« Название серии » Сходят с ума в мае.

Глава I

В которой встают на ноги и поднимают оголенные черепа к небу.

Милая девушка лежит на ковре раскинув руки в стороны. Золотистые волосы разметались в стороны, а на личике застыло удивление. Широко распахнутые голубые глаза смотрят вверх, в пустоту. Капля крови скатывается по щеке, прочерчивая на ней красноватую дорожку от пореза. Кровь медленно пропитывает платье и отвратительной лужей растекается на ковре.

В глазах мертвой девушки отражается человек. Тот перевешивается через поручни на лестничной площадке и смотрит несколько секунд вниз, а потом отшатывается назад, зажимая рот рукой. Кровь с рук пачкает лицо.

Осознание произошедшего еще не до конца приходит к нему. Оно накатит через пол часа, собьет с ног и заставит корчится от сдерживаемых слез. Но пока что он еще держит себя в руках, а адреналин, бушующий в крови, подстегивает к действию.

Человек, наблюдающий за этим о стороны, наконец, нарушает гнетущую тишину, отрывается от косяка двери и подходит к убийце. Он прекрасно контролирует себя и голос звучит спокойно и уверенно. Только звучит. Слова звучат немного заученно и напряженно, но убийца не обращает на это внимание.

— И-и что нам делать? – он поднимает голову, умоляюще глядя на собеседника.

— Надо закончить. – решительно кивает свидетель.

Двое перекидываются еще парой фраз, и свидетель быстро сбегает по лестнице вниз. Человек быстрым шагом преодолевает комнату, стараясь не глядеть на труп, поворачивает за угол и вжимается в стену.

«Минута… Пусть он побудет там хотя бы минуту. Мне нужно время.» — как молитву шепчет про себя свидетель. Он прикрывает глаза и время останавливает свой ход, густеет в руках как смола. Весь мир сужается до пределов маленького круга. В котором есть только одно – страх. Дыхание затапливает его сознание. Мысли, до этого судорожно метавшиеся в черепной коробке, остановились и обрели смысл.

Акт подходит к концу, остается последняя сцена. Подготовка занимает не так много времени, как они рассчитывали. Небо на востоке начинает сереть, а от реки мягко надвигается утренний туман. Человек опускает глаза и подносит руку к губам, мягко касаясь ими покрасневших пальцев. Пока он возился со свечами на него успел капнуть воск, который оказался чертовски горячим.

— И кто пользуется свечами в наше время? Нет бы нормальный волшебный огонь… – недовольно бормочет человек.

— Действительно. – соглашается убийца.

На Этвас, столицу Баррей неумолимо надвигается утро. Солнце выглядывает из-за горизонта, раскаленным янтарем расплескивается на улицах и стенах домов. Свидетель затягивается сигаретой и выпускает дым в промозглый воздух. Он устало вздыхает, прикрывая за собой дверь. Самым сложным было сдержаться и не обернуться. Но он справился.

Ночной кошмар подходит к концу, прячется за горизонтом под лучами встающего солнца. Утро вступает на свое законное место, начинается дождь. Он моросит на улицах города, стучит по зонтам и крышам, настойчиво требует человеческого тепла и внимания. Отчаянно бьется в окна, моля о помощи.

В «том» доме забыли закрыть окно и теперь на полу и подоконнике растекается лужа. По дому гуляет холод и пахнет сыростью. Ветер, ворвавшийся в дом, гуляет по этажам и трагично подвывает в комнатах. Наконец, очередным порывом ему удается распахнуть одно из окон.

Ваза, стоящая на подоконнике, падает, разлетаясь вдребезги на полу. Порыв воздуха подхватывает письма, сложенные аккуратной стопкой у окна, и кружит по комнате. Один из листов падает в лужу и пачкается в крови. Багровое пятно быстро расползается по листу, размывая чернила. Читаемой остается только подпись в конце листа:

«С надеждой на скорую встречу, вечно влюбленный в вас Джер.»

Это письмо было адресовано Мэри. Мэри Роддел. Очаровательной молодой девушке, с мягким голосом и прекрасным чувством юмора. Леди, которая не пропускала не одного приема и ужина. Леди, которую любили все.

А сейчас Мэри мертвая лежит на полу своего холла. Её ударили ножом и толкнули через перила. Мэри убили. Жестоко, зло, с полной уверенностью что она это заслужила. Её мертвое тело стало частью злой, ужасающей своей жестокостью постановки. Декорацией на сцене, призванной стать лишь ещё одним акцентом, деталью, что бы привлечь внимание публики. И свою роль, пусть и посмертную, она выполнила.

Сейчас «Мэри Роддел» всего лишь имя, аккуратно выведенное в одном из отчетов. Её фотографии, список знакомых и краткое досье, все что удалось нарыть за сутки лежит в аккуратной папке на прикроватной тумбе в госпитале на окраине города. Желтый трехэтажный дом с большим количеством пристроек, утопающий в яблоневом саду, служил негласным приютом для «особых» больных.

Рика еще раз пробегает взглядом отчет о месте преступления и со вздохом откидывает назад. Она запрокидывает голову, лежа на кровати, и в который раз изучает стену над изголовьем. Её взгляд скользит от списка к фотографиям, вниз, по тонко натянутым между булавками нитям.

