У смертельных вод "Глава 1"

Глава 1

В окружении бесконечных волн

На просторах расстилающейся дребезжащей морской глади, вдали от суеты и светского шума, окружённое вечерней тишью и надвигающимся холодом, мягко покачивалось массивное деревянное судно. Давно сложенные паруса на высоких мачтах говорили о стоявшем штиле, а полупрозрачная, отражаемая луной вода, шелестела, обволакивая бока парусника, не предвещая ничего дурного.

Рядом со штурвалом, где обычно можно увидеть рулевого, стояло несколько парней, лениво переговариваясь меж собой и протяжно зевая. В противоположной стороне, в носовой части, или как еще на морском лексиконе говорят, на форштевне, также расположились моряки. Однако те молчали, расслабленно вглядываясь в темнеющую даль, озарённую лунной дорожкой. И эта тихая, почти безмолвная картина во многом уступала той, которая царила внутри корабля, а точнее, в самой большой каюте, освещённой десятками светильников.

Там, в отличие от палубы, веселье лишь набирало обороты, не думая смолкать. Среди шумихи, бурного ажиотажа и столпившейся корабельной команды, можно заметить в центре круглый стол, откуда азарт и громкий смех всё чаще вырывался, обдавая волной эмоций присутствующую публику. По углам этой комнаты стояли разной высоты бочки, тюки с товаром и чемоданы, на которые моряки спешно усаживались, приковывая взгляды к столу. На входе слегка ли можно разобрать звук лютни и сопровождаемый ей напевчатый мягкий голос, приглушённый криками и восклицаниями десятка людей, вырывающихся из центра. Атмосфера этого места так и пропитывалась вином вперемешку с ромом и запахом табака, тлеющим в курительных трубках.

За круглым столом не хуже остальных, потребляя выпивку, сидело пятеро молодых парней, громко смеявшиеся и задиравшие друг друга по любому поводу. Их французская речь была понятна почти каждому, ведь все они плыли из одного города. Однако только мало кто знал, куда идёт их корабль. В этих, наполненных простором водах, большое, даже громоздкое четырехмачтовое судно не являлось единственным. Впереди также мирно следовали еще четыре парусника. В самом начале располагались два двухмачтовых брига, являющиеся первыми в прокладке курса и идущие параллельно с равномерной одинаковой скоростью. Чуть дальше, по флангам, шло два трёхмачтовых фрегата, намного медленнее, чем бриги, но владеющие более боевой мощью. И замыкающим тянулся галеон — самый медленный из всех, но в бою несокрушимый и выносливый.

По тихим и шелестящим водам шла хорошо оснащённая экспедиция. И только один человек знал, куда именно они плывут, а также твёрдо был уверен в том, что те земли принесут им и их стране неиссякаемые плоды. Все, пускай даже не полностью понимали риск и опасность плавания и, не впуская в разум грусть или уныние, продолжали безудержно пить и веселиться.

Присутствующие в большой, наполненной духом пьянства и дымом каюте этого могучего галеона, даже не заметили, как в маленьких круглых окошках пролетел вечер с огненным закатом, и стали подкрадываться сумерки. Они были увлечены другим, а точнее, захлестнуты азартом, как и пятеро юных парней, играющие за круглым столом в карты. Даже мальчишка-музыкант, отложив лютню, с любопытством наблюдал, кто же из них выйдет победителем.

Еще в обед, пришедшая одному мысль сыграть и отвлечься от трёхнедельного плаванья, вскоре превратилась в быструю и шумную забаву, постепенно собиравшую разношерстную корабельную публику. Это несовпадение — кораблей в экспедиции было ровным счётом столько, сколько и сидело парней за столом. Несмотря на свою пылкую юность и временами безрассудное легкомыслие, смешанное с романтизмом и жаждой приключений, эти юноши имели каждый по собственному судну. Все они — выходцы из состоятельных семей, чьё богатство и влияние, успешно распространяясь, развивалось и было когда-то создано отцами и дедами этих, ещё толком не знавших жизнь юнцов.

Луис и Юбер — два темноволосых кудрявых брата, сыновья известного городского торговца. Они были сильно похожи и отличались лишь глазами. Луис имел карие, а Юбер — тёмно-зелёные. В их распоряжении находилось два брига — первые суда, прокладывающие неизвестный и рискованный маршрут.

