Тебе можно всё

Вода с приторно-металлическим привкусом стекает в водосток, оставляя вязкие кровавые разводы. Ви густо высмаркивается, ощущая солоноватость в носоглотке. Неприятно, но не смертельно. Жить можно.

Разбитое зеркало в школьном туалете искажает отражение, и Ви тратит добрые две минуты, чтобы выяснить — перелом со смещением или без. Вроде явных искривлений не наблюдается. В этот раз повезло. Хватит нескольких ватных тампонов и лечебного поцелуя мамы. Второго нет, так что обойдёмся тампонами.

Шмыгать на всю окружную придётся ещё недели две, пока всё само не заживет или Ви не сходит в больницу, чтобы ему прописали соляной раствор для промывания носоглотки и ещё что-нибудь бесполезное.

— Твою мать… — тихо выдыхает парень, видя в искаженном отражении два выплывающих силуэта.

— Рыжик, ты чего уроки прогуливаешь. За такое по головке не погладят.

У Ви сердце безумно бьется в такт каждому слову. Самое неприятное — это ощущать себя кроликом с переломанными лапами в окружении стаи волков. Ну, не стаи, а всего двух, но в тесном помещении туалета краски сгущаются сами собой.

Грэм движется почти бесшумно, подкрадывается, поудобнее устроившись сзади. Занимает позицию наблюдателя и контролёра. Одно резкое движение и перелом действительно станет со смещением и кровоизлиянием в мозг. Ви инстинктивно напрягается всем телом, пытаясь через разбитое зеркало наблюдать сразу за двумя целями.

— Рыжик, мы явно не с того начали, — голос у Мэтта тягучий, как патока и ядовитый, как яд жабы с канала Дискавери.

Интересно, какой именно отрезок времени он имеет в виду. Не с того начали четыре года назад, когда Ви попал в эту школу, или минут десять назад, когда Ви зашёл в класс. Всё одно — ему что-то нужно.

Выжидать не трудно. Даже когда знаешь, что ничем хорошим это не закончится. Онемение отпускает место ушиба и медленно подползает тупая ноющая боль. Глазницы сдавливает до такой степени, что просто хочется прилечь спать, но сейчас даже прикрыть глаза будет фатальный ошибкой.

Не получив ответа, Мэтт бросает быстрый взгляд на Грэма и еле заметно кивает ему. Грэм понимает что-то на их языке и лениво отворачивается, делая дальнейший диалог псевдоприватным.

— Ви, мы же друзья, — массивная рука скользит по плечу то ли приобнимая, то ли перекрывая любые ходы к отступлению.

Вау. Правда? У Ви друзей никогда не было. Да даже людей, с которому можно пообщаться и перебрать, что произошло с тобой за день. Максимум — люди, с которыми он перебрасывался парочкой фраз в минутном необходимом диалоге. Друзья — это вообще понятие очень мутное. По факту дружба — это взаимовыгодное общение на условиях «Я тебе, ты мне и никто не в обиде». Ви вспомнил глухие удары в район солнечного сплетения, выбивающие весь дух и заставляющие бесшумно давиться воздухом. Дружба — это боль. Бурлящий бульон из физического и психологического насилия. По таким понятиям, Мэтт и правда его самый настоящий друг.

— Отвечай, — прошипел Мэтт, сжимая локоть на шее Ви.

— Наверно, — прохрипел он, шмыгнув носом и сдерживая позывы рвоты от потёкшей смеси по носоглотке.

— Хорошо, — Мэтт ослабил хватку и ухмыльнулся, — Хорошо, что ты это знаешь. А то вдруг ты решил, что из-за всех этих нюансов мы перестали быть друзьями. Рыжик, расслабься уже. Твоя дрожь меня нервирует.

Легко сказать. Состояние холодной паники так просто не перебороть. Ви пытался дышать глубже, прогоняя назойливое желание сплюнуть в раковину. Мэтт уже не давил, но ощущение удавки на шее никуда не делось. Оно скорее преобразовалось в поводок, конец которого накручивали на кулак. Воздух прошёл по всей грудкой клетке и резко вышел, забрав с собой часть тремора.

