Тонкости азиатской кухни. Часть вторая. Озеро.

В самый разгар лета в Нэшвилле лучшее время дня до 9 часов утра, когда ртутный столбик термометра ещё не пересекает отметку 25 градусов тепла. Я встаю в 5.30 утра и после небольшой разминки еду на озеро. Утром на пляже никого не бывает, кроме дежурного на входе. Дежурными являются бодрые пенсионеры и полицейский в патрульной машине. Пляж принадлежит корпусу военных инженеров, но им пользуется город и собирает с желающих отдохнуть небольшую подать. Я подати не плачу, так как имею “посмертный пропуск” на все зоны отдыха принадлежащие этому корпусу. Так в пропуске и написано “lifetime”.

У меня на пляже есть любимое место для стоянки автомобиля в тени под большим дубом, от него начинается бетонная дорожка, которая зигзагами ведет под горку прямо к воде. Холм покрытый зеленой травой и могучими деревьями чёрного ореха. Холм. красиво смотрится с полоской песка вдоль пляжа и спокойной водой цвета неба. Мне кажется, что чередование оттенков синего с зелёным и составляют красоту мира на нашей планете. Все остальные цвета, включая белый и черный, создают для каждого уникальность восприятия глазом.

Нам только кажется, что зрение и слух у всех примерно одинаковые, на самом деле это не так, одинаковость фиксируется приборами, разработанными в коммерческих целях, а каждый видит и слышит только свое. Продавать и корректировать спрос можно только через стандартизацию. Очки и слуховые аппараты нам помогают найти свое место в общественном распределении труда и не более.

Моё внимание всегда привлекает чуть подслеповатое выражения женского лица в момент настройки сознания после снятия очков в модной оправе перед тем, как своими глазами увидеть того, кто перед ней. Это момент некоторого откровения. В таких ситуациях у меня пропадает четкость восприятия собеседницы. В очках она мне была понятна, как производитель её оправы.

Очки были фильтром, который искажал моё восприятие женщины. Она вписывалась в рекламный стандарт. Стандарт, это умышленное искажение и нивелирование индивидуальности. Даже хорошие очки имеют ограниченный угол зрения, что-то видишь лучше среднего, а что-то хуже. Видеть лишнее на лице собеседника, тоже плохо. Мы должны воспринимать друг друга с одним уровнем адекватности, который дала нам природа.

Поправлять природу не стоит, это будет обман своих чувств. Хотя при этом обмане мы и живём большую часть жизни. Шляпы, очки, галстуки, украшения и прически, в соответствии с модой, делают нас без лица, мы становимся, как книга, написанная не совсем понятным языком. Поэтому мы сразу вытаскиваем из памяти образы, которые нам были всунуты в голову и узнаем не человека, а его образ. Утруждать себя познанием человека, сидящего напротив, мы не удосуживаемся.

Разочарование? Мы уже привыкли к ежедневному разочарованию от толкучки в транспорте, ценах в магазинах, вранья по телевизору и этот перечень продолжать можно бесконечно. Мы не видим и не слышим того, что нам надо, мы рабы информационных агентств. Попробуйте составить список того, что вас радовало за неделю и того, что вас огорчало. Отдельной строкой выделите то, что вам попало на глаза, но было безразлично. После этого оцените, какую толику жизни вы живёте своими потребностями. Узнать человека можно только прикосновением друг к другу, вдыханием запаха тела и ощущением скольжения волос по плечам и груди. Услышанные красивые слова это обман, надо прислушиваться к сердцебиению и температуре тела. Если вы их не замечаете, то всё хорошо, всё гармонично с вами, а если что-то отвлекает, то перед вами не искренний человек.

Я приезжаю на озеро и в холодные месяцы, чтобы побродить вдоль берега и дать глазам отдохнуть от четырех стен дома. Правда окна у меня в доме большие, шире размаха моих рук и никаких плотных занавесок на них нет. Я люблю свет, настоящий, живой, при котором можно рисовать или писать авторучкой. Последнее становится всё более трудной задачей, увы чернила ныне не популярны. Каллиграфия покинула образованных людей и перешла к талантливым в области искусства. Красиво писать шариковой авторучкой нельзя в принципе, она не для каллиграфии и плохо развивает кисть руки. Шариковая авторучка пригодна только для скорописи торговых представителей, которые принимают заказы по телефону. И она уходит в мир иной при внедрении компьютеров, ценится не скоропись ручкой, а скорость печатания знаков в слепую. Но введение информации с клавиатуры уже уступает по скорости голосовому управлению и все переходят к голосовой печати.

Печатный текст на компьютере технологически эффективнее, но по нему нельзя определить, в каком состоянии находился человек, когда писал письмо. Возможность редактирования без помарок расслабляет мыслительный аппарат. Я уверен, что перестав писать чернилами, люди теряют способ развитие кисти и мыслительные способности, ведь кистью надо управлять. Теряется тысячелетний навык, который был составляющей частью образования всех времен и народов. Поэтому свой Parker я очень ценю. Parker у меня ещё со времён СССР и сделал из меня человека.

Наступил последний век независимости людей от технического прогресса. Прогресс сам начал формировать потребности человека Бредущие по улицам, уткнувшись в телефон люди или зомбированные игроки в Pokemon Go, не мои герои. Они уже не живут реальностью, а ищут виртуальную цель среди реального мира, не видят красоту природы и встречных людей. Запад сам себя истребит быстрее, чем это сделает ортодоксальный Ислам.

Приходя на пляж я не прыгаю в воду с разбега и диким криком. У меня есть личностные отношения со стихией воды. Я вхожу в воду не нарушая предутренней тишины и погружаюсь в стелющийся туман. Через пару минут я исчезаю из вида тех, кто пришел немного позже. По знаку зодиака я “рыба” и люблю плавать. Я вхожу в воду и она смывает остатки утренней дремы и неясности от ночных видений. Новая чистая энергия наполняет моё тело, оно теряет вес и на спине я парю на границе двух стихий. Я сын Голубой планеты и вода моя праматерь. Может предков кого-то и занесло метеоритом, а я всегда был здесь и всегда буду, пока небо возвращает чистым дождем влагу. Утром, когда в туманной дымке размыта грань между небом и водой, наступает состояние познания космоса, не холодного и страшного, каким его описывают фантасты, а предоставившего тебе свободу движения в любом направлении без всякого страха перед осуждением тех, кто не рождён этой стихией. Я поплыл в сторону, где стал появляться свет, плыл долго, пока не почувствовал легкой усталости. Туман стал рассеиваться и появились очертания берега. Наступило время возвращения домой. Возвращения в мир, где я должен приспосабливаться, чтобы выжить. Это чужой мир и создан он теми, кого занёс случайный метеорит. Сыновья Голубой планеты не враждуют друг с другом. Я вышел из воды, когда туман исчез, как дух, как призрак, как мысль, которую невозможно вернуть по желанию.

В мире царила первозданная тишина. Ради познания такой тишины стоит вставать до зари. Подул утренний ветерок и я поднял оставленное на траве полотенце. Под ним оказался толстый конверт. Это и есть настоящая новость. Распечатывать на пляже я его не стал и даже не поднял с травы. Что украдкой положено, то украдкой и должно быть прочитано. Я бросил полотенце на конверт и немного пробежался по песку. Потом сделал несколько упражнений Тай Чи. Эта гимнастика позволяет согласовать энергетический баланс тела с энергией окружающего мира. Когда-то это было боевое искусство высоко ранга, а сейчас метод восстановления природной основы. Лучи встающего солнца приятно грели, кожа испаряет влагу и став сухой, стала впитывать тепло, как губка воду. После утреннего купания человек чист и телом и духом. Он открыт для прилива жизненных сил из космоса, а не из холодильника. Кофе и сигарета с утра пробуждают вас для труда, а не для жизни. Я всегда выбираю жизнь.

Оторвав одну ногу от травы я застыл в позе дерева и прохлада зелёного ковра встретилась внутри меня с теплом солнца. На длинном выдохе я перенёс центр тяжести и поставил вторую ногу на траву. Два потока земногой прохлады соединились и стали подниматься вверх по телу. Через ладони повернутые к небу стали уходить мысли о заботах этого дня. Солнце быстро поднималось и ладони, как подсолнухи, следовали за ним. Я исчез в параллельном мире, где нет трёхмерных структур. Так зависает в парении орёл, перед тем, как камнем ринуться вниз, так сам Бог увидел, что свет хорош и отделил его от тьмы. Таким на тёмной воде в лунном свете казался цветок лотоса, который я не решился сорвать. Будет ли сон в руку или жизнь даст по рукам? Ответ на это я найду в конверте.

Взял полотенце с травы вместе с конвертом и пошёл к машине. Ехать до КПП полмили, дорога с тремя поворотами. На втором я притормозил и засунул конверт под камень возле кроличьей норы, чтобы позже за ним вернуться. Патрульный полицейский не дремлет в таких случаях. Когда я подкатил к КПП, патрульного не было, наверное уехал пить кофе на автозаправку, что в миле от пляжа, решил я. Дежурный пенсионер скучал и я ему широко улыбнулся.

-Хеллоу Джон, кажется кто-то был на пляже и взял с собой спасательный жилет,- сказал я ему.

-Не может этого быть, никого кроме тебя не было.

-Да ты глянь на запись камеры, кто въезжал, может быть на лодочный пирс?

-Сейчас прокручу.

Через минуту он сказал

-Глазастый ты, был тут на Тойоте молодой человек вроде тебя, сказал, что ему только развернуться надо, так как по ошибке пролетел кемпинг.

-Покажи, может я его знаю? Я ведь в кемпинге часто бываю.

Джон повернул экран монитора и я увидел старую Тойоту серого цвета с номером штата Иллинойс.

-Никогда такого автомобиля не встречал, пока Джон, приеду после завтрака с внучкой, ты уж тучи разгони, чтобы позагорать можно было.

-Разгоню, как без этого, ха, ха.

Значит парень на Тойоте не там развернулся и резко взял с места, скорее всего патрульный за ним увязался. Эти ребята никого не прощают. Через милю на перекрёстке дорог Андерсон и Спринг Смит я увидел мигающую полицейскую машину и остановленную Тойоту, свернул в проулок и поставил машину на автоматическую мойку.

Попадаться на глаза им я не хотел, разумеется с внучкой я не поеду, так как в выходные она с родителями, но Джон запомнит, что я был на пляже с ребёнком, а значит никуда не отлучался от берега где после десяти полно народу. Бояться мне нечего, так как отпечатков пальцев на конверте я не оставил, брал полотенцем. Полотенце уже старое можно и выкинуть после обтирания машины. Вот такой детектив начался.

На пляж я вернулся за десять минут до новой смены дежурных и перекинулся парой фраз с Джоном. Через пятнадцать минут при новой смене я уже покидал зону отдыха с конвертом под сидением и поехал на утреннюю службу в церковь Святого Игнатия, что в паре миль от моего дома. Приехал к началу службы на испанском языке. Минут через сорок служба закончилась, все стали прощаться друг с другом. Кто собрался домой, а кто присел за стол с отцом Титусом поговорить за жизнь. Народ харизматический и очень мне нравится.

Я прошёл в часовню и убедившись, что хвоста нет, открыл конверт. Там лежал паспорт и билет на самолёт до Тихуаны. Вылет в понедельник из Мемфиса и я все дела успею утрясти. Не знаю почему, но из всех красот края Baja California, из памяти всплыл пограничный забор между Мексикой и Штатами. Обойти забор в море ничего не стоит. Все туда и обратно ходят. Теперь вы понимаете надуманность амнистии для нелегалов. Мексиканцы приходят на заработки и собрав приличную, по их понятиям, сумму отбывают домой, они любят свою страну, несмотря на то, что там бедно живут. Миллионы нелегалов из Мексики это не постоянные люди, а непрерывно мигрирующие с севера на юг и обратно. В Америке нелегал получает в час столько, сколько дома за день, но жить в Америке на минимальную почасовую ставку, значить остаться таким же бедным, но в чужой стране. Проблемы создают не сезонные рабочие, а американская наркомафия, которая заказывает в Мексике наркотики. Нарко баронов армия ловит только в Мексике, а у нас их вроде как и нет.

В часовне я преклонил колено со словами святого Игнатия — “Y aquí se le ofrecían los deseos de imitar los santos, no mirando más circunstancias que prometerse así con la gracia de Dios de hacerlo como ellos lo habían hecho.”, потом опустил пять долларов в копилку пожертвований и зажёг свечу. Но уходить из часовни не хотелось, что-то продолжало тяготить. Я снова опустился на колено и стал по русски произносить молитву —

”Благослови врагов моих их в этом и будущем веке! Вмени им в добродетели то, что они сделают для меня! Назначь им из вечных твоих сокровищ и обильные награды. — Что же я приносил Тебе? Какие благоугодная жертвы? — Я приносил одни грехи, одни нарушения Твоих заповеданий. Прости меня, Господи, прости виновнаго пред Тобою и пред человеками! Даруй мне увериться и искренно сознаться, что я грешник! Даруй мне отвергнуть лукавыя оправдания! Даруй мне покаяние! Даруй любовь к ближним одинаковую ко всем, и утешающим и оскорбляющим меня! Даруй мне терпение во всех скорбях моих! Мое единственное достояние — стыдение лица и молчание уст. Предстоя страшному суду Твоему в убогой молитве моей, не обретаю в себе ни единаго достоинства, и предстою, лишь объятый отвсюду безчисленным множеством грехов моих, как бы густым облаком и мглою, с единым утешением в душе моей: с упованием на неограниченную милость и благость Твою. Аминь.” На душе стало спокойно, значит надо собираться в дорогу.