Пролог
Мелкий дождь, смешанный с гарью, барабанил по покорёженной крыше старой маршрутки, которая давно стала безмолвным памятником всем, кто осмелился бросить вызов Зоне. Ржавый металл был покрыт пятнами мха, а разбитые окна зияли чёрными провалами, словно мёртвые глаза. Внутри, на истёртом водительском месте, сидел мужчина средних лет. Его руки крепко сжимали руль, как будто эта иллюзия контроля могла удержать его мысли от возвращения к тому дню.
Он не знал, сколько времени прошло с тех пор, как он потерял надежду и веру. Однако каждое утро и каждая ночь возвращали его к одному и тому же воспоминанию: крики, оскал аномалии, отчаянный взгляд брата, исчезнувшего в смертельной вспышке. А потом пришла пустота. Не тишина — именно пустота, от которой звенело в ушах.
Бутылка с мутной водой. В ней было больше ржавчины, чем чистоты, но это не имело значения. Зона не прощает жажды, как и слабости. Каждый глоток напоминал о главной цели: выжить. Ни больше, ни меньше.
Снаружи, сквозь шум дождя, заскрипела ветка. Мужчина инстинктивно потянулся к ружью, стоящей у двери. Его мышцы напряглись, глаза сузились. В Зоне ничего не двигалось просто так. Даже ветер, казалось, подчинялся своим собственным, неведомым законам. Любой звук мог стать предвестником смерти.
Лес вокруг был густым и жёлтым. Из-за низких облаков казалось, что всё вокруг замерло. Деревья мерно качались, а солнечные лучи пробивались сквозь потрёпанную листву. На мгновение казалось, что природа здесь дремлет, скрывая свою хищную сущность за маской спокойствия. Однако, словно противясь самой Зоне, он только плотнее натянул капюшон старой дорожной куртки.
— Ну, здравствуй, Зона, — пробормотал он, выходя наружу. Его голос был низким и хриплым, как скрежет старого механизма.
Взяв рюкзак, в котором перекатывались пара болтов, аптечка и жестяная банка тушёнки, он двинулся к горизонту. Над чёрными деревьями тускло светилась багровая заря, будто предупреждая о грядущей опасности.
I. Новичок
Седой вытер грязь с лица, внимательно прислушиваясь к окружающим звукам. В этом месте тишина была обманчивой. После тоннеля, оставшегося позади, воздух казался легче, но он знал, что Зона любит подбрасывать иллюзии. Перед ним простирались болота. Их поверхность блестела в тусклом свете, скрывая смертельные ловушки.
С каждым шагом он проверял путь болтами, забрасывая их вперёд. Едва заметный, но подозрительный треск заставил его остановиться. Здесь даже природа казалась враждебной, и любой неверный шаг мог стать последним.
Вдалеке раздался крик вороны, но он не поднял головы. Все чувства были сосредоточены на дороге впереди. Здесь нельзя было позволить себе отвлекаться.
Наконец, из серого тумана проступили очертания покосившихся домов. Ржавая вывеска, на которой едва можно было разобрать слова «Деревня Счастья», покачивалась на цепях, скрипя при каждом дуновении ветра. Это название звучало скорее как насмешка. Седой усмехнулся и двинулся к центру деревни.
Тишина вокруг становилась всё более зловещей. Возле баррикады, собранной из обломков мебели и досок, сидела фигура. Голова была низко опущена, словно человек дремал. Седой замер, инстинктивно сжимая потрёпанное ружьё.
— Эй, ты как? — осторожно произнёс он.
Фигура дёрнулась, подняв голову. Седой замер: перед ним было лицо, изуродованное ожогами и странной бледностью. Глаза твари, если их можно было так назвать, были пустыми, но в них таилась угроза. Заражённый.
Одним быстрым движением Седой ударил прикладом, сбивая существо с ног. Но едва он успел перевести дыхание, как из теней ближайших домов начали появляться другие. Седой поднял оружие — движение было выверенным, словно он делал это тысячу раз. Пуля достигла цели, и мутант упал, не издав ни звука.
Патроны падали на землю, но твари продолжали наступать. Один вонзил когти в его руку. Седой вывернулся, вонзив нож в шею нападавшего. Кровь хлестнула, но он продолжал отступать, пока последний мутант не рухнул.
— Гребаная Зона, — выдохнул он, чувствуя, как боль пульсирует в теле.
Он осмотрелся, стараясь восстановить дыхание. Один из домов казался относительно целым. На двери были видны свежие следы грязных рук. Внутри пахло плесенью и дымом. На столе стояли пустые консервные банки, оставленные в спешке. Кто-то был здесь недавно.
Он сел, пытаясь собраться с мыслями, но из соседней комнаты послышался шорох. Наведя оружие на дверь, он холодно произнёс:
— Кто там?
— Не стреляй! — раздался дрожащий голос.
Из-за угла показался молодой парень. Его лицо было бледным, под глазами залегли тени, словно он не спал несколько дней. Из-под грязного капюшона торчали сбившиеся в колтуны светлые волосы, напоминающие солому. На нём был рваный камуфляж, слишком большой, будто взятый у кого-то другого. Грудь пересекал самодельный ремень с несколькими пустыми подсумками, а на ногах — ботинки, одна подошва которых явно была приклеена наспех. Славик дрожал, но взгляд был цепким, нервным, словно он ожидал удара каждую секунду.
— Кто ты? — резко спросил Седой.
— Меня Славик зовут. Мы… нас напали. Остальные мертвы, — заикаясь, произнёс он. — Мы думали, здесь можно заработать. Они сказали, это безопасно.
Седой холодно смотрел на него, оценивая. Он уже видел таких. Новички, которые считали, что Зона — это просто очередное приключение.
Но что-то в нём показалось странным. Возможно, голос или манера говорить — Седой не мог понять. На мгновение ему почудилось, что он уже встречал этого парня, но воспоминания не давали ответа.
— Уходи отсюда, пока ещё можешь, — бросил он, вставая. — Здесь не место для таких, как ты.
Славик быстро кивнул, словно боясь возразить, и выбежал за дверь. Но Седой не сводил с него глаз. Его взгляд, нервный и быстрый, оставил неприятное впечатление.
Что он прячет? И откуда я его знаю? — подумал Седой, нахмурившись. Внутренний голос твердил ему, что этот парень слишком нервный даже для Зоны. Может, паранойя? Или опыт, который он уже не раз спасал ему жизнь?
Седой выдохнул, прислонившись к стене. Боль в теле начинала стихать, но чувство тревоги не уходило. И, судя по всему, этот день только начинался.
Затянув последний виток бинта на руке, он проверил, чтобы узел сидел крепко, и выдохнул. Рана ныть перестала, хотя болела всё ещё ощутимо. Время — чуть больше двух часов до заката. Это означало лишь одно: тянуть нельзя.
Быстро осмотрев рюкзак, он проверил боезапас: десять патронов в магазине, ещё двадцать в подсумке. Достаточно, чтобы отбиться, если не нарвёшься на что-то серьёзное.
Путь до Залесья был тяжёлым. Болота цепляли ноги, воздух гудел от комаров. Небо стало красным, когда впереди проступили очертания покосившихся домов. Небольшие постройки, некоторые из которых были укреплены досками и металлическими листами.
Деревня встречала звуками жизни. Возле костра на центральной площади сидело несколько сталкеров, вяло переговариваясь. Кто-то возился с оружием, другие ели из грязных мисок. Один бросил взгляд на Седого, но тут же вернулся к своему занятию, решив не обращать внимания. Здесь чужаков не встречали радушно, но и агрессии не проявляли.
Седой прошёл мимо, направляясь к зданию с вывеской «Бар». Грубо вырезанные буквы, прибитые к стене, выглядели так, словно их делали в спешке. Внутри пахло сыростью, потом и дымом. За стойкой стоял мужчина с седыми висками, одетый в потрёпанный камуфляж. Его взгляд был цепким и настороженным.
— Новичок? — бросил он, протирая стакан.
— Давно нет, — ответил Седой, опуская рюкзак на пол. — Мне бы воды и патронов.
Бармен усмехнулся, кивая на свободный стул.
— Садись, найдём что-нибудь. Ты только плати.
Седой сел, устало положив руки на стол. Пока бармен ушёл за занавеску, он осмотрел помещение. Тусклый свет пары свечей с трудом освещал стены, покрытые пятнами плесени. За соседним столом трое сталкеров играли в карты. Один из них явно проигрывал: лицо покраснело, движения стали резкими, а слова — громкими.
Бармен вернулся, поставив перед Седым бутылку мутной воды и коробку патронов.
— Триста за всё, — коротко бросил он.
Седой молча достал деньги, отсчитал нужную сумму и забрал своё. Вода оказалась тёплой, но всё равно утоляла жажду. Допив её до конца, он вытер рот рукавом.
— Ещё что-нибудь? — спросил бармен, прищурившись.
— Нет, — ответил Седой, вставая. — Где переночевать?
Бармен махнул рукой в сторону пристройки.
— Там найдёшь себе угол. Но помни: ночью лучше не шляться. Твари из леса иногда заходят.
Седой кивнул, забрал вещи и вышел наружу. Угасающий свет дня окутал деревню тусклым золотом. Сталкеры расходились по укрытиям: кто-то тащил ящики с провизией, кое-кто укреплял двери. Его взгляд задержался на старике, сидящем в углу площади. Тот что-то бормотал себе под нос, перебирая чётки. Седой прислушался, но слов разобрать не удалось. Старик поднял голову и встретился с ним взглядом.
— Ты не из тех, кто молиться Зоне, а? — проговорил он хриплым голосом.
Седой остановился, но отвечать не стал. Старик усмехнулся.
— Берегись тогда. Она таких не любит.
Седой молча развернулся и направился к пристройке, указанной барменом. Внутри оказалось пусто, но крыша над головой и стены давали хотя бы иллюзию безопасности. Он устроился на старом матрасе, проверил оружие и, в который раз за день, вздохнул.
Почти заснув, послышался тихий стук в дверь. Рука автоматически потянулась к оружию, но голос за дверью заставил замереть.
— Это я… тот парень из деревни… Помнишь меня? — голос дрожал, но звучал отчаянно.
Седой прищурился, медленно поднялся и открыл дверь. На пороге стоял тот самый новичок. Его одежда была мокрой, лицо — бледным, но в глазах горел странный огонёк.
— Ты что тут делаешь? — спросил Седой, не скрывая недовольства.
— Я… искал тебя. Там… в деревне… я подумал, что если кто-то может помочь мне понять, что делать дальше, то это ты, — быстро заговорил парень, переминаясь с ноги на ногу.
Седой нахмурился, но отступил, давая ему пройти внутрь.
— Садись. И только не шуми. Если нас услышат — вытянут обоих, — бросил, указывая на стул.
