Тысячи страниц для смерти

Глава 1
1

— Что ты успел почувствовать за всю жизнь? Невероятные богатства, которые так и манят завистливых, душа которых черна и коварна к другим, у которых все хорошо и прекрасно, у которых нет бед и проблем ( хотя они есть, конечно, у всех, но кто то их не замечает, либо быстро и легко с ними справляется), горячую, наполненную эмоциями, любовь или спокойные отношения, в которых вы понимали друг друга с полуслова, всячески поддерживали на плаву, так сказать, своеобразный плот, который плывет по океану алчности, для которого нет лояльности, в котором плавают корабли пиратов, готовые разгромить ваш плот и убить вас, либо те, кто просто, вместо элементарной помощи, начнут высмеивать вас; это же так просто. Жизнь наталкивала тебя на что то удивительное с первого взгляда, порой ужасающее, но со временем ты привыкал, приспосабливался к этому: у тебя появились новые способы решения проблем, ты шел лоб в лоб и тебе удавалось пробить щит этой проблемы, тем самым обеззащитив ее, либо ты создавал с ней контакт ( коммуникация в наше время так же важно, как и информация в свою очередь стала ценнейшим ресурсов постиндустриальной эпохи ), шел на компромисс ей, шел на уступки? Как тебе удавалось преодолеть жизненные ступени? Перешагнув их, ты разве чувствовал себя выше?! Порой намного ниже, чем ты был ранее, и вместе с этим падала самооценка, ведь так? Ты угнетал себя, что виноват лишь ты, что нужно было придерживаться Бродского, да и только. В голову тебе лезли дурные мысли: ты хотел покинуть мир под предлогом, что ты никому не нужен, забывая тех, кто был неравнодушен к тебе, кто были твои друзья, родные… ты забыл всех, ты ненавидел мир и каждого кто в нем есть, из-за одной не взаимной любви, не зная, что твоя судьба ещё не настала, и так жизнь проверяет тебя: а готов ли ты к настоящему испытанию, готов ли жить дальше( возможно ты и любил сильно, и тех чувств, что ты чувствовал не передать физически, это были нервные всплески эмоций, было так больно, как будто что то внутри раздирали в клочья), и так, убив себя раньше времени, ты как бы лишаешь судьбы другого человека, свою вторую половину, свою часть, сущность, ты как бы лишил эту часть жизни, а точнее веры в неё и нужность жить дальше. Это ты чувствовал за всю жизнь? Долгие страдания от потери близких тебе людей, с которыми ты не хотел расставаться, которым ты делал больше, чем для себя, во время которых ты не знал куда себя деть, каждый уголок мира для тебя был ничтожен и «… взорвать бы этот чертов мир…» — думал ты, но после которых ты вставал, шел дальше, тем самым показывая пример остальным, что сдаваться, это пустая трата времени, лучше действовать, если знаешь, что делать, лучше действовать, пока ты жив. Это ты чувствовал? А может ты стал самым известным человеком в мире, и где бы ты не появлялся, от толпы фанатов, которые так и норовят с тобой сфотографироваться или попросить автограф или попросить интервью, тебе не спрятаться?! — спросил незнакомец в чёрном плаще, стоявший прямо перед ним. Его лица не было видно из-за тёмного освещения и капюшона, накинутого на голову. Незнакомец был высок, но нельзя было понять каково телосложение из-за плаща, развивавшегося от слабого ветерка. По земле веяло чем-то похожим на туман. Было невероятно страшно, но одновременно спокойно.
«Машет отрицательно». Он опустил взгляд вниз и осмотрел полностью незнакомца, щурив глаза, не стыдясь происходящего.
— Нет?! А чего тогда ты достиг, не позная этого? — спросил незнакомец, наклонив голову набок.
— Ничего, — ответил он.
— Ничего… — повторил незнакомец его ответ. — Тогда ответь мне, «пустой», что ты согрешил?
— Не верил в Бога, — ответил «пустой».
Стояла гробовая тишина, никто не издавал ни малейшего звука. Незнакомец аккуратно и медленно склонил голову, зная, что он ошибается в ответе, а потом поднял. «Пустой» молча, как вкопанный, молчал и смотрел на незнакомца. Он не сожалел о происходящем, не желал, чтобы его не было, не умолял прекратить все это. Он как бы хотел, чтобы все шло так, как и должно было идти.
— А сейчас веришь? — с некоторым сожалением спросил незнакомец у «пустого».
«Пустой» стоял и молчал, пока не склонил голову. На его глаза накатили слёзы. Он начал осознавать происходящее, но вытерев их, он встал так как и стоял, только взгляд снова упал в пол, но ответа «пустой» не дал.
— Дать шанса тебе невозможно мной, лишь ты можешь направить себя на правильный путь, на тот, с которого сойдя ты не обретешь того чего достоин, но на котором ты сможешь достичь того, чего желал всю жизнь, — сказал незнакомец, испарившись, оставив «пустого» одного в этом тёмном, безлюдном пространстве. «Пустой» упал. Не от бессилия упал, нет. Упал просто так, потому что захотел упасть. Он лежал и не думал не о чем. Не от того, что не о чем было думать. Просто не хотел этого. Он сразу дал себе цель, сразу поставил себе: что можно, что нельзя, что обязательно, что нет, что хорошо, что плохо. Он продумал, как проживет жизнь. Только одного он не осознавал. Не осознавал, что поздно что либо предпринимать и делать. Поздно мечтать, ведь мечты созданы для того, чтобы их воплощали в жизнь. А он не может. У него нет жизни, он ее потерял. Он один раз сошёл с пути предначертанного судьбой, и перечеркнул все: чего мог достичь, что мог воплотить, с кем мог прожить.

2

Пролог 1

«Что дало мне силу, когда я появился в этом мире, покрытым цветной оболочкой… но это лишь снаружи( так сказать первое впечатление ), но углубившись в суть бытия, в этот жид социальности, понимаешь, что это хаос, что твоя повседневная жизнь становится циклом, который в определённый момент прекратится? Цикл прекращается от того, что данная сила в начале иссякла? Или от того, что в цикле появился сбой, своего образа вирус, который ломает цикл, после чего цикл приходит в негодность? Тогда что это за вирусы? Что приводит цикл в негодность? Что изнашивает шестерни в пыль, засоряя остальные механизмы?..»
Мальчик лежал и смотрел в потолок. В комнате было темно, шторы занавешены, и только свет в щели между дверью и полом немного освещал комнату. Дверь неожиданно открылась и в комнату вошла женщина, нет… даже девушка. Она была явно моложе своих лет. Девушка подошла к кровати и села, пододвинув одеяло к мальчику ближе. Она смотрела на него, разглядывала, перекидывая голову с левого на правый бок медленно. Девушка явно видела, что мальчик хочет у неё что то спросить, и поэтому она ждала этого. Мальчик уж было содрогнул, решившись задать вопрос, но почему передумал. Что то им двигало, что то хотело прояснится в нем, но он не понимал что.
— Что значит для тебя страх? — спросил мальчик. Он смотрел в глаза девушки, не отрывая взгляда. Казалось, что это мучает его сильно, и чтобы избавиться от этого нужно лишь было узнать: что есть страх?
Девушка подняла бровь, в знак удивления, и усмехнулась, как бы ожидая данного вопроса.
— Ответь мне: ты веришь в жизнь? — спросила девушка мальчика. Он нахмурил брови, непонимая о чем его спросили.
— Как можно не верить в жизнь? — с удивленной интонацией спросил мальчик ее. Она молчала, она ждала ответ.
— Верю, — ответил он девушке.
Она сново усмехнулась, сжав губы, а после сделала глубокий вдох и выдох, и снова посмотрела на мальчика. Она видела в нем много положительных качеств, и, казалось, что он не согрешит никогда в жизни и попадёт в Рай. Девушка видела в нем силы, видела то, что он готов вести с ней диалог и не будет отстраняться даже от откровенных вопросов, пусть он даже и мал.
— А ты прожил хоть раз жизнь: от начала и до конца? Видел ли как тебя покидают твои близкие, как предают тебя, как нагло врут? Слышал ли ты, что на самом деле о тебе думают? Работал ли ты на нескольких работах, чтобы заработать себе и на семью денег, чтобы они элементарно могли поесть или не страдали от болезней? Как часто ты падал и сново поднимался от неудач? Как долго ты любил, что каждый день без этого человека это время проведенное в муках, ведь ты даже не знаешь что с ним? Эту жизнь ты прожил от начала и до конца? — спросила девушка мальчика, задав последний вопрос с ноткой некоторой интриги в последствии его ответа.
— Нет, — недолго думая, ответил он.
— А теперь ответь мне: веришь в жизнь? — снова задала вопрос девушка ему, сщурившись. Она видела: мальчик боится.
— Нет, — с некоторой судорогой ответил он.
— А теперь ответь: как ты можешь не верить в то, с чем тесно связан? Как ты можешь не верить в то, что было дано тебе с самого рождения? — подводила к итогам диалога она мальчика. Было видно, что он начал теряться, что вся сила в начале куда то пропала, мальчик путался в своих же собственных мыслях.
— Я ответила на твой вопрос? — с милой улыбкой спросила девушка мальчика. Он не стал отвечать, но вместо этого кивнул. Она чуть больше улыбнулась и поцеловала в лоб мальчика, встав и поправив одеяло, тем самым укрыв лучше. Она встала и ушла, пожелав спокойной ночи и закрыв за собой дверь.
Мальчик ещё долго не мог спать. Все то, что было в не. в начале: его собранность и решительность, некоторое мужество и отвага, своеобразное бесстрашие, куда то исчезло. Как будто он начал чувствовать это… чувствовать страх. Один недолгий диалог переменил все его отношение к миру и социуму в общем: он стал более осторожен и аккуратен, стал обращать на детали, которые не сильно выделяется, но которые для него кажутся важными… он повзрослел. Повзрослел морально. Он понял многие вещи, хоть и ещё слишком молод. Казалось, правильно построенный диалог смог перевернуть человеческое мировоззрение. Правильные слова сильно могли ударить по слабому месту, и они нашли это место.