С момента смерти Мэри Роддел – последней жертвы, прошло трое суток. С смерти первой жертвы почти месяц. Месяц бесполезных попыток отыскать и наказать виновного.

Нет, не просто наказать. Таких, как он нужно казнить без суда и следствия. Вешать на главной площади на глазах у десятков горожан, чтобы потом такие же психи, подобные ему, забивались в самые темные углы, боясь даже пошевелиться, не то, что переступить закон.

Рику в очередной раз переполняет злость. Но злость в основном на себя, практически неспособную ничего сделать. Мэри была не единственной. Взгляд переходит ниже – к аккуратно пришпиленной фотографии и подписи:

Ренд Миррэн. 21 апреля.

Предыдущая жертва. Гостиная, запачканная кровью, удивление, застывшее в глазах, зло, оставшееся жить в комнате и настойчиво сквозящие из каждой детали – все это набор деталей и страшных образов отчетливо в печатавшихся в память.

Солнце пробирается сквозь шторы и расплескивается на полу. Часы ускоряют свой ход, на улице светлеет, и комната тоже становится ярче. Утренний, сырой полумрак шипит и скрывается под кроватью и в шкафу. Кажется, Рика все-таки уснула. Потому что, когда зазвонил будильник, она испуганно вздрогнула и подорвалась с кровати.

Ровно шесть утра. Часы явно отставали, так что на деле сейчас было около десяти минут седьмого. Но это не так важно.

Встать весьма проблематично, и она опирается на прикроватную тумбу, чтобы не потерять равновесие и не упасть. Ноги дрожат, а под тонкой, как будто прозрачной кожей пробегают синеватые искорки.

Приступ боли выбивает ее из равновесия, заставляет до крови прикусить язык, чтобы не вскрикнуть от неожиданности. Вместе с хрипловатым вздохом в легкие проникает жгучий воздух, комната медленно остывает и стекленеет вокруг девушки. Изо рта выходит пар, а кровать как будто покрывается инеем. Сердце тоже останавливает свой ход. Серые, колючие глаза закрываются, губы кривятся в легкой улыбке.

Рика напрягает руки, одной опираясь на тумбу, а второй судорожно сжимая трость с костяным набалдашником. Она резко выдыхает и встает. Замирает на секунду и пошатывается, но ей все-таки удается удержать равновесие.

Ещё через несколько вздохов зрение проясняется и предметы, наконец встают на место, переставая плыть перед глазами. Теперь самое сложное сделано. Дальше не так страшно.

В дверь раздается стук и через несколько секунд, не дождавшись ответа, в комнату проскальзывает Мадам. Её вид, как всегда, поражал. Строгое коричневое платье в сочетании с разноцветными гетрами, небесно-голубым платком и целой браней из бесчисленных ожерелий и браслетов, которые мелодично побрякивали при ходьбе.

— Сегодня янтарь, Мадам? – поинтересовалась Рика, кивая на бусы из янтаря, которые определенно преобладали в обмундировании женщины.

— О да, захотелось чего-то яркого. – с улыбкой кивает Мадам.

Мадам была крайне интересной личностью. Начиная от ее внешности и совершенно неопределенного возраста и заканчивая характером. За несколько секунд прибывания в комнате она сумела наполнить ее… жизнью. Поправила одеяло, распахнула окно, повесила на шкаф принесенную форму, прочитала нотацию и черт знает что еще сделала. Уследить за ней было сложно, но Рика даже не пыталась. Она покорно села на кровать, с интересом наблюдая за Мадам, но совершенно не вмешиваясь.

В открытую дверь испуганно заглянул призрак. Еще один повод считать Мадам удивительной женщиной – это призраки, населяющие ее дом. Призраков тянуло к ней необъяснимой силой, как магнитом манило. Они избегали ее до последнего, но потом сдавались. А сдавшись, неожиданно обретали в Мадам верного друга и работодателя.

Вот и сейчас бледная фигура аккуратно прошла в комнату и не говоря не слова протянула Рике поднос. Чай, лекарства в отдельной мисочке и завтрак. Ничего нового. Стоило девушке взять поднос в руки, как призрак, с чем-то похожим на писк поспешил скрыться из глаз.

— Ты прости её, она новенькая. – пожала плечами Мадам, провожая взглядом призрака. – Кстати, ты же сегодня уезжаешь, да? Уверена? Мне кажется, тебе еще рано… — нахмурилась женщина, присаживаясь рядом с Рикой.

— Нет, надо сегодня. Не беспокойтесь, не вернусь. – ухмыльнулась девушка, опрокидывая стакан с лекарством и проглатывая все его содержимое одним длинным глотком.

— Ну тогда ладно. – пожала плечами Мадам. – Ты умная девочка, так что поступай как знаешь. Раз надо. – последнее слово она выделила, давая понять, что прекрасно знает о причине.

Рика даже бровью не повела. Самочувствие потихоньку улучшалось, у неё был чай и вкусный завтрак, а скоро она наконец выйдет на улицу. Скоро будет май. И какая тогда, в мае, будет разница, о чем знает эта женщина? Пусть даже, она действительно знает всё. Это не имеет значения. Там, в мае, все будет хорошо. Завтра.