Юный сталкер сел, сжав руки так, что побелели костяшки.
— Спасибо… Я ничего не знаю об этом месте. Я думал, что Зона — это просто… возможность. А тут…
— А тут смерть, — оборвал его Седой.
Парень кивнул, опустив голову. Он внимательно посмотрел на него, затем вернулся на своё место. Ночь была близка; покоя не предвиделось.
Седой прислонился к холодной стене, наблюдая, как сталкер мял шапку, глотая слова. Бросил короткий, ледяной взгляд — словно выстрел.
— Не трусь.
После этого Седой вернулся к своим мыслям.
— Ну, говори, чего пришёл, — сухо бросил, не отрывая взгляда от гостя. Голос был низким и холодным.
Новичок замер, затем скомкал шапку и выдохнул:
— Я… Я не знаю, что делать. Ты спас меня там, в деревне, а теперь… Я даже не знаю, зачем иду. Зона… Она страшная.
Седой хмыкнул.
— А ты что думал? Что тут деньги на деревьях растут? Или приключения с хэппи-эндом? Она не просто убивает. Она забирает душу, оставляя пустую оболочку. Кто остаётся, превращается в её часть — живую или мёртвую.
Парень сглотнул, сжав шапку сильнее.
— Мне просто нужно время. Понять… как выжить. Ты же… Ты вроде как умеешь, — голос прозвучал почти умоляюще.
Хозяин пристройки отвёл взгляд, ненадолго уставившись на свой рюкзак в углу. Подобные разговоры с новичками всегда раздражали; каждый напоминал о тех, кто уже давно лежал в пепле Зоны.
— Пацан, если думаешь, что я буду твоей нянькой, лучше сразу выметайся. Я здесь, чтобы выжить, а не чужую жизнь устраивать, — слова прозвучали резко, с явным неудовольствием.
Юнец опустил голову, но, к удивлению, не ушёл. Тихим голосом продолжил:
— Я не пацан… Меня Слава зовут… Клички у меня нет. Я просто хотел заработать денег, помочь семье. А теперь я здесь и… кажется, уже никогда не выберусь.
Седой помолчал, ещё раз внимательно окинув взглядом гостя. Тот выглядел моложе, чем казалось сначала, лет двадцать, не больше. Худой, с испуганными глазами, словно Зона уже успела забрать часть его души.
— Никто сюда не приходит просто так, — сказал Седой, наконец нарушив молчание. — У каждого своя причина, но Зона… она вытягивает из тебя всё, оставляя лишь пустую оболочку. Если хочешь выжить, придётся научиться этому быстро.
Славик кивнул, пальцы всё ещё дрожали.
— Я… Я могу помогать. Ну, чем-то. Хабар таскать, патроны подавать, на шухере стоять. Я быстро учусь. Скажи, что нужно. Могу и снарягу почистить, и готовку на себя взять.
Седой усмехнулся. Парень выглядел упорным, хотя упрямство в Зоне редко становилось плюсом. Порой лучше отступить.
— Ладно, слушай. Во-первых, перестань вздрагивать от каждого шороха. Страх тут убивает быстрее пули. Во-вторых, не лезь, куда не звали. Зона не прощает любопытных, понял?
Славик кивнул снова, во взгляде мелькнула едва заметная решимость.
— И последнее, — добавил Седой, прикрыв глаза на мгновение. — Не жди, что кто-то всегда будет вытаскивать тебя из дерьма. Здесь каждый сам за себя.
На миг повисла тишина. За окнами усилился ветер, Славик невольно поёжился.
— Спасибо… — тихо произнёс новичок.
— Не благодари, — бросил Седой, устраиваясь обратно на старом матрасе. — Утром разберёмся, что с тобой делать.
Славик поднялся, прошёл к двери, но задержался на пороге:
— А у тебя как? Почему ты здесь?
Взгляд Седого стал ледяным.
— Не твоё дело, — отрезал он.
Парень опустил голову и вышел, оставив уставшего сталкера в гулкой тишине, казавшейся вечной, как сама Зона.
Ночь оказалась беспокойной. Снаружи, за стенами, доносились шорохи, скрипы, редкие шаги — будто кто-то или что-то бродило в тёмных переулках заброшенной деревни. Ближе к полуночи раздался глухой удар, а затем ещё один, уже у дальнего конца посёлка. Грохот был достаточно громким, чтобы заставить сердце ускоренно биться. Седой медленно поднялся, сжимая в руках дедовский ТОЗик, и приблизился к двери.
Славик сидел в углу, стараясь не выдать дрожь, пробирающую до костей. В памяти всплывали образы семьи, оставшейся на Большой земле.
Почему полез сюда? Деньги? Глупость? Что теперь?
Я не слабак. Докажу… хоть кому-нибудь.
— Эй, парень, поднимайся, — негромко окликнул Седой, ткнув его в бок.
Тот вздрогнул, глаза широко раскрылись.
— Что случилось?
— Тихо. Кажется, у нас гости. Одевайся.
Славик поспешно натянул куртку и сжал в руке нож — единственное оружие, на которое мог рассчитывать. Жестом Седой велел не шуметь, приоткрыл дверь и выглянул наружу. Ночной воздух словно пропитался напряжением; за домами что-то шевелилось, колыхались тени, раздавались едва слышные скрипы.
Осторожно двинулись к центру деревни, где возле костра уже собрались несколько сталкеров с оружием наперевес. Все казались взвинченными, будто ждали чего-то страшного.
— Видели? — спросил один, едва заметно поводя стволом автомата в сторону дальних домов.
— Там, у окраины. Похоже, мутанты. Но для них как-то слишком тихо, — ответил другой, прислушиваясь к шорохам.
Седой предпочёл остаться в тени, присматриваясь к происходящему со стороны. Краем глаза заметил, как Славик старается держать себя в руках, но дрожь всё же выдавала страх.
Парнишка долго не протянет, — мелькнуло в мыслях, но делиться опасениями не хотелось.
Седой открыл глаза, когда первые лучи солнца пробились сквозь щели в полуразрушенных стенах. Воздух казался влажным и тяжёлым, напоминая, что в Зоне даже утро несёт с собой тревогу. Тишина в комнате контрастировала с далёкими криками ворон; за окном лёгкий ветер шевелил остатки плёнки.
Потянулся, ощущая, как напряглись и разом проснулись все мышцы. Тело, привыкшее к постоянной боевой готовности, легко включилось в работу. Славик куда-то исчез. После короткой проверки оружия и патронов Седой встал, бросив взгляд на дверь с тяжёлым выдохом:
— Тоже мне, помощник, — пробормотал, натягивая куртку.
На улице жизнь шла своим чередом. На центральной площади кто-то чинил ржавый автомат, другой, склонившись над кастрюлей, варил что-то, напоминавшее болотную жижу. Пара сталкеров о чём-то спорили, а бармен лениво курил, оглядывая всех с привычной подозрительностью.
Возле костра Седой заметил Славика. Парень сидел, обхватив руками металлическую кружку с парящим напитком, и молча смотрел в огонь. Бледное лицо и потухший взгляд выдавали беспокойство. Тяжёлый шаг нарушил тишину, когда Седой подошёл ближе.
— Ты чего пропал? Думал, тебя уже на болоте нашли, — хмуро спросил он.
Славик поднял взгляд, тут же потупившись, словно извинялся:
— Да я… просто хотел подумать. Не хотел тебя будить.
Седой усмехнулся, покачав головой:
— Не думай слишком много. Собирайся, у нас дела.
Без слов парнишка поставил кружку на землю и принялся натягивать куртку. Движения были неловкими, но быстрыми. Спустя несколько минут оба уже направлялись к окраине деревни, минуя грубо сооружённые баррикады из мешков с песком и наспех приколоченных листов металла.
— Куда идём? — спросил Славик, стараясь не отставать от более опытного напарника.
— На охоту, — коротко бросил Седой. — В Зоне выживают только те, кто умеет зарабатывать. Пора научить тебя этому.
Утренний туман окутывал лес, словно скрывая все его опасности. Земля под ногами чавкала, а редкие лучи солнца с трудом пробивались сквозь плотный покров листвы. Седой двигался уверенно: взгляд постоянно сканировал окрестности, улавливая каждое движение и каждый шорох. За годы в Зоне научился читать её, как открытую книгу.
— Главное — не беги, — произнёс, не оборачиваясь. — Если побежишь, Зона решит, что ты добыча.
Славик кивнул, стараясь запомнить каждое слово. Ноги увязали в грязи, но он продолжал идти, вглядываясь в туман. Во время короткого привала Седой указал на сухой куст, вокруг которого воздух заметно искривлялся.
— Аномалия. Видишь? Никогда не подходи слишком близко. И если услышишь, как она «поёт», лучше замри и молись, чтобы ты стоял достаточно далеко.
Чуть позже наткнулись на следы недавнего лагеря. Обугленные остатки костра, разорванный рюкзак и старая куртка в грязи говорили, что здесь недавно кто-то был.
— Что-то новенькое, — пробормотал Седой, присев, чтобы осмотреть находку. Пальцы подняли куртку, взгляд зацепился за следы, ведущие дальше в лес. — Ушли в спешке. Или кто-то заставил их уйти.
Славик молча стоял рядом, наблюдая за действиями наставника. Хмурое выражение лица Седого не предвещало ничего хорошего.
— Пойдём дальше. Не люблю подобные находки, — произнёс Седой, поднимаясь.
Дорога вела глубже в лес, пока в отдалении не начали слышаться приглушённые голоса. Седой вздрогнул, прижал палец к губам и жестом указал Славику спрятаться за ближайшее дерево. Оба замерли, вслушиваясь.
На небольшой поляне оказалась группа бандитов: пятеро мужиков в рваной, грязной одежде бурно о чём-то спорили. Один курил, двое сидели на ящиках, остальные склонились над картой.
— Да я тебе, сука, сказал, блядь, через мост надо было! — взревел один, яростно тыкая пальцем в бумагу.
— У тебя самого, блядь, мозгов, как у курицы! — огрызнулся другой, швырнул окурок и раздавил его каблуком. — Через мост они нас ждать будут, понял? Я же говорил тебе по буквам!
Несколько человек захохотали, но резко осеклись, когда самый рослый, со шрамом во всю щеку, вскинул руку. Голос прозвучал жёстко, будто щелчок затвора:
— Тишина, завалите ебальники, блядь. Мы тут не пикник устроили, нахуй. Повторяю: сидим и ждём, пока те придурки сами не спалятся. А ты, Витька, рот закрой, блядь, или я тебе сам заткну.
Славик покосился на Седого. Тот лишь коротко качнул головой, мол, тише. Молодой сталкер ощутил, как внутри нарастает страх, а руки предательски дрожат. Настоящая опасность была рядом — первый раз так близко.