Пролог 2

Холод. Жар. То чувство, когда летом тебе хочется зиму, а зимой — лето. Все равно, что фраза: холод обжигает, или фраза: до жару холодно. Казалось бы, такие противоположные вещи, но так тесно между собой связанные. Как два человека, не связанные между собой интересами, могут быть вместе? Что то их к друг другу тянет: красота партнёра, манера речи, поведение, привычки, характер, образ? Что может притягивать их, словно магнит? Находя общие интересы с человеком, ты начинаешь с ним общаться все больше, и дальше идёт ваше общение и ваши отношения к другу. Редко просто знакомство переходит в дружбу( речь идёт о противоположных гендерах ), часто во влюбленность, но ещё чаще не взаимную, а после это перетекает в дружбу. Но крепкую. Их связывает теперь не только общие интересы, но и личные проблемы, о которых переживают только они. Во всякой непонятной ситуации один помогает второму: это их связывает. Но что может держать вблизи «холод» и «жар»?
Он стоял перед ней, чуть ли не сгорая от возбуждения. Она была красивая до ужаса, но не общительная. Встреча была оговорена, но вместо диалога с ним, девушка предпочла общаться переписками в телефоне. Он понимал, что ей не интересен. Он не знал, что ей подарить, так как не знал, что ей нравится( на каждый подарок она скептически смотрела и говорила спасибо с протяжной гласной «и», что делало ее слова элегантнее, тем самым она ставила себя выше его, показывая, что он для неё не чем не обязан, что если он уйдёт, то она этого как бы не заметит ), он не мог найти общую тему для разговора, так как у них не было общих интересов, он никогда не целовал ее, так не было подходящего момента. Он как то думал, что поцелуя ее по своей прихоти( просто так, в знак внимания ), то непременно получит пощечину со словами: ты нормальный вообще? все также вытягивая гласные. Он видел ее выражение лица, точнее видел то, что его нет. Лицо было каменное, оно застыло, и лишь только глаза по экрану телефона бегали, а потом она моргала. Не смотря на это, он не мог ее бросить, не мог перестать с ней общаться, так как его к ней тянуло. Что-то не объяснимое. Он захотел подсесть к ней, и подсел, но она отодвинулась так, чтобы между ними было пространство. Он понимал: не сегодня. Встал и ушёл домой.
Она продолжила сидеть. Долго сидеть. Из ее глаз покатились слёзы, они посыпались на телефон, и она убрала его. Думала: как же он мог так поступить? Уйти не попрощавшись? А он попрощался, только она не слышала его, была увлечена другим. Он совсем был ей не интересен в это время, как думал он. Он не говорил, и она не говорила. Сама бы не начала, так как стесняется. Стеснительность до того ее сдавливала, что она не выражала эмоций на лице. Он был ей нужен, что то было в нем, что притягивало ее к нему, но она не понимало что.
«Жар» и «холод». Он и она. Оба готовые быть вместе друг с другом, но им что то мешает. Стеснительность. Выходит это одно из тех вирусов, что разрушают цикл? Но ведь, когда был ещё мальчиком, он был решительнее. Неужели жизнь изменила его? Она могла исправить его так же, как и исправили его мировоззрение в детстве. Это было бы сильнее восприятие, чувства способствовали бы этому восприятию действительности, которую бы передала девушка вместо того, чтобы попросту использовать телефон, если бы конечно хотела, а она хотела, только не могла. Стеснялась сильно.

Пролог 3

Мучения. Жизненный опыт в основной массе накапливается, проходя через них. Эти душераздирающие чувства внутри, переживания о содеянном или наоборот о том, что чего то не сделал, накопленные в терпении оскорбления выплескиваются наружу порывами гнева и ярости, порой дают о себе знать. Нет людей не познавших мучения. Значит это своего рода часть цикла? И значит, если человек не познал мучения, то цикл будет нарушен, конечный результат будет не тем, что предначертан судьбой. То есть нарушениями цикла могут быть не только «вирусы», но и выделение из него важных компонентов: потребностей и необходимостей человека. Лишив его даже духовных потребностей, то пропадет связь в цикле, нарушиться пирамида Маслоу, хоть даже эти потребности стоят в иерархии на последнем месте, на его его верхушке, тем временем же, лишив человека физических потребностей, которые являются фундаментом пирамиды будут ещё больше нарушать цикл. Будут происходить мучения в недостатке воплощения потребностей в реальность. В муках ты обдумываешь ситуации, в которых появилась данная проблемы, выискиваешь корень проблемы и стараешься предотвратить его распространение, тем самым решая ситуацию. Значит мучения это некий компилятор, с определённым циклом для выявления решения проблемы. Если проблема обнаружена, то этот компилятор вступает в силу, тем самым через некоторое время с помощью циклов решения проблемы, она исчезает и цикл обретает норму. Следовательно, за не имением этого компилятора, человеку не за что беспокоится, его ни что не будет тревожить: не поел, ничего страшного; не сходил в туалет, ничего страшного; попался маньяку, ничего страшного… Скажешь, что есть совесть и чувство ответственности? А я тебе отвечу, что совесть не всегда кто то слушает или слышит, а чувство ответственности есть не у всех. А если ты не поешь во время, то тебя будет мучать боль а животе; не приобретешь такой же классный телефон как этого парня, которой встречается с девушкой, которую ты любишь, тебя будет мучать зависть и ревность и так далее…
Огромная очередь стоит прямо перед ним. Заполнять бумаги нужно было быстрее, иначе не все успеют пройти через кассу( он работал в аптеке, решив когда то, что помогать людям будет, непосредственно продавая ее… продавая лекарства ). Время поджимало, а он обещал ей прийти вовремя. Конец работы был через 30 минут, поэтому ему следовало торопиться. Он видел недовольства в лицах, предполагал их мысли, но ведь он реально делал все что мог, даже больше. 15… 10… 5… уже нужно закрываться, но перед ним стояли две бабушки и беременная женщина, а за ними ещё старик и мужчина. Его раздирало изнутри: девушка или помочь, девушка или помочь. До встречи оставалось около получаса, но ведь и добираться до туда необходимо около 20-25 минут, ждать машину не вариант( были пробки ). Только пешком. Нему было невыносимо это терпеть, он мучился. Что то в нем щелкнуло, что то в нем изменилось. Он без всякого сожаления закрыл кассу, повесив табличку: «Рабочий день окончен». Ему кричали, но он не слышал. Не слышал или не хотел слышать? Именно не слышал, он был потрясён. Думал: что так в нем изменилось, что он так поступил бесчеловечно. Что могло так в нем нарушится, в нем было столько решимости, как никогда не было. А может и было, но он не помнит. Он не давал клятву Гиппократа, зато обещал девушке, поэтому так поступил? Нет, он явно о другом думал…

Пролог 4

Надежда умирает последней. Ты всегда на что то или на кого то надеешься, но это не верное решение. Надежда лишь на самого себя даст тебе полный «карт-бланш» для решения любых задач повседневной деятельности. Надеясь на кого то или на что то, значит не доверять самому себе, и бывает такое, что надежды не оправдываются положительным результатом, в следствии чего вместе с этими надеждами умираешь и ты. Я не говорю, что нельзя надеяться на кого то или на что то, нет. Просто нужно знать: кто сможет оправдать результат, а кто нет, что сможет помочь, в случае проблемы, а что сломается или потеряется раньше времени. Надёжность этой системы( самонадеянность ) тоже не всегда верное решение. Ты станешь слишком высоко себя ставить над другими, тебе это начнёт нравится, а в следствии чего ты теряешь социум, точнее тебя изживают из этого социума. Ты становишься никому не нужным. Кому нужны самонадеянные эгоисты? В то время как при выборе между двух зол, ты выбираешь меньшее, благодаря своей самонадеянности. За частую, для тебя позиция, которую ты отстаиваешь, будет верна. И не стоит отступать, следует доказывать( но опять же, в случае того, что твоя позиция явно не верна и ты видишь и понимаешь это, то в случае попытки доказывать обратное социум выкинет тебя из себя; ты самонадеянный эгоист ). То есть надежда это некий кредит в цикле, который тебе поможет, либо ты на нем погоришь.
Дождь. Ветер так и пронизывал его мокрую одежду. Этот холод по шее, потом сквозь одежду ниже… судорога и мурашки тут же по коже, но в то же время он получал от этого удовольствие. Ему нравится дождь и такая погода. Он шел, обходя лужи и думая о своём прошлом: сколько же он мог сделать всего иначе, и будущем: кем же он будет в конце концов и что его ждёт дальше, к ее дому. Она его ждала, а может и нет. Подъезд. Он стоит в помещении, что отделяло коридор от улицы. Он выключил свет( любил темноту, так же как и дождь, так как же и прохладный ветер ) и стал ждать ее. Ходил из угла в угл, думал о чем ее спросить, что сказать, как ответить. Она пришла. Обнялись. Он не был так счастлив как в этот вечер. Он был в восторге, но не показывал этого. Он был замкнутым. Страх в нем есть. Боится чего то.
— Я хочу тебе кое что сказать, — начала она. Он стал ещё веселее, в ожидании каких нибудь любовных фраз его глаза заблестели от возбуждения. Помнит он слова ее, что они будут всегда вместе, что она его любит так, как никогда не любила, что не хочет его терять. Он верил во все это. Он хотел верить.
— Ну говори же, — с улыбкой сказал он. Ему поскорее хотелось узнать, что она хочет сказать. Но тем самым он ее смутил. Она отвела голову в право, сжала губы и опустила глаза, потом сделала глубокий вдох и выдох и уставилась на него.
— Мы не подходим другим другу. Нам лучше расстаться, — сказала она даже не смутившись, как будто бы так и должно было случиться у них. У него что то заиграло внутри. Что то начало наматывать душу его до упора, до боли. Он посторонился назад. Ему было плохо. Он спокойно вышел из помещения, сильно захлопнув дверь за собой. Ему хотелось в дождь, хотелось, чтобы ветер его обнимал. Он сразу понял, что был человек, который был ближе к ней, чем он. Слишком был доверчив и добр. Просто ошибался, как всегда. Доверился не той. Не на ту надеялся. Надежда умерла, как и он вместе с ней.