Мадам осмотрела Рику, поворчала что уходить еще рано, но настаивать не стала. Так что теперь ей не оставалось ничего кроме ожидания.

Собирать ей было практически нечего, все вещи уместились небольшую сумку на плечо. И сейчас, настало время самой неприятной части. Рика ненавидела свою официальную форму, но выбора не было.

Отглаженная рубашка и брюки, темно-синий китель с блестящими значками и цепочками, на зависть всем сорокам. Больше всего проблем доставляет галстук. Не с первой, не с второй попытки ей не удается его завязать. В голове рождается подлая мысль, что из него легче весельную петлю сделать, но осуществить замысел девушка не успевает.

Мадам, наблюдающая до этого за Рикой от двери, наконец подходит.

— Давай сюда. – приказывает женщина и легко, в несколько движений, завязывает его. Аккуратно поправляет и довольно отстраняется. – Вот и все. А знаешь, тебе очень идет.

Мадам отряхивает невидимые пылинки с плеч девушки, поправляет ворот рубашки и в этот момент Рика снова чувствует себя ребенком. Настоятельница поправляет воротничок ее сорочки, гладит по головке и аккуратно подталкивает к двери. А там, за дверью… Рика силой заставляется себя не думать об этом. Сейчас этой двери уже нет. Настоятельницы тоже. Только Мадам и злосчастный галстук.

Рика поднимает глаза к зеркалу, критично оглядывая себя. Форма стражи все-таки весьма симпатична, но сейчас Рике непривычно и некомфортно в ней.

Из зеркала на неё смотрит не стражник и не алхимик, а кто-то другой, незнакомый ей. Глаза выгорели еще сильнее, став практически белыми как ей кажется, волосы тоже. Лицо заметно осунулось, а из темных глубин зрачков выглядывает, что-то иное, страшное. Оттуда на нее смотрит проклятье.

У проклятья короткие почти белые волосы, беспорядочно подстриженные и уже отросшие до плеч. У него Светло-серые глаза, на солнце кажущиеся почти белыми. Тонкая белая кожа, невысокая фигура. На руках мозоли от карандаша.

— Не нравится? – спрашивает Мадам, прекрасно чувствуя её настроение.

— Волосы отрасли, просто кошмар. – врет Рика.

— Ничего. – улыбается женщина. – А знаешь, у меня для тебя подарок.

Она разворачивается к принесенной и оставленной на кресле коробке и достает от туда шляпу. Темно-синюю, в цвет костюма, с черной лентой и цепочкой, весящей с края. Но взгляд Рики привлекает не это. Красные, даже багровые цветы, аккуратно приколотые сбоку. Они настолько яркие, выделяющиеся из костюма… Ей это нравится.

— Но, — останавливается женщина. — Подарю с одним условием.

Рика улыбается. Это было предсказуемо.

— Я обещаю, что больше никогда не вернусь сюда, в дом проклятых. – кивает девушка.

А в голове проносится подлая мысль:

«О нет, это не просто дом проклятых. Это дом, в котором можно спрятаться ото всех. А проклятье… это лишь предлог для беглецов. Даже если ты умираешь.»

Мадам грустно улыбается. Она требует такое обещание со всех, кто покидает этот дом. И она всегда видит, когда человек врет. Эта беловолосая девушка врала. Врала, прекрасно осознавая это, глядя прямо в глаза. Она была прекрасна.

— Руки прочь, я сама. – недовольно ворчит женщина, когда Рика тянется за шляпой. Она сама надевает её на девушку и аккуратно поправляет.

Её никто не провожает. В коридоре царит мягкий полумрак, рассеиваемый лампами с пляшущим внутри желтоватым огнем. Звук шагов скрадывает ковер. Ещё очень рано и большинство обитателей дома спят, а пустые коридоры и комнаты наполняют призраки.

Рика быстро сбегает по лестнице и подходит к входной двери. Выдыхает. Руки почему-то дрожат. Она уже готова нажать на ручку и выйти, когда её останавливает голос.

— Давно не виделись, Лантерваль.

Беловолосая замирает и протяжно выдыхает с облегчением.

— Ты всё-таки приехал?

— Подумал, что тебя опасно оставлять одну в таком состоянии. – ухмыляется рыжеволосый парень, выходя из тени коридора.

Рика хочет возразить что-то, но Роланд уже направляется к двери, бросая что-то в след и выходя на улицу. А она мешкает на пороге, щурясь от яркого солнца. Почему-то перешагивать порог страшно.

Сердце пропускает удар, когда она наконец делает шаг вперед. Камушки дороги шуршат под ногами, она идет вперед все увереннее, оставляя желтый дом позади.

Она останавливается на середине дороги и вскидывает голову, подставляя лицо теплым лучикам солнца. В голове всплывает тот день, когда она впервые оказалась на этой дороге. Рика морщиться, вспоминая как сбежала сюда от своих же ошибок, желая скрыться от всего мира, что бы он забыл о ее существовании. А сейчас настало время расплачиваться за свою ложь.

