Уездный городок N

Знаете, существует в русской классике уездный городок N, где совершенно не примечательную жизнь вдруг раскрашивают примечательные, пусть и только для этого городка, события. Так вот, я аналог того самого городка. Вы, безусловно, можете спросить: откуда же такое сравнение? Дело в том, что моя жизнь, как тот самый городок, абсолютно непримечательна. И вы сейчас в этом убедитесь…

Меня зовут Фомин Богдан Борисович. В сентябре мне перевалит за четвертый десяток. Жизнь в упоительнейшем месте с названием ПГТ «Самойлово» не особо богата на выбор профессий. Итак, я, как честный и воспитанный в лучших традициях мальчик, после школы выполнил заветную мечту отца и пошел в школу, тогда еще, милиции. Отучившись четыре года, я вернулся к родным пенатам и стал заменой нашему почтенному участковому с сорокалетним стажем. Работы в нашем, с позволения сказать, городке для участкового не много. Самым крупным моим делом была пропажа из ближайшей фермы коровы Глаши. К слову, Глафира нашлась тем же днем, правда, в трех километрах от дома. Дознание проводить было не с кем, и дело благополучно завершилось тем, что хозяин фермы забрал заявление.

Моя жизнь катилась по накатанному посредственному сценарию до одного судьбоносного дня. Утро началось не, как обычно, в 6:00, а на целый час позже. Просто отлично! Кофе, словно обладая интеллектом и чутьем на пакости, перекочевал из чашки прямо на мою форму. Дальше больше. Когда я, наскоро переодевшись в штатское, кинулся к своему боевому товарищу с гордыми именем УАЗ-469, в народе ласково именуемым «бобиком», тот не смог даже завестись, не то что поехать куда-то. И я провозился с его ремонтом еще час. Результат оказался нулевым, а я грязным. «День перестает быть томным!» — отчего-то подумалось мне.

Поскольку утро самое разгруженное время для местного «шерифа», я решил не тратить времени зря и поехать в местный магазин, владелец которого, подражая французскому бренду, нарек его «Акан», за хлебом, кофе и, конечно же, зрелищами. Ведь что, если не сельпо, служит местом сбора населения в поселке? Раз автомобиль приказал долго жить, то придется мне проехаться на велосипеде, пропагандируя здоровый образ жизни. Ох, лучше бы я тихо сидел дома, меньше делов натворил бы! Поездка не задалась. Давно несмазанная цепь постоянно заедала, а к середине поездки и вовсе слетела, из-за чего я не удержал равновесие и рухнул прямиком в лужу, оставшуюся после недавнего ливня. В магазин я прибыл мокрый и грязный, как трубочист. Универмаг встретил меня неизменной очередью из местных кумушек, которые не столько отоваривались, сколько перемывали косточки местной «жрице любви» Оксане. Не то, чтобы она была таковой в самом деле, просто ей не посчастливилось стать зазнобой Константина, отца четверых детей, и теперь Лола, та самая мать четверых детей, распускает слухи о сопернице.

Мое появление оборвало всю передачу, свежих и не очень, сплетен. Женщины быстро рассредоточились по залу, переглядываясь, смеяться мне в лицо они бы не рискнули. Предвкушая слухи обо мне и проклиная велосипед, кофе, магазин и толпу безмозглых куриц, я занял свою очередь, аккурат за Василисой, местной фанатичкой, которую побаивался даже наш председатель. Блаженная обозвала меня бесом и скривила лицо в неприязненной гримасе. Что ж, могло быть и хуже. И это самое хуже настало, как только в дверях появились они: Ада, Светлана и Елена, предпочитавшая зваться Элен. Ада, моя школьная, да и не только школьная, любовь, сейчас крутила роман с местным депутатом, потому была «элитой» нашего поселка. Да, просто великолепный день. Циля Львовна, престарелая учительница нашей школы, стоявшая позади меня, шепнула что-то очень похожее на «шлюхи» своей соседке Магде, которая числилась школьным библиотекарем. Что ж, красивых девушек почтеннейшая преподавательница любила едва ли больше, чем Лола — Оксану.