Пролог 5

Наши мечты реальны до тех пор, пока мы в них верим. Мечтам нет границ, сколько хочешь столько и мечтай, от чего и пошла фраза: мечтать не вредно. Реализуя идею, ты создаешь что то особенное, неповторимое, индивидуальное. Реализуя мечту, ты создаешь лишь результат ее работы, ее функций. Мечты могут быть разными: как маленькие, так и большие. Ты мечтаешь в силу своей извращенности, как бы сказал Фрейд. Если ты любишь футбол, то тематикой твоей основной массы мечтаний будет футбол. И так с каждым. Нет дивергентов( предрасположенных ко всему одинаково ), иначе они бы считались идеалом, совершенством. Чем больше ты мечтаешь, тем богаче твоё воображение и фантазия. Создавая образы в голове и заставляя их двигаться, говорить, ты пропадаешь на долго в созданном тобой мире, забывая о реальном. Забыв реальном мире, на яву ты представляешь собственный выдуманный мир, и считаешь, что все можешь изменить. Значит мечты это некий наркотик, которым нельзя злоупотреблять. Фраза: мечтать не вредно, показана в адекватных рамках, в рамках разумного. Появись в цикле зависимость к мечтаниям, ты сойдешь с пути предначертанного, на тот путь, который ты будешь рисовать себе сам, забывая о реальности, которая не куда не исчезла, а продолжила существовать. Сойдя с пути истинного, ты разрушаешь цикл, а следовательно цикл прекращается преждевременно.
Он был повержен. Дождь так и хлестал его. Он как бы хотел этого, хотел чтобы дождь был ещё сильнее. Шел быстро, ноги сами его несли. Как она могла так поступить? Он делал для неё больше, чем для себя, чуть ли не жил для неё. Он думал о прошлом: как же им было хорошо вместе. Они хотели детей, хотели улететь куда-нибудь. Она хотела собачку в дом. Он представлял как они жили бы вместе: дом, по дому бегают дети, играют; на диване сидит он и она, они обнимаются, они счастливы. Но сейчас она будет с другим, будет обнимать другого, будет целовать другого, мечтать с другим, но не с ним. Он для неё исчез из интереса. Он для не пропал из мира. Пропал со своей надеждой. Но ничего в этом нет, найдёт другую. Он так глубоко мечтал, что окончательно позабыл об аккуратности. Хоть он и шел по тротуару, но водитель был уж совсем не осторожен и на повороте забыл притормозить. От дождя дорога уж слишком была скользкой. Машина сбила его так, что он отлетел на метра 2, после чего машина переехала его. Но он всего этого не заметил, ему было не больно. Он умер в реальности, в которой потерян, но не в собственном мире, в котором заблудился.

Пролог 6

«Веришь мне?». Чтобы это могло значить? Доверять человеку, его действиям, словам — иметь некую опору, которая для тебя, по твоему мнению, будет стоять долго. Но с чего бы доверять человеку? С детства говорили тебе: не доверяй не знакомым людям. От незнакомцев много чего можно ожидать: хорошего или плохого, но чтобы избежать плохого, единственный способ — избегать. То есть недоверие это способ избегания неожиданных последствий. Но ведь и от знакомых людей, друзей, родных ты можешь не ожидать чего то. С чего тогда ты доверяешь им? Многие годы ты прожил с ними, хорошо их знаешь, повадки, характер, нравственность, пристрастия — все. Но ведь это не всегда может оказаться правдой. На самом деле твой друг не увлекается пением, а ходит на футбол, твоя подруга сказала, что все нормально, хотя вчера была грустной весь вечер и так далее. Намеренная ложь. Попытка спрятать личность. Для чего бы? Взглянув на это с другой стороны, можно понять их. Не доверяют. Все кому то не доверяют, и чтобы избежать неожиданных последствий говорят ложь о себе, тем самым скрывая свою личность, обеспечивая защитой. Следственно, недоверие это так же избежание неожиданных последствий, путём недостоверной информации в свою сторону. Те, кто доверяют всем, бедные люди. Эти бедняжки попадаются во многие инциденты. Но им свойственна манера: доверяй, но проверяй. Они всегда хотят удостовериться в том, что доверять тебе можно, тем самым спасая самого себя. То есть доверие в своём понятии для цикла играет роль облегчения циклических процессов. Но если доверие не оправдалось, то вместо облегчения циклических процессов мы получаем яд, который будет их разлагать.
Светло. Он с трудом открыл глаза. В его детской комнате были раскрыты шторы. После вчерашнего разговора самим с собой он резко изменился и доверился своим рассуждениям. Неужели так и должно все быть? Он сел и схватился за голову. Она болела. Он явно испытывал боль. Он попытался встать, но не смог. Голова закружилась, и точно груз какой то на него свалился, что его так кинуло обратно на кровать.
— Что со мной? — думал он. Он был встревожен. С ним никогда такого не было. Заболел?! Не может быть. Нужно собираться в школу. Он снова сел, вдох, выдох, встал и пошёл к зеркалу. Уши его были красные. Все таки заболел. Но ему нужно, чтобы кто то предупредил о том, что не в состоянии прийти в школу. Он начал искать телефон и искал в правильном месте. Сразу же нашёл и начал набирать своего соседа по парте. Не то, чтобы они были друзья. Гуляли как то вместе, в классе подшучивали над девочками. Пошёл гудок. Он долго шел. Так долго шел, что он было запаниковал, но все таки абонент ответил.
— Алло, — прозвучало из телефонного динамика с некоторой отбасовкой. От такого его голова опять закружилась, опять запульсировала, настолько было громко. Он приземлился на стул, стоящий рядом с ним.
— Привет, ты не мог бы сказать, что я болен и не приду сегодня на уроки? — спросил он, жмурясь от боли. Держался за голову, мял и перемешивал волосы, скрещивал ноги, настолько было больно.
— Ах, да, хорошо, — сказал абонент с некоторым опозданием и бросил трубку. «Надеюсь, он скажет обо мне» — думал он. Он буквально верил, или хотел верить, что его товарищ скажет о нем. Его терпение угасало, как и его силы. Он встал, еле как дошёл до своей кровати и упал на неё в полном бреду. Он заболел не на шутку. Будто горячкой. Все время повторял: «Страх, страх, страх». Увидев его, родители, конечно, сразу же отвезли в больницу. Что ты думаешь? Врачи были в панике: столько симптомов было у него. Одни говорили горячка, вторые — мигрень, третьи вовсе не знали что и сказать. Его отправили в палату, где он провалялся около месяца один. Конечно, его навещали, не без этого, кормили, радовали подарками. Но в тот момент он чувствовал что-то сильное в себе, но одновременно слабое, что то очень горячее, что обжигает его изнутри, и одновременно холодное, что от холода прятался под одеяло каждый раз. Но он успокоился в один момент. Как ты думаешь от чего? Как оказалось, тот товарищ его не сказал ничего учителю о его болезни. Звонили родителям, вызывали их. Учителям рассказали, что тот болен и не способен на обучение некоторое время. Об этом всем его мама рассказала ему, а он улыбнулся, и уснул. Улыбка пропала, но его лицо стало серьёзным, будто бы он не спит, а прикидывается. Но нет, он спал, крепко спал. Ему снился не долгий сон, но он ему запомнился на всю жизнь: как его товарищ падает глубоко в бездну.
Через месяц он вернулся обратно домой. Он так скучал по всему этому, но, увидев дом, у него сразу же пропал интерес, зайдя в комнату, он не ощутил какого то наслаждения. Он стал каким то другим. Он снова изменился. Взяв телефон, он начал удалять контакты один за другим, оставив только тех, кого считал близкими. После телефон был брошен. Он свалился на кровать и уставился в потолок. Теперь он ничего не чувствовал. Он снова изменился, снова стал другим.

