Там пахнут мыслями цветы

Там мир, где возникают мысли…

— Расскажи про Флорию. После возвращения оттуда ты стал другой.

— Там цветы пахнут… как бы это сказать… Они пахнут мыслями.

— Как это — мыслями?

— Вот так, пахнут мыслями… Они, конечно, имеют свой аромат, как все цветы, но… Я не знаю — как, но они пахнут ещё и мыслями.

— Разве такое может быть?

— Раз говорю, значит может.

— Но мысли не имеют запаха.

— Хм. Скажешь тоже. Почему же не имеют, ещё как имеют.

— А ну-ка, объясни-ка мне, бестолковому.

— Когда о чём-то думаешь, мысли преобразуются в картинки, верно?

— Н-н-н… допустим… да.

— Так вот. То, о чём думаешь, ты же можешь представить себе?

— Ага.

— Выходит, ты видишь свои мысли. Это как сны. Предметы, которые ты видишь во сне, знакомы тебе, и ты невольно ощущаешь их запах. А когда ты думаешь, например, о завтрашней встрече с Глори, ты же мысленно представляешь её, верно?

— Н-ну…

— Бывает же так: возникает мысленная ассоциация какого-то объекта с его запахом… Представляя Глорию, случалось тебе «слышать» её запах?

— А, я понял, понял. Да, конечно, её «Ледяная роза». Когда я думаю о ней, я вспоминаю запах её духов.

— Ну вот, а говоришь, мысли не имеют запахов.

— Ясно. Это из той области, когда мысль о море напоминает запах морской соли.

— Верно.

— Но при чём тут запах цветов? Как они могут пахнуть мыслями? И вообще, как может растение передавать мысли?

— Понимаешь, там, когда оказываешься среди этих цветов, среди множества различных ароматов, ты начинаешь невольно о чём-то думать, что-то вспоминать. А потом тебя неожиданно посещают какие-то новые, абсолютно незнакомые мысли. И вроде всё, как здесь, на Земле: нюхаешь — представляешь, но с цветами на Флории всё несколько иначе. Они передают тебе не твои, а свои мысли. Тебе понятно?

— ???

— Что тебе не понятно?

— Как могут мысли быть запахом?

— Да не запахом! Мысли только часть запаха. Как тебе объяснить? Эти цветы передают запах и мысли одновременно. Только это не твои собственные ассоциации с чем-то, а новые для тебя мысли. Бывает же так: вдруг неожиданно возникает какая-то мысль, которая раньше не приходила нам в голову; или приходит мысль сделать что-то, чего мы не умели и даже не додумывались до этого. И тогда мы говорим: «Взбредёт же такое в голову!». Идея — вот я о чём. Эти цветы вместе с запахом передают нам идеи и желания.

— Понятно. А мысли… они о чём?

— Да разные. Чаще — непонятные. И чужие, не твои — точно.

— И какие же мысли, так сказать, пахли у тебя?

— Да так, по большей части всякая ерунда. Бывали хорошие, а иногда не очень. Всё как в жизни: какие только не приходили мысли в голову. Разные, коллега.

— Но ты вспоминаешь о них без особой радости, судя по твоему выражению лица.

— Просто анализирую: насколько они безопасны.

— Почему они должны быть опасны, эти милые цветы?

— Тем и опасны, что способны передавать мысли.

— И что тут такого? Передают и передают себе, тебя же никто не заставляет думать, как они.

— В том-то и дело, что цветы странные. Они не просто передают, а навязывают свои мысли.

— Не понял…

— У тебя бывало такое: живёшь, живёшь, а потом вдруг — бац! — приходит мысль поменять что-то… ну не знаю, допустим, переехать в другой штат или поменять работу, или ни с того ни с сего посадить перед домом дерево?..

— Спрыгнуть с парашюта!

— Точно. Значит, бывает?

— Да, бывало такое. Но это же хорошо, когда новые идеи воплощаются в жизнь. Они ведут человека в будущее, происходит его всестороннее развитие. А развивается человек, развивается и окружающий его мир.

— Ты прав. Человек задумывается над возникшей проблемой для того, чтобы найти способ её решения. Благодаря мыслям рождаются предположения, возникают гипотезы. А ты не задавался вопросом, откуда у человека появляются разного рода идеи?