Галина Юрьевна, женщина вечно неопределенного возраста, работала в лучших традициях советской системы: крайне медленно, хамя, тем, кто ей не по нраву, и ведя задушевные беседы с любимчиками. Отчего толпа двигалась темпами улитки. Пока мы томились и ждали окончания рассказа Василисы о Боге, бесах и куче грешников, за окном пошел ливень. Очень символично! Когда наконец подошла моя очередь, пространство озарила вспышка, следом прогремел раскат грома. Подчиняясь прямому закону подлости, потолок, дышавший на ладан, треснул. Через трещину хлынул поток грязи прямо на мою макушку. Толпа мгновенно расступилась, словно я прокаженный. Василиса, уже подошедшая к двери, но обернувшаяся на треск, завопила что есть мочи:

— И когда Он снял шестую печать, я взглянул, и вот, произошло великое землетрясение, и солнце стало мрачно как власяница, и луна сделалась как кровь.И звезды небесные пали на землю, как смоковница, потрясаемая сильным ветром, роняет незрелые смоквы свои. И небо скрылось, свившись как свиток; и всякая гора и остров двинулись с мест своих. И цари земные, и вельможи, и богатые, и тысяченачальники, и сильные, и всякий раб, и всякий свободный скрылись в пещеры и в ущелья гор, и говорят горам и камням: падите на нас и сокройте нас от лица Сидящего на престоле и от гнева Агнца; ибо пришел великий день гнева Его, и кто может устоять? *

Естественно, мало кто понял, что значили слова блаженной. Но для меня это было последней каплей, слишком уж много произошло за одно утро. За что это мне? Где я так сильно нагрешил?

— Что ты несешь, Вася? — развернувшись вполоборота и стирая рукой грязь с лица, просипел я. — Мы не семинаристы и не понимаем твоих бредней. Объясни человеческим языком!

— Был знак, шесть печатей снято! Грядет апокалипсис! Да падут грешники и бесы, а праведные да прибудут в небесный Иерусалим!

— Сумасшедшая! — бросил я и пулей вылетел на улицу, где вовсю бушевала непогода. Ну хоть грязь смоет, и на том спасибо.

Под косыми струями дождя я летел домой, то и дело спотыкаясь о ямы и сорванные с деревьев ветки. На середине пути меня настиг еще и град, так что домой я явился не только промокшим до нитки, а еще и избитым. «Надо бы принять душ.» — эта мысль не покидает меня с момента падения в лужу. Бойлер, словно переняв эстафету «бобика», приказал долго жить. Но узнал я об этом уже под ледяным душем. Да что б его! Боясь обжечься или взорвать дом, я все же поставил несколько кастрюль с водой на плиту.

Целых сорок минут у меня было на обдумывание сегодняшнего утра. Обычным я его назвать не мог совсем никак, утро не было хорошим, но и однозначно плохим его не назовешь. Да, у меня сломалась машина — но зато теперь начальству придется выделить средства на ее ремонт на СТО, а значит транспорт сможет бесперебойно проработать еще несколько лет. В магазине на меня едва ли не потолок рухнул, зато теперь Николай Наумович, тот самый владелец «Акана», перекроет таки крышу и отремонтирует помещение. Черт! Магазин! Я же велосипед оставил у входа. Ну как можно быть таким растяпой? Ладно, заберу после того, как приведу себя в порядок. А пока нужно взять себя в руки и выбрать позитивный настрой.

Чудом мне удалось помыться без происшествий. Но когда в мою спальню с диким воем влетел Вакула, я был готов поверить в карму, космос, Бога и всех бесов Василисы разом. Мало того, что Кондрашкин просто вломился в мой дом, он еще и сломал мне нос дверью. Потом были долгие и витиеватые извинения, но облегчения они, ожидаемо, не приносили.

— Кондрашкин, выйди, дай мне хоть одеться. — все же стоять в одном полотенце было крайне неудобно.

— Да как же так, Борисыч, там ведь такое… Ты нужен срочно. Там… — договорить ему не пришлось.

— Вакула, выйди немедленно! Я пока не оденусь все равно никуда пойти не смогу. — перебив незадачливого посетителя, возразил я.