Пролог 7

Если ты хочешь соврать человеку по настоящему, то скажи ему, что ты его любишь. Любовь интерпретируется во многих понятиях, воспринимается в разных объектах, представляется в разных формах. Любовь субъективна. Она многогранна, имеет множество сторон. Но что же означает фраза: «Я тебя люблю»? Нужда в присутствии рядом с этим человеком постоянно, внутренняя «я» переходит в мысли об этом человеке, забывается все, кроме него, человек видится под иным ракурсом: он кажется для нас красивее, умнее, сильнее, замечается множество деталей, человек как бы обведен жирным контуром, он выделяется средь окружающего общества, ты отдаешься ему. Прекрасное это чувство любовь, когда оно взаимно. Страшная боль — неразделенная любовь. Один человек любит другого, а другой первого нет. Первый всячески будет уделять внимание любимому человеку, но в ответ не получит взаимности. Он страдает, но идёт дальше, идёт до тех пор, пока его не отвергнут, либо не свершится взаимный ответ. Если же его отвергнут, то с этого момента начнётся боль. Внутри не то, чтобы все пропало, как будто стягивает туда все, что снаружи, слёзы так и хотят течь и течь, сердце начинает настукивать Азбуку Морзе, руки дрожат, начинается депрессия, страх. Настроение пропадает надолго, и нет возможности его вернуть. Теряется внимание на основные повседневные дела. Внимание вообще пропадает. Но со временем все входит в норму, но это не всегда и не у всех. Значит любовь несёт лишь отрицательное воздействие на цикл? Только лишь в ситуации с «неразделенкой». Основные циклические процессы гасятся, мир становится тусклым и прозрачным, теряется ориентир, и в итоге ты сходишь с основного пути. В ситуации же взаимной любви все по-другому. Каждый, уделяя внимание своему человеку, поддерживает его должным образом, находит недостатки, исправляет их, помогает, учит. Циклические процессы делятся уже не на одного, а на двоих, что говорит об облегчении жизни. Совсем другое дело, когда чувства гаснут, они уже не те, что были в самом начале: бурные, тёплые. Наступает чувство ответственности перед человеком, которому ты себя отдал: либо ты его предашь и уйдешь к другому, либо останешься и докажешь свою не безразличность. К сожалению, ответственность мало у кого осталась, и те, кто реально любит, остаются в одиночестве, так как преданы одному и не могут ему изменить, не могут предать чувств, остаются одни в комнате, в которую сами себя и вогнали, и закрылись они тоже сами, но открыть не в состоянии. Не хотят выходить, хотят побыть одному, не хотят никого видеть, хотят умереть. Любовь — это чувства, а чувства могут притупляться или пропасть вовсе. Разве бывают бесчувственные люди? Ведь чувства связаны с душой человека, значит бесчувственный это бездушный. Разве бывают бездушные люди? Душа имеет нравственность, предрасположенность, и если человек без нравственности, то и без души, а безнравственных людей много. Значит, если человек не может любить, то он безнравственный? Трудно ответить, ведь он может не любить, но помогать людям, а нравственность отражается в морали. Если идти против правил морали, то ты безнравственный. В правилах морали не указано любить, значит нравственность от любви не зависит. Все просто.
Он от многого отказывался, многое терпел, со многим соглашался, многое принимал. Внутри него что только на протяжении жизни не происходило, но он этого не чувствовал. Хотел, но не чувствовал. Он так сильно хотел этого, что самовнушил эти чувства, но душу не обманешь. Она ничего не чувствовала. За весь цикл он отверг от себя всех, кто не стал для него кем то. За весь цикл он не образовал своего общества, круга общение, не нашёл надёжной опоры — надежды, не нашёл людей, которым он мог бы доверять, не реализовал собственных идей, и не образовал свой спектр мечтаний, думая только об одном, он потратил силы ему, упав от бессилия. Перед тем, как упал, он увидел яркий свет, ослепивший его. Он было хотел протянуть руку к нему, но не мог. Земля была никакой. Он просто упал, просто закрыл глаза, просто умер без чувственно.

Пролог 8

Бог. Кто это? Прообраз человека? Какое то другое создание? А существует ли он вообще? Может быть это то, что находится внутри нас? Допустив слово против Него в присутствии человека верующего, уже является оскорблением личности, хотя ты всего лишь выразил свою позицию своего пути жизни. Как же верить в то, что даже нельзя представить? Не знаю, люди верят в то, что хотят верить. Честность религии в вере и любви в Бога, то есть Он есть своеобразная опора, на которую ты можешь возложить свои проблемы. Если ты их возлагаешь не на себя, то про них забываешь, но ведь Бог более вымышленный образ, чем реальный, тем самым возлагая на Него проблемы, ты просто хочешь о них забыть, и забываешь. Но проблемы ни куда не пропали, а остались. Они тянуться за тобой как хвост, но ты их не чувствуешь. В конечном итоге они всплывают в самый неподходящий момент. Никак не хочу оскорбить верующий, это полностью их решение. За каждым из них есть одно, либо множество неудач и провалов, а то и полных катастроф, и чтобы избавиться от дум над ними, вера сама к ним приходит к Нему, и верующие молятся, чтобы спастись, забыть, очиститься. Тех, кто не веруют, называют атеистами, точнее так называют они себя сами… Ты ведь один из них, не так ли? Это те люди, которые примкнули научному пониманию и отбросили религиозное. Они сами научились решать свои проблемы, ведь ты смог победить свои принципы, выращенные в детстве. С помощью общества? Оно конечно формирует твою личность, но разве ты его слушал и воспринимал? Ты самовоспитал себя, себя сформировал, создал собственные законы. У тебя свои верования, но нет Его, который мог бы за тобой наблюдать. Ты сам для себя Он. Ты перестал чувствовать общество, которое тебя окружает, не веришь в то, во что верили веками, не даёшь надежды на то, во что вкладывают жизнь, не любил Того, Кого все любят, мечтал о том, что тебе не пригодилось в жизни, в то, что ты даже не реализовал, Истратил силы данные Им не на то, что нужно, и ты сошёл с пути истинного. Ты не привлек людей к себе, не смог заставить их в «Себя» верить, и поэтому ты отверг их, но не понимал, что отвергли тебя. Ты перестал иметь чувства, перестал понимать реальность, и в созданном мечтами мире заблудился. Ты стал никому не нужным. Ты стал «пустым»…

3

Он лежал все так же, изредка подергивая ногой или рукой. Глаза его были открыты широко, будто бы был удивлён чему то. Рот немного раскрыт. Он обнимал себя не от холода, а от страха, хотя здесь никого не было. Это он так думал. Незнакомец наблюдал за «пустым», для него он был удивителен и убог, своеобразен и прозрачен. Незнакомец впервые видит такого. «Пустой» все так же не замечал его, ему было не до кого то, кроме «Себя» и своего мира мечтаний, в котором утонул. Незнакомец наклонился поближе, чтобы понять: что же видит «пустой». Он был вовсе не удивлён в увиденном: «пустой» падает глубоко в бездну, постепенно становясь чёрной и незаметной точкой. Как «Он» поступил со всеми, такой «Себе» путь и пред описал. Падать, как падал его товарищ, как его бывшая и остальные. Здесь не было никого, потому что они все упали.
— Это твоя жизнь, — сказал незнакомец. — Вот твоя жизнь без лишних красок. Ты видел лишь картину, но не видел ее суть. Я помог тебе, «пустой», прояснить суть. Она пропала для тебя и потерялась, ведь ты сошёл с пути истинного. Одиночество, страдания, мучения, вера, любовь — все, что ты не почувствовал, будешь чувствовать сейчас. Никто не смеет отклонятся от цикла, ведь он постигнет тебя рано или поздно. Не в состоянии выполнять циклические задания в условиях, данные тобой циклу, будешь выполнять их в условиях, заданных ним. Не до, так после. Считай, что ты рассчитываешься с долгами.
«Пустой» молчал. Он уже не слышал ничего. Слишком глубоко упал и продолжает падать. Вдруг его глаза наполнились ужасом и болью. «Пустой» начал кричать, стонать, рвать на голове волосы. Он услышал в своей голове голоса и начал бить ее. Это были голоса тех, кого он скинул в пропасть, в которую сам себя и сбросил. Может быть, они уже упали, а может ещё падают. В этот раз «пустой» был совсем один. Незнакомец сделал все, что от него требовалось, и поэтому исчез. Боли стали сильнее, что он стал бить головой об пол. Он бил так сильно, что пол начал трескаться. Удар, ещё удар, ещё. Он не чувствовал боль от ударов, но чувствовал боль внутри. Пол треснул и обвалился. «Пустой начал падать. Падать как во сне. Стало совсем темно. «Пустой» закрыл глаза, и вот он видит, как спит, и кто-то сидит рядом, на его детской кроватке. Это девушка. Прекрасная девушка. Стоило открыть глаза, как картинка не пропала, а вместо девушки сидит незнакомец. Все тот же. Он наблюдал за ним маленьким, за тем как он спал.
— Вот таким ты был, — начал незнакомец, — маленьким, но понимающим многое. Таким, — картинка сменилась на вечер, когда «пустой» вернулся с больницы, — стал после долгих размышлений. Ты стал в корне меняться, эволюционировать, но быстрее и прогрессивнее, чем остальные. То, что дала судьба тебе в детстве, ты отверг и придумал новое, ты самовоспитал себя. Здесь, — теперь «пустой» видел, как он уходил с работы, не обслужив нуждающихся в лекарствах, — ты поступил так, как и узаконил себе. Ты никому был ни чем не обязан. Одна из женщин в этот же вечер и умерла, мужчины разницей в 2 недели через полтора месяца, в общем в другой очереди теперь они стоят. Здесь, — он видит улицу, дорогу, дождь, себя видит, как идёт, — ты потерял грань между реальностью и своим собственным миром мечтаний. Ты многого хотел, но не того, что нужно. Ты истратил силы, чтобы доказать себе, что не все так плохо. Забудь об этом мире и живи тем, что предписала тебе судьба. Она точно знает, что для тебя хорошо, а что плохо. И поэтому восполнись! Восполнись! Восполнись! — вскликивал незнакомец. Вдруг проявился яркий свет, как тогда в последний раз. И вот он снова упал, только теперь как тогда на землю, но теперь он ее чувствует. Мокрая от дождя и холодная. Его глаза закрылись. Он восполнился.
— Аах! — вскликнул он, приподнявшись от испуга. Он лежал в кровати. Явно испугался, но не помнит, что ему снилось. Он лег и начал смотреть в потолок. Не мог уснуть. Вдруг видит, что дверь распахнулась, и в комнату вошла девушка. Очень красивая девушка. Она села к нему на кровать, отодвинув одеяло. Он посмотрел на неё странным взглядом, потом снова в потолок и спросил:
— Что значит для тебя страх?

