«Сталин: Коммунисты исходят из богатого исторического опыта, который учит, что отжившие классы добровольно не уходят с исторической сцены. Вспомните историю Англии XVII века. Разве не говорили многие, что сгнил старый общественный порядок? Но разве, тем не менее, не понадобился Кромвель, чтобы его добить силой?»
Из беседы с английским писателем Г.Д. Уэллсом 23 июля 1934 года
Оливера Кромвеля нередко, причем еще при жизни, сравнивали с Богданом Хмельницким – оба восстали против беспредела правительства, оба наголову громили врагов и стали правителями своего народа. Сказывают, что они могли даже переписываться между собой.
Хотя это все слишком общо, но одну их схожую черту действительно хотелось бы отметить. Оба – и Кромвель и Хмельницкий – столкнулись с системой так называемых правоохранителей.
Когда Оливеру было 17 лет, умер его отец, дом и землю семьи намеревалось отжать правительство Якова I-го Стюарта. Кромвелям удалось отстоять имущество лишь благодаря заступничеству знакомых, после чего Кромвеля отправили учиться юриспруденции в Лондон.
В 31 год уже он защищал права своих односельчан, за что однажды попал за решетку. Спустя десять лет Кромвелю пришлось защищаться не словом, а шпагой и мушкетом…
У Богдана Хмельницкого похожая история. После смерти отца местные власти – польские шляхтичи, — стали отжимать дом и землю сына, то есть Богдана, хутор Субботов. Он, как гражданин Речи Посполитой, начал было отстаивать свое право юридическим путем и дошел до самого короля в Варшаве, тот выдал Богдану «привилий» — документ, подтверждающий право на владение имуществом. Но этой бумаге шляхтичи особой цены не придали, «тем более, что он был дан человеку русской народности, а когда дело касалось русских, польский закон отличался необыкновенной эластичностью».
