Твёрдая рука

Арахна спустилась позже всех, она всегда отличалась любовью ко сну до последней возможной минутки, так что ничего удивительного в этом не было. Лепен порою этому даже завидовал – ему бы такое не позволяли, но, откровенно говоря, Арахне вообще много чего позволяли.

Всё дело было в том, что их Коллегия – самая маленькая из трёх, входящих в Секцию Закона, была больше семьёй, чем просто работой. Всего четыре человека: глава Коллегии – Регар, человек требовательный, но справедливый, Арахна – его приёмная дочь, приведённая им же в Коллегию на воспитание и перенятие ремесла, и Лепен со Сколером – поступившие в Коллегию по своему выбору, но прочно утвердившиеся в ней. Вот и вся Коллегия!

Впрочем, когда в Коллегии Палачей этих самых палачей было много? Маара не знала таких времён, ей хватало трёх, ну пяти в самый худший год, но исполнительных и твёрдых в руках. И в этой маленькой, презираемой из страха другими Коллегиями семье, Регар был вроде всеобщего отца, Арахна была его любимой дочерью, а Сколер и Лепен вроде её двоюродных братьев, ну, прибились ребята, хорошие, смешливые, молодые. Пусть будут, Регару не жаль.

Не секрет, что Регар, не имеющий никогда семьи, отдавший всю жизнь работе, благоволил к рано осиротевшей Арахне. Он знал её родителей и не пожелал отдавать девочку в Коллегию Сопровождения, где из сироток делали судомоек, кухарок, гладильщиц и портних. Вместо этого Регар привёл её под тень Коллегии Палачей и понемногу обучал своему делу, рассчитывая передать ей управление в дальнейшем. Конечно, нехорошо разводить такого рода передачу должностей, но на Коллегию Палачей плевать всем – она нужна, но её содержимого боятся, на людей, что служат в ней, смотрят с подозрением. И даже дознаватели, входящие также в Секцию Закона, презирают палачей. Из страха за себя – у каждого дознавателя копятся свои грехи.

Поэтому появление Арахны позже всех не было непредсказуемым. Она отчаянно зевала и едва ли потрудилась расчесаться после пробуждения.

–Завтрак проспишь, – улыбнулся Лепен. – Всё остыло.

Арахна заинтересовалась и приблизилась к столу. Ребята оставили её тарелку с кашей и бутерброды с грибным паштетом под полотенцами, надеясь, что она успеет перекусить тёплой едой, но даже полотенца не помогли.

–Какая гадость…– поморщилась Арахна, ткнув ложку в застывшую куском сероватую кашу. – Фе!

–Вставать надо раньше! – Регар вошёл в Коллегию и успел услышать, но больше догадаться о происходящем.

Он сам вставал раньше всех, и сейчас, судя по его полному служебному облачению, успел уже пробежаться по делам.

Арахна скривилась. Она и ранние подъёмы не сочетались в одну вселенную. Лепен не удержался и хмыкнул – уж больно забавно Арахна выглядела, а Регар, уловив его смешок, смерил соратника по Коллегии уничижительным взглядом.

Арахна была ребёнком, когда Лепен и Сколер поступили в Коллегию. Они сами немногим старше её, но эта разница не ощущалась ими, зато Регар её ощущал. Он видел с мучительным страданием отца, что Лепен смотрит на Арахну не как на друга или как сестру, видел его ревность к Сколеру и понимал, что рано или поздно и Арахне придётся увидеть Лепена в новом свете и тогда либо она разочаруется в нём, либо перестанет быть ребёнком и ступит на дорогу, что разделит её мир от мира Регара. Нет, Регар знал, что такой день наступит, но он не хотел, чтобы это было так скоро. Да и в Лепене Регар сомневался. Хороший палач, ответственный, с твёрдой рукой и трезвым умом, но что-то в нём было зловещее и нехорошее…

А может быть, Регар просто не хотел отдавать ему Арахну и цеплялся ко всему, находя пороки там, где их нет.

–Надеюсь, – Регар привычно овладел собою и обвёл троицу строгим взглядом, – вы готовы к работе?

–Всегда! – Сколер даже руку к сердцу приложил. Паясничал.

Арахна снова хихикнула. Лепену это не понравилось, но он сдержался и криво улыбнулся.