— Как откуда — оттуда, из головы. Мы же, как-никак, гомо сапиенс, наш мозг эволюционирует, ум развивается.

— Я не об этом. Вопрос в том, кто нам помогает в этом развитии? Почему только одному человеку из нескольких миллиардов живущих на Земле только одному приходит мысль, или просто желание, понять природу солнечного света или структуру молекулы? Почему в большинстве случаев только к одному из тысячи учёных приходит идея открыть доселе что-то неизвестное, а потом работать над этим, работать, и неожиданно воскликнуть: «Эврика!» — совершив открытие статики или закона всемирного тяготения? Почему, например, из сотен тысяч плотников лишь один однажды додумался прибить с одной стороны табуретки дощечку — и получилась спинка будущего кресла.

— К чему ты клонишь? При чём здесь цветы?

— Тёмная материя, которой на добрую четверть наполнено космическое пространство, вот, что меня интересует.

— Так.

— Пока что это только моё предположение, но, кто знает, возможно, тёмная материя и есть — мысли.

— Чьи мысли?

— Безусловно, они первоначально чьи-то. Пока не знаю — чьи. Мыслями заполонено межгалактическое пространство, по которому они свободно перемещаются, летают, а достигнув Земли, становятся и нашими мыслями, понимаешь?

— Значит, с помощью тех цветов, говоришь?

— Да, именно они порождают эти мысли. Возможно, они являются всего лишь посредниками, а сами мысли зарождаются в недрах Флории. Каким образом и кем, не знаю. Но определённо точно мне известно: цветы передают мысли космосу вместе с молекулами запаха.

— Но мысль не материальна.

— Так считали раньше. С обнаружением этой странной частицы в тёмной материи мнение о природе мысли кардинально поменялось. Сегодня некоторые учёные выдвигают гипотезу, что мысль имеет структуру и существует независимо от человеческого сознания. Мысли — как свет, как фотоны, только разрозненные и не имеют длины и волнового перемещения. Они хаотично перемещаются в пространстве, как брошенная в океан закупоренная бутылка из-под рома, и одному Богу известно, на какой берег она будет выброшена волнами, и когда.

— Но это же всё гипотезы, твои предположения.

— Да, но предположения, основанные на опыте и фактах, подтверждающих существование мыслей вне человеческого тела. Ещё никто не знает про связь аромата флорийских цветов и человеческого мозга.

— Это фантастика. Слышал бы тебя Эйнштейн или Стивен Хокинг.

— Узкий круг специалистов уже слышал.

— И как им твоя версия?

— Она пришлась им по вкусу. Но пока я веду исследование самостоятельно, и мало кто знает о результатах. Эта частица в составе тёмной материи открыта не мной. Но именно я обнаружил источник её происхождения и обнаружил связь космоса с нашим разумом посредством этих молекул. Запах рождается на Флории, наполняет собой межгалактическое пространство, становясь частью того самого таинственного вещества, которое мы определяем, как тёмную материю.

— Я понимаю так: эта частица и есть тот цветочный запах, не так ли?

— Именно так.

— А почему же её раньше не обнаружили? Атмосфера Земли изучена, насколько мне известно, до дюйма. Её состав известен давно.

— Как-то вот упустили из виду. Дело в том, что она очень редкая. В объёме тысячи кубических миль воздуха содержится одна, реже две частицы. Можешь себе представить? Для сравнения: в пригоршне песка только одна песчинка будет данной частицей. Поэтому на неё и не наталкивались.

— И ты хочешь сказать, их приносит на Землю звёздный ветер с той самой планеты, на которой растут те цветы?

— Ты мыслишь в правильном направлении. Именно с той и тысячи других, подобных Флории.

— Подожди, дай мне переварить… Значит, говоришь, вы обнаружили сначала непонятную частицу, потом полетели искать источник её происхождения, так?

— Верно. Но не мы, а сначала зонд полетел.

— Ах, да, это же зонд обнаружил ту планету цветов.