По правую сторону от них сидел Жак — паренёк с прямыми каштановыми волосами и карими глазами. Его семья считалась самой древней в слоях аристократов, и откуда у них бесчисленное состояние, увы, никто не знал. Он владел фрегатом, шествующим по левому флангу, и в отличие от других кораблей, только что сошедший на воду. В своей степени, Жак показывал себя небольшим безумцем и имел способность разбивать собственные суда, будучи без капитана. Для его состояния это было пустяком, но для семейного окружения — подлой усмешкой.

По другую сторону от братьев сидел Леон — самый задиристый и весёлый из всех и больше смахивал на английского северянина, чем на француза. Его светлые волосы, аккуратно собранные в пучок на затылке, придавали некое торопливое благородство и считались самыми длинными из всей компании. Тонкие рыжеватые усы и голубые глаза выделяли излишнюю искренность, которой он разбрасывался в разные стороны лишь для того, чтобы не казаться унылым. Сын третьего крупного банкира в их родном городе, имеющий похожий, как у Жака фрегат, и в семейном состоянии не уступающий ему. Он и предложил выпить вина и сыграть в карты, покинув, как и остальные парни, свой корабль.

И замыкал этот молодецкий, весёлый и шумный круг — Райли, который, в отличие от товарищей, был как раз на своём месте и паруснике. Однако теперь его весёлость всё больше пропадала, и он чаще прикладывался к вину, думая о крепком роме. Как и все за столом, юноша выглядел гладковыбритым, если не считать тонкие усы Леона, имел тёмные смолистые волосы и ярко-зелёные глаза, искрящиеся от выпитого и предыдущих одержанных им побед. Сын главного корабельщика, оттуда у него и галеон. Его состояние, конечно же, выглядело скромней на фоне этих раздухоренных, раздутых лицемерием и эгоизмом богачей, двое которых представились сегодня, а вживую — впервые.

Райли рос по соседству с Леоном. Хоть тот тоже богат, они стали настоящими друзьями, по крайней мере, каждый из них так считал. Юнец сидел напротив братьев, и почему-то в обед после знакомства у него родилась неприязнь к этим двоим. Даже не к Жаку, о чьём безумстве и любовных похождениях ходила дурная слава, и это обсуждалось повсеместно. А именно, к двум похожим друг на друга незнакомцам, чей хитрый нрав и подлость видны невооруженным взглядом. Даже после большого количества выпитого вина, его взгляд и первые суждения о них не изменились.

Все корабли, как и галеон, шли верным курсом. Об этом часто докладывал квартирмейстер, спускаясь с палубы в каюту. Единственный человек, который знал, куда плыть, являлся далеко не капитан, отдыхающий в своей каюте и отказывающийся примкнуть к бурному пьянству, а именно юноша Райли, который крепче сжимал удачливые карты, всё не решаясь ими сделать ход. Разговоры Леона между Жаком и братьями сопровождались выпадами острых шуток и громкими ударами карт.

Вновь подходила очередь Райли, хоть несколько ходов он пропустил, давая им возможность выиграть. Его словно на миг подменили. Теперь это не веселящий публику парень своим умением острить и высмеивать соперников, не оставляя в сердцах злобы. Благодаря ему весь антураж и азарт превратился в своего рода небольшое представление, где моряки уже успевали сами делать ставки, споря между собой, кто же выиграет на самом деле, а кто незаметно мухлюет.

Невинная игра богатых и состоятельных обернулась на редкость пьяной шумихой. Корабельная команда, состоявшая из простого народа, уже не так смотрела на яркие кафтаны, кристально белые воротники и пышные ажурные манжеты шёлковых рубах. Даже не обращали внимание на яркие золотые цепочки и перстни, роскошно украшавшие их пальцы. Они словно наконец-то их приняли, вместо того, чтобы отвергать, за спинами перешёптываясь, гнушаясь и высмеивая, начиная от внешности и вплоть до отличавшегося происхождения. Ведь простой и бедный народ постоянно так делал, считая состоятельных, зажиточных и стоящих у власти людей чистым злом. Но сегодня они будто позабыли обо всём, став равными друг другу, оставив чернь и злость где-то в прошлом.

— Твой ход, Райли. Давай, не медли, — сказал Леон и хлопнул левой ладонью по юношескому плечу своего товарища, который постепенно становился задумчивым и от этого выглядел слегка загадочно.

Слабо покачивались стеклянные светильники, прикреплённые на стены и подвешенные к потолку, а в комнате стоял кумар. Но юноша всё не решался. Он хмурился, сильнее сжимая карты, из которых больше семи козырей. И казалось — вот она победа. В который раз тут не в везении дело, его будто сопровождал успех, гоняясь по пятам. Но в данный миг его что-то задело, сильно цепляя и раздражая, не давая вернуться в привычную обстановку. Внутри скребло и одновременно разрывалось, не давая юнцу покоя. Что-то совсем иное, непохожее новое чувство и не объяснимое, но тоскливое, болезненное и мрачное.

— Джентльмены! — еще громче, чем прежде продолжал Леон. — Этот юноша, с кем мы играем, до невозможности везуч. Не удивлен, что в его распоряжение каким-то образом достался галеон. Он выиграл более десятка линейных кораблей, не говоря уж о бригах или фрегатах.

— Ложь и не иначе! — махнув свободной левой рукой, криком перебил его Жак, не веря услышанному и начиная язвлено смеяться, дабы этой эмоцией опорочить Райли.

Леон в ответ слабо усмехнулся и, отпив вина, вновь продолжил:

— Но часть этих кораблей принадлежала английской короне, поэтому за выкуп он их возвращал или продавал зазнавшимся баронам из Англии, либо португальцам, которые немного жадничали в цене. Однако на редкость попадались холёными и богатыми, не хуже самого короля. Кто из вас сделал похожее денежное состояние в этом возрасте? Даже у меня ничего нет. Но вот его аферы стоят целых государств. Он обведёт вас вокруг пальца, на котором даже не останется и перстня, а вы этого и не заметите.

Жак резко замолчал, делая кислое лицо, ведь светловолосый паренёк, наверно, говорил правду и только одной фразой поставил его на место. Замерли и остальные, услышав такое, а Райли тем временем встрепенулся и гордо с самодовольной усмешкой, подыгрывая товарищу, положил карты с козырями на стол, затем ответил:

— Вздор? А может, слухи? Или так оно и было? Решать уж вам. Но в чём-то он прав.

Все разом засмеялись, ликуя и крича этой долгожданной победе, но не юноша, который теперь был не на шутку встревожен. Медленно вставая из-за стола, он чувствовал, что грядёт нечто, и это нечто точно по их душу. И квартирмейстер давно уж не появлялся, и всё вокруг непонятным образом тревожилось и накалялось, чего обычные моряки из-за крепкой выпивки не замечали.

Он повернул голову направо к выходу. Предчувствие не оказалось тоскливым миражом по дому и не обмануло его. Могучее, крепкое, огромных размеров судно резко накренилось в правую сторону, создавая хаос и неразбериху в только что весёлой, наполненной пьяным кутежом комнате. Стоявшая прежде толпа превратилась в людское безумие, смешанное с корабельной утварью и окружающими предметами. От левого борта к правому сыпалось всё возможное: наполненные разной жидкостью бочки, стулья, крюки и мелкое оружие. Набок упал стол и разбилось несколько светильников, ярко полыхая пламенем на квадратных балках и стремительно переходя на стены.

— Горим! — едва кто-то успел крикнуть.

— Туши скорее! — следом оборвался в неразборчивой суете другой голос.

Тёмное, поначалу спокойное тихое море, сыграло злую шутку с пирующими расслабленными и пьяными моряками, грезившими заполучить богатства или земли, как когда-то это делали многие из разных стран Европы. Вода в один миг запенилась, бушуя под кораблями, налетели грозные, до ужаса темнеющие тучи с неумолимо сокрушительным и не щадящим никого ветром. Словно сама природа повернула вспять, противостоя французской экспедиции.

Шквал яростного ветра поднимал волны и чуть не опрокинул все суда разом, будто насмехаясь над помыслами людей и одержанной победой самодовольного юнца. Он промчался так лихо, что мог и потопить их, если бы не груз и пушки по бортам, которые вскоре оттянули назад, возвращая парусники в равновесие. Следом забарабанил дождь, такой неистовый и как волны хлесткий, а морская вода поднималась выше, разбиваясь о крепкие бока судов, оставляя пену.

Галеон едва пришпилило к поверхности моря, а вот бригам повезло гораздо меньше. Свирепый ветер их развернул носами, и так как они шли более быстрым ходом, столкнулись, тараня и разламывая друг друга. Стоило свернуть всем кораблям паруса, и так бы избежали неминуемого, рискуя и прыгая от гребня к гребню до тех пор, пока шторм не стихнет. Другая же опасность — высокая волна, которая погубит мачты, сломав одну, другую, а после и потопит судно. Но и без того всех охватила паника, впивался страх, и каждый, даже самый злой и бессердечный, желал вновь жить, понимая, что это, возможно, конец. И верить чуду бесполезно, вокруг бесчисленные волны, темень и безумие, охваченное криками. Смекалистый капитан не отогнал бы бурю, но приложил бы все усилия, чтобы не пойти ко дну. Но его на этом галеоне словно не было.