Седой наклонился к Славику и тихо прошептал:
— Похоже, тут война намечается. Группировки сцепились. Это плохо.
Славик кивнул, всё ещё не понимая всей серьёзности ситуации. Седой, прищурившись, скользил взглядом по поляне, оценивая позиции и вооружение бандитов. Решение пришло быстро: ввязываться в бой бессмысленно, слишком много рисков.
Остаться незамеченными — лучший вариант, мелькнуло в голове у Седого.
— Отходим. Тихо, — прошептал Седой, указывая жестом направление.
Шаги были осторожными, но Славик не рассчитал расстояние и наступил на сухую ветку. Хруст прозвучал, словно выстрел. Бандиты у ближайших деревьев тут же насторожились.
— Эй, кто там, нахуй?! — заорал один из них. — Ебать мой хуй, я спрашиваю, кто там, блядь?!
— Ща посмотрим, нахуй, — подхватил другой, рывком поднимая автомат. — Если это мышь ёбаная, я сам её поджарю, блядь!
Седой рывком затащил Славика за широкий ствол, но сделать это бесшумно не удалось. Враги засекли движение.
— Ебать-копать! Да там кто-то шляется, нахуй! — взревел очередной бандит, отшвыривая окурок.
Его напарник, не менее агрессивный, сорвал гранату с пояса:
— Щас, нахуй, выкурю их!
Мгновением позже Седой осознал: времени на выжидание нет. Резким движением выхватил дробовик из-за спины. Действия были точны, будто механизм. Грохнул выстрел — бандит с гранатой рухнул на землю, а воздух тут же прошила автоматная очередь.
— Говно! — взревел другой нападавший, открывая шквальный огонь. Пули с визгом выдирали кору из деревьев, превращая щепки в дождь. — Сейчас ты, сука, пожалеешь, что сюда сунулся!
— Лежать! — рявкнул Седой, обернувшись к Славику. Молодой сталкер дрожал и буквально вжимался в землю, стараясь не попасть под град пуль.
Используя деревья как укрытие, Седой метнулся в сторону и прицелился снова. Второй бандит вскрикнул и рухнул, выронив автомат. Оставшиеся взвыли от ярости, осыпая противника ругательствами.
— Лёха! Ебашь их, блядь! — проорал один, голос сорвался на истеричную ноту.
— Да хуярю я! — огрызнулся другой, отсиживаясь за ящиками. — Там, сука, ветеран, видно, всех нас к хуям положит!
Обстановка накалилась до предела. Седой держал позицию, но огонь бандитов усиливался. И всё пошло под откос, когда шальная пуля задела Славика. Парень коротко вскрикнул, схватился за бок и осел на землю, еле оставаясь в сознании.
— Чёрт! — выругался Седой, мгновенно подползая к нему. Его руки, твёрдые и надёжные, быстро осмотрели рану. — Пуля зацепила бок. Жить будешь, если не начнёшь умирать от страха. Не шевелись.
Кровь стремительно пропитывала одежду, но Седой сохранял холодную сосредоточенность. По наработанному рефлексу достал дымовую гранату и метнул её в сторону бандитов. Густое облако начало клубиться над поляной, заставляя врагов стрелять вслепую и сыпать отборными ругательствами.
— Свалим отсюда! — прошипел Седой, поднимая парня на плечо.
Шаги приходилось делать осторожно: земля вокруг стала скользкой от влажного грунта и крови. Каждый неверный шаг грозил падением, но отдаляющиеся выстрелы придавали решимости. Постепенно крики стихли, растаяли в тишине леса.
Однако путь к спасению прервался резко. У заброшенного здания, скрытого за поворотом тропы, поджидала ещё одна группа бандитов. Четверо вооружённых мужчин выскочили из укрытия и прицелились в беглецов. Самый коренастый заорал угрожающе:
— Стоять, суки! Руки вверх!
Осознавая бесполезность сопротивления, Седой аккуратно опустил Славика на землю и поднял руки. Взгляд оставался леденяще-холодным, хотя внутри уже закипала ярость.
— А ну, кто это у нас тут? — осклабился второй бандит, разглядывая Славика с ехидной ухмылкой. — Да это же мелкий пидор, который наш хабар спер! Я думал, ты сдох где-нибудь на болотах, падла.
Лицо Славика побледнело, руки затряслись, губы беззвучно шевелились.
— Я… Я… — начал было оправдываться, но бандит перебил:
— Ты, крыса ебаная, решил, что мы тебя не найдём? Думаешь, Зона укроет? — Удар прикладом сбил парня с ног, заставив вздрогнуть от боли. Бандит наклонился с презрением. — И этого с собой втянул, да? — Короткий кивок в сторону Седого.
Глаза Седого метнули молнии. Внутри волной прокатилась ярость: Славик действительно замешан в краже и молчал об этом. Теперь оба оказались в ловушке.
— Так-так, — хищно усмехнулся третий, жилистый бандит со шрамом на всё лицо. — А ты у нас кто? Думаешь, спасёшь его, защитничек? Он уже подставил и тебя, судя по всему.
— Я ничего не знал, — резко бросил Седой, с трудом сдерживаясь, чтобы не ринуться в атаку. Кулаки сжались до побелевших костяшек. — Это его дела. Мне не было известно.
— Не было, говоришь? — прищурился шрамованный, наклоняясь ближе. Злоба и садистское любопытство плескались в глазах. — В Зоне ни у кого нет «я ни при чём». Каждый сам за себя. А этот пацан — твоя ошибка.
Славик попытался приподняться, глядя на Седого со страхом и виной. Из рассечённой губы капала кровь, однако он попытался что-то сказать:
— Я… я думал… мы выберемся вовремя…
— Выберемся? — рявкнул Седой, едва справляясь с гневом. — Ты втянул меня в это дерьмо, даже не предупредив! Что украл, а?
— Не твоё дело, — прервал первый бандит, грубо хватая Славика за воротник. — Но если так хочешь знать: он спер у нас артефакт. Очень, сука, дорогой. Ты хоть представляешь, сколько такая хрень стоит? А теперь это твоя проблема.
— Он уже давно моя проблема, — прошипел Седой, стараясь не выдать желание ударить собеседника.
— Ладно, хватит трепать языками, — подал голос четвёртый бандит, до этого молчавший. Вкрадчивый тон звучал зловеще. — Эти двое идут с нами. А дальше решим, что с ними делать. Может, пустим на органы. Или «Долгу» продадим. Там рабов для работ в Зоне всегда не хватает…
Бандиты окружили их, силой связывая руки. Седой почувствовал, как верёвка больно врезалась в запястья, но не издал ни звука.
Они продвигались по узкой тропе, затянутой мраком леса. Руки были крепко связаны за спиной, а каждый шаг сопровождался грубыми окриками и толчками со стороны бандитов. Коренастый с красным лицом время от времени выкрикивал:
— Быстрее, мрази! Чего ноги волочите? Может, вас подстегнуть?
Седой не отвечал ни слова, хотя внутри всё кипело. Славик втянул меня в это дерьмо — мысли пульсировали где-то в затылке, превращая каждый шаг в давящую, тяжёлую поступь. Периодически он бросал на парня мрачный взгляд, полный презрения.
Славик же брёл с опущенной головой, безнадёжно сутулясь. Плечи едва заметно дрожали, дыхание было сбитым. Жгучий взгляд Седого казался невыносимым, будто солнечный ожог. Каждый шаг становился пыткой не столько от усталости и ранения, сколько от непреодолимого чувства вины.
— Ты хоть понимаешь, что натворил? — вдруг пробормотал Седой, не отрывая взгляда от тропы. Глухой, низкий голос напоминал звериное рычание.
Славик попытался что-то сказать, но сдавленное горло выдало только жалкий звук. Ноги подогнулись ещё сильнее, чтобы избежать взгляда.
— Ничего, — продолжал Седой, стискивая зубы. — Когда всё это закончится, и если я выживу, проклянешь день, когда попался мне на глаза.
— А ну, тишина там! — раздался рык одного из бандитов. Коренастый сунулся ближе, пихнув Славика в спину. — Давай, топай, гаврик, а то кости переломаю!
Седой перевёл на него холодный взгляд, но промолчал, понимая, что любое слово может стать последним.
Спустя час бандиты пригнали пленников в свой лагерь. Небольшая поляна, окружённая зарослями кустов и деревьев, несколько ветхих палаток, пара бочек с горящим огнём и разбросанные ящики с припасами: всё указывало, что тут живут давно. У костра сидели ещё трое. Они повернули головы на звук шагов.
— А это что за рыбёшка к нам в сети попала? — приподнялся один, щербатый и с грязной бородой.
— Это мелкий, который у нас хабар свистнул, — объяснил коренастый, грубо толкая Славика вперёд. — А это его дружок. Видать, решил за компанию сдохнуть.
Седой сжал челюсти так, что скулы заострились. Взгляд устремился на огонь, а в сознании быстро рождались планы побега. Каждая деталь лагеря, расположение бандитов, узлы на запястьях — всё откладывалось в памяти, как на детальной схеме.
— Что, мелкий, — процедил щербатый, подходя ближе к Славику, — где хабар? Или мне тебя научить, как язык развязывают?
Славик поднял лицо, в глазах металось отчаяние поровну со страхом. Попытался что-то сказать, но слова застряли в горле. Щербатый ухмыльнулся и, не раздумывая, залепил пощёчину, сбив парня на колени.
— Придурок, — бросил щербатый, поворачиваясь к остальным. — Этот точно ничего не скажет. Видать, духом слабоват. Ну ничего, до утра размякнет.
Сумрачный лагерь, заполнили звуки потрескивающего костра и приглушённого смеха бандитов. Славика, с силой потащили к центру лагеря. Его шаги были неловкими, а лицо — осунувшимся. В центре поляны стояла массивная железная бочка с водой, которая зловеще мерцала в отблесках огня.
— Ну шось, Славка, пора освежиться? — произнёс бандит с изуродованной щербатой ухмылкой, давая команду своим подельникам. — Говори, где хабар, или мы из тебя суп сварим!
Славик, связанный по рукам и ногам, едва стоял, его губы шевелились, но не издавали ни звука. Лицо было смертельно бледным. Бандиты без церемоний перевернули его вниз головой и погрузили в бочку. Вода бурлила, а тело Славика дёргалось в неестественных спазмах.
Седой, прикованный к земле у костра, наблюдал за происходящим. Руки были крепко связаны, а ноги прикованы к металлическому штырю. На лице не дрогнул ни один мускул.
— Вы даже представить не можете, какую ошибку совершаете, — хрипло выдавил Седой, стараясь отвлечь внимание. — Думаете, он что-то скажет? Зона таких, как вы, давно бы переварила и высрала.
Щербатый, насторожившись, повернул голову и медленно подошёл к Седому. Его глаза самоуверенно блестели.