— Эй. – окликает её Роланд, замерший с у ворот.

Она вздрагивает, выходя из забвения и ускоряет шаг, догоняя рыжего. У входа в сад, на дороге, уже стоит автомобиль. Рика их не очень любит, предпочитая передвигаться пешком, но сейчас выхода у неё нет. Из-за проклятья её чутье обострилось и от этого автомобиля так фонило магией, что челюсть сводило и Рика скривилась, с отвращением глядя машину. В последний раз оглянулась на яблоневый сад за спиной.

Черноволосая девушка в строгом костюме подается к окну, разглядывая открывшийся пейзаж. Из северной башни дворца город северная часть города простиралась как на ладони. Постепенно, дальше от центра города крыши редели и между ними пучками распускалось все больше зелени.

Границ у Этваса не было, как и оборонительной стены. Во всяком случае, северной. Поэтому домики просто становились все реже, пока не сходили на нет, растворенные в фермерских полях и угодьях.

Сам же город, от северо-востока и до юга пронизывала река Рестерн, разбивающаяся на сеть каналов и расползающаяся по всему Этвасу. Сейчас темные глаза правительницы были устремлены ближе к востоку, на утопающий в садах холм, с одиноко стоящими на нем разноцветными домиками. Она не любила ждать, но сейчас растягивающаяся игра лишь подстегивала её азарт.

Её мысли прерывает ребенок. Маленькая девочка с короткими золотистыми волосами.

— Хору. – капризно тянет девчушка, дергая женщину за рубашку, свободно выправленную из брюк. – Смотри что мне рыжик подарил.

Девочка, до этого прятавшая предмет за спиной, вытягивает его вперед и гордо демонстрирует темноволосой. Это плюшевый, проработанный вплоть до рельефный чешуек на шее, дракон.

Правительница Этваса мягко улыбается, подхватывая девочку на руки. Это не составляет труда, золотоволосая девочка, сама напоминающая дракончика, на удивление легкая.

— Да, очень красиво.

Золотой дракончик в ответ лишь счастливо смеется, звонко и искренне.

— Эмма. – привлекает внимание девочки женщина, делая шаг к окну и касаясь кончиками пальцев стекла.

— Что?

— Я обещаю, что всегда буду рядом. Ты станешь прекрасной королевой для этого города, я уверена.

Глава II

В которой завтра будет май.

В машине было прохладно и пахло мятой, а волны магии чувствовались куда слабее, так что она смогла расслабиться. Яблоневый сад за окном быстро исчез и только тогда Рика может вздохнуть с облегчением. Поддерживать молчание ей удается еще несколько минут, но потребность прояснить пару моментов все-таки не дает ей покоя. Этот человек не настолько добрый, чтобы делать что-то просто так.

— Бейли. – она обращается к нему по фамилии и это вызывает у него улыбку.

— Да?

— Зачем ты вообще приехал? Давай прямо, что тебе нужно?

Сначала Рол выглядит удивленным и Рика неожиданно ловит себя на мысли что он куда моложе, чем она думала. Да и весьма симпатичный. Сейчас на него падает свет из окна, очерчивая правильные черты лица, зелеными искорками играя в глубоких темных глазах. Почему-то она раньше была уверена, что они у него карие, но сейчас закрались сомнения. И эти ярко-рыжие непослушные волосы, озорной взгляд.

Они еще несколько секунд смотрят друг другу в глаза, а потом Рол неожиданно улыбается и переводит взгляд в окно.

— Я и не сомневался, что ты заподозришь подвох. Ничего такого исключительного. Но ты же знаешь это дело с убийствами. Уже четыре трупа и это… — он кашлянул, подбирая подходящие слова. – плохо влияет на всех аристократов и в особенности, на Бейли. Сама понимаешь. Так что, твое благополучное возвращение в стражу мне выгодно. Мы ведь найдем с тобой общий язык, не так ли? – он поднимает взгляд, и теперь там уже нет зеленых огоньков.

Его взгляд — это тайга. Холодный и злой лес, жаждущий крови. Губы Рики кривятся в ухмылке, он откидывается назад и принимает нарочито расслабленную позу.

«Похоже, ты тоже хочешь убить его, господин Роланд Бейли» — проносится в голове. Но вслух она произносит лишь:

— Да, пожалуй, найдем.

«Найдем, если это поможет поймать убийцу.» — мысленно добавляет про себя девушка, отворачиваясь к окну.

Она прикрывает глаза, вслушиваясь в свое дыхание. Почему-то в машине начинает пахнуть травами. Это тревожит ее, но не настолько, чтобы открыть глаза. Тело расслабляется, последняя сознательная мысль растворяется, ускользает из рук, и она проваливается в сон.

Пахнет не просто травами, а чаем. Теплым травяным чаем. Он делает ещё один глоток.

— Дорогой мой, я с вами не согласен. – качает головой мужчина, отпивая ещё немного чая. – Несомненно, то, что вы говорите весьма разумно, но… Зачем это? Лично меня вполне все устраивает сейчас, а вы предлагаете крайне… радикальные вещи.

— Трус. – собеседник откидывается назад, в глазах проблескивает холод.