— Вот, молодец, — продолжил Мэтт, полностью расслабив руку и повиснув на плече Ви, — Мы же не убивать тебя пришли, — он усмехнулся, — Давай кое-что уточним. Мы же друзья? Это мы уже подтвердили. А что обычно делают друзья? — Ви сглотнул, прекрасно понимая к чему ведёт этот диалог, — Правильно. Друзья помогают друг другу. Ты же хочешь мне помочь?

Нет. Нет, нет и нет. Мэтт очень интересно строил предложения и использовал такую убаюкивающую интонацию. Постоянно использовал местоимение «мы» говоря сразу за двоих. Усыплял бдительность, чтобы ты не заметил, как он мелодично подталкивает тебя к обрыву. А Ви уже смотрит в пропасть и думает, как долго придётся падать.

— Наверное.

— Ты другие слова знаешь? — сзади послышался смешок и Ви резко перевел взгляд на Грэма, — Ладно. Смотри, — Ви опустил голову и увидел небольшой чёрный сверток в раскрытой ладони Мэтта, — Сможешь передать это одному человеку?

— Что это? — из носа снова потекла кровь, капая в раковину.

— Не буду тебя обманывать, рыжик. Это лекарство, но оно не совсем легальное. Тебя если с ним поймают — ничего не сделают, максимум штраф выпишут. Ты же «чист». А у меня условка. Мне сразу реальный срок нарисуют, даже разбираться не будут, что это.

Ви не «чист» но они этого знать не могут. За Ви след из крови, как за шакалом, и тянется он долгие четыре года. Слишком много сил потрачено на возведение новых безопасных стен. В зелёных радужках отражены воспоминания о пережитом, наполненные страхом и муками, и даже сейчас, когда всё кажется спокойным, его душа остаётся наготове. Хотя ситуация именно сейчас скверная. Ноющая боль покрыла всю лобную долю, и Ви проглатывает вместе с кровью желание разбить себе голову об мраморную поверхность.

— Хэй, — Мэтт пощелкал пальцами перед лицом парня, привлекая его внимание, — Ты не подумай, мы все останемся в плюсе. Выполни мою маленькую просьбу и такого больше не повторится. Будешь жить себе спокойно до самого выпуска.

Ви дышит глубоко, снова вернув взгляд к свертку в чужой руке. Сколько вероятности, что всё пойдёт по пизде? Процентов шестьдесят, если не все семьдесят. Это плохая идея. Не сама передача чего-то нелегального, а доверие к этим двоим. Сколько вероятности, что Ви максимум поживёт спокойно сутки, а потом они придумают новое задание, прикрывая всё это «дружбой». Ви не идиот, но любит риск. Здесь риском даже не пахнет. Чистый обман, поверив в который, ты останешься шестёркой на неопределённый срок. Ну, или пока тебя не поймают. Каждодневные побои это роднее и ближе. В них нет неизвестности, только обречённость. Выбор очевиден.

Мэтт наклоняется ближе. Как раз в тот момент, когда Ви уже хочет отказаться.

— Рыжик, у тебя же здесь младший брат учится? — всё нутро скрутило в тугой узел, — Как его зовут, напомни. Норвуд? Николас? А, точно! Ноа.

Ви окатило ледяной водой. Непрошеные мысли о том, что Ноа может быть замешан во всё это, вторгаются в сознание. Мэтт делает совершенно необъяснимую вещь. Он медленно проходит языком по щеке Ви, оставляя неприятный мокрый след из слюней на коже. Ви отмирает, глаза становятся стеклянными.

— Не трогай его, — говорит он, сквозь сжатые зубы.

Мэтт ухмыляется, демонстрируя зубы, будто акула, ощутившая кровь.

— Расслабься. Ничего с ним не случится, если ты займешься делом.