— Да…

— Потом вы отправляетесь на Флорию и изучаете цветы…

— Погоди, не спеши. Зонд сначала обнаружил скопление таинственных частиц. Определив вектор их движения, мы вычислили источник — крохотный участок в созвездии Лиры,— откуда изливались потоки частиц. Только тогда направили в то место зонд-разведчик. Нам повезло, и зонд, спустя месяц полёта, упёрся в маленькую, никому не известную планету, которую мы впоследствии назвали Флорией. При приближении к орбите Флории, датчики, от обилия в атмосфере планеты новоявленных частиц, просто зашкаливали и фонили так, что аж свист шёл: частиц было столько, что просто бери их пригоршнями и изучай через микроскоп. Вот тогда только нам стало понятно: эта пёстрая планета и есть родина странных и загадочных частиц, присутствующих в тёмной материи.

— Ладно… Расскажи про свой полёт. Ты с самого начала знал про мысли?

— Естественно, нет. Мы думали только о тёмной материи, о вимпах. Всё открылось, когда стали изучать поверхность. Там господствует дикая природа, суша заполнена растительностью: бесконечные леса сменяют бескрайние степи. Но поля там не голые и редкотравные, а полные цветов. Да такой красоты, что здесь и близко подобной не увидишь. А запах — не описать!

— А как же мысли? Как ты понял?

— Я тогда ещё ни о чём не догадывался. Просто неожиданно в голове появлялись странные картинки, когда мы находились в поле среди цветов. Аромат одурманивал, и разные возникали ассоциации.

— Может это цветы-галлюциногены?

— Да нет, что ты! Это самые настоящие цветы… Мы же брали пробы. Частицы исходили от них вместе с молекулами запаха.

— Приведи хотя бы один пример своих мыслей. Как они выглядели? Что за мысли?

— Сначала — отвратительные. Я называл их «чужие».

— Про что?

— Про разрушения…

— Какие разрушения? Разрушения чего?

— Каких-то предметов. Не могу конкретно назвать, что это было. Просто падали какие-то строения, но на здания не похожие. А потом стали приходить мысли, связанные с работой. Они появлялись чаще.

— А тебе не кажется, что о работе ты и в Антарктиде бы думал, и на Палм-бич?

— Нет, коллега. Там меня посещали совсем не знакомые мне мысли. Точнее, они являлись совершенно новыми для меня.

— Например.

— Например, связанные с моими исследованиями. Неожиданно в голову полезли всякие гипотезы; мне казалось, что я до чего-то такого докопался и нахожусь в шаге от мирового открытия.

— Неубедительно как-то. Ты же мог на тот момент сам о чём-то догадываться, а потом прийти к какому-то решению. Ведь у тебя изначально, ещё до полёта, была такая задача, и ты был запрограммирован на её решение. Почему ж решил, что мысли как-то связаны с планетой и частицами?

— Потому что пока я вдыхал тот запах, ко мне приходили мысли, о которых я раньше никогда не думал. Вообще никогда.

— А ну-ка поподробнее.

— Да так, ерунда всякая. Например, захотелось вдруг научиться играть на саксофоне.

— Наверное, такое желание возникало у тебя в детстве. Просто ты забыл о нём.

— Да нет, не помню, чтобы я мечтал об этом.

— И поэтому решил, что это цветы тебе подарили такое желание? Это же смешно.

— А Стэнли?

— Что — Стэнли?

— Ты же не знаешь всех деталей. Не знаешь, почему он погиб.

— Известно, от приступа, хотя… подожди, может и правда, я чего не знаю.

— Конечно, не знаешь. Об этом известно ограниченному кругу людей. Аэроразведка с нас взяла подписку о неразглашении.

— Н-ну… ты же мне всё равно не расскажешь… хотя, богом клянусь, я никому…

— Да ладно, ты не чужой. Я знаю, что не разболтаешь.

— И не сомневайся даже.

— Мы его застрелили.

— ???

— Да-да, как собаку.

— Бог мой! Зачем?

— У него возникла, видишь ли, идея. Она пришла ему в голову именно там, на Флории. Заметь, не где-нибудь на Земле, а там.

— Что он сделал, не томи…

— Он решил остаться.

— Хм.

— Ладно бы сам, так он и нас хотел там оставить.

— Он что, с ума сошёл? Или этих галлюциногенных цветов нанюхался?

— Вот именно, нанюхался. Вот тебе первое доказательство, что эти цветы порой такие мысли запускают в наше сознание, о чём ты никогда раньше думать не думал.

— Да уж, на Стэна не похоже. Он же так любил семью, детей… у него столько планов было. Боже мой, никогда бы не подумал.

— Вот-вот…

— Но почему вы его уби… э-э, пристрелили, извини?

— Застукали, как он выводит из строя аппаратуру. Однажды вернулись к модулю чуть раньше, видим, он ковыряется в щитке приборов: перекусил пассатижами несколько важных проводков, отвечающих за работу вспомогательных двигателей.

— Не, не похоже на Стэнли. Точно не в своём уме.

— Сначала мы тоже решили: это его первый полёт, мол, адаптация, то да сё. Всякое происходит с астронавтами с непривычки. Он вроде тоже раскаялся, и мы поверили ему, простили — ну с кем не бывает вдали от Земли.

— И…

— Но каждый из нас всё равно продолжал на всякий случай присматриваться к нему: мало ли что. Очередную неисправность обнаружил бортовой инженер: два патрубка системы очистки воздуха, которые крепились снаружи модуля, были распилены. Хорошо, что система была отключена, и вся жидкость не вытекла. Стэн сразу признался, как только мы надавили на него, что это его рук дело.

— Да-а, теперь я понимаю Элен. Вот почему она не поверила в инфаркт.

— Вот тогда он нам и запел нам про то, что не хочет возвращаться на «грёбаную Землю», а хочет остаться на Флории.

— А зачем же пристрелили? Могли бы связать, приковать наручниками… или оставить, в конце концов.

— Он первым начал стрелять. И стрелять по корпусу модуля. Генри его опередил.

— Вот оно как… Я-то думал.

— Вот какие мысли посылают цветы.

— Всё равно сложно поверить.

— Но факт есть факт. А про остальных членов экипажа ты что-нибудь знаешь?

— Ничего о них не знаю. А что с ними?

— Кен Роуз уехал в Австралию, стал фермером, разводит крокодилов. Тебе не смешно? А ведь он лётчик-ас, и, ха-ха-ха, в фермеры. Ну надо же! Дин Спейн стал священником. Как тебе такое? Нормально?

— А ты?..

— Флория выделяет триллионы этих частиц в сутки, а может и в час. Они распространяются от неё во все стороны и летают в межзвёздном пространстве. Эти частицы главные претенденты на основное место в структуре чёрной материи. Скорее всего, это они и создают её. На Земле их ничтожное количество. Эти запахи летают по космосу до тех пор, пока на своём пути не повстречают обитаемую планету, потом оседают в её атмосфере и уже в ней путешествуют по миру, пока их кто-то случайно не вдохнёт. Если это окажется врач, то он вскоре придумает новую методику проведения операции; если музыкант, то возможно он вскоре откроет новый музыкальный стиль. А может частицы вдохнёт менеджер по продажам подержанных автомобилей, которому вдруг взбредёт в башку, возвращаясь с работы домой, по пути напасть и расчленить какую-нибудь припозднившуюся девушку. Мало ли что кому придёт на ум.

— Да, теории у тебя ещё те, Стивен Кинг отдыхает. Не знал, что у тебя такое богатое воображение.

— Это не моё воображение, это так и есть. Благодаря этим цветам человечество научилось применять и добывать огонь, строить дома, вырабатывать электричество, производить товары, компьютеры. Или ты думаешь, идеи нам подкидывает Бог, предлагая: «Нате, глупые людишки, возьмите-ка идейку и создайте двигатель: пора быстрее передвигаться по планете. Для начала изобретите паровой, а там видно будет: догадаетесь ли сами про другое топливо или нет?». Или: «Вот вам неизлечимая болезнь, а вот вам правильное направление хода мыслей к тому месту, где спрятана вакцина от смертельного вируса».

— Я даже не знаю, что думать. Интересно всё это, конечно. Хотелось бы верить, что это именно так. Получается, когда-то одна из древних обезьян вдохнула запах космических цветов и ей пришла в голову мысль сшить себе штаны, и она придумала иголку.

— Ты тоже не страдаешь отсутствием воображения.

— Не обижен… Но, в итоге, скажи, что это за великая идея, которая посетила твою умную голову, кх-кх, благодаря цветам? После возвращения ты уже год как закрылся. Над чем работаешь? Или тайна?

— Почему же тайна, тебе могу рассказать. Работаю над бозонами Хиггса, изучаю концепцию происхождения масс элементарных частиц.

— Но это же не твоя область.

— Верно, не моя. Это после возвращения ко мне пришла в голову такая мысль: заняться физикой элементарных частиц. И теперь я хочу сделать кое-какую сенсацию.

— Оу!

— Эта идея меня впервые посетила там, во время экспедиции. Ты же знаешь меня, мне не свойственно останавливаться на полпути, не закончив начатое, а тем более, браться за дело, в котором я не достаточно компетентен.

— Ну да. Проработать столько лет, изучая одно, а потом неожиданно всё бросить и переключиться на область, далёкую от твоих интересов, — на это тебя не похоже.

— Вот тебе второе доказательство, что цветы Флории передают нам мысли.

— И что же так заинтересовало тебя в этой области? Ведь бозоны Хиггса открыты. Теперь известно, что это они делают наш мир таким, каким мы его видим. Что ты там хочешь ещё раскопать?

— Мне захотелось открыть что-то великое, большее, понимаешь? Ты правильно заметил: то, что придаёт форму действительности, отчего мы видим мир таким, какой он есть, мы теперь знаем благодаря открытию бозонного поля, которое наделяет все атомы массой. Всё в мире имеет форму. Её определяют те самые «частицы бога» — строительный, так сказать, материал. Они скрепляют, «склеивают» эти формы, не давая атомам разрушиться. Потому мы видим предметы, горы, воду, деревья, стулья…

— И что ты там хочешь ещё найти? Причастность к этому Бога?

— Не ёрничай. Всё намного серьёзнее. Я пытаюсь найти тот материал, тот «клей», с помощью которого бозоны склеивают мир. Прощупать его, определить состав.

— Да у тебя грандиозные планы, как я посмотрю. Каждый физик мечтает потрогать этот раствор.

— Мечтают-то все, да не все знают, где искать ту дверь, за которой находится ответ.

— А ты, получается, знаешь? И, как я понимаю, причиной твоего озарения являются всё те же цветы, не так ли?

— Именно. Но не все, а один.

— О, ты даже это определил? Ну, ты гений. Из миллиона — один цветок! Это слишком, дружище…

— Верно, один. Из миллиарда — один. И я взял его с собой.

— У тебя есть цветок с Флории?! И ты молчал?

— И представь себе, он прекрасно прижился в нашей почве, под нашим солнышком.

— Он тут, у тебя? Где?

— Да, растёт в горшочке на подоконнике в лаборатории.

— Чёрт! И ты всё это время молчал?! Покажи мне его, хочу посмотреть на пришельца…

— А не опасаешься, что тебя могут посетить дурные мысли?..

— И я пойду вдруг и кого-нибудь пришью… Перестань.

— А вдруг?

— Да ладно тебе… Скорее же покажи мне цветок. Я хочу посмотреть, что это за чудо такое.

— Успеешь ещё. Лучше посмотри, какое я открытие сделал. Кстати, тебя ещё никакие странные мысли не посетили? Тут кругом витает миллион молекул запаха вместе с частицами мыслей.

— Есть идеи, есть. Но уверяю, они не от запаха твоего космического растения.

— Хорошо… Тогда посмотри, что я изобрёл.

— Что это? Камера? Похожа на искровую. И что за эксперимент ты проводишь с её помощью?

— Разрушаю атомы. Уничтожаю бозоны. Лишаю их способности формировать массу.

— Да ладно тебе.

— Я первый, кто открыл этот способ.

— Но… даже если это правда, в чём я глубоко сомневаюсь, это же чревато неблагоприятными последствиями. Нет, такого не может быть… Всё это чушь.

— Думаешь? Тогда выбери любой предмет, находящийся здесь. Выбери, выбери…

— Ну вот, допустим, пинцет.

— Отлично. Это металл, верно? Помещаем его в камеру… включаем и… Смотри, что происходит.

— Бог мой, он растворяется, нет, распадается… Господи, он и в самом деле исчезает. Останови!

— В этой камере с помощью античастиц я научился разбивать «частицы бога». Видишь, как распадается материя: плавно, элегантно, медленно превращаясь в пыль, а затем в ничто. Я, дружище, обнаружил тот клей, который скрепляет молекулы. И теперь знаю его состав и как им пользоваться.

— Ты с ума сошёл? Так же можно всё разрушить, весь мир…

— Да, да, верно, коллега, весь мир… Больше скажу — всю вселенную. Всё можно превратить в ничто, в пустоту!

