевать на людей вокруг, и они нашли себе подобных? Ведь каждая, назовем это «идеология», разделяется как страны: на свои границы, законы, строй, правила и порядки. Как ты знаешь, любое вторжение на эти границы влечет за тобой отпор или другую негативную реакцию. Так, например, зашел в кафе к ненавистной тебе идеологии и устроил там погром, который тебе ничего не дал. Все-таки знаешь, не зря люди говорят – не тронь дерьмо – оно вонять не будет.

Мейсон сидел в ступоре — откуда он знает? Дима продолжал.

— Понимаешь, у каждой мысли и идеи есть своя «страна»; я привожу аналогию со странами, потому что это удобно; ты ненавидишь столбики во дворе, потому что они ведут себя не как все. Я понимал, если бы они нападали на людей или как то им мешали – это другое дело, осуждение, как ни как придумали не просто так, но ведь и его нужно использовать правильно. Если ты его используешь к той группе, которая ничего окружающим не делает — тебе от этого хуже. Не стоит вторгаться и морально, и физически в те группы людей, которые ничего окружающим не делают — они просто варятся в своей идее на своей территории, чего более. Их жизнь. Со временем они поменяют свою точку зрения, мышление, вкусы, круг общения, приобретут критическое мышление — они подрастут. Все мы были детьми и подражали какой-нибудь идее, но все-таки все новое – это хорошо забытое старое. Ты ведь, верил в Деда Мороза в детстве, и вторжение на твою территорию с противоположной верой со стороны родителей приводило в тебе своеобразную реакцию. Также и тут — они верят в другое и когда вырастут или поумнеют – перестанут верить. Да и какая разница — все-таки, это их жизнь, она тебя не затронет. Ты лучше интересуйся своей жизнью и работай над собой. Осуждай себя за свои недуги и грехи, и тебе же лучше будет. Давай отпор, когда эти люди затрагивают уже тебя, например, оскорбляют тебя, вещи или людей с тобой связанных. Они же не предлагают тебе свои взгляды и не навязывают их — они просто киснут среди своих в своем маленьком квадратике, и пускай. Они — не твоя семья или друзья, они – незнакомые люди, которых завтра ты уже забудешь. Так зачем тратить свои силы и нервы на их осуждение или якобы «направление на путь истинный»? Они рано или поздно поймут, что это все — бред и пойдут по своему, уже другому пути, сменят его еще раз пятьдесят — это же люди. Живи своей жизнью и работай над собой. Развивай свои навыки, ищи интересы и просто живи, тратя свою моральную энергию на себя, а не на мимолетных личностей. Найди свой квадрат интересов и там варись, жизнь твоя станет лучше. У каждого свое пространство с границами и каждая территория отличается друг от друга мыслями и идеями. На Земле свыше восьми миллиардов людей — представь эту цифру и толпу, пойми, что каждый со своими идеями и мыслями объединяют всех в свои группы.

~~~

Мейсон сидел на камне и, задумавшись, смотрел на небо, потом на Диму, потом на растоптанный тростник.
-То есть, мне вообще не нужно общаться с людьми, которые, как ты сказал, не подходят к моему «квадрату»? — спросил Мейсон.
-Вовсе нет: человек – существо социальное. Как же человек становится тем, кем он является? Социальному существу природой заложено общаться с представителями своего биологического вида, ведь только собирая информацию о людях от них самих мы формируем наше мышление. Все, что у человечества есть на данный момент – результат взаимодействия друг с другом. Я лишь хочу донести тебе за каких людей тебе стоит цепляться, а каких лучше обходить стороной. Всегда помни, что ты живешь своей жизнью, а не жизнью других.
Настигло молчание, длительностью в минуту.
-Я понял, хорошо. – Сказал Мейсон.
Вдруг раздался звук машины. Мейсон понял, что где-то вдалеке едет автобус. Он встал и прислушался.
-Да, это автобус, – Дима достал телефон и открыл расписание, – теперь они каждый час катаются, уже месяц такое. Дорога к остановке прямо параллельна камню, на котором я сижу, метров пятьдесят где-то.
-Хорошо, спасибо! – обрадовался Мейсон и пулей побежал.
Больше они не виделись, но эта встреча многое дала уставшему от былой суеты Мейсону.

~~~

КОНЕЦ