Выбора нет. С Ноа отношения у них желают оставлять лучшего, но портить ему жизнь Ви не намерен. Его проблемы должны оставаться только его проблемами. Мэтт демонстративно потряхивает рукой, намекая, чтоб Ви шагал в пропасть быстрее.

Дверь открывается, и Грэм отшатывается назад. Ви быстро выхватывает сверток и сжимает его в руке. Иниго сканирует их через отражение в зеркале.

— Занято, — просыпается Грэм и Иниго переводит взгляд на него.

Грэм на его фоне выглядит как секьюрити, по ошибке нанятый на работу. Рост под сто девяносто и бесстрастное выражение лица делают своё дело. Ви чувствуете укол ядовитой зависти. Он бы свои сто шестьдесят с копейками с радостью обменял на такие данные. Тогда Мэтт бы к нему не цеплялся и не пытался сделать из него шестёрку.

Иниго задерживает взгляд на Грэме не дольше одной секунды и спокойно подходит к раковине. Ви завис, не зная, можно ему уже уходить или нет. Повернув кран, Иниго смотрит на зажатую руку Ви, будто видит её насквозь. Нервишки играют.

— Свалите, — голос у него тихий, но глубокий.

Ви приказ понял совершенно точно и задерживаться здесь больше не намерен. Он быстро разворачивается к выходу и поймав немного растерянный взгляд Грэма, выходит из тесного помещения.

Здесь даже дышать легче. Никто на тебя не давит. Ви рукой быстро вытирает щеку. Мерзость.

Когда и кому надо передать посылку, он узнает на следующем уроке. Из записки, брошенной точно в затылок.

По направлению к указанному переулку, Ви не чувствует, как дрожат колени. Не чувствует, как сердце набирает бешеный ритм. Не чувствует, как страх подступает к горлу. Не чувствует ничего. Только некое притупленное ощущение движения вперёд. Тело действует по инерции. Лучи уличных фонарей разрезают туман, придавая окружающему пространству призрачный вид. Звуки ночного города доносятся издалека, отстраненно и приглушенно.

Каждый шаг Ви ощущает как подвиг. Ноги тонут в вязкой слизи сомнений.

Он сверяется со временем и видит, что есть ещё пять минут до встречи. Есть ещё время повернуть назад и подумать о последствиях позже. Но ноги онемели и не слушаются. Принимают решение за него. Пять минут тянутся бесконечно долго, и когда появляется тёмный силуэт, Ви уже думает, что полностью отбоялся. Что страх уступает место холодной рассудительности. Но появляются ещё три силуэта, и Ви познает в себе новые неисчерпаемые запасы тихого ужаса.

Сколько стоит твоя жизнь?

Слишком мало.

— А вот и наша гончая.

Меньше носков с рынка. Меньше самой дешёвой крупы. Меньше дождя на улице. Меньше звёзд на небе.

Ви шумно сглатывает, заставляя дыхание выровняться. Отдать и уйти. Отдать и уйти.

Меньше грязи. Меньше пыли.

— Эй, ты живой вообще? — Ви поднимает взгляд, насчитывая страшное число — четыре.

Четыре лба против его одного. А когда жизнь была справедливой?

Ви протягивает руку и раскрывает кулак. Ладони вспотели и слабо блестят от света фонаря. Свёрток неприятно жжёт кожу.

Тот, что спереди, смотрит на свёрток несколько секунд и непонимающе переводит взгляд на парня.

— Это что?

— Мэтт… — Ви не узнает собственный голос и прочистив горло, продолжает, — Мэтт просил передать.

Дело дрянь. Семьдесят процентов — это вам не шутки. Стоило подумать об этом раньше. Стоило разбить голову Мэтта об раковину. Стоило выкинуть свёрток и никуда не идти.

Меньше пролитой крови и сломанных костей.

Размашистый хохот заставляет Ви вздрогнуть всем телом. Хохочет только тот, что спереди, и показательно вытирает несуществующие слезинки с глаз. Все остальные молчат. Атмосфера из жуткой превращается в безумную.