Глава 2
1

Каждый раз теряя, ты стараешься защитить это еще лучше, чем в прошлый раз. Порой это входит в неотъемлемую часть жизненного пути ( терять, находить, защищать, терять и т. д. ). Перепробовав все, что только можно, ты пускаешь в ход свою энергию, которая не рассчитана для этого, ты слабеешь, теряешь с истинного пути цель, которую впоследствии не выполнить. В конце концов, ты отдаешь свою жизнь за потерянное, посчитав это не слишком дорогой платой. Но разве это того стоит? Может нужно когда-то перестать гоняться за искушением и отпустить упущенное раннее, чтобы вернуться за ним позже уже подготовленным или забыть об этом. Жизненный путь расписан для каждого так, что каждая душа связана с каждой другой, чтобы мир казался не таким уж и серым. Если в процессе почувствовалось одиночество, тоска или горе, то скорее всего ты заблудился и сошел с пути истинного. Стараясь вернуться обратно в свою колею, ты ищешь новых знакомств и банального общения. Общество, как ни что другое, является лекарством от одиночества, тоски и горя. Но если и оно не способно предотвратить происходящие внутренние переживания и проложить тропу к главной дороге, то ты не просто потерял путь истинный… ты потерял себя.
— Тебе снова снился страшный сон? – спросила Элли, проводя пальцами по груди. Я нехотя слышал ее, сквозь сон, как бы не различая реальность от выдуманного, но то, что это говорила я понял сразу. Она лежала рядом в моей майке, которая на ней выглядела мешком. Я открыл глаза, но тут же зажмурил их, от яркого света в комнате. Элли не любила задвигать шторы на ночь, так как боялась темноты. Привыкнув к освещению, я приблизил к себе Элли рукой, на которой она лежала, и поцеловал. Приподнявшись, я протер лицо руками, чтобы более-менее проснуться. Бессонница убивала меня. Либо я не сплю, погружаясь в книги, либо сплю, но очень мало. Было дело, что я прибегал за снотворным в аптеки и с счастьем бежал домой обратно с мыслью, что я буду спать. Она все также лежала и не хотела вставать. Это было понятно по ее лицу. Было ясно, что спать она не будет, но поваляться еще пару минут не откажется.
Было светлое субботнее утро. И планов на сегодня не было. Решив, что выпив пару глотков холодной воды и вернуться в кровать, будет единственным верным решением на сегодня. Кроме снотворного я ежедневно покупал таблетки, которые мне прописал мой лечащий врач. У меня, к сожалению или к счастью, биполярочка, но, честно говоря, пользы от этого никой я не получаю. Постоянные кошмары, нередко веду разговор сам с собой, сам того не замечая. Бывает, я теряю настроение на час-два, порой неделями ходил с каменным лицом. Были и резкие перепады настроения. В общем ничего хорошего. Зато, как говорится, одному скучно не было. Сев на край кровати, я принял таблетки, прописанные доктором, и снотворное, чтобы хоть один день поспать без нервов и в спокойствии. Элли все также лежала на кровати и смотрела в потолок, будто наблюдала за чем-то. Я лег рядом, укрывшись одеялом.
Элли – моя девушка. Я познакомился с ней на одной из вечеринок своего друга, у которого было что отметить, но я точно не помню что. Она ревнивая красавица. У нее не то, чтобы пышная грудь, но формы имелись. Ее достоинствами были волосы и глаза. Глаза голубые с переливом в сиреневый, а волосы черные и прямые чуть ниже плеч. Она тогда стояла у стены в углу, в руке телефон. Я подумал, что она кого-то ждет, и так все и оказалось. Элли не задолго до вечеринки познакомилась с одним парнем, но тот не пришел. Она уж было сильно расстроилась, и я подошел к ней, чтобы хоть как то отвлечь ее от этого недоразумения. Мы прошли на второй этаж, взяв с собой одну бутылку шампанского, два роккса и карты. Элли сама предложила их взять. Я нашел одну не занятую комнату, и мы зашли туда. Пройдя немного вдоль комнаты, чувствовалась свобода. Она была просторная, но и не пустая. В ней была двуспальная кровать, стол, два стула, шкаф, занявший половину стены. Элли включила свет, и комната наполнилась красками. Вполне не дурно. Мы сели по разные стороны кровати, и она предложила сыграть, начав тасовать колоду, а между тем открыл бутылку и разлил по половине роккса каждому. Игра началась, но недолго. Она лихо разыграла меня, и я остался в полном удивлении, а она просто хихикала. Я взял реванш, но и это не помогло. Тогда я предложил:
— Может, сыграем в мою игру? Но только с одним условием, — сказав это, у меня появилась улыбка, глаза смотрели прямо в ее. Я задумал не плохую мысль, но не факт, что она понравится ей, но попробовать стоило. Кто не рискует, тот не пьет шампанского! а я еще не допил первый роккс.
— Что за условие? – спросила Элли, улыбнувшись. У нее была прелестная улыбка. Так и хотелось оставить этот кадр у себя в голове на всегда и любоваться. Она перекинула голову с левого на правое плечо. Волосы так и летали за ней.
— Мы будем играть на раздевание, — мне вдруг стало стыдно. Я как бы даже приготовился уже получить пощечину, но я лишь удивился еще сильнее, после того как услышал:
— Ну давай, рискни. Можешь сразу раздеваться, шансов у тебя все равно нет.
— Это мы еще посмотрим.
Первая игра длилась напряженно и, на удивление, достаточно быстро. В мои планы входило сначала ей поддаться, а потом начать играть с ней серьезно, поэтому первую игру я проиграл.
— Снимай майку, шулер! – возмущенно вскликнула Элли недовольная моей медлительностью. Я снял майку. В ту ночь я был не то, чтобы просто одет, но и не парадно. Можно сказать как обычно. Черная майка, джинсы черные и кеды. Кеды были черными тоже. Была какая-то страсть к этому цвету. Ко всему этому я был спортивного телосложения. И как только я снял майку, Элли не без удивления разглядывала мое тело. Кроме мышц, на теле были и ссадины, шрамы. В детстве я был любопытным и много куда падал, много где терялся, много с кем дрался. В общем веселое детство. По ее лицо видно, что она хочет прикоснуться, но не решалась. На ее лице было написано – стесняется. Я подсел ближе, взял ее руку и поднес к телу. Она посмотрела мне в глаза, а потом вслед за рукой, гулявшей от шрама к ссадине. Я же в это время смотрел в ее глаза. Именно в ту ночь я сразу понял, насколько они прекрасны. Она остановила руку у сердца, и она не то удивилась, не то испугалась, отдернув руку.
— Что с тобой? Твое сердце… Оно… — говорила она с дрожащим голосом.
— У меня тахикардия из-за малого сна и неправильного режима. Не пугайся.
Она снова прикоснулась к тому месту откуда же и отдернула ее. Она не могла привыкнуть к такому ритму сердца. Я все также смотрел в ее глаза. Заметив это, у нее на щеках появился легкий румянец, от стеснения, и она улыбнулась.
— Нравлюсь? – спросила она, продолжая разглядывать меня. Я был не готов к такому. От небольшого испуга я осушил роккс.
— Да, — сказал я. На нее как будто не произвело никакой реакции мой ответ.
— Я так и думала, я всем нравлюсь, — сказала она, будто разочаровываясь в своей красоте. Было такое ощущение, что ее достали все эти навязчивые парни, которые без ума от ее глаз, от ее форм. Она явно уставала от них. Может быть, она стала даже боятся этого всего. Как вариант, ей давали надежды и она сама поддавалась в искушение молодой любви, но тут же была променяна на вариант получше. Как игрушка. Ужасное чувство. – Ты мне, кстати, тоже, — эти же слова меня попросту ввели в стеснение. Не то, чтобы я был красавец. Просто мне было приятно и неожиданно было услышать это от Элли в мой адрес.
Я разлил еще по рокксу каждому, а потом еще до тех пор, пока бутылка не кончилась. Время летело быстро, а мы его не замечали. Прошел, примерно час или полтора с тех пор, когда мы вошли в комнату. Карты нас уже не интересовали, что не сказать о нашем прошлом. Мы рассказывали каждый о себе. Смеялись где то, где то грустили, но нам было хорошо вместе. Шампанское не заставило нас долго ждать. Я был пьян, но я говорил уверенно и спокойно. Она тоже была пьяна, но вести беседу была способна. Вдруг меня совсем уж переклинило, и в голову ворвалась мысль податься резко вперед и поцеловать ее. Но не сейчас, нужно было выждать момент, и он, к счастью подвернулся мне.
— У тебя есть девушка? – спросила она, проводя пальчиками по краю роккса. Она наблюдала за этими движениями, но частенько, прикусывая губу, поглядывала на меня.
— Нет, а тебя есть парень? – глупо, конечно, что я это спросил, ведь я знал, что с ней было, когда решил ее поддержать. Я уже был готов, что ответ будет не желанный, но:
— Нет, к счастью… или к сожалению, но нет, — сказала она, свернув губы трубочкой, а затем резко прикусила нижнюю и посмотрела прямо в глаза. Ее глаза были полны страсти. Она хотела меня, также как хотел ее я. Вот он! Вот он этот шанс! И я рискнул. Я поцеловал ее прямо в губы, а она не сопротивлялась. Поцелуй от силы был две секунды, и я немного отдалился назад, чтобы еще раз взглянуть в ее глаза, настолько они были прекрасны. Но меня снова потянуло к ее губам, как ее. Мы вцепились друг в друга, сплелись руками, на пол попадали рокксы, бутылка, карты разлетелись по кровати. Одежда и вовсе не заставила себя долго ждать.
— Погоди, — сказал я, в полном возбуждении, тяжело дыша. Она не хотела отцепляться от моих губ. Ей это нравилась. Страсть так и бурлила внутри нее. Я встал и закрыл дверь на замок, выключил свет. В комнате было достаточно лунного, так что я без труда вернулся к начатому. Так мы и познакомились. Прошел год с тех пор. После месяца знакомства она переехала ко мне, и так около года мы жили. Теперь же вместе мы лежим на кровати и встречаем утро, думая, что проспав этот день, нет ничего увлекательнее и лучше.
Хуже всего, когда мне снятся сны. Беда их в том, что я могу чувствовать все, происходит в них, могу решать, действовать, но не могу отказаться от них. Лучше бы я вообще не видел снов. Зачастую мне снятся кошмары. Вижу какое-то существо в плаще. Каждый кошмар я видел его. Именно из-за этого я стал посещать доктора, и именно поэтому я начал принимать препараты.
Заиграла музыка. Звонил телефон. Небольшая пульсация в висках отдавалась болью, напоминая о сонном утре и усталости после вчерашнего рабочего дня и загруженной ночи. Протерев глаза, я попытался сообразить, где находился телефон. Звонил док. Что ему интересно от меня нужно в это утро?
— Том, приветствую. Это я, Гаррисон, — говорил он с каким-то радостным голосом, как будто он восхищался тем, что он сделал, словно ребенок.
— Да, я уже понял, — я никак не мог скрыть свой сонный голос, еще ко всему и зевнул.
— Я кое-что нашел, тебе это понравится. Сейчас, если не занят, может подъехать? Это, возможно… ну или не точно… нет-нет, определенно, так будет правильнее, поможет, — он терялся в словах. Его явно взбудоражила находка. Ну что ж, раз это определенно поможет, то почему бы и не попробовать. Уже надоело вникать в суть каждодневных кошмаров и реплики незнакомца, блуждающего в черном плаще, словно смерть. Ему не хватало косы на плечо.
Я снова встал и пошел в душ. Утро явно побеждало мое состояние, мне так и хотелось лечь снова в кровать к Элли, которая заснула. Она так мило спит. Видели бы вы ее. Руку закинула за голову, вторая рука лежит на груди, держа одеяло, чтобы я его не забрал себе. После душа кофе, после кофе еще одна чашка. Уже немного легче. Краем глаза я увидел свой кабинет, дверь которого была приоткрыта, попивая чашечку кофе. Я писатель, и большая часть моей работы это книги, рукопись. Бывало, я пробовал работать в газете, но чересчур деловая манера письма мне не давалась. Я пишу свободно. Вот вчера я и просидел в нем почти всю ночь, поэтому меня так и тянет, словно магнитом, к постели.
Поцеловав Элли, одевшись и забрав ключи от машины, я двинулся к доку. Он принимал меня в своей квартире, а она находилась не так уж и далеко от моего частного дома. Первый раз к нему я пришел на прием в его отдел, в другой части города, но со времени мы сдружились, и мне предоставил он право не кататься по городу, а заезжать прямо к нему.
Его квартира почти не отличалась от офиса: сам он сидел за столом на кожаной софе, по краям которой стояли такие же кресла, направленные к столу. Стол письменный, завален бумагами. По двум углам расставлены огромные цветки чуть ли не до потолка высотой. На стенах висели картины небезызвестных художников, как говорил мне док, но я не увлекаюсь картинами и их создателями, поэтому об этом я вам ничего не скажу. Генри, мой лечащий, работал за ноутбуком, от которого почти не отходил, за что и заработал плохое зрение, потому и носит очки. Сам же он курил сигареты, но при этом отзывал от этой вредной привычки. На столе стояла бутылка вот только открытого виски, а рядом стакан, наполовину полный алкоголя. Одет не официально, а, как говорится, «по-домашнему»: халат, тапочки. Жены у него не было, собственно детей тоже, зато денег наживал на клиентах приличные, предпочитая ездить в отпуск за границу на недельку-другую. С меня он денег не брал, а как он говорил: «… по доброте душевной, мой друг…», при этом посмеиваясь и кашляя. Его козырь это, безусловно, внешность. Кто бы мог подумать, что ему уже 44 года, при этом выглядит на все 25, не больше.
Как только я вошел, он взглянул на меня, улыбнулся, резко встал, подбежал и начал приветствоваться:
— Ну, неужели вы приехали, Томас, — схватив мою руку, он начал ее трясти.
— Я ехал к вам так, как только разрешено.
— Ох, я надеюсь, что так это и было. Но ведь дело не в том, так? Вы же ко мне, Том, приехали за информацией, которую я для вас раздобыл, так? – в каком-то лихорадочном настроении расспрашивал меня док. Чувствовался алкоголь, но это нельзя назвать перегаром. То, что док был немного пьян, можно понять спокойно и не заморачиваясь.
— Да, док. Давай к делу.
— Как ты себя чувствуешь во время того, когда занимаешься книгой? – спросил док, усаживаясь за стол на диван, доставая из выдвижного шкафчика стакан и наливая в него виски. Он уж было потянулся за сигаретой, чтобы мне предложить, но я достал свои и закурил.
— Как будто в другом мире. В какой-то степени мое состояние отлично сказывается в написании сюжет, описании всего окружающего, а как связаны книги с моими кошмарами? – уставился я на дока, взяв стакан. Сначала он молчал, потом, затянувшись, ответил:
— Напиши книгу, сюжетом которой станет твой кошмар.

2

— Том? – в надежде на ответ, я оттянула одеяло от себя ногами, но ответа не было. Протерев глаза, потянувшись и убрав свисавшие на глаза волосы, я осмотрела комнату. Белая, светлая комната была в идеальном состоянии, если бы кровать была заправлена и в ней никто не находился. Здесь было белое все: от постели до шкафа, от прикроватных ковриков до занавесок. Мне не терпелось что-нибудь съесть, так как подруги со вчерашнего дня ничем меня не позабавили, зато алкоголь умудрялись где-то найти. Странные эти подруги, зато всегда вовремя. А после них, вымотавшись, легла в постель и уснула.
Проходя мимо кухни, я заметила чашку, кофейник. Видимо, Том уехал к своему доктору. Бедняга, страдает от этой бессонницы. Помнится, он уснул в своем кабинете прямо за столом, потом резко закричал и начал рвать книги, бумагу, документы. Я подбежала к нему, а он делал это все во сне. Потом все переписывал, переделывал заново. Ох, как же он был расстроен.
Сняв майку, нижнее белье и войдя в душ, ринувшаяся холодненькая вода покрыла мое тело мурашками, заставив забыть о сонливости. Обмочив лицо, дрожа, я вышла из душа прямиком за полотенцем, висевшем на батарее. Теплое. Я укуталась в него и пошла в спальню за чистыми вещами. Так и хотелось по скорее одеться, выпить чашечку чая, просмотреть что нового у подруг, придумать куда бы пойти завтра и лечь в кровать в поисках новых снов. Сегодня я особо ничего не запомнила, что было у меня ночью в голове. Все виделось какими-то обрывками.
«Неужели у меня такая маленькая задница?» — подумала я про себя, разглядывая свои бедра, тело, вертясь перед зеркалом. Я пытаюсь следить за своей фигурой, но порой хочется чего-то вкусного, и я это позволяю себе, а бывает просто лень идти на беговую дорожку или просто пробежаться утром, как это делает большинство людей, следящих за формой. Как бы глупо не прозвучало, зато лаконично и верно: мне лень! И все заключается только в этом. Бывало, я работала в рекламном агентстве, возилась с бумажками, документами, которых копилось кучами, и они не убывали, а лишь нарастали, так как на местах было мало трудящихся, и среди них меня явно не было. Я не то, чтобы не хотела, просто это утомляло впервые же минуты работы, и ничего с этим не поделать. Как только меня не отчитывали, не грозили увольнениями, дисциплинарными взысканиями, штрафами, но при этом всем не увольняли, а оставляли, так как я хотя бы что-то делала, а на работе была нехватка трудящихся. Догрозились – я ушла сама.
Чай зеленый, так как черный не для меня. Попросту не нравился, вот и все. Подруг просматривать не захотела все-таки, а вот чем бы заняться завтра я усердно начала копаться в интернете. «Прокат нового фильма в ближайшем кинотеатре» или «Хотите отлично провести время? Тогда у нас есть место для вас в фитнес клубе, где…»…
— Скучно, — сказала я. Все-таки не чем было нам заняться. А ,может, и было, но искать я точно не хочу. Пусть этим займутся подруги, а пока я могу наслаждаться сном до приезда Тома.

3

— Но кому же будет интересна эта ересь? Существо в плаще, которое ведает тебе о том, о сем, все время преследует тебя. Навряд-ли…
— Тебе стоит попробовать. Это как способ избавиться от них. Я читал о дневниках, в которых ты описываешь свои дни. С психологической точки зрения, конечно, это дает избавиться от плохих моментов и помогает запомнить хорошие. Ну как? Я могу помочь…
— Нет, док. Пожалуй, в этом мне помогать не нужно. Ну, если только ты прочтешь все потом.
— Безусловно.
— Договорились.
Мы немного еще посидели, поговорили о своем, а потом я собрался и уехал, так как док чересчур много выпил за то, что смог помочь другу, то есть мне, такой находкой. Только-только подходило к полудню, а тем временем я решил заскочить к знакомому в соседнем квартале прямо в ларек, в котором продавались книги. Мне нужно писать и описывать уже готовый сюжет, напитанный страхом, неожиданностями. Но проблема в том, что я не писал никогда хорроры. Мне нужны были слова, связки, новые способы заинтересовать и заинтриговать, слова, чтобы описать темноту, тишину, нагнетающий момент. Проще говоря, необходимо сесть и читать тех, кто в этом хоть что-то понимает.
Ларек был небольшой, но книг для нескончаемых посетителей хватало. Тед, знакомый, владел этим помещением, но был не против продавать сам. С ним я познакомился на одном из собраний писателей не так давно, а он рекламировал свой ларек, говорил, что наши книги стоят даже у него. У меня не было на него времени, хотелось просто взять нужные книги, приехать домой и начать вникать в суть этих переживаний, начать понимать свои.
Тед стоял за кассой, обложенной книгами. Он был какой-то нервный, но на его лице была улыбка, пытавшаяся скрыть его усталость, и ей это удавалось лишь только наполовину. Посетителей было много, но не все из них были покупателями. Это и разочаровывало Теда. Денег приходило в копилку немного, но покрыть аренду, ипотеку, кредит, закупить книги, купить поесть ему хватало, хотя бывали и дни, когда Тед старался экономить на еде и роскоши. У Теда не было жены, не было детей. Родня его была в другом городе, а сам он, заразившись идеей самостоятельности, съехал от них и начал жить один. Как он говорит, ему эта жизнь нравится, но по нему видно, что он страдает. Его усталый вид, мешки под глазами, ухудшение зрения – все говорило о том, что это добром не кончится.
Взяв книги и перекинувшись с Тедом парой тройкой фраз, я вышел из ларька, кинул книги в машину и закурил. Небо было ясное в этот день. Ветерок слабо пошатывал кроны деревьев, стоявших вдоль дороги, по которой неслись машины, ведомые людьми, не знающими чем заняться в этот выходной день. За деревьями был виден парк, а за парком виднелась широкая река, отражающая ясность неба. Было немного прохладно от ветерка, но вся эта атмосфера вперемешку с дымом внутри и раннее выпитым виски согревала изнутри. В парке на скамьях сидели люди и смотрели на реку, по которой плавали кучками белые птицы. О чем они думали? Что заставляло их вот так впустую тратить время, сидя на скамье в парке и глядя на птиц, плавающих в свое удовольствие? Может, и им было это в удовольствие? Не ясно, да и не хотелось разъяснять. Я сел в машину и отправился домой.
Элли дома не было, как и ожидалось. Ее подруги меня восхищали. Они на каждый находили занятие, не похожее на предыдущие. Чем занимались они в этот раз, я узнаю лишь тогда, когда придет Элли, а сейчас у меня есть время почитать.
Я взял 3 книги, достаточно увесистые, но к концу следующей недели, я надеюсь, все прочитаю и начну заниматься своим кошмаром.

Глава 3

1

 

Сколько мыслей может быть в одном человеке одновременно? Могут ли они смешиваться они, создавая идею, от которой впоследствии нельзя отказать? Человек как архив, накопляющий в себе истории, придуманные им самим от того, что ему скучно. И таких историй может быть очень много, и никто не знает, сколько человек может вместить в себя этих историй. Одни могут быть прекрасны, заставляют грезить ночью и просыпаться с улыбкой на лице, а другие заставляют бояться всего, что окружает. Мысль пачкает мозг своим большим количеством сахара или переизбытком соли, но если не думать, жизнь перестанет быть интересной. Мыслив масштабнее, можно утонуть в воображении, захлебываясь фантазией. Представив мир счастья, где нет зла, горя, вранья, угнетения, презрения, печалей, можно сойти с ума от чрезмерной простоты, но невозможно это представить. Придумав мир счастья, в нем обязательно появится зло, в не зависимости мыслей, будто это заложено в голове, что где добро, там и зло. Это пугает и заставляет задуматься, и снова никуда без размышлений. Все будто связано между собой, переплетено нитями и связано крепкими узлами, чтобы никто не смел распутать эту систему. Система закладывалась для гармонии, для баланса между низом и верхом, солнцем и горизонтом. Каждый вкладывал в эту систему свои мысли, создавались идеи, разрушались грани неясного, появлялись новые грани недоступного. Это кажется игрой, но разрушив одни грани и получая другие, получается ощущение цикличности — круговорот мыслей. Каждая мысль, раннее появившаяся в голове и вскоре забытая, снова вернется туда, где она зародилась. Это доказывает, что убийца был, есть и будет всегда убийцей, обидчик был, есть и будет всегда обидчиком и так далее. Первая зародившаяся в голове мысль строит личность, создает в ней принципы, предрассудки, суждения по поводу всего, интересы, пристрастия – все. Судьба, словно формула, зависима прямо пропорционально от первой мысли и обратно пропорционально сложившейся в итоге нравственности. Нравственность складывается из суждений по поводу мыслей с моральной точки зрения. Чем больше ты понимаешь неправильность своих мыслей и отказываешься от них, тем легче тебе подавить пришествие цикличности мыслей, создать новый круговорот и сменить свое предназначение в мировой системе. Мировая система – это среднеарифметическая сумма общего строя мыслей. Мировая система включает в себя подсистемы – общества. Эти общества насчитывают людей, склонных к одной судьбе. Они не могут ослушаться своего общего строя мыслей. Развалившись, подсистема не оставляет после себя пустоту в мировом строе. Ее заменяют новые подсистемы, не схожие с предыдущими. Они прогрессируют быстрее, ведут за собой остальные структуры до тех пор, пока не войдут в обыденность, пока не устареют, пока не появятся подсистемы, способные прогрессировать быстрее, давать новые взгляды на мир. Вот он, круговорот мыслей с их поколениями.

2

Дни шли быстро. Так быстро, что, как и было запланировано, Том прочел все книги, купленные у Теда. Он почти не выходил из кабинета, который был в дыме от множества выкуренных сигарет. Элли приносила ему перекусить, пыталась быть хоть как-то ему полезной, но он не замечал ее, хотел, но не мог. Том был полностью погружен в думы писателей, которыми он восхищался. Ему нравился их слог, их слова, их мотив подачи своей мысли, закрученный сюжет и неожиданные повороты. Внутри он чувствовал какую-то тревогу с каждой прочитанной страницей, будто в нем что-то умирало, но Томас продолжал читать.
После последней прочитанной страницы Том вышел из своего кабинета и почувствовал ту, забытую им, атмосферу, от которой он отстранился на целую неделю. Вот она, эта атмосфера, в которой он жил, в которой любил, в которой боялся. Но в нем что-то изменилось, будто прочитанные книги смогли в нем что-то изменить.
Весь день Том проспал. Под вечер, закурив, сел за свой ноутбук, открыв блокнот, и начал описывать то, что ему вновь повторилось. Он старался запечатлеть каждую деталь, вывести каждый контур объекта, даже незначительного. Его стремление избавиться от кошмара, преследовавшего его многие годы, и предположение доктора так вдохновили его, что он перешел от писательского искусства к фанатизму. Он использовал умные слова, закручивал предложения в обороты, добавлял эмоциональную окраску каждому герою, вставлял эпитеты. Том хотел из своего кошмара сделать шедевр, который покорил бы многих его фанатов и не только. В его голове было столько мыслей, и они так быстро могли улетучиться от туда, что Том старался как можно быстрее печатать. Ему не хотелось упускать что-то. Часть за частью, глава за главой, его мысли образовывались в тело, имеющее смысл – сюжет. Он накапливал в себе предложения, абзацы и не собирался останавливаться.
Но как бы Том не хотел, природа взяла свое. Он почти не спал и из-за этого просто рухнул на диван и уснул, не дописал несколько слов в предложении, но которые обязался сам себе написать, как только он проснется.

