Тугодум и Принцип Касты

Тугодум и Принцип Касты

Тугодум никак не мог уяснить себе действие кастовых принципов. Ну, то есть он наблюдал, как в жизни одни люди пытались разговаривать с недостаточно «продвинутыми» по их мнению людьми через «губу», в то же время заискивая перед людьми «обеспеченными» в большей мере, чем они сами. Причем «обеспеченность» на деле оказывалась просто мегараздутыми дешевыми понтами. Конечно, тугодум признавал большую роль символов в жизни общества, которые, кроме неброского подчеркивания заслуженного или заработанного статуса, оказывали воодушевляющее действие на молодое поколение. Скажем, старенький швейцарский микроскоп на столе у седого ботаника, или наградные планки на кителе бывшего вояки, морской бинокль над кроватью бывшего флотского, списанный арифмометр «Феликс» на тумбочке ветерана бухгалтерского труда, дорожный фонарь на даче железнодорожника, потрепанный пилотский кожаный шлем бывшего летуна. Даже серьезные наколки у «бывалых» людей, напрягающие взгляды на пляжу, символизировали трудный, но удачный путь человека, дожившего до своих лет.

В отличие от настоящих символов общества, дешевые понты в основном представляли собой перечень ошибочных приобретений, сбитых ориентиров, и кричащего вида пылесборники. Маде-ин-ское происхождение большей части понтов не могло замаскировать их начальной дешевизны и умелого выгодного «впаривания» знатоками жизни гордо «обеспеченным» лохам. Исключение составляли мебельные стенки, с приобретения которой, по сути, начинается настоящая жизнь женщины. Все остальное, превышающее порог разумной достаточности, потихоньку коверкало жизнь людей, отвлекало их от творчества, которое в разной мере присуще каждому человеку. «Упакованные» плыли в облаке своих понтов, не замечая, что со стороны их облик покрывался коростой чванливости, самодовольства и последующих ошибок, иногда фатальных. Выглядели они всегда довольно комично, Народ не обманешь, и подсознательно чувствуя подвох, судорожно цеплялись за кастовые и корпоративные понятия. Конечно не все, некоторые, даже из бизнеса, и не думали отрываться от Народа, в основном те, которые в «лихие» годы уходили вместе с Народом на тряских армейских грузовиках от обезумевших аборигенов на пылающих окраинах Великой Державы. Но основная масса «обеспеченных», убереженные своими маменьками и папеньками от армии и остальных прелестей настоящей жизни, не знающие настоящих перенапрягов и истинных чувств, лихорадочно пытались выстраивать свою жизнь в общей пирамиде успеха любой ценой, не замечая, что фундаментом медленно погружающейся пирамиды являются они сами, после перехода в разряд неудачников, выбитых ветром жизни. Хорошо еще, что мир так устроен, что их дети, насмотревшись на карнавал мишуры родителей, большей частью бросались вплавь от этого «Титаника» по жизни. На их место приходили следующие лохи, и корпоративно-кастовый строй снова смыкался по причине неизбывной тупости и страха жизни за бортом. Говорят, образ жизни и мышление накладывает отпечаток на облик человека. Неслучайно поэтому мужчины корпоративно-кастового племени раздувались как мячики, а у перекачанных ботэксом мадам частенько срывало ниппеля.

Тугодум, который никогда и никуда не торопился, с детства иронично воспринимал суждения взрослых, зачастую переброшенные в Народ через борт корпоративно-кастового судна, регулярно натыкающегося то на мель, то напарывающегося на рифы, но самовлюбленно считающего себя властителем дум остального населения. Типа того, что если после школы не попасть в институт, пойдешь в рабочие и родителям будет неудобно отвечать на вопросы родственников. А то, что некоторые рабочие, набравшись знаний и навыков и зачастую закончив вечерние и заочные курсы институтов, превращались в опытных трудовиков и зубров производства, до некоторых умов, травмированных знакомством с корпоративно-кастовым племенем, не доходило пожизненно. В основном от незнания даже ближайшей истории, в которой луганский рабочий, трудившийся на английском заводе в поволжском Царицыне, постепенно дошел до Маршала Великой Державы, удачно пройдя время потрясений и повышенного риска. Опытный трудовик решал вопросы производства и жизни уверенно, в отличие от кастовых мумбу-юмбу, внезапно очутившихся наедине с задачей и без корпоративной поддержки делающих в штанишки.

То же самое касалось службистких сфер. Везде требуются профессионалы, решающие задачи, независимо от количества звездочек на погонах. А путь профессионала в погонах зачастую начинается с коренных слоев службы. Если человек решает служебные задачи, он все равно растет вертикально, до предела своей нужности. Можно быть отличником боевой и политической, набирать очки и баллы для успешного и блатного продвижения по службе, но любой поворот судьбы, ставящий перед необходимостью решать вставшую боевую задачу самостоятельно, сразу включает механизм естественного отбора, иногда с фатальным результатом для ярких и амбициозных представителей корпоративно-кастового племени. Профессионал чувствует со всеми ровняк, субординация для него – дело важное, но не критичное, и как правило дослуживает до пенсии, несмотря на все перепитии службы и отношение начальства.

Тугодум, не видящий в корпоративно-кастовых принципах настоящей жизненной силы, потому не воспринимал их всерьез, и прогрызал касты насквозь, как фруктовый живой буравчик прогрызает спелое яблоко. С детства он страстно желал одного, стать профессионалом, которому будут подвластны ходы и туннели в смежные областя большой и интересной жизни. Своим средним интеллектом он пытался состязаться с представителями внутри любой касты, но с ужасом обнаружил, что состязаться не с кем, за редким исключением. И то, это были замаскировавшиеся в кастах профессионалы. Тугодум, просверливший на своем веку своим рабочим буром инженерные, службисткие и чиновные сферы, внезапно понял смысл выражения: «Скучно жить на этом свете…»

Илья Татарчук