— Парень, — он засовывает руки в карманы джинс и занимает более расслабленную позу, — Сколько здесь по твоему? — Ви не понимает вопроса, но ответа от него и не ждут, — Ну нихера не килограмм, да? Я без понятия, что ты такого этой крысе сделал, но подставил он тебя знатно.

Меньше килограмма какой-то дряни.

У Ви земля уходит из-под ног. В голове пульсирует единственная мысль — всё это действительно происходит. Он инстинктивно делает шаг назад, но все здесь понимают, что сбежать у него не получится.

— Слушай, мы тебя не убьём. Но послание должно быть достаточно красноречивым, чтобы Мэтт так больше не шутил, — он достаёт складной нож из кармана.

Ви побежал вопреки здравому смыслу. Адреналин ударил в голову и заставил кровь циркулировать быстрее. Хватка за воротник и рука, оттянувшая его назад, заставили прочувствовать новую степень отчаянья.

Боль от глухих ударов кулаком сильно отличается от режущей боли от ножа. Кожа на лице лоскутами расходилась под лезвием. Каждая рана открывалась, оставляя за собой следы острой пылающей боли. Отчаянный вскрик был заглушен чужой, омерзительной на вкус ладонью. Ладонью, которая казалась тягуче-горькой, как падаль, заползавшая внутрь горла и не дающая нормально дышать.

В ушах звенело, и сознание плавало на грани помутнения. Ви пытался вырваться, но сил не было. Проваливаясь, он чувствовал каждую каплю крови, стекающую по пострадавшему лицу. Безволие и беспомощность сковали тело, но внутренний голос продолжал шептать о необходимости сопротивления. Хриплый выдох, смешанный с каплями слюны и крови, не мог выразить даже малой доли страданий, которые вспыхивали с каждой секундой.

Последнее, что услышал Ви перед потерей сознания.

— Не обессудь, малой.

И темнота.

Слишком мало, чтобы продолжать жить.

Ви не знает, через сколько он проснулся. На улице уже стояла тёмная ночь, а дороги были пусты. Он поднялся с земли, морщась от жгучей боли и ощущая её ещё сильнее. В уголках глаз проступили слёзы, и он попытался их быстро сморгнуть, не позволяя им выбраться. Не здесь. Не в этом переулке. Главное добраться до дома. А там можно выплакать все свои запасы влаги и кривиться от солёных слёз, попавших на раны.

Дорога до дома заняла больше времени, чем обычно. Хорошо, что Ви живет один. Объяснить свой внешний вид он бы не смог, а правдоподобная ложь не лезла в голову. От школы придётся отказаться на несколько дней, хотя Мэтт его из-под земли достанет, чтобы узнать подробности. Лицо у Ви сейчас говорит намного понятнее, чем рот.

Парень медленно поворачивает голову около подъезда и видит что-то маленькое и чёрное. Местами побитый чёрный кот зализывает свежие раны на лапке. Ви встречается с ним взглядом и ощущает родство с животным. Бездомный, побитый, он смотрит на Ви настолько безучастно, что это даже немного оскорбляет.

Он осторожно шагает ближе, чтобы не спугнуть кота. Кот, улавливая это движение и неодобрительно косясь в сторону парня, продолжает методично облизывать свою лапу.

— Тоже не твой день, — утвердительно спрашивает Ви, присаживаясь на корточки.

Кот слышит звук человеческого голоса, чуть поднимает уши, но его угольный взгляд остаётся равнодушным. Ви не понимает, зачем он это делает, но аккуратно протягивает руки к животному, спрашивая разрешения. Кот опускает лапу, и его взгляд наполняется вопросом. Не встречая сопротивления, парень медленно подхватывает животное и, прижимая к груди, несёт его домой. Им обоим нужна помощь. Возможно, Ви чуть больше. Может новый питомец украсит его скверные будни или сбежит сразу, как подлечится. В любом случае, хуже уже не будет.