Как только судно поймало равновесие, Райли, отпихивая двух мужчин, навалившихся на него, встал на ноги, пробираясь к выходу. Многие лежали без сознания, а некоторые лишь были оглушены и пытались понять, в чём же дело. Издалека звали капитана, но как юнец понял, с ним что-то приключилось, если он не на палубе спасает судно. Корабль вновь качнулся, но не так сильно. Раздался сильный хруст ломающихся досок и обрывистый крик. Райли, привыкшему с детства к ударам, не хуже остальных досталось. Звенела голова, закладывало уши, и ныли ноги, выкручивая колени. Прежняя весёлость и винный дурман рукой сняло, он словно и не пил. Руки цеплялись за балки, за висевшие канатные веревки, да и за что только можно зацепиться, чтобы вновь не упасть, если судно опять качнёт. Он понял, что их застигла непогода — привычное морское явление. Деревянный хруст подсказывал, что чей-то парусник разбился о скалы, и вероятно там мало кто остался в живых. Но юноша даже близко не предполагал происходящего, поднимаясь по лестнице, ведущей к палубе.

Ветер с мелким напористым дождем сильно хлестали его по лицу. То, что юноша предположил, далеко не являлось действительностью, наоборот — всё худшее случилось по чьему-то мановению или злому умыслу. Корабли не разбились о скалы, они сильно столкнулись носами, так и не расцепившись. Оттуда валил густой тёмный дым, и мелькали языки пламени, но присутствие людей его глаза не уловили. Фрегаты всё еще держались на ходу, но левый очень сильно кренило, и кажется волны вот-вот его поглотят. Не всё потеряно, мысли с отговорками витали, пытаясь успокоить. Он вспоминал слова отца и гневно стискивал зубы. Всё должно было пойти совсем не так. Он обернулся. Вверху на площадке также стоял рулевой, и очевидный со злостью крик вырвался наружу:

— Держи штурвал!

Райли обшаривал глазами палубу, но не капитана, ни квартирмейстера здесь не было. Лишь горстка обычных бегающих моряков, не понимающих что делать и как себе помочь. Справа ярко блеснули молнии, и он сам от себя чуть не отпрянул, неуправляемо теперь во весь голос крича. Лишь в кошмарах он мог представить это и не думал, что такое увидит своими глазами.

К правому фрегату стремительно двигалось нечто, и одно из самых худших явлений, что может случиться в море. Высокий, сметающий всё на своем пути и упирающийся в тучи водяной столб, именуемый только одним словом — торнадо. Смертельное природное бедствие, погибель парусников и моряков, управляемое самим ветром. Набирая обороты, оно двигалось, уже засасывая фрегат Леона, который крутился в морском водовороте, как упавший осенью листок с дерева. Очнувшись от оцепенения и непроизвольного крика, юноша рванул по лестнице к рулевому, надрываясь и уже словами крича:

— Лево руля! Разворачивай!

Теперь же сам мужчина, владеющий рулём галеона, увидел природный бич и содрогнулся, бессильно опуская руки, которые уже и так были окровавлены. Райли подскочил, срывая с себя тёмный, украшенный сиреневыми вставками кафтан и, бросив его на крутящееся колесо с ручками, сам взял в руки штурвал, продолжая кричать:

— Давай! Навались!

Он пытался уйти от неизбежной и разрушаемой всё смертельной участи. Старался спастись, уберечь людей и судно. Хотя бы этот корабль, на котором ещё можно добраться до суши. Выжить, несмотря на видимую гибель. Сердце стучало по вискам, отдаваясь в трясущиеся пальцы, а дышать становилось труднее и труднее.

— По левому борту! — раздался голос с палубы.

С левой стороны ещё вдали надвигалось такое же, но больших размеров торнадо. И кажется, им не избежать его уж точно. Но юноша крутил штурвал, несмотря на надвигающийся второй водяной столб.

— Неужто это гнев божий? — кто-то вопросом кричал издалека.

А Райли не верил тому, что произошло. Предположений складывалось много ещё до отплытия. Но только не это. Всё невозможное и мрачное свершилось в один миг. И он не верил тому, что видели его юношеские зелёные глаза.