Немного потоптавшись на месте, парень все же вышел. Мне же пришлось подойти к зеркалу чтобы оценить масштаб нанесенных мне увечий. Мда, мой внешний вид оставлял желать лучшего: сломанный нос и область под глазами опухли, сами же глаза сильно слезились, от чего становились совсем голубыми, волосы же мокрыми локонами беспорядочно разметались по лбу. Красавец! Только вот почему-то похож не на бравого полицейского, получившего травму, а на алкоголика, подравшегося с собутыльником из-за какой-то псевдофилософской пьяной чуши. Надо бы оказать себе первую помощь, пока не доберусь до Самуила Марковича, старого фельдшера и по совместительству мужа Цили Львовны. Благо вата, вопреки всем законам логики и здравого смысла, хранилась у меня в спальне. Аккуратно заткнув нос шариками ваты, я стал быстро одеваться, поскольку Вакула, не отличавшийся выдержкой то и дело барабанил в мою дверь и что-то бессвязно пытался мне рассказать. «Да что б вас черти взяли!» — эта мысль птицей билась в моей больной голове.

— Ну, ради чего ты сломал мне нос, Кондрашкин?! — распахнув дверь, с горяча выпалил я, направляясь в сторону комода, где в верхнем ящике хранились медикаменты и стерилизующие растворы. Это звучало довольно смешно, так как, заткнутый ватой, нос не давал мне говорить нормально.

— Понимаешь, Борисыч, там Ада… а он ей… а она ему… а потом… — парень все никак не мог привести свои мысли и эмоции в порядок, и от того часто запинался и сбивался с мысли. Я же тем временем прошел в ванную и стал вытирать кровь с лица.

— Что Ада? Сломала ноготь? Поскандалила с матерью? С Цилей Львовной? Я не понимаю тебя. — прогнусавил я, наконец, остановившись перед Вакулой. — Объясни мне все по порядку, без паники.

— Ольга рассказала Галине, которая передала Лоле, которая уже растрепала всему поселку, что к Аде приехал хахаль, с которым она то ли поссорилась, то ли разошлась. Так вот этот хахаль ее сейчас убивает, а ты тут отдыхаешь…

Договорить Кондрашкину было не суждено. Едва не забыв прихватить табельное оружие, я вылетел из дома, оставив все хозяйство на посетителя. Бежал я так быстро, как только мог. Вот уже показался дом, в котором проживала мать Ады, а вот и машина того самого депутата, на подъезде к дому. Значит все-таки не соврал Вакула. Перейдя с бега на шаг, я стал подкрадываться к воротам, чтобы, как можно аккуратнее, проникнуть на территорию. Тем временем во дворе разыгрывалась нешуточная драма. Депутат что-то кричал и размахивал пистолетом перед лицом своей девушки, а та отвечала в том же истеричном тоне. Хм, ситуация явно представляет опасность для жизни хозяйки дома. Проверив оружие на предмет наполненности магазина патронами, я открыл калитку и, выставив пистолет перед собой, вошел.

— Оружие на землю, живо!

Депутат, мгновенно позабыв про Аду, развернулся ко мне.

— А ты еще кто такой? Что нашла себе нового покровителя? Попредставительней не нашлось? — девушка только удивленно хлопала глазами.

— Оружие на землю. Иначе следующий выстрел будет в тебя. — я выстрелил в воздух. Дальше события развивались молниеносно. Мужчина, смачно выругавшись как в мою, так и в сторону своей бывшей возлюбленной, спустил курок. Я выстрелил секундой позже. Грудь пронзила острая боль, и я отключился.

_________________________________

* Откровение Иоанна Богослова

***

Когда я пришел в себя, тело ныло, особенно голова и правая сторона туловища. Первым, что я увидел, было приветливо улыбающееся лицо, судя по белому халату, медсестры.

— Ну что, герой, проснулся? Повезло тебе, в рубашке родился. — как ни в чем не бывало, сказала девушка. А она очень мила. Карие глаза, правильные черты лица, темно русые волосы.

— Что бы это могло значить, милая девушка?

— Стреляли в тебя, неужели не помнишь? Доктор потом четыре часа оперировал тебя. Хорошо хоть пуля не задела сердце. — не медлила с ответом медсестра. — Счастливчик ты, Богдан Борисыч. Ну ладно, пойду я, у меня обход.

— Подождите, а как вас зовут?

— Авдотья. Вы выздоравливайте, я позже еще загляну. — и скрылась за дверью палаты.

***

Вот так один очень неудачный день перевернул и раскрасил всю мою жизнь. Сейчас я уже не работаю, да и не живу в Самойлово, перебрался в райцентр. И завтра у меня свадьба с той самой медсестричкой, выхаживавшей меня. А уездный городок N будет ждать своего нового героя и новых красочных событий.