— Прошу прощения? – джентльмен смущенно кашляет и непонимающе поднимает взгляд. – Как это понимать?

— Вы трус. Трус и редкостный идиот. Напыщенный, считающий себя таким правильным, таким разумным и элегантным. Но на деле вы обычный трус, не умеющий практически ничего и идущий на поводу у более властных людей, которым хватает ума контролировать вас. От таких, как вы, меня тошнит. Жалкие люди, которых даже личностью назвать сложно.

— Знаете, — после долгой паузы вздыхает Ренд, — я был о вас куда лучшего мнения. – его голос наливается металлом и злостью, холодной и яростной. – Проваливай отсюда, пока я не снял со стены ружье.

— Как хотите. – неожиданно легко пожимает плечами человек, поднимаясь с кресла. Тонкие губы кривятся в ухмылке, и Ренд Миррэн ловит себя на мысли что она крайне неприятная.

Гость одним большим, тягучим глотком допевает чай, а потом медленно, не сводя глаз с собеседника, отпускает чашку с блюдцем, и она летит на пол, со звоном взрываясь о сосновые доски и разлетаясь на мелкие осколки. В гробовой тишине гостиной слышен пронзительный звон, после которого наступает ещё более тягучая и долгая и тишина.

Хозяин дома подскакивает с места, в карих глазах загорается злость.

— Ты… — но договорить он не успевает.

— Я закончил. – громко и звонко произносит собеседник. Он склоняет голову к плечу и улыбается, достаточно доброжелательно, как будто встретив старого друга.

Вынимает руки из карманов плаща и кланяется, как актер после окончания акта. Вельможа ловит себя на мысли что тот очень красив, особенно сейчас. Он цепенеет, наблюдая за разворачивающимся перед ним представлением. Злость уходит. Его собеседник медленно, поднимает револьвер. Движение просто и изящно. В глазах холод и легкое сожаление.

— Прощайте, господин Ренд Миррэн.

Выстрел. И тишина.

Тело медленно, грузно падает назад, кровь пачкает обивку дивана и мебель. В мертвой тишине слышен усталый вздох. Щелчок. Человек перезарядил револьвер и поставил его на предохранитель.

Спектакль был завершен, герой погиб. Губы антагониста кривятся в горькой улыбке.

«Что для одного спектакль всей его жизни, для другого лишь середина акта. Забавно.»

Рика вздрогнула и проснулась, когда Рол потряс её за плечо.

— Просыпайся, мы уже приехали.

И правда, автомобиль остановился. Из окна виднелось грязно-голубое трехэтажное здание.

Рика замерла ещё на несколько секунд, приходя в себя после сна. За это время Роланд уже вышел из автомобиля и вырвал её из ступора окликом. После стольких дней она наконец снова ступает на эту мостовую, под ногами вновь до боли знакомы булыжники, неправильно-округлой формы.

— Волнуешься? – с легкой ухмылкой спрашивает Роланд, уверенно направляясь к двойным дверям из темного дерева.

— Я тебе что, ребенок, чтобы волноваться перед таким? – фырчит девушка, пряча потные ладони в карманы брюк.

В главном штабе городской стражи как всегда шумно. Люди, гномы и эльфы возмущались, ругались и доказывали что-то. Стражники отвечали им тем же, в попытке перекрыть стоящий в помещении шум.

Девушка кивает дежурным и проскальзывает наверх по лестнице. Лестница выводит в просторный светлый коридор, справа тянуться двери. Ей нужна третья дверь, массивная из темного дуба, с провокационной цифрой один. Порядком нумерации кабинетов тут всегда пренебрегали.

Рика взволнованно выдыхает, судорожно сжимая в руках края кителя. От страха её подташнивает, и накатывают старые воспоминания. Она снова себя чувствует накосячившей девчонкой, которая до чертиков боится того, что будет, если взрослые узнают. А самое страшное, что они её выгонят. Им не нужен плохой ребенок. Как и сейчас, им не нужен плохой страж. Эта мысль, почему то, успокаивает её.

Вдох. И она несколько раз, в ритм бьет костяшками пальцев по двери. Изнутри почти незамедлительно летит ответ:

— Войдите.

Выдох. Металлическая ручка холодит ладонь. Она толкает дверь и входит. Сердце пропускает удар. И вот она снова стоит на багровом ковре, в ожидании приговора, без шанса оправдаться или защититься. Но если он думает, что она примет его любое решение беспрекословно, то глубоко заблуждается.

Они встречаются глазами. Коренастый и загорелый, с ярко-рыжей копной волос, плавно переходящих в такую же бороду почти до пояса. Волосы собраны в хвостик на затылке, чтобы не мешать работе, а на красном носе, торчащем из бороды аккуратно устроились очки в тонкой золотой оправе.

— Ну..? – аккуратно интересуется глава стражи после непродолжительной паузы.

— Здравия желаю, сэр! – после небольшой паузы произносит девушка. – Рик…

— Я знаю как тебя зовут, прекрати. — со вздохом бормочет он, складывая очки и откидываясь назад. Карие пытливые глаза изучают девушку. – Рика Лантерваль, вы обвиняетесь в превышении своих прав как члена стражи, распространении ложных слухов, ложь при исполнении и незаконном проникновении.