–Я серьёзно! – Регар привычно напустился на них. – Вы понимаете, что от твёрдости и готовности вашего духа и ваших рук зависит смерть? Мы не убийцы, мы каратели. Слуги закона! Мы выполняем порученное нам дело, священно дело…

–Передай мне булочку, – попросил Сколер, Лепен покорился. Арахна молча жевала. Они втроём привыкли к речам Регара, к его возвышенному идеализированному сознанию и откровенно скучали.

–Вы молоды, – с горечью промолвил Регар, – вы не знаете жизни…

–Зато прекрасно знаем о смерти! – заметил Сколер, поднимаясь из-за стола. – Регар, ну свет мне в свидетели! У меня не дрожат руки, я умею вязать узлы, умею втачивать крюки в верёвку, чтобы в случае затянувшегося страдания металл вошёл в горло. Я умею хитрить, чтобы смерть была легче и быстрее. Я умею ломать кости, чтобы они срастались, я умею рубить голову с одного удара… как умеет он или она. Так зачем нам это?

–Ну правда, – поддержала Арахна, – Регар, я вообще в Коллегии с детства. Я была и чистильщицей, и убирала эшафот, и помогала на нём, всё моё обучение длилось годы! И только в шестнадцать я впервые работала с плотью! Я знаю что делаю и для чего. Я знаю, что нас ненавидят все…

–Хотя, это нелогично, – влез Лепен. – Дознаватели пытают вопреки разрешениям, обходятся без бюрократической волокитой, не призывают нас, а сами… судьи выносят приговор о смерти, но ненавидят именно нас!

–Это страх, – Регар сел в кресло. За стол он не прошёл, не в его привычке было возвращаться к нему после принятия пищи. – Страх перед нами. И стыд за свою трусость. У судей и дознавателей бывают ошибки, но дознаватели работают с фактами, судьи с бумагами, а мы одни работаем напрямую со смертью.

–Ага, если бы! – Арахна фыркнула. – Наверное, по этой причине я каждый сезон собираю и пишу отчёты о том, кого казнили и как.

Это было правдой. Коллегия Палачей не захлёбывалась в бумагах, как дознаватели, но вести дела, оформлять на каждого свою карточку, а потом анализировать по сезонам и за год было затруднительно. Последние дни перед концом сезона Регар, а в последнее время и Арахна просто бесились на пару, считая количество деяний, приговоров, потом разбивая их по половой принадлежности, по виду преступлений, по возрасту и после этого только подавали отчёты на заседание Секции.

–Разговоры! – предостерёг Регар.

–Давайте к делу? – предложил Лепен. – Сколько у нас сегодня?

–Три висельника, – Регар перешёл к делу и принялся разворачивать список, – все трое состояли в воровской шайке, грабили деревни.

–Пусть деревня ими и занимается! – Арахна надула губы, – нет, всё в столицу прут!

–Там нет палачей, – напомнил Регар. – Так вот, три висельника, двое на клеймо. Одна из них женщина, учтите! Затем надо будет организовать всё для завтрашней казни, ну, знаете, телегу, костры…

Троица кивнула. Все эти ежедневные хлопоты они хорошо знали.

–Я возьму висельников! – быстро сказала Арахна, опережая. С висельниками работать было проще, во-первых, не надо было орудовать металлом, во-вторых, без крови. Всех дел-то правильно связать узел, закрепить веревку на перекладине, закрепить крюк в узле, чтоб в случае, если шея не сломается сразу, удушение не затянулось и смерть наступила быстро. всякий палач знает, что удушение может идти до семи минут, семь минут агонии, против полминуты металлического крюка, пропарывающего горло в случае неудачи – выбор очевиден! Перестраховка проще.

Убить может каждый, а казнить только профессионал. Регар воспитал троих – в этом он был уверен.

–Отдай мне хоть одного! – попросил Лепен.

–Нет, лучше мне! Я обещаю клеймить тех двух. – Сколер, как человек более умный, принялся за торг.

–Отставить! – Регар побагровел от ярости. – Вы – палачи! Палачи, а не цирк уродцев! Ваше дело исполнить приговор, а не разводить вокруг казни фарс! Ну?

Троица очнулась и торопливо, пряча друг от друга глаза, поспешила прочь из Коллегии. Арахна торопливо взяла список обречённых и вывалилась последней за порог Коллегии. Дверь закрылась, но Регар ясно слышал смех своих подопечных – им всё шутка! Молодость, одно слово!