— А ты, я смотрю, разговорчивый. Может, тебе тоже искупаться?
— Попробуй, — бросил Седой с усмешкой. — Но ты ведь понимаешь, что убиваешь время. Лучше поговорим. Тебе же нужна информация, не так ли?
Щербатый с сомнением нахмурился, но жестом велел своим людям вытащить Славика. Парня с глухим стуком бросили на землю, где он, захлёбываясь, кашлял и пытался отдышаться. Его дрожь стала ещё сильнее.
— Слушай сюда, — резко продолжил Седой, поднимая голос. — Твои люди тебя подставили. Они слили координаты лагеря и мой маршрут. Я пошёл на разведку, а этот пацан увязался за мной. Думаешь, просто так я здесь оказался?
Щербатый замер, его лицо приобрело насторожённое выражение. Остальные бандиты бросали друг на друга недоверчивые взгляды, как будто пытаясь найти виновного.
— Шо ты несёшь, чепух? — процедил Щербатый, но в голосе уже слышалась неуверенность.
— А ты подумай, — продолжал Седой, его голос становился всё более уверенным. — Тебе сами «Свободовцы» по душу не придут? Ведь если я не вернусь, они сразу поймут, где искать. Ты готов к их штурму?
Один из бандитов, стоявший ближе к костру, обернулся к Щербатому:
— Может, он и прав, а? Вон, Пашка вчера что-то шептался с кем-то из «Долга». А ну как наводка?
Щербатый повернулся к своим людям, его лицо покраснело от ярости:
— Да вы шо, ахуели?! Пашка с нами давно, он не мог…
— А ты уверен? — перебил Седой, его голос стал ледяным. — Зона — место опасное, но предательство, как видишь, иногда бывает хуже мутантов. Тебе решать, верить или нет, но я предупреждал.
Седой продолжал, внимательно следя за реакцией остальных. — Посмотри на своих. Кто из них тебя подставит, когда станет жарко?
Между бандитами начались обмены подозрительными взглядами. Это было именно то, чего добивался Седой. Он перекатился на бок, используя момент замешательства, и со всей силы дёрнул ногами. Металлический штырь, которым были прикованы его ноги, поддался. Освобождённый, он мгновенно поднялся на ноги.
Седой рванул к ближайшему бандиту с дикой решимостью, схватив его за воротник и с силой бросив в костёр. Мужик закричал, пытаясь сбросить с себя пламя, но тут же потерял равновесие и рухнул лицом в огонь. Вопли и запах горящей плоти заполнили воздух. Другой бандит бросился к Седому с ножом, но тот поднял с земли металлический штырь и одним точным движением вонзил его в живот. Кровь хлынула, и бандит, согнувшись пополам, упал на колени, оставляя глухие булькающие звуки.
В лагере началась суета. Бандиты метались между костром и разбросанными ящиками, выкрикивая бессвязные команды. Славик, заметив хаос, с трудом поднялся на ноги и схватил выпавший пистолет. Его руки всё ещё тряслись от слабости, но, прищурившись, он прицелился в Щербатого.
— Стреляй! — рявкнул Седой, сбивая с ног ещё одного противника.
Яркая вспышка. Пуля попала Щербатому в бедро, заставив его взвыть от боли. Тот свалился на колени, сжимая рану. Остальные бандиты открыли беспорядочный огонь. Пули свистели над головами, разбивали ящики и вонзались в ржавые бочки, выпуская облака пара.
Седой, схватив ближайшую палку, ударил одного из бандитов, выбив оружие из его рук.
— Бежим! — крикнул он, хватая Славика за руку.
Они бросились в сторону леса.
Погоня началась почти сразу. Лес стал их единственным укрытием, но бегство было мучительным. Славик спотыкался, его ноги подгибались, а в глазах застыл страх. Один из бандитов прицелился и выстрелил. Пуля попала Славику в плечо, заставив его закричать. Он рухнул на землю, но Седой не остановился. Подхватив парня на плечо, он продолжил пробираться через густые заросли.
Спустя долгие, изматывающие десять минут они нашли укрытие между двумя большими валунами. Лес плотной стеной скрывал их от погони. Голоса бандитов становились всё тише, пока не затихли совсем.
Седой осторожно уложил Славика на землю. Тот стонал, а из раны на плече продолжала сочиться кровь.
— Держись, парень, — пробормотал Седой, разрывая свою рубашку. Из обрывков ткани он быстро соорудил импровизированный бинт. — Мы выбрались. Пока что.
Славик слабо кивнул, его дыхание стало прерывистым и неровным. Седой осмотрел рану. Пуля прошла близко к кости, но жизненно важные артерии, похоже, не задела. Затянув повязку как можно туже, он пытался остановить кровотечение.
— Теперь молчи, — тихо сказал он, прислушиваясь к звукам леса. Где-то вдалеке ещё слышались крики, но они постепенно удалялись. — Если повезёт, они нас не найдут.
Лес казался живым. Его шёпот окружал их, будто скрывал от врагов. Листва шуршала, деревья скрипели, а ветер, пронзительный и ледяной, приносил с собой запах сырости и гнили.
Седой привалился к валуну, не отпуская оружия. Он понимал, что в Зоне покой — это лишь краткий обман. Над головой громко пролетела стая ворон.
Под утро Седой ворвался в деревню, неся на руках едва живого сталкера. Его лицо было мрачным, шаги — тяжёлыми, словно он нёс не только тело, но и груз ответственности. Бармен, выходивший из бара с сигаретой в зубах, застыл, заметив их.
— Что за нахрен тут у вас? — пробормотал он, роняя окурок.
— Где аптечка? — резко бросил Седой, не сбавляя шага. — Парень ранен.
Бармен махнул рукой в сторону пристройки:
— Там, у Гриши. Он всех тут подлатать может.
Седой кивнул и направился к указанной двери. Гриша, низкорослый мужик в заляпанной кровью и грязью одежде, встретил их хмурым взглядом. Увидев Славика, он лишь проворчал:
— На стол клади. Только аккуратней, давай, давай.
Седой осторожно положил Славика на старый деревянный верстак, который явно пережил не один десяток таких «операций». Гриша быстро достал свои инструменты и, не оборачиваясь, бросил:
— Вот так… А ты, герой, отойди. Не мешай работать.
Седой отошёл на пару шагов, но не спускал глаз с происходящего. Гриша ловко обработал рану, промыл её и наложил швы, работая молча и сосредоточенно. Через пятнадцать минут он выпрямился, вытирая руки об окровавленную ветошь.
— Повезло твоему пацану. Пули прошли по касательной. Пару дней отлежится — и пойдёт своим ходом.
— Спасибо, — кротко ответил Седой, не отрывая взгляда от неподвижного силуэта.
Гриша усмехнулся, закуривая самокрутку:
— Да брось. Лучше скажи, как вы в такое говно вляпались.
Седой тяжело выдохнул, его взгляд остался холодным и отстранённым:
— Нарвались на бандитов. В лесу на востоке от сюда. Этот сопляк втянул меня в их разборки. Украл у них артефакт и мне ни слова.
Гриша на мгновение замолчал, затем перевёл взгляд на Славика, который начал приходить в себя. Его голос стал более серьёзным:
— И что теперь? Оставишь его тут? Или потащишь с собой? С таким грузом далеко не уйдёшь.
Седой опёрся на стену, опустив голову. Его кулаки сжались, а голос прозвучал глухо:
— Не могу оставить. Это будет на моей совести. Но если он ещё раз нас подставит…
— Ну, тут ты сам решай, — проворчал Гриша, стряхивая пепел на пол. — Только знай, Зона таких не любит. Она учит дураков, а кто не учится — хоронит.
Седой подошёл ближе к Славику, который открыл глаза и слабо улыбнулся:
— Живой?
— Да… спасибо, — прохрипел пацан, стараясь говорить чётче.
— Спасибо потом скажешь. Ты понял, что наделал? — голос Седого был жёстким. — Если бы не я, тебя бы уже по частям «Долгу» несли или пулю в голову пустили.
Славик опустил взгляд, его лицо покраснело от стыда:
— Прости. Я не думал…
— Вот именно. Ты не думал. Теперь будешь думать за нас обоих, понял? — Седой наклонился ближе, его глаза были как лёд. — Если снова подставишь меня, я оставлю тебя в Зоне возле аномалии.
Славик кивнул, явно испугавшись, но ничего не ответил. Гриша, наблюдая за этим, хмыкнул:
— Ладно, хватит воспитания. Если пойдёте через лес — держите ухо востро. Бандиты вас не забудут. И ещё… слышал я, что «Свобода» что-то мутит на севере. Может, это они этих уродов из леса гоняют.
Седой выпрямился, кивая старому медику:
— Спасибо за помощь. Мы отдохнём и уйдём.
— Смотри только, больше сюда не попадите. У меня терпение не железное, — проворчал Гриша, снова садясь за свои инструменты.
Седой усмехнулся и вышел из хибары. Деревня жила своей обычной жизнью: сталкеры торговали найденным, кто-то пытался починить своё потрёпанное снаряжение, а кто-то жарил на костре нечто, похожее на мутировавшее мясо. У старого грузовика в центре деревни стоял известный всем местным сталкерам «Бульдог» — крепкий мужик лет сорока, с коротким ёжиком волос, мощным телосложением и вечной сигаретой в зубах. Лицо его было в глубоких морщинах, за то и прозвали. Мужики его уважали и побаивались: репутация человека, который держит слово, но не терпит глупцов, шла впереди него.
Седой направился к нему, стараясь не привлекать лишнего внимания. Бульдог заметил его подход, ухмыльнулся и оскалился так, что сигарета чуть не выпала изо рта.
— Ну, здорово, Седой. Давно не видел тебя. Что надо? — его голос был низким, прокуренным, будто каждая фраза вырывалась из глубин глотки.
— Слышал, у тебя всегда есть работа для тех, кто хочет заработать, — сказал Седой, опираясь на рюкзак. — Мне нужно собрать хабар или деньжат подзаработать. Что-нибудь найдётся?
Бульдог затянулся сигаретой, выпустил густой дым в сторону и кивнул.
— Есть одна тема, но рискованная. Ты же знаешь, в Зоне халявы не бывает.
— Знаю, — кивнул Седой, выжидая продолжения.
Бульдог огляделся, словно проверяя, чтобы никто не подслушивал, и приглушённым голосом продолжил:
— В паре километров отсюда, ближе к старой заправке, что у Свалки, застрял один грузовик с хабаром. По слухам, там ящики с амуницией. «Долг» вроде как собирался вывезти, но попал под выброс. Место зачистили, а забрать всё не успели.
Седой нахмурился, прищурив глаза.
— Если всё так, как ты говоришь, почему сам не пошёл?