— Кто-нибудь ещё знает об этом?

— Только ты да я. Но ты ведь не станешь ни с кем делиться?

— Я, право, теперь не знаю, хочу ли я увидеть твой цветок. И вообще, хочу ли я знать обо всём этом. Я не хочу здесь больше находиться.

— Что с тобой? Это же великое открытие! Все физики жаждут этого открытия.

— Ты и правда нанюхался цветов.

— А что, разве я не предупреждал, не говорил тебе, что мысли бываю разные? Говорил. Одних посещают хорошие мысли и идеи, других — плохие. Каждый запах находит своего путника, каждая мысль находит своего хозяина. Попадает такая частица в нос математику, и тот, спустя время, смотришь, открывает новую формулу. А попадает негодяю — и у него…

— Так зачем же ты…

— … появляется желание кого-нибудь убить или расчленить. Неужели ты ни разу не задумывался, почему так получается: живёт себе человек, живёт, ничего плохого не делает, выглядит вполне здоровым, в жизни успешный, а потом вдруг берёт автомат и расстреливает учеников в школе или пассажиров в метро. Откуда берутся все эти маньяки, ты не задумывался? Что этим людям приходит такое в голову, что они внезапно меняются и не могут себя контролировать, осознанно идут на преступление? Почему одни люди справляются со своей обидой, а другие жестоко мстят. И ничто их не пугает: ни тюрьма, ни порицание общества… Вероятно, именно так на Земле породились Гитлер, Ленин, Пиночет и Пол Пота, так явился миру академик Сахаров. Именно таким образом в голову Трумэна пришла мысль отдать приказ о сбросе атомных бомб на Хиросиму и Нагасаки. Именно так из прилежных мальчиков выросли дьяволы во плоти — Чикатило и Гэри Риджуэй…

— Открой дверь, дай мне выйти отсюда…

— Нет уж, ты послушай! Куда девается их совесть, разум? Ведь до дня преступления она у них была, и никто ничего странного в поведении этих негодяев раньше не замечал. Не потому ли это происходит, что из дальних уголков космоса на нашу Землю попадают частицы мыслей какого-то Разума? И если когда-то ко мне пришла мысль сыграть на саксофоне, она, скорее всего, была не моей, и предназначалась ни мне. Потому это желание тут же меня покинуло. Я случайно вдохнул этот аромат. Он предназначался для музыкального человека. Всё возможно, они уже нашли друг друга, и теперь где-то кто-то стал знаменитым музыкантом.

— Это же опасно. Ты не понимаешь, что творишь…

— Опасно, не спорю. Это оружие похлеще ядерного будет. Но не переживай, я научился сдерживать реакцию разрушения, чтобы всё разом не развалилось к чертям. А способ необратимого процесса разрушения атомов во вселенной у меня хранится в надёжном месте. Эта формула у меня в голове. Она всегда в моей голове, с того самого…

— Выпусти меня…

— …дня, когда я впервые ступил на поле цветов на Флории.

— Да ведь это оружие вообще применять нельзя, оно разрушит все атомы, разрушит структуры молекул, исчезнет всё. Как ты не осознаешь этого? Если ты что-то упустишь, где-то ошибёшься, произойдёт эффект домино… Ты разрушишь мир. Он исчезнет. Останется пустота, какая была до Большого взрыва…

— Осознаю. И ещё осознаю, что, имея это оружие, я обладаю властью…

— Да ты ненормальный!

— Властью над миром, властью над Вселенной!

— Ты должен уничтожить эту камеру…

— Я знал, что ты спасуешь.

— Пойми, всё исчезнет, превратится в пустоту… Ой, ты что!..

— В какую сейчас превратишься ты, трусливый любопытный ублюдок… А ну, давай, полезай в камеру.

— …что ты… ой, что ты делаешь? Отпусти!

— Я давно горю желанием посмотреть, как разрушается человеческий организм, как он исчезает, растворяется в воздухе, когда его клетки и атомы распадаются. Я вообще могу уничтожить всю воду на Земле, а вместе с ней и людей. А человек состоит, между прочим, в основном из жидкости. Представляешь картину? Ха-ха!..

— Да ты псих… Помогите! Помоги-и-те-е-е… помоги… помо… пом… о-о-о…

К О Н Е Ц