Шло 7 августа, это был день ближе к вечеру… Просыпаясь к такому позднему часу мне уже не привыкать. Но суть не пойдет о моем режиме, а лучше. О пейзаже…
…Что встал мне перед глазами, моя грязная уже насквозь одежда, и вымывшиеся глаза, ослепили мелкие и тонкие, словно ленточки лучи.
Ветер, бушевал, желая унести с собой все вокруг в вечный танец. Трава создавала свою волну шумя и бушевав, не хуже синего разгневанного моря. Вся эта страсть, буквально хотела подарить мне этот чудесный вид, крича твердила, что спокойнее этого момента ты не увидишь никогда!
Пакет, что держал буханку хлеба в моих руках, так пискливо шептал восторги и восхищения! Желая как этот шумный ветер, восхвалить этот день после грибного и до мурашек теплого дождя… А тем временем, стояла до подобия прекрасная женщина, желавшая жить, проникаясь этими волшебными яркими тканями солнца. Одетая в шляпу синего окраса, но к удивлению похожего на то небо, которое украшало те серебреные волосы. Сидя в этой мрачной до смеху коляске, она хотела добежать до тех самых гор. Хотев невозможного, в конце, она могла лишь смотреть как звезда закрывалась горами как танцовщица, заканчивая, танцевать.
Данная леди, могла быть, итак, прекрасна, если бы ее подружки-вьюнки, не захотели показаться на этом балу! Как уже опытные девочки, они решили узнать свою новую подругу в этом прекрасном событии. Шелестя ей неотразимые комплименты и расспрашивая её заветные секреты. Этот бал был на столько блестящим, что все цветы в грядках попытались спеть свою тихий еле уловимый симфонический хор, с отличным дуэтом птиц которые не могли распеться из-за великого ветреного господина, который решил устроить это грациозное шоу.
Я нашла себя. Но мои произведения все так же полны печали. Я буду вливать свои переживания в писательство, чтобы идти дальше.