Регар прикрыл глаза – он молил Луала и всех Девяти Рыцарей Его, чтобы твёрдость руки не оставила его ещё лет двадцать, пока Арахна не повзрослеет. Твёрдость руки – залог качественной казни, никому не нужен палач с дрожащей и неуверенной рукой, поэтому среди палачей нет пьяниц и трусов. И Регар молился о своём здоровье, чтобы ещё поддержать свою Коллегию, своих птенцов…

***

–Бык! – Арахна выбрала сразу сторону разыгрываемой монетки.

–Король! – Сколеру не оставалось варианта, но он уверенно сделал вид, что так и задумывал. Лепен, как человек незаинтересованный, бросил монетку. Весело блеснув золотым ребром, она перекувырнулась и упала, демонстрируя результат.

–Выкуси! – посоветовала Арахна и показала Сколеру язык. – Я же сказала, что висельники мои!

–Мы тогда возьмём по клейму, – Лепен выступил примиряющей стороной. – Но я женщину не хочу брать.

–Бык! – тут же громыхнул Сколер. Он тоже не горел желанием брать женщину ну клеймо. Это сложно даже во имя закона. Душе принять сложно. – Арахне повезло и мне повезёт!

Монета снова весело блеснула ребром.

–Выкуси, – посоветовал Сколер. – Женщина твоя!

–Ладно, пойдёмте, а то опоздаем, – Арахна пихнула обоих друзей под рёбра. – Скоро телега подъедет к эшафоту, люди уже собираются. Слышите?

–Без нас не начнут, – мрачно отозвался Лепен, недовольный от проигрыша.

–День-то какой хороший…– Сколер глубоко вдохнул воздух. – Чувствуете? Яблонями пахнет, скоро зацветут!

Яблони Маары давали кислые, маленькие яблоки. Есть их невозможно, но крестьяне и нищие научились давно и перемалывать их, и сушить, и варить из них компоты, словом, потреблять всяческим видом, кроме естественного. Кислота была необыкновенной.

–Да, скорее бы! – Арахна с жадностью оглянулась на яблони. – У них такие цветочки! Регар, когда я была маленькой, всегда приносил букетик яблоневых цветов. А в этом году я хочу вплести их в волосы, думаю, я смогу – подглядела у Коллегии Продовольствия за их девушками, они сначала плетут две тоненьких косички по бокам, а потом стягивают их лентой, и перекидывают на манер ободка… затем тонкими лентами переплетают и на ленты уже цепляют цветы. Красиво будет!

Ни Лепен, ни Сколер представить не могли. Но согласились оба. На всякий случай.

–А ещё, – продолжала Арахна, – я тут накопила немного…ну, сами знаете, жалование особенно не потратишь, некогда! Вот, накопила, думаю, подняться до Торговой Площади и посмотреть, что там за платье.

–тебе пойдёт, – осторожно заметил Сколер и Лепен одарил его ревнивым взглядом, но чтобы не заметила Арахна, предложил сам:

–После работы можем зайти.

–О! – Арахна обрадовалась. – это хорошо. А вы пойдете?

–Торговая Площадь без жужжания о законе над ухом? – Сколер сделал вид, что думает, – я всеми руками!

–Заодно зайдём в трактир, – решила Арахна. – Я что-то уже голодная. За следующие часы вообще проголодаюсь!

–если трактир, то только «Последний Приют»! – в этом Сколер был категоричен. – У них всегда есть рыба на вертеле! М!

–Я ненавижу рыбу! – плаксиво напомнила Арахна.

–Мясо у них тоже есть. А ещё медовуха с корицей! – Сколер вовсю предвкушал пиршество для желудка.

–Алкоголик! – с неприязнью заметил Лепен, – у палача должны быть твёрдые руки!

–А я её не пью, – Сколер даже глазом не моргнул. – Я её нюхаю!

Арахна расхохоталась, но тут же осеклась – на неё устремились некоторые взгляды. За разговором они подошли уже к эшафоту, и теперь поднимались по служебной лестнице наверх. На казнь поглазеть собралось, как обычно бывает, когда казнят неизвестных, от силы четыре десятка человек. Все они держались торжественно, и Арахна, облачённая в форму своей Коллегии со смехом и улыбкой была неуместна.

–У-у, – Лепен склонился к самому уху Арахны, – как они тебя ненавидят!

–А я что виновата? – обозлилась она мгновенно. – Это им казнь, а меня бесит опять таблицы заполнять!

Лепен не ответил, но Арахне и не нужно было. Ждали телегу с обвиняемыми, а пока требовалось проверить всё на эшафоте. Несколько солдат традиционно охраняли его, но от тёплой погоды, утреннего солнца и рутины, их тоже разморило. Арахна не стала переговариваться с ними, решив, что можно иногда и наплевать на порядок обеспечения безопасности. Вместо этого она принялась проверять установленную виселицу.

В Мааре виселицы бывали трёх типов. Одна по форме угла, но её в последние лет двадцать не использовали, потому что там требовалось фиксировать равновесие столбов, когда на одном качается тело. Это было не всем под силу. В последний раз тело перевесило опорный столб виселицы, и виселица обрушилась на преступника. Формально казнь была завершена, но разбирать груду дерева для сожжения тела было противно. С тех пор уголок не использовался. Был ещё тип ворот и тип креста, только без верхушки. Арахна предпочитала «ворота». Там было два опорных столба, поддерживающих перекладину. На такой перекладине можно было без труда повесить трёх человек одновременно.

Арахна быстро связала верёвки должным образом, проверила крепкость узлов и аккуратно вставила мелкие крючки во все три – та самая перестраховка.

Сколер и Лепен готовились к клеймлению. Сложили небольшой костерок, готовый к розжигу, подвесили над ним котелок, куда надлежало бросить использованные штыри. Поднесли и два бальзама для обработки клейма и снятия боли.

–И без того жара, – отдуваясь, проворчал Сколер, – ещё костёр разводить!

–Молчи лучше! – огрызнулся Лепен. – Работа есть работа.

–Не злись на меня, – Сколер перешёл на шёпот, чтобы слышал только Лепен. – Она меня не интересует.

–Кто? – слишком быстро возразил Лепен, что сдало его.

–Арахна…– ответил Сколер, и Арахна услышала своё имя, обернулась:

–Чего?

Сколер и Лепен переглянулись. Требовалось срочно что-то придумать, но день не был определён для ссор, и Лепен заметил:

–Телега с преступниками!

Толпа взревела в едином порыве, солдаты встряхнулись, вспомнив, что на службе, Арахна распрямила плечи, забыв про то, что её где-то там позвали.

–преступники! Преступники!

–Смерть! Смерть врагам!

Толпа громыхала, она торопилась заклевать несчастных, показать себе над ними превосходство, дождаться их казни, а затем в порыве жизни, который ощущается острее при чьей-то смерти, пойти и ликовать, разбрестись по трактирам, по площадям, шутить и распевать песни…

Телега подъехала к эшафоту. Пятёрка осуждённых – растрёпанных и измотанных, выглядела жалко на фоне разноцветной толпы и выхолощенных палачей. Арахна скучным и бесцветным голосом зачитала имена и преступления своих висельников, объяснила толпе, что преступления совершены с целью наживы и для вреда Мааре, королю Маары и народу Маары. Перечислив преступления, сообщила, что Секцией Закона преступники осуждены на казнь через повешение и казнь будет произведена ею – служительницей Коллегии Палачей немедленно.

Толпа ждала. Толпа жадно вглядывалась в первого несчастного. Поднимавшегося на эшафот, спотыкающегося и жалкого.

Арахна знала хорошо таких несчастных грабителей, которые уходили от нищей жизни на дороги и тракты, грабили деревни, желая перехватить кусок или монету, не думая о том, что будет с теми, кто потерял эту самую монету или тот самый спасительный кусок. Жалости в ней не было. жалость – дурное качество для палача. Палач не выносит приговора, он его просто исполняет.

Вслед за первым последовал второй, помоложе, держался он более решительно, но это было напускное – Арахна видела и это опытным взглядом. Трусы часто начинают хорохориться перед неизбежным, но едва верёвка касается их шей, или металл начинает скрежетать, как храбрость сдувает ветром. Так было и в этот раз. Едва накинули верёвку, как преступник страшно закричал и принялся звать толпу в спасители.

Толпа отвечала ему бранью, и солдатам пришлось стать грознее, чтобы сдержать толпу. Но толпа не была настроена в этот день рвать самостоятельно, она ждала, когда это сделает профессионал. Арахна сначала предложила преступнику замолчать, но не смог услышать, истерика накрыла его и Арахна сунула ему в рот кляп, а затем ловко связала руки. Теперь преступник только бешено вращал глазами и мычал, но толку от этого мычания не было.

Закончив со вторым, Арахна повернулась к третьему и знаком позвала его. Тот не пошевелился, лишь угрюмо смотрел на неё.

–Обвиняемый, подниметесь к месту казни! – велела Арахна. Обвиняемый рассмеялся вдруг хриплым смехом и ответил:

–А я не могу!

Арахна подошла ближе и увидела кровавые тряпки на ногах третьего своего висельника. Она вздохнула. Кровавые тряпки – это пытка.

Пытки разрешены при предоставлении фактов, но производить их должна Коллегия Палачей. Для получения разрешения Коллегия Дознания должна предоставить факты предполагаемой вины в Коллегию Судейства, которая либо разрешала пытки и передавала соответствующие указания Коллегии Палачей, либо возвращала документ обратно. Длиться это могло от двух дней до двух месяцев, Судейство никогда не отличалось расторопностью. Многие дознаватели по этой причине пытали сами, без разрешения и дозволения. Но умные дознаватели лишали еды или сна своих заключённых, или наносили такие пытки, которые можно было скрыть. Здесь же действовал кто-то очень и очень тупой.

Арахна сделала себе в уме пометку – выяснить, кто вёл дело. Формально, выявленный след пытки, это остановка казни, вызов на место представителей Дознания и Судейства и долгое нудное разбирательство…

В конце концов, преступника осудили, а разбирательство только продлит муки уже обречённого, но, что было важнее для Арахны, отсрочит путь в трактир «Последний Приют». Именно по этой причине она сделала знак солдатам и двое из них легко внесли обречённого на эшафот и держали его, пока Арахна накладывала петлю.

Солдатам было не по себе от такого соседства со смертью в мирное время, но они сносили это – с палачами лучше не ссориться.

В три минуты Арахна уложила повтор приговора, посоветовала молить Луала и Девять Рыцарей Его о небесном прощении и дёрнула нужный рычаг. Толпа ахнула. Через ещё пару минут, все тела затихли в своей недолгой агонии.

Арахна отошла в сторону, предоставляя место для работы Сколера.

–Заметил, что с ногами было у того? – спросила Арахна тихо, пока Сколер разводил костёр и готовился клеймить преступника.

–Пытки, – мрачно ответил Лепен. – Гады! Сами нас презирают, а сами?

–Гады, – согласилась Арахна.

Между тем преступник Сколера заверещал, потерял сознание. Его оттащили под хлесткие замечания толпы прочь, и Лепен вышел на рабочее место. Сколер подошёл к Арахне.

–Разгребаем! – заметил он.

–Видел? – Арахна кивнула головой в сторону перекладины, где болтались тела.

–Видел. Надо бы рапорт написать.

–Рапорт не рапорт, – Арахна соображала, – а вот узнать бы кто дело вёл надо. Потом. При надобности, подловим.

Лепен управился даже быстрее Сколера и спустился по лестнице вниз. Дело палачей на сегодня было кончено – телами займутся солдаты, а клеймлённых приведут в чувство позже.

–Неплохо прошло, – подвёл итог Сколер, – правда, с тем, с третьим нехорошо получилось.

–Его осудили, – возразила Арахна, – осудили по закону.

–А если он сам себя оговорил? – не унимался Сколер. – если его запугали?

–А если завтра солнце не встанет? – обозлился Лепен. – Слушай, ну всё уже. Неважно! У нас есть дознаватели, пусть и дознают.

–Согласна, – кивнула Арахна, – меня вообще сейчас больше занимает голод. Я так хочу есть! Мне кажется, я съела бы целый луковый пирог!

–О да…я бы не отказался от кусочка! – Сколер мгновенно забыл про висельника. – Всё, никаких отговорок! Мы все идем в «Последний приют!» кстати, я всё забываю спросить – у Регара скоро день рождения, вы уже придумали, что будете дарить?

–Можем целый день слушать его речи, – предложил Лепен и сам рассмеялся, – я не придумал.

–Я тоже, – призналась Арахна. – Решено! Еда, медовуха с корицей, обсуждение подарка, потом по лавкам.

–У палача должна быть твёрдая рука, – передразнил Сколер и Арахна отомстила:

–А мы не будем пить. Мы понюхаем.

И все трое рассмеялись.