3

Элли на протяжении всей недели спала одна. Она о многом думала: о том, что возможно она разонравилась Тому, о том, что устала крутиться вокруг него, пока он просто читает, о том, что бы ей сделать на этих выходных, куда сходить с подругами и т.д. Но не это настораживает. Была личность, которая не осталась без ее внимания и ночных, предсонных дум. На одной из вечеринок, куда ходила Элли с подругами, она познакомилась с одним парнем, который показался любезным к ней. Он уделял ей внимание, шутил с ней, разговаривал об ее интересах, рассказывал о себе, обсуждал ее подруг с ней. Его имя Дэн. Он был выше, чем Элли, но казался ей ниже Тома, сам по себе худощав, но имел приятное лицо, уши его немного были растопырены в стороны. Когда он улыбался, глаза его ссужались, а сама улыбка его была красивая. Дэн не отрывал своего взгляда от ее глаз. Он по уши был в нее влюблен. Об этом говорили его глаза, его лицо, его действия, и Элли это нравилось. Подруги стали ей намекать, когда Элли подходила к ним, что ее, наверняка, ждет дома Томас, но она, поняв, куда клонят ее подруги, говорила, что они просто общаются. Были дни, когда из дома до подруг она просила Дэна подвезти ее, а он с удовольствием оказывал ей услугу. Все шло линейно и спокойно до одного маленького недоразумения, которое произошло тогда, когда Томас вышел из своих соображений, мыслей, пониманий в свет из кабинета, прочитав купленные книги.
Дело было под вечер. Элли снова ушла, убравшись дома, оставив обед Тому, на вечеринку с подругами. На той вечеринке, как не странно, ждал Дэн, но он был не похож на себя. Как только он к ней подошел, начал сразу высказывать ей что-то загадками, какими-то намеками, что Элли приходилось несколько переспрашивать, не из-за того, что она не расслышала, а просто из-за того, что Элли не понимала его. Дэн, поняв, что его план срабатывает, сводит к тому, что ей мешает понять его музыка, просит Элли отойти с ним в комнату, от всей этой суматохи. Музыка в тот вечер была зажигательно классной, что Элли не сразу согласилась отойти, не думая о том, что это может быть опасность. Дэн и она зашли в какую-то комнату и закрыли дверь. Именно в этот момент Элли почувствовала что-то неладное. Она не боялась, но было внутри нее странное ощущение того, что то, что сейчас произойдет, изменит ее будущую жизнь раз и навсегда. Он подошел к ней так близко, чтобы говорить шепотом, будто их мог кто-то услышать. Он признавался ей в своих чувствах, в том не может без нее, в том, что все бы отдал, лишь она была с ним. Элли знала, что к этому все и идет, но она не хотела об этом думать. Ее не спасли опасения и слова подруг, не ее любовь к Тому, которая угасала с каждым словом Дэна – ничто. Он приблизился к ней еще ближе и поцеловал в губы, а она прижалась к нему. Ее что-то притянуло к нему, только не ясно что. Они рухнули на кровать, аккуратно заправленную серым покрывалом. Жаль Тома, за то, что он, как только узнает, потеряет смысл всего. Жаль Элли, что она лишилась человека, который реально ее любил. Жаль Дэна, за то, что он так поступил.
Вечеринка продолжалась. Музыка так и играла, задавая ритм для танцующих. Никто из подруг не заметил отсутствие Элли. Все шло своим ходом, как будто так и должно было быть. Утром всех шокировала находка: Элли в объятиях Дэна лежала на кровати, их одежда была раскидана по всей комнате от горячей страсти друг к другу. Под серым покрывалом лежали джинсы Элли, в кармане которых был телефон, который трезвонил. После того, как телефон перестал звонить, одна из подруг, которая достала этот телефон, увидела на экране уведомление, что Том не мог дозвониться 13 раз.

4

Отис только пришел с работы домой. Он явно был усталый. Милый, с черными волосами, смуглый мужчина, старше Томаса, был другом детства Тома. Дома его ждали Дэн и Том (тоже друзья Тома). Они решили сегодня расслабиться и выпить немного средь недели. Все они были ниже Тома. Отис черноволосый, хорошо сложенный, веселый, временами задумчивый мужчина. Он был старше всех. Его особенность – его глаза, на которые чаще всего обращали внимания девушки, когда знакомились с ним. Они действительно завораживающие. Том худощавый мужчина, тоже старше Тома (все они старше писателя). У него плохое зрение из-за того, что много времени проводит за компьютером, вследствие чего носит очки, но этим он зарабатывает себе на жизнь – он программистом. Дэн черноволосый, отлично сложенный, приятный на вид молодой человек, который может выслушать и помочь. Он фельдшер.
Они звонили Тому, чтобы позвать с собой, но он не отвечал им. В итоге они решили собраться втроем, подумал, что Том сейчас работает над книгой. Расставив на столе все, что они купили. Все были какими-то задумчивыми.
— Кто чем занимался сегодня? – спросил Том, сделав глоток пива из своей банки.
— Пф, работал, — ответил Отис. – Чем же еще…
— А ты чем, Дэн?
Дэн был погружен в себя. Они не знали того, что знал Дэн, но то, что знал он, могло поразить их. Фельдшер не мог собраться с мыслями и не знал, как правильно рассказать о том, что мучало его не один час.
— Дэн, в чем дело? – заметил растерянность Дэна Отис.
Дэн смотрел то на одного, то на другого. Он решил сказать напрямую:
— Элли изменила Томасу с Хароном, — сказал Дэн и сразу приложился к банке с пивом. Потом он взял пачку сигарет, вынул одну себе, дал Отису и Тому и закурил, дав перед этим огня им.
— Не может быть. Когда? – раскрыв глаза от удивления и недоумения, спросил Том.
— Вчера была вечеринка у Эдди. Туда вместе с подругами приехала Элли. Я там тоже был. Меня пригласила Люси, — говорил Дэн, после каждого предложения затягиваясь дымом. На него смотрели две пары в ужасном удивлении глаз и тихо слушали, стараясь вникать в каждое слово, сказанное фельдшером. – Утром мы все проснулись. Там была и Грета, одна из подруг Элли. Она легла самая последняя и видела, кто когда вышел. Чтобы вышла Элли, она не видела. Она позвонила Тому, но не отвечал, позвонила своим подругам, но они не знали где Элли. Потом мы услышали удивленный голос. Кто-то сказал вроде: “Вау!”. Мы все зашли в комнату, откуда донеслось до нас это удивление. Я хотел провалиться под землю. Мне стало так жалко Томаса. Представьте, эта сука лежала в постели с Хароном и тихо сопела.
— Ужас, — подавил разочарование Том. Он хотел найти Элли, а затем и Дэна, чтобы разорвать их на куски.
— А Томас знает? – спросил Отис.
— Вот этого я и не знаю.
— Вот сука! – не мог успокоиться Том.
— Ладно, давайте о чем-нибудь другом. Завтра этим займемся, — предложил Дэн.
Трое пытались как-то разрядить обстановку шутками, но это событие так село глубоко ножом у них на душе, что было трудно не думать об этом. Так и провели они в полном разочаровании и сочувствии к Тому этот вечер.

5

Люси была среди тех, кто обнаружил Элли после вечеринки. Как только она приехала домой, Люси не могла найти себе места. Она разрыдалась из-за того, что Элли так поступила?! Ей было жалко своего друга, с которым она давно знакома, за Томаса. Она так же, как и остальные, хотела уничтожить этих двух влюбленных. Люси пыталась дозвониться до Тома, но он не отвечал. Пыталась дозвониться до Элли, но она была недоступна. В полном разочаровании она легла на диван и, глядя в потолок, она задумалась о том, что могло случиться с Томом, если бы он узнал об этот. “ А вдруг он уже знает?” – думала Люси. Мысли о том, что Том мог сделать, как он мог отреагировать на это, пугали ее. Чтобы отвлечься от темы, Люси пошла на кухню выпить кофе. Она также как и Том любила его. Она с длинными волосами, хорошей фигурой девушка была всегда веселой, но не сейчас. Сейчас ей особенно хотелось рыдать и рыдать. Вдруг ей позвонил телефон. Это оказалось подруга. Совсем забыв что происходило, она обрадовалась услышанному и, быстро допив кофе, ринулась в душ, затем переодеваться и на улицу, где ее уже ждала машина, на которой она уехала к подруге, Грете, которая хотела с ней о чем-то поговорить, о чем-то очень важном. Она надела на себя джинсы, черный джемпер, и накидку, так как дул ветерок.
Люси смотрела в окно и старалась не думать о том, что произошло. Мимо них проезжали машины, в которых были семьи, а у этих семей были дети. Также проезжали машины, в которых сидела молодежь, которая слушала громкую музыку. Внезапно пошел дождь. Капли стекали по окну, напоминая Люси о том, когда она плакала, и слеза, другая выскочила у нее и скатилась по щеке. Дождь стал сильнее, и ветер стал раскачивать деревья, стоящие вдоль дороги. Солнца уже не было видно, как и улыбки не больше не было видно на лице Люси весь этот день.

Еще почитать:

Пифагореец — Глава 14. Медитация.

ЧУДО-вищная История. — Глава 18. Вина, не требующая доказательств.

Бунтарь без команды — «ОБИТЕЛЬ» (РАССКАЗ. АНАРХОФАНТАСТИКА)

Anarchy In the UK. Британское вторжение — End of a Century