Бульдог рассмеялся, его грудной смех перекрыл шум деревенской площади.
— А нахуя мне рисковать, если я могу отправить кого-то вроде тебя? У меня тут свои дела.
Седой молча смотрел на него, обдумывая предложение. Слишком просто, чтобы быть правдой. Но и слишком заманчиво, чтобы отказаться.
— Ладно. Условия какие? — наконец спросил он.
Бульдог улыбнулся, поправляя куртку.
— Шестьдесят процентов с хабара мне, остальное твоё. Ну и возьми с собой пару патронов — мало ли что.
— На месте никого быть не должно? — уточнил Седой, его голос стал холоднее.
Бульдог пожал плечами:
— Кто знает? Там и мутанты могли засесть, и «Свобода» шастает. Ты же слышал, они сейчас с «Долгом» друг другу глотки рвут. Так что будь готов ко всему.
Седой, усмехнувшись, кивнул и направился обратно к пристройке. По дороге он не мог не заметить, как деревня начинала гудеть слухами. Сталкеры переговаривались у костров, обмениваясь опасливыми взглядами. Разговоры шли об одном:
— «Свобода» вроде что-то готовит. Говорят, их недавно видели возле старых мостов…
— А «Долг» что? Они что, сидят и ничего не делают?
— Да нихера. Эти сейчас выжидают, пока те ослабнут. Вопрос времени.
Седой слушал, делая вид, что не обращает внимания. Его опыт подсказывал:
Если слухи доходят до таких мест, как эта деревня, то война где-то близко. А такие конфликты редко оставляют невинных наблюдателей в стороне.
Он сидел у сторожки, лениво смотря в мутное, запотевшее окно. День тянулся медленно, но в Зоне это было даже хорошо. Чем меньше движений, тем меньше шансов встретить неприятности. За стенами деревни слышались привычные звуки: карканье ворон, гул деревьев, редкие выстрелы вдали. Это был обычный день в Зоне, где за каждым углом пряталась смерть, но для Седого это стало обыденностью.
Он машинально проверил свой ТОЗик, перебирая патроны и болты. Утренний разговор с Бульдогом крутился в голове. Грузовик. Боеприпасы. Возможно, это станет неплохим подспорьем, если всё пойдёт гладко. Хотя он знал: в Зоне ничего гладко не идёт.
Откинувшись на стену он прикрыл глаза. В голове начали всплывать образы прошлого, словно Зона решила напомнить ему, зачем он здесь.
Я помню, как впервые ступил в Зону. Тогда я был другим: моложе, с горячими глазами и дурацкими амбициями, которые теперь кажутся смешными. Мы пришли сюда с братом, таким же неопытным, как я. Он был младше, но не менее упрямым.
Мы решили искать артефакты возле Кордона. Думали, что это просто опасное место, где можно заработать. Но первый же день стал для меня уроком. Брат попал в аномалию. Это был «Жгучий пух». Я даже не сразу понял, что произошло. Просто услышал крик и почувствовал запах горелой плоти. Когда всё кончилось, я стоял и смотрел на то, что от него осталось.
Тогда я впервые понял, что Зона не просто место. Она — живое чудовище, которое не прощает ошибок.
Эти воспоминания до сих пор преследуют меня. Иногда я думаю, что мог бы остановить его, убедить не лезть туда, где опасно. Но тогда мы оба были глупцами, думающими, что Зона — это просто приключение. Как и все когда-то.
Вечер в Залесье был таким же тихим, как утро. У костра собрались несколько сталкеров. Один из них, пожилой с обветренным лицом, рассказывал байку о своём походе в Темную долину.
— Иду, значит, через хрен знает что, — начал он, пуская кольца дыма. — А там, блядь, псевдогигант. Хуячит деревья, как будто ему всё по барабану. Я, значит, залёг, думаю: «Всё, пиздец». Но потом слышу: аномалия рядом бахнула. Псевда туда влез и разлетелся на куски. Вот это мне повезло.
Седой хмыкнул, слушая вполуха. Эти байки были не хуже сигарет, чтобы скоротать время. Он поел тушёнки прямо из банки и вернулся к холодной стене. Зона вокруг жила своей жизнью: хруст веток, тихие стоны ветра, иногда отдалённые крики.
Рядом с костром кто-то начал обсуждать последние слухи:
— Слышали, что «Свобода» усиливает свою базу на севере?
— А что, «Долг» не реагирует на это?
— Не знаю. Но если начнётся что-то серьёзное, лучше держаться подальше.
Седой не вмешивался. Эти разговоры были для него просто шумом на фоне. Но он понимал, что конфликт группировок неизбежно докатится до каждого.
Первый раз я убил человека через несколько недель после гибели брата. Это были ренегаты, как щас помню. Они решили, что у меня есть что-то ценное. Их было трое. Один из них схватил меня за плечо, ухмыляясь. Я тогда едва держал пистолет в руках, но, когда понял, что другого выхода нет, просто выстрелил.
Пуля попала ему в грудь. Он рухнул, как мешок с песком. Остальные сначала замерли, а потом побежали. Я остался стоять, глядя на тело. Это была моя первая кровь, и я чувствовал себя отвратительно. Но тогда я понял: в Зоне нет места для сомнений. Если ты не готов убивать, она сделает это за тебя.
Позже я научился не думать об этом. Тебе не дают времени на размышления. Либо ты действуешь, либо становишься добычей. Это простой, но жестокий закон я усвоил достаточно быстро.
Добравшись до хаты Гриши, Седой снова взглянул на Славика, который уже выглядел чуть лучше. Парень лежал на старом топчане, его лицо было бледным, но дыхание ровным. Тот заметив Седого, попытался приподняться.
— Эй, ты как? — спросил Седой, присаживаясь рядом.
Славик натянуто улыбнулся:
— Лучше. Но всё ещё больно.
Седой кивнул, глядя на него с холодной серьёзностью.
— Слушай, завтра придётся выдвигаться. Есть работа. Сможешь идти?
Славик сглотнул, затем кивнул, хотя в глазах его читались сомнения.
— Попробую.
— Попробую — это не ответ. Если будешь тормозить, я оставлю тебя, — резко сказал Седой, глядя прямо в глаза парню.
Зачем я вообще сюда полез? — мелькнула мысль у Славика, пока он избегал взгляда Седого. Каждое его движение, каждая фраза старшего сталкера напоминали, как далеко ему до настоящего ветерана Зоны. Но я не сломаюсь. Не перед ним.
Грузовик мог стать шансом не только для заработка, но и для укрепления собственной позиции в Зоне. Однако риск был велик. Особенно с таким балластом, как Славик.
Седой снова взглянул на парня, который уже закрывал глаза, уставший от разговора и собственных мыслей.
— Отдыхай. Завтра тебе нужно будет доказать, что ты стоишь хоть чего-то, — бросил он, выходя наружу.
Небо над деревней начинало темнеть, предвещая ещё одну холодную ночь.
На следующее утро Зона встретила сырым, пронизывающим дождём. Небо хмурилось тяжёлыми, свинцовыми тучами, а мелкие капли беспрестанно стучали по остаткам крыш и стекали по почерневшим доскам домов. Вместо солнечных лучей сквозь щели пробивался влажный сумрак, пропитывая воздух холодом и тоской. Влажная глина под ногами хлюпала, оставляя на обуви липкие комья грязи.
Седой уже стоял посреди покосившегося крыльца, впитывая эту серую, промозглую обстановку. Весь вечер и ночь никак не мог выбросить из головы мысли о Славике и о том, как неловко и тяжело разворачивается их сотрудничество. Однако тут подобные моменты, даже самые жуткие из них, зачастую забываются куда быстрее, чем исчезают следы дождя на деревенских улицах.
Славик, всё ещё бледный от раны и слабости, лежал на старом, рваном матрасе в углу пристройки, пытаясь дышать глубже, несмотря на боль. Запахи сырости, гнили и ночного воздуха смешивались в едкий коктейль, а грозовые облака, сгущавшиеся над горизонтом, только добавляли шарма этому месту.
— Вставай, — резко бросил Седой, отрывая его от полусна.
Славик вздрогнул и слегка приподнялся, но боль пронзила тело, заставив застонать. Он тут же попытался взять себя в руки, чтобы не выглядеть слабаком перед Седым. Тот не был добрым, он был прагматиком, и разочаровывать его Славику совсем не хотелось — особенно после вчерашнего.
— Мы идём на свалку, — повторил Седой, глядя на него ледяным взглядом. — Если не хочешь, оставайся.
Славик лишь кивнул, понимая, что у него нет выбора. Он с трудом поднялся, хватаясь за бок, но всё-таки встал. Его ноги дрожали, но он заставил себя идти следом за Седым, готовый выполнять любые указания.
Седой не сводил с него взгляда, то проверяя оружие, то угрюмо косясь на парня. Время было не на их стороне. Он бросил болт вперёд, проверяя путь. Раздался свист, а затем вспышка света. Аномалия ожила, проглатывая всё, что осмелилось бы на неё наступить.
Держа дистанцию, они продолжили путь. Вскоре деревья расступились, открывая вид на перелесок, где начиналась свалка. Это было место, где каждый шаг мог стать последним. Здесь нельзя было надеяться на удачу — только на опыт и смекалку.
— Будь на чеку, — коротко бросил Седой, не отрывая взгляда от окружающего металлолома.
Славик молча кивнул, пытаясь выровнять дыхание.
Свалка была огромной. Груды ржавых машин, искорёженные металлические конструкции и коробки с неизвестным содержимым создавали хаотический лабиринт, затянутый плотным, тягучим туманом. В этом месте легко потеряться. Седой знал, что нужно действовать быстро: забрать боеприпасы и уйти, пока Зона не решила иначе.
Часы тянулись медленно. Они двигались осторожно, скрываясь за корпусами старых грузовиков и разбитыми обломками техники. Седой не сводил глаз с окрестностей, постоянно прислушиваясь. Свалка была тиха, но эта тишина пугала больше, чем крики.
Наконец, они добрались до центра свалки, где стояли полуразрушенные склады. На их стенах едва различались облупившиеся надписи, а двери висели на проржавевших петлях.
Седой сбросил рюкзак и быстро проверил его содержимое, подгоняя вес под то, что можно было унести.
— Здесь и заберём, — пробормотал он, оглядывая склады.
Недалеко от них виднелся старый грузовик. Именно о нём говорил Бульдог.
Вдруг он почувствовал, что-то не так.
— Стой! — резко бросил он, прищурившись и заострив внимание на Славике.
С леса донеслись странные звуки — глухие, вязкие, будто кто-то пытался прорваться сквозь плотную стену ветра. Седой почувствовал, как его инстинкты взвились, словно сигнальная ракета. Он встал в боевую стойку, напряжение скручивало мышцы.
— Что за хрень? — прошептал он, оглядываясь вокруг.
Тишина в ответ была угрожающей, но её разрезало слабое дрожание воздуха впереди. Седой замер, его рука автоматически легла на оружие, но он не стрелял. Перед ними, словно мираж, висела аномалия. Пространство вокруг неё пульсировало, марево создавалось такое, будто сама реальность плавилась. Воздух становился плотным, тяжёлым, как свинец, а грудь сдавливало невидимой хваткой.
— Чёрт… — выдохнул Седой, чувствуя, как кровь уходит из головы. — Славик, берегись!
Но было уже поздно. Когда Седой сделал шаг в сторону пульсирующей области, мир вокруг словно сдвинулся. Всё стало замедленным, как в затянувшейся сцене фильма. Пространство искривилось, как будто его выбросило в другую реальность, где законы физики больше не существовали.
Воздух густел, превращаясь в невидимую клетку. Его грудь сдавливало всё сильнее, а яркий свет, режущий глаза, будто впивался в его разум. Земля под ногами теряла стабильность, словно превращалась в жидкую массу. Седой почувствовал, как его тело зависает между реальностью и чем-то другим, не подвластным человеческому пониманию.
Затем всё произошло одновременно. Яркий, обжигающий жёлтый свет накрыл его, сменившись кромешной тьмой, холодной, как полярная ночь. Пространство дрожало, то растягиваясь, то сжимаясь. Густой воздух обрушился на него, как невидимая клетка, а изнутри что-то вибрировало — ритмично и болезненно. Эта вибрация проникала глубже, словно ломая его изнутри.
В следующую секунду Седой почувствовал, как на его коже начали проявляться странные, неестественные ощущения. Будто её жгли и одновременно сдирали изнутри, но без боли — только холодное, тупое давление, проникающее вглубь. Зона вокруг него изгибалась всё сильнее, реальность теряла очертания. Нельзя было понять, где конец, а где начало. Свет становился всё ярче, словно каждый миг стирал невидимую границу этого хаотичного пространства.
Он попытался двигаться, но ноги под ним начали подкашиваться. Это было больше, чем потеря баланса — казалось, его тело перестало быть частью реальности.
Внутри что-то загудело, и Седой внезапно понял: это не просто пространственная аномалия. Это был «разлом» — нечто, вырывающее сознание за пределы привычных рамок. Мир вокруг закрутился, воздух стал густым, как жевательная резинка. Перед глазами вспыхивали яркие огоньки, а суставы пронзила острая боль, будто они стали хрупкими, ломкими, готовыми вот-вот разрушиться.
Это был редкий случай, когда Зона не просто меняла реальность вокруг, а полностью вытягивала её. Пространство скалилось и скручивалось, словно насмехаясь над ним. Седой почувствовал, как силы утекают, будто его буквально растворяют в этом месте.
Он не мог бороться, не мог сопротивляться. Пространство вокруг распадалось, как песок, уносимый в пустоту. Аномалия казалась живой — и она хотела, чтобы он стал её частью.
Славик, следивший за Седым, не мог поверить своим глазам. Его руки инстинктивно потянулись к нему, но он застыл, не зная, что делать. Седой, тонущий в пространственном аду, выглядел словно человек, которого поглощало само небытие. Аномалия извивалась вокруг него, создавая жуткий танец света и тени, и Славик понял: если он не решится, Седой исчезнет навсегда.
Он сделал шаг вперёд, и в тот же момент ощутил, как невидимая сила начинает тянуть его к центру аномалии. Пространство притягивало его, словно магнит, пытаясь затянуть в свою бездонную, безжалостную пасть. Воздух вокруг него становился разряженным, каждый вдох давался с трудом.
— Седой! — закричал он, шагнув ближе, руки дрожали, но он всё же схватил его за плечо.
Аномалия сразу ожила, её пульсация стала сильнее, а воздух вокруг вспыхнул, как электрический разряд. Боль пронзила его тело, кожа будто горела, но он стиснул зубы. Глубоко внутри он знал, выбора нет.
— Держись, блядь! — прохрипел он, вложив все силы в последний рывок. — Не время умирать, сука!
Славик напряг всё своё тело, чувствуя, как аномалия сопротивляется. Казалось, что она ожесточённо борется за добычу, разрывая пространство вокруг них. Мир вокруг начал взрываться яркими вспышками света. Каждая вспышка была ослепляющей, воздух наполнился оглушающим гулом, который разрывал уши.
С усилием, которое казалось невозможным, Славик сделал последний рывок, вытаскивая Седого из этого пространства. Их обоих выбросило на землю, словно выстрелило из пушки. Аномалия взревела, сжавшись в ослепительный шар, а затем разразилась взрывом света, который на миг осветил всю свалку.
Тело Седого оставалось неподвижным. Славик смотрел на его лицо, которое было искажено болью и шоком. Чудом спасённый он был в коме или в шоковом состоянии, и в голове возникали мысли, о которых он не хотел думать.
— Блядь, держись, Седой… Я… я не дам тебе сдохнуть.
Седой лежал, словно его тело подчинилось немыслимой, парализующей силе Зоны. Его лицо, бледное и застывшее, напоминало маску, утратившую всякую жизненность. Славик, охваченный паникой, сидел рядом, судорожно сжимая руки. Ему казалось, что Зона дышит, её невидимые щупальца окутывают его сознание, внушая ужас.
Каждый шорох, каждый незаметный порыв ветра казались угрозой. Шаги Славика были неустойчивы; он почти бесконтрольно ходил по кругу. Его мысли скакали от полного отчаяния к осознанию ответственности, которую он не хотел и не мог взять на себя. Местность казалась живой, зловещие тени вытягивались, как будто следили за каждым его движением.
— Что мне делать? Что я должен делать?! — воскликнул он, хотя голос его прозвучал хрипло, почти теряясь в вязком воздухе. Внутри его разума разворачивался хаос. Я бесполезен! Если он не очнётся, мне конец. Я даже не знаю, как выбраться отсюда.
В памяти всплывали сцены из его прошлых провалов. Каждое неудачное решение, каждая ошибка казались теперь судьбоносными. Славик видел перед собой Седого, который всегда знал, что делать. Его уверенность была якорем, но теперь этот якорь стал грузом, который тянул в пучину.
Он замер, чувствуя, как тело его охватывает слабость. Его взгляд остановился на оружии Седого, лежащем неподалёку. Эта деталь внушала одновременно облегчение и ужас. Может, оно защитит меня. Но смогу ли я? А если придут враги? Я ведь даже не знаю, как правильно стрелять.
Руки Славика дрожали, пока он нерешительно потянулся к оружию. Но оно оказалось тяжелее, чем он ожидал. Он попытался поднять его, но быстро опустил, чувствуя, как страх буквально парализует его. Взгляд его метался от леса к Седому. Казалось, весь мир наблюдает за его жалкими попытками найти решение.
— Почему ты не очнёшься? Почему бросил меня одного? — произнёс он, опускаясь на колени. Слезы, которые он сдерживал, теперь хлынули потоком, смывая с его лица остатки храбрости. Славик не мог сдержать всхлипывания, его голос звучал тонко и надрывно. — Ты сильный, а я… я никто. Что мне делать без тебя?
Он посмотрел вокруг, густой и угрожающий, густеющий туман, скрывавший все ориентиры. Казалось, что сама природа смыкается вокруг него, словно желая поглотить ещё одну жертву. Ему казалось, что он слышит голоса обвиняющие его в слабости и трусости.
В отчаянии он схватил рюкзак Седого и начал перебирать содержимое. Каждое действие давало слабую иллюзию контроля. Он нашёл аптечку, но не знал, как ею воспользоваться. Патроны казались ему бессмысленным грузом, ведь он не был уверен, сможет ли нажать на спусковой крючок.
— Думай, Славик. Ты должен выжить. Ты не имеешь права на ошибку, — пробормотал он себе под нос, пытаясь хоть как-то укрепить собственный дух. Он продолжал осматривать снаряжение, каждый раз оглядываясь на Седого, будто в поисках подтверждения своих действий.
Но в глубине души Славик понимал: он боится. Боится не столько Зоны, сколько себя. Боится обнаружить, что он действительно бесполезен, что без Седого он не более чем живая мишень. Его разум становился для него самым ужасным врагом.
Он попытался отдышаться, затем поднял взгляд на горизонт. Где-то за пределами свалки могло быть спасение, но путь к нему оставался неясным. Зона всегда была загадкой, а теперь она казалась настоящим испытанием для него.
— Ты бы не бросил меня, — сказал он, обращаясь к Седому, как к живому. Его голос окреп, хотя руки всё ещё дрожали. — И я не брошу тебя. Я сделаю всё, чтобы мы выбрались.
Сжав зубы, он снова посмотрел на оружие. Оно больше не казалось столь чуждым. Славик поднял его, ощутил вес, затем медленно провёл пальцем по спусковому крючку. Его взгляд стал жёстче, а сердце стучало всё увереннее. Даже страх, казалось, отступал, уступая место новой решимости.
Островок вокруг него вновь наполнился звуками, но Славик уже не вздрагивал. Он понимал, Зона наблюдает, она испытывает его.
— Я справлюсь, — прошептал он, глядя на безмолвную фигуру Седого. — Если ты не можешь защищать нас, то я попробую.
Славик, измученный и измождённый, с трудом передвигался по вязкому грунту, таща за собой неподвижное тело. Каждое усилие напоминало преодоление гигантской преграды, а удушливый запах разложения и химикатов ещё больше усугублял его состояние. Природа казалась преднамеренно враждебной: тягучая грязь словно сопротивлялась его движениям, кусты изгибались в угрожающих формах, а низкие облака, тяжёлые и угрожающие, висели так близко, что почти касались макушки.
Мысли были погружены в хаос. Казалось, что Зона не просто наблюдает, а активным образом играет с его разумом, погружая в водоворот страха и отчаяния. Что теперь? Как я могу помочь ему, если сам не знаю, как выжить? — снова и снова он задавал себе этот вопрос, но ответа не находил. Было ощущение, что каждый шаг становится всё сложнее, словно все это чья-та игра и она ставила перед ним невидимые препятствия.
Он остановился лишь тогда, когда достиг относительно укрытого участка у подножия склона, где деревья создавали естественную защиту от порывистого ветра. Аккуратно уложив тело сталкера на землю, он обессиленно рухнул рядом, позволяя дыханию немного восстановиться. Взгляд метался между неподвижным напарником и окружающими тенями, которые, казалось, приближались всё ближе.
Решив сделать привал, Славик начал действовать механически. Движения были скоординированными, но безжизненными: установка шаткого укрытия из брезента, расчистка места для костра, сбор веток. Даже разжигание огня, столь привычное в таких условиях, казалось бесконечной задачей. Когда пламя наконец зажглось, оно осветило их временное убежище, но это слабое свечение лишь подчёркивало всю абсурдность ситуации.
Сидя у костра, он лицезрел, как языки пламени пляшут в такт ветру. Казалось, что это единственное движение в этом мёртвом мире. Тепло от костра не приносило утешения, а только напоминало о его хрупкости и беспомощности. Славик смотрел на Седого, лежащего неподвижно, и чувствовал, как внутри него зарождается безнадёжность.
Порывы ветра усилились, заставив костёр дёрнуться, бросая длинные тени от ближайших деревьев. Эти тени, в свете танца огня, выглядели почти живыми, как призраки, наблюдающие за происходящим. Он чувствовал, как его страх растёт, превращаясь в удушающую волну.
— Если ты умрёшь, — прошептал он, глядя на Седого, — я… я не знаю, что будет дальше. Зона уже забрала так много. Она не должна забрать тебя.
Звуки трескающего огня нарушили тишину, и внезапный выброс искр заставил Славика вздрогнуть. Ему показалось, что кто-то наблюдает за ними из тени. Он вскочил, схватив оружие, но, оглядевшись, понял, что это была лишь игра света. Или всё-таки нет? Зона редко позволяла отличить иллюзию от реальности.
Собрав остатки мужества, он начал проверять снаряжение. Патроны, бинты, аптечка — всё это казалось незначительным, но давало хоть какое-то чувство контроля. Каждое действие, каждый взгляд на содержимое рюкзака напоминали, насколько они уязвимы. «Что, если он не очнётся? Что, если это всё бессмысленно?» — эти мысли не оставляли его.
Вдруг он услышал звук. Это был едва уловимый шорох, словно кто-то осторожно передвигался в кустах неподалёку. Его тело напряглось, адреналин хлынул в кровь. Он замер, не отводя глаз от источника шума. Звук не повторился. Возможно, это была игра ветра, но Славик не мог избавиться от чувства, что за ними наблюдают.
— Если это ты, Зона, — прошептал он, сжимая оружие до белых пальцев, — знай: я не сдамся. Ты не заберёшь меня.
Резкое движение век, глубокий, хриплый вдох — это произошло так внезапно, что Славик даже не сразу осознал, что перед ним происходит. Он замер, словно каждое его действие могло разрушить хрупкий баланс этого мгновения. Взгляд Седого медленно сфокусировался, но этот взгляд не был знакомым. Его глаза были пустыми, лишёнными глубины, словно из него вытянули всё человеческое, оставив холодную бездну.
Славик, не веря своим глазам, подался вперёд, сердце его билось всё быстрее. Он протянул руку, не скрывая охватившей его радости.
— Седой! Ты… ты живой! — произнёс он, его голос, полный облегчения, почти сорвался. — Я думал, всё… — он запнулся, но тепло надежды заиграло в его глазах.
Седой сел, его движения были странными, резкими, как у автомата, а не живого человека. Славик инстинктивно хотел помочь, но замер, когда понял, что помощь не требуется. Радость постепенно сменилась тревогой, когда он заметил, что Седой не смотрит на него. Тот уставился в костёр, словно пламя могло ответить на неведомые вопросы.
— Эй… Седой? Ты как? — спросил Славик, его голос дрогнул, хотя он старался сохранить бодрость.
Седой молчал. Его лицо оставалось неподвижным, а глаза — безразличными, словно вся его сущность находилась где-то далеко. Славик почувствовал, как по спине пробежал холод. Внезапно радость от того, что друг пришёл в себя, обернулась ледяным осознанием: что-то было не так. Это был не тот человек, которого он знал.
— Ты слышишь меня? — он попробовал снова, но голос его стал тише, почти шёпотом. Ответа не последовало.
Седой медленно повернул голову, и их взгляды встретились. Славик вздрогнул, его сердце замерло на мгновение. В этих глазах не было жизни. Пустые, бездонные, они напоминали чёрные зеркала, в которых отражался только страх. Словно Зона оставила в них отпечаток чего-то зловещего и необратимого.
— Ты… ты в порядке? — едва выдавил Славик, не отводя взгляда, хотя всё внутри кричало бежать.
Седой снова повернулся к костру, словно Славика вообще не существовало. Это движение, лишённое интереса или эмоций, заставило Славика почувствовать, как в груди разливается тяжёлое чувство безысходности. Будто перед ним больше нет друга, а есть лишь оболочка, чей разум затерялся где-то в бескрайних просторах.
Костёр потрескивал, разбрасывая искры в ночи, но этот звук, казалось, становился всё более далёким. Славик сидел, охваченный растущей тревогой. Он не знал, что делать. Человек, который всегда был его опорой, теперь выглядел чужим, непостижимым. И что ещё хуже, Славик не мог избавиться от ощущения, что это только начало.
Он пытался собраться с мыслями, найти хоть какую-то уверенность, но каждый взгляд на Седого разрушал его попытки. В этом молчаливом присутствии было что-то необратимо сломанное.
— Я не оставлю тебя! Слышишь! — сказал он, но его голос звучал глухо, словно он боялся собственных слов. — Мы справимся. Как-нибудь.
Седой никак не отреагировал. Его взгляд был прикован к пляшущим огням, но даже этот свет, казалось, не касался его. Славик снова почувствовал себя маленьким и беспомощным. Костёр горел, но его тепло больше не успокаивало.
Ночь в Зоне — это не просто отсутствие света, а густая, удушающая тьма, которая вторгается в сознание, размывая границы реальности. Её воздействие не ограничивается внешними страхами: она копается в разуме, превращая мысли в хаотичную смесь желания, гнева и разрушения. Для Седого это была ночь, когда она пробралась внутрь его сущности.
Он сидел у костра, его взгляд был неподвижен, огонь поглотил всё его внимание. Но это не было обычное наблюдение. В его глазах мелькала странная тень — будто за пламя скрывалось что-то, что мог видеть только он. Славик, напряжённо занимавшийся снаряжением, старался не поднимать взгляд, но напряжение в воздухе становилось всё более ощутимым.
— Ты когда-нибудь слышал, как она шепчет? — вдруг раздался голос Седого. Он был хриплым, глухим, будто звучал из самой глубины. Славик вздрогнул, резко повернув голову.
— Чего? — спросил он, не скрывая удивления.
— Зона, — медленно произнёс Седой, его глаза продолжали смотреть в огонь. — Она не просто здесь. Она внутри. Она разговаривает со мной.
Славик замер. Это были первые слова Седого за долгие часы. Но в них не было ничего от того человека, которого он знал. Эти слова звучали, как отголоски чужого голоса, захватившего его друга.
— Ты в порядке? — осторожно спросил Славик, хотя сам чувствовал, что ответ был очевиден.
Седой медленно повернул голову. Это был взгляд не человека, а чего-то иного. Глубокий, пустой, но в то же время наполненный каким-то чуждым, непостижимым разумом.
— Порядке? — повторил Седой, и уголки его губ дрогнули в странной, почти болезненной улыбке. — А что такое «порядок», Славик? Это то, что было до неё? Или то, что она делает сейчас?
Славик почувствовал, как по его спине пробежал холод. Седой говорил так, будто каждое слово обжигало его изнутри. Это был человек, но только наполовину. Зона, казалось, вытеснила что-то важное, оставив лишь фрагменты прежней личности.
— Седой! Ты должен бороться, — сказал Славик, стараясь сохранить твёрдость в голосе.
Седой усмехнулся. Смех был тихим, глухим, как ржавый скрежет.
— Бороться? — он встал, шатаясь, но удерживая равновесие. Его тень от костра растянулась, как гигантское чудовище. — С чем? С ней? Ты не понимаешь, она уже победила. Она внутри нас, внутри меня. Я вижу это… чувствую…
Он подошёл ближе, и Славик инстинктивно отступил. Седой выглядел, как человек на грани. Его движения были резкими, глаза горели странным светом.
— Ты знаешь, что она делает? — спросил он, наклоняясь ближе к Славику. — Она показывает правду. О нас, о тебе. Ты думаешь, ты выжил сам? Нет. Это она позволила. Потому что ты… часть её.
Славик напрягся, его рука скользнула к ножу. Но он не хотел применять силу. Не против товарища. Не против того, кто ещё недавно был его опорой.
— Это не ты, Седой, — твёрдо сказал он. — Это Зона. Она играет с тобой.
Седой замер. Его лицо исказилось, словно он пытался сдержать что-то внутри. Он схватился за голову, издав тихий стон.
— Она… она не играет, — прошептал он, его голос дрожал. — Она меняет. Она делает нас лучше, сильнее… но я… я не хочу этого.
Он упал на колени, тяжело дыша. Его руки сжались в кулаки, а взгляд снова устремился в огонь. Славик не двигался, его нож был наготове, но внутри он чувствовал только страх.
— Седой, — тихо сказал он. — Ты должен бороться.
Седой поднял голову, его лицо выглядело опустошённым.
— Ты не понимаешь, — выдохнул он. — Она уже победила. Меня больше нет.
Седой внезапно вцепился в плечи Славика. Его пальцы, грубые, но дрожащие, впивались с такой силой, что Славик едва сдержал стон боли. В его взгляде было нечто животное, дикое, пропитанное мраком и ненавистью.
— Ты думаешь, что можешь уйти? — хрипло выдавил Седой, его дыхание било в лицо Славика горячим, прерывистым потоком. — Нет… Ты часть этого. Часть меня. Мы уже сдохли… давно.
Его лицо исказила злая гримаса, а пальцы сжались сильнее, оставляя на плечах глубокие, болезненные следы. Это была не просто ярость — это была агрессия того, кто уже потерял себя.
— Прости… — выдохнул он, в голосе не было сожаления, только зловещая пустота. Пот стекал по его лицу, грязь запеклась на коже, но это было не важно. Что-то внутри Седого трещало, ломалось, словно сам его разум разрывался пополам.
Славик застыл, не в силах пошевелиться. Это был не просто страх — это было первобытное ощущение, ужас. Его руки медленно поднялись, словно пытаясь успокоить Седого, но каждый его жест был наполнен неуверенностью.
— Седой… Отпусти, — сказал он, стараясь, чтобы голос звучал спокойно.
И вдруг всё изменилось. Он бросил Славика на землю, а его руки схватили горло напарника. Сила хватки была нечеловеческой. Его крик разорвал ночную тишину, а движения были хаотичными.
Славик задыхался, хватаясь за запястья Седого, но тот словно не замечал. Его глаза горели каким-то внутренним огнём, а из его горла вырывались бессвязные слова:
— Она… она здесь! Ты должен видеть! Она говорит мне… показывает… я должен…
Славик из последних сил смог ударить Седого коленом в бок. Этот ход на мгновение вывел Седого из транса. Тот вскрикнул, ослабив хватку, и упал на колени рядом, хватаясь за голову. Его дыхание было рваным, словно он только что пробежал марафон.
— Она… уничтожила меня… я больше не могу, — прохрипел он, сжимая виски так, будто пытался вытолкнуть что-то из головы. — Славик, это… это конец. Я чувствую… Она внутри.
Славик, всё ещё лёжа на земле, с трудом перевёл дыхание. Сердце колотилось, как бешеное. Он не отводил взгляда от человека, проигравшего битву собственной душе.
— Седой… — начал он, но его голос дрожал.
И прежде чем Славик успел что-то сказать, Седой разорвал дистанцию между ними. Это был отчаянный крик саморазрушения, когда он рухнул на землю, его тело начало судорожно дёргаться. Сама Зона выжигала его изнутри, превращая остатки разума в пепел.
Лес стал зловещей сущностью, наполнившейся эхом звериного рёва, разносившегося между деревьев. Этот звук, лишённый человеческой природы, был грубым, рваным и пропитанным первобытным гневом. Седой, словно изломанное создание, мчался вперёд на четвереньках. Его израненные конечности оставляли за собой кровавый след, который терялся в сырой, вязкой грязи. Он больше не был тем кого знал Славик — его сознание окончательно подчинилось Зоне, став лишь её инструментом, её воплощением.
Славик, спотыкаясь, едва удерживал равновесие. Его ноги увязли в грязи, каждое движение давалось с болью. Грохот Седого, раздирающего сухие кусты и ломящегося через ветви, приближался, как надвигающийся ураган. Давление в голове молотом отдавало в висках.
— Ты не убежишь! Мы связаны навсегда! — прорычал зверь, срываясь хрип.
Он больше не замечал боли. Его тело, истерзанное острыми ветками, было покрыто кровавыми потёками, но он не чувствовал ни капли страдания. Изодранная одежда свисала с его исхудавшего тела, обнажая шрамы и грязь, которые теперь были неотъемлемой частью его сущности. В его глазах горел огонь, питаемый лишь яростью.
— Ты думаешь, я позволю тебе уйти? — прохрипел он, остановившись на мгновение, словно охотник, который видит свою добычу. — Ты принадлежишь мне, как и Зона. Мы сгорим вместе, Славик!
Славик мчался по тропе, разбивая ноги в кровь, но страх толкал вперёд. Каждый вдох обжигал глотку.
— Сталкер! — рёв Седого вновь прорезал ночь, будто зверь из кошмара вырвался в реальный мир. Его голос был настолько близко, что у Славика потемнело в глазах.
Он обернулся через плечо и едва не потерял равновесие. Седой, весь в крови и грязи, неестественно быстрый, мчался за ним. Лунный свет, пробивающийся сквозь ветви, придавал его фигуре ужас.
— Стой! — прорычал Седой, его голос захлебнулся в рычании. — Ты не уйдёшь! Ты… Моя добыча!
Славик выскочил на небольшую поляну, окружённую плотной стеной деревьев. Его ноги дрожали, готовые подломиться. Взгляд метался, и он искал спасение, но вокруг была лишь мрачная, непроглядная тьма. Глухая тишина нависла над поляной, словно сама природа задержала дыхание.
Седой вырвался из кустов. Его искривленная осанка напоминала хищника, терзаемого собственным телом. Во взгляде светилась бездна. Он шагнул вперёд, и в свете луны его силуэт напоминал хищника на охоте.
— Ты думал, что можешь бросить меня? — прохрипел он, его голос звучал как эхо боли, ненависти и отчаяния. — Зона связала нас. Ты — её часть, как и я. Ты никогда не сможешь сбежать.
Славик, с дрожащими руками, поднял пистолет. Его взгляд встретился с глазами Седого. Он с трудом сдерживал оружие, его пальцы дрожали, но в сердце оставалась тень жалкой надежды.
— Не подходи, Седой, — голос Славика дрожал, словно его собственные страхи сжимали горло. Он уже не тот… но если это всё ещё он? Как я могу убить друга?
Седой замер, его лицо изменилось. На мгновение в нём мелькнуло что-то, похожее на осознание, но это длилось лишь мгновение. Его губы растянулись в безумной усмешке.
— Стреляй, — прошептал он, раскинув руки, как будто готовясь принять выстрел. — Сделай это. Или Она заберёт нас обоих.
Славик закрыл глаза. Палец ударил о спусковой крючок. Выстрел прорезал ночную тишину. Туша рухнула на землю с глухим звуком, как падает что-то давно сломанное.
Лес замер, погружённый в гнетущую тишину, которую нарушали лишь звуки ночи. Для Славика тишина стала голосом Зоны, безмолвным напоминанием, что она всегда здесь, всегда наблюдает. А дружба — лишь ещё один мираж, который она уничтожила.
Славик мчался, его ноги, давно потерявшие всякую силу, двигались лишь благодаря инстинкту выживания. Сердце, которое казалось готовым разорваться, всё же продолжало отчаянно качать кровь. Но это было не важно. Он знал, что дух Седого преследует его. Голос, хриплый и наполненный осуждением, звучал в голове, сопровождаемый тяжёлым, рваным дыханием. Это была не погоня — это был кошмар, рождённый самой Зоной.
Каждое препятствие, каждый корень или ветка, цепляющаяся за одежду, были как руки, тянущие его обратно. Он споткнулся, рухнув в грязь, ударившись боком о камень. Резкая боль взорвалась в его теле, но страх, как пружина, вновь поднял его на ноги. Он знал, что если остановится — всё кончено.
Дыхание было убито, лёгкие горели. Каждый шорох позади, каждый звук, казалось, становились громче, напоминая ему, что он не один. В ушах раздавались хриплый смех Седого, его зловещие слова, которые вонзались в сознание, как острые иглы: Ты думаешь, можешь убежать? Ты думаешь, я отпущу тебя?
Когда впереди показались силуэты домов, искра надежды зажглась в груди. Это была деревня, тихая и сонная, её огоньки словно обещали спасение. Его тело, измотанное до предела, собралось, чтобы сделать последний рывок. Он ворвался в центр деревни, как тень, сорванная с ветра. Люди, занятые вечерними делами, замерли, увидев его. Его грязная, разорванная одежда, кровь на руках и лице, и глаза, полные паники, заставили их остановиться.
— Он… Он здесь! Он преследует меня! — выдохнул Славик, падая на колени, его голос сорвался на крик. — Седой… Он не умер. Я слышал его! Он говорил со мной!
Толпа замерла в гробовой тишине. Старший сталкер, Бульдог, шагнул вперёд. Его лицо, испещрённое морщинами, оставалось спокойным, но глаза пристально изучали Славика.
— Славик, что ты несёшь? — начал он, голос его звучал ровно и холодно. — Ты сам говорил, что пристрелил Седого. Ты ведь это сделал, так?
— Нет! — закричал Славик, поднимаясь на дрожащих ногах. Его руки тряслись, голос дрожал, но он продолжал с отчаянием. — Я слышал его! Он был там! Это Зона! Она взяла его, но он вернулся!
Толпа зашумела. Кто-то смеялся, кто-то смотрел с настороженностью, а кто-то лишь покачивал головой. Бармен, стоявший у порога, окинул Славика сочувственным взглядом.
— Ты переутомился, парень, — сказал он, голос его звучал мягко, но твёрдо. — Зона ломает мозги. Тебе нужен отдых.
Славик тряхнул головой, его глаза метались от лица к лицу, ища хоть крупицу веры. Но с каждым мгновением отчаяние становилось всё глубже. Чем больше он говорил, тем сильнее люди отдалялись от него. Даже Бульдог смотрел на него теперь с лёгким презрением.
— Ты говоришь, как сумасшедший, — отрезал старший. — Приди в себя, пока не стал следующим, кого заберёт Зона.
Славик почувствовал, как его внутренний мир начал рушиться. Ещё вчера он верил, что сможет найти понимание среди своих, но сейчас всё, что он видел вокруг, — это отчуждение и холод. Ему казалось, что сама деревня стала частью Зоны, её расширением, которое стремится поглотить его, как поглотила Седого.
Той ночью Славик остался один в баре, в углу, где тусклый свет лампы выхватывал лишь контуры его осунувшегося лица. Перед ним стоял стакан с дешёвым спиртом, но он даже не притронулся. Мысли о произошедшем, кружились в голове, как рой насекомых.
Может, они правы? — подумал он, впервые за ночь позволив сомнению проникнуть в сознание. — Что, если Седого никогда не было?
Образы прошлого всплывали в памяти, но теперь они выглядели смазанными. Беседы с Седым, их походы вглубь Зоны, моменты, когда Седой спасал его — всё это выглядело теперь как отрывки сна. Даже голос Седого, который звучал так чётко, теперь казался далёким, нереальным.
Она играет с тобой,— шепталось в его голове. — Она всегда играла
Видения захватили его. В зеркале за стойкой он видел не своё отражение, а фигуру, напоминающую Седого. Эти глаза, холодные и лишённые души, пристально смотрели на него, будто оценивая. Он моргнул, и всё исчезло, оставив только его измождённое лицо.
Ты… ты же был настоящим, — хрипел он, чувствуя, как реальность рушится. Но в голове раздавался другой голос, едва различимый: Это всегда был ты. Ты просто не хотел смотреть правде в глаза.
Он медленно поднялся, оставив стакан на стойке. Его шаги были тяжёлыми, но решительными. Бармен не сказал ни слова, лишь проводил его взглядом.
Выйдя на улицу, Славик ощутил, как холодный ночной ветер обжёг его лицо. Луна, будто равнодушный свидетель, освещала все своим бледным светом. Узкие улочки были погружены в глубокое молчание, но для него эта тишина звучала громче любых слов. Впервые за долгое время он ощутил облегчение, но вместе с ним пришло понимание, которое словно врезалось шурупом в его сознание.
Седой… Седой никогда не был отдельным человеком. Этот сильный, неуязвимый сталкер, который будто всегда знал, что делать, был лишь плодом его собственной фантазии. Славик вдруг вспомнил те моменты, когда ему казалось, что он слышит Седого, когда этот голос направлял его, спасал его от ошибок, подсказывал пути к выживанию. Всё это было им самим. Седой был тем, кем он хотел быть, кем он мечтал казаться в глазах других.
Он поднял голову к небу. На горизонте блеснула молния, разрывая тёмное покрывало ночи. Это было словно предвестие новых испытаний, новых вызовов. Он больше не боялся. Тот страх, который гнал его всё это время, был всего лишь отражением его собственных слабостей. Теперь же пришло осознание, что путь лежит не прочь от Зоны, а прямо в её сердце.
Еще почитать:
Сборник рассказов темного мира. — Охотник и пьяница
Заложник дара — Глава девятая
Особняк вампиров
Память Ватерлоффа. — Дети Ватерлоффа (Эпизод 3)
«
»