— Еще порча городского имущества и проникновение на место преступления, — беспристрастно добавляет девушка.

— Да, точно.

— Убийство, сокрытие улик, расчленение трупа, пособничество… — увлекшись, продолжает та.

— Да… Так! Все, хватит паясничать. Мне клоунов тут и без тебя хватает.

Они оба замолкают. Ей кажется, что ещё немного, и они услышат предсмертные хрипы их бухгалтера и библиотекаря, который на дух не переваривает неформальное общение. Да того бы удар хватил, узнай он об этом разговоре.

— Скажи мне, ну вот зачем ты туда полезла? Ты же алхимик, зачем тебе в дела лезть? Тем более проворачивать такое! – он недовольно хлопнул по столу рукой. – Поймала злодея, раскрыла все, молодец! Герой! Ну? Этого ты добивалась? Так вот, никакой ты не герой! Стража — это игра в команде! Просто подумай, скольких людей ты подставила. Тот паренек пытался покончить с собой, а ты сама словила проклятье и провалялась на грани жизни и смерти почти два месяца! – он уже кричал. – Рика, не доводи до греха, отвечай!

Она молчала. Говорить в свое оправдание ей было нечего. Подвела, поступила неправильно и глупо, самонадеянно. Входя в кабинет, она думала, что сделает все, чтобы остаться. Но сейчас, единственно что ей остается хочется сделать, так это выйти отсюда, сорвать этот поганый китель, уйти и больше никогда, никогда не возвращаться. Что бы снова не испытывать этого поганого чувства стыда… Она подставила этого человека, хотя клялась себе больше никогда так не делать.

— Ладно, к черту. – неожиданно выдыхает девушка.

Все и так было понятно, когда он настоял на официальной одежде. Хочет с почетом вытворить от сюда. Ну, уж нет. Она делает несколько шагов к столу и безошибочно вытаскивает из кипы бумаг свое заявление на отстранение, за которое зацепилась взглядом еще при входе. Оно уже заполнено, не хватает только подписи непосредственного начальства.

Резким ударом она припечатывает его об стол перед дварфом. Тот даже не вздрагивает.

— Хватит с меня этого цирка. Все, я падаю в отставку. Бессрочный отпуск. Называйте, как хотите.

— Хорошо. – медленно, с расстановкой кивает капитан.

Она резко разворачивается, в надежде уйти, но её останавливает голос:

— Офицер Лантерваль, я вас ещё не отпускал.

Ей ничего не остается кроме как так и замереть, в ожидании.

Мужчина аккуратно пишет что-то на бумаге и складывает пополам. Ещё раз. Отгибает уголки, переворачивает лист. Рика, наконец, не выдерживает злобного шуршания за спиной и разворачивается. Глаза удивленно расширяются, когда она смотрит на махинации начальника с листом.

В итоге он с гордостью демонстрирует ей птицу. Бумажную птицу с широкими, как у самолетика крыльями. Та и летит как самолетик, быстро, слегка покачиваясь и по итогу отклоняясь влево, но Рика успевает поймать птичку. Эйл с улыбкой наблюдает за девушкой.

— Я не один лист порвал, пока научился. – хвастается тот, поднимая глаза к потолку. Он уже не злиться, на лице появляется грустная улыбка. – А у тебя, я гляжу, с координацией теперь все совсем грустно. А что по остальному состоянию?

— Бывало и хуже. – бормочет Рика отворачиваясь.

— Да. – начальник стражи устало кивает, складывая руки на груди. – Натворила ты конечно знатно. Я только недавно закончил с бумажной работой. Но, как ты сказала, бывало и хуже. Ну, что надо сказать?

— Я больше так не буду. – немного удивленно, ещё не совсем осознавая происходящего врет девушка.

— Ну, вот и молодец. Расписание знаешь. Ах да, единственное. Захочешь снова вмешаться в дела, иди к Линн. Не надо мне тут твоей самодеятельности. И подготовь отчеты от своего лица за те происшествия. В министерство я уже все сдал, но тебя оставлять без работы грех.

— Так точно, сэр. – рапортует девушка, а дыхание сбивается от волнения.

Она разворачивается на пятках и выходит, судорожно комкая в руках бумажную птицу. В последнюю секунду, перед тем как дверь закроется, её настигает последняя фраза:

— Не опаздывай!

Она отходит на несколько метров от кабинета и вжимается лопатками в стену в попытке выровнять дыхание и успокоиться, зажмуривает глаза, отсчитывая про себя от двадцати. Становится легче. Рика запрокидывает голову и улыбается, с трудом сдерживает смех, а в горле горчит волнение, эйфория сбивает дыхание.

Она успокаивается и наконец, набравшись сил, уходит. Быстро сбегает по лестнице и озирается на первом этаже в поиске рыжего спутника. А стражник, до этого момента замерший в одной из ниш, наконец, оживает и облегченно выдыхает. Стать невольным свидетелем такого не очень приятно, но ещё хуже быть обнаруженным.

Стражник уже собирается уходить, спуститься вслед за пепельноволосой вниз, но его окликают.

— Коррэр? Ты что здесь делаешь? Впрочем, как раз вовремя, зайди ко мне в кабинет. – зовет Эйл, только что выглянувший из комнаты.

— Да, сэр. – заученно отвечает человек.

Рика откидывается на спинку кресла и немного двигает его. Так, чтобы можно было охватить взглядом оба входа небольшой кофейни. Роланд понимающе улыбается, но вслух не говорит ни слова. Они уже около часа назад выбрались из штаба стражи и теперь преданно ждали в кофейне, неподалеку от академии магии.

Кофе был горький и после трех ложек сахара, девушка отчаялась что-то с ним сделать. Впрочем, еда была неплоха. Сейчас стол украшали три разноцветных пирожных. К ним они, не сговариваясь, решили не притрагиваться пока-что. Роланд потребовал от Рики рассказ о том, как все прошло. Как заинтересованная сторона, он имел право все знать, но девушка все же опустила личные подробности, ограничившись итогом.

От разговора их отвлекает звук упавшего кресла. Собеседник оборачиваются и молча смотрят на только что вошедшего в кофейню человека. Высокий мужчина в мантии волшебника только что задел краем полы мантии кресло и то с жутким грохотом упало на пол, привлекая внимания всех, пусть и не многочисленных посетителей.

Человек краснеет, сумбурно извиняясь перед персоналом и ероша короткие темно-синие волосы. Он растерянно оглядывает кофейню и, замечая нашу парочку за столом, спешит к ним. По пути запинается о свою же ногу и чуть не падает, а потом еще умудряется натолкнуться на служанку.

— Ты живой? – аккуратно интересуются друзья, когда изрядно потрепанный маг наконец добирается до них и с облегчением валиться в кресло.

— Относительно. – выдыхает мужчина, утирая пот со лба.

— А где твои очки?

— Я их сломал и решил, что и так доберусь.

Скептическое фырканье собеседников, достаточно ясно выразило их мысли на эту тему.

— Ладно, я уже понял, что это была плохая идея. Не ворчите. Меня отпустили только на полчаса, так что докладывайте. – ворчит Норт, отхлебывая кофе.

— В страже решили, что потерпят меня еще немного. – гордо заявляет девушка, тянясь за пирожным.

— А в вашей академии, наоборот, решили, что больше не дня не проживут без его сиятельства князя Бейли. Так что сегодня я вместе с тобой буду там страдать. – с нотками драматизма тянет рыжеволосый, тоже принимаясь за сладкое.

Рика тяжело вздыхает, понимая, что сейчас произойдет. И правда, Норта понесло на тему работы, а Роланд только и рад поддерживать. Девушка закатила глаза откидываясь на спинку кресла. В кофейне играет ненавязчивая музыка, а солнце сквозь шторы светит прямо в глаза, заставляя почему-то еще шире улыбаться. Наверное, именно так пахнет счастье.

— Пирожные прекрасны. – улыбается рыжий парень, жмурясь и слизывая с верхней губы крем.

В глазах Рики на секунду темнеет.

— Пирожные прекрасны. – мягко улыбается гость, кивая хозяину дома.

Фоук, молодой парень лет двадцати натянуто улыбается, наблюдая за непрошенным, не с того не с сего заявившимся сюда, человеком. Фоуку он не нравился. Было в госте что-то не то, что-то кривое, неправильное, как и во всем происходящем.

Человек пришел не один. С ним пришла ещё одна девушка. Молодая и красивая, но очень уж тихая, да и при дворе Фоук не разу её не видел. Он не понимал что происходит, но это все явно выходило за рамки всевозможных приличий. Ему чертовски хотелось врезать этому… Но нельзя. Губы расползаются в легко улыбке. Он, Фоук Бейли, не опуститься до такого.

Наконец гости нарушают молчание.

— Прогуляемся по саду, сэр? В доме есть свои уши, а разговор, ради которого я прибыл, должен пройти сугубо между нами.

— Сейчас в доме уже почти нет прислуги, на праздник почти все отпросились, так что не переживайте об этом. А в саду сейчас наверняка чертовски мокро и холодно после дождя.

В этот момент прозвучал первый удар. Первый гвоздь в крышку гроба несчастно Бейли Фоука.

— Ах, вот как. – гость опускает глаза и делает ещё один глоток, он явно в замешательстве и тщательно обдумывает свой ответ.

Фоук кривит лицо в презрительной гримасе, впрочем, не слишком заметной.

«Да у него все на лице написано. Какой кошмар, несусветный идиот.» — мелькает в голове Фоука мысль.

— И все же… — продолжает гость. – Я бы предпочел сад, господин Бейли.

Фоук уже собирается что-то сказать и это будет наверняка что-то балансирующее на грани приличия, но в следующий момент он сталкивается с взглядом не прошенного гостя, и от этого по спине пробегают мурашки.

«У нормальных людей не может быть таких глаз.» — уже практически в истерике бьется внутренний голос, а изнутри, по тонким белым позвонкам, поднимается первобытный животный ужас.

— Д-да, конечно. – с запинкой отвечает мужчина.

Второй удар и ещё несколько гвоздей входит в мягкое дерево.

Фоук. Фоук Бейли был изначально обречен, со своей первой фразы, с первого презрительного взгляда, брошенного на поздних гостей. Он проиграл.

Ночь встретила их туманом и влажным холодом, забирающимся под кожу. Вместо обычных мелких камушков и гравия тропинки были выложены аккуратными деревянными кружками, спилами дерева.

— Вы сами ухаживаете за садом? – тактично спрашивает гость, нарушая повисшее молчание.

— Да. – Фоук мнется перед ответом. – Мне, конечно, помогает пару садовников, но все высадил и выбрал я. Это очень успокаивает. Верите или нет, но этот сад моя гордость.

Человек промолчал, но улыбнулся, мягко и доброжелательно.

— Да, таким садом стоит гордиться. Он прекрасен.

Они шли ещё несколько минут в тишине. Небольшие фонари освещали тропинку и листву, сжавшиеся бутоны цветов. Фоук оглядывается, в поисках подходящего ракурса чтобы поразить своего спутника, но замирает, чувствуя что-то странное внутри. Картинка перед глазами начинает плыть, а каждый вздох дается все труднее.

Головная боль, которая казалось-бы почти прошла на свежем воздухе, усиливается. Голова кружится и в глазах темнеет, так что Фоук уже не в силах удерживать равновесие. С тихим вскриком он падает на землю, корчиться и хватает воздух ртом.

— Вам плохо? – склоняясь над ним спрашивает гость.

— П-позови кого-нибудь. Я н-не могу дышать. – хрипит Фоук судорожно хватаясь за плащ спутника.

— Это бесполезно, спасти вас уже не успеют. – качает головой человек.

Фоук замирает, пораженный страшной догадкой. Его глаза испуганно расширяются.

— Н-но за что?

В ответ парень лишь улыбается.

— Успокойтесь, господин Бейли. Осталось немного.

Он отстраняется и встает, не капли волнения или беспокойства. Он совершенно спокоен. Через несколько минут Фоук умирает. Уходя, человек оборачивается, оценивая взглядом картину. Мужчина живописно раскинулся на траве, одной рукой держась за горло, а второй судорожно вцепившись в траву и вырывая её с корнем.

— Красиво получилось. – спокойно улыбается гость и разворачивается, направляясь в дом.

Он входит в гостиную через застекленные двери, ведущие в сад, и сталкивается взглядом с девушкой.

— Вы весь промокли, господин. – аккуратно произносит та, стараясь не выдать своего напряжения.

— Да. В саду и правда, очень мокро. Ну что, ты закончила?- мягко улыбается человек, склоняя голову к плечу.

— Да.

— Тогда идем. Нож оставь на столе, нет нужды его прятать.

— Хорошо, как скажите.

Они тушат свет и уходят, оставляя лампы только у стола. Красивый сервиз с голубыми и золотыми завитками, чай и пирожные. Кажется, что собеседники отошли на пару минут и скоро вернуться закончить свое чаепитие. Но этого не произойдет. В частности потому, что стол перепачкан кровью, так же как нож, лежащий на нем.

Рика цепенеет, глядя в пустоту над плечом Роланда, руки дрожат. Толи ведение, толи галлюцинация кошмарной ночи, пронесшаяся за несколько секунд перед глазами, комом застревает в горле, мешая сделать вдох.

— Рика, ты чего? – аккуратно интересуется Норт.

Она растерянно поднимает непонимающий взгляд на парня. Голубые глаза, при виде которых она вздрагивает и лишь потом понимает, что это не они. Не они смотрели на неё из кошмара. Норт хмуриться, обеспокоенно глядя на девушку. Нос с горбинкой, загорелая кожа и резкие черты лица – он определенно не тот человек из сна. Девушка выдыхает. Постепенно сходство кажется все более абсурдным.

— Ты в пор… — уже присоединяется Роланд.

— Я в порядке. – перебивает его девушка, резко вставая из-за стола. – Мне надо в штаб ознакомиться с делом.

— Но…

— Ты же сам меня вернул в стражу ради этого. – холодно прерывает рыжего Рика.

— Ладно, как знаешь. – неожиданно спокойно соглашается Норт. В голосе чувствуется явное напряжение, но он слишком хорошо знает что в такой ситуации с ней лучше не спорить.

Рика коротко кивает, хватает пальто с вешалки и вылетает из кофейни. Облегченно выдыхает она только на улице, когда отходит от здания и понимает, что они уже не смогут увидеть ее из окна. Головная боль постепенно нарастает. Первое ведение могло быть сном. Просто кошмаром, настигшим её после слишком долгого сидения над фотографиями. Но это…

Девушка хмуриться, и замирает на месте, мешкая. А потом решительно сворачивает на лево, в переулок, идя прочь от штаба стражи.

Глава III

В которой не будет большого огнедышащего дракона.

Если запрокинуть голову, можно увидеть небо. Ярко-голубое и бесконечное, очерченное стенами домов. Несколько пушистых облаков плывет наверху. Рика широко распахивает глаза, глядя наверх и в них отражается небо.

Она пошатывается и прячется в тени крыши дома, прижимаясь к нему спиной. Боль вьюнком оплетает тