В Москве весна была в самом разгаре. В Екатеринбурге в зоопарке погиб белый медведь. Умка.
Эта новость, ворвавшаяся в день Максима поверх привычных — о курсах валют и цене на нефть, не давала ему покоя. Мишка. Умка. Белый. Максим никогда не был в Екатеринбурге. Он почему-то вспомнил, как в детстве они со старшим братом и родителями ходили в Третьяковскую галерею. Они тогда очень решительно заявили маме: «Если ты хочешь – пойдем, но только на два часа, а потом в Макдональдс. Обязательно». Вспомнил, как увидел тогда картину Шишкина и замер перед ней. Семья медведей резвилась в лесу, медведи были как живые. Казалось – протяни руку и сможешь ощутить мягкость их коричневой шерсти. Когда мама его потом спросила: «Какая картина тебе больше всего понравилась?», он уверенно ответил: «Вот эта, с мишками. Они такие хорошие».
Умка проглотил резиновый мячик, который кинул один из посетителей. А в школе они с бабушкой ездили в Ярославль. Там при музее живет бурая медведица Маша. Глаза у нее были очень грустные. Она никогда не гуляла в лесу на свободе, как медведи на той картине. Умке было 25 лет. Сказали, что в зоопарке он мог бы пожить еще до 40-45.
Максим сидел на берегу озера в парке Сокольники и смотрел перед собой. У каждого из нас на свете есть места…Москва была его городом. Он родился в роддоме Грауэрмана на Арбате. Он жил в 10 минутах от этого парка. Институтские друзья разъехались по всему миру. Удивлялись: «А ты почему не уезжаешь?» Он уезжать не хотел. Он жил там, где его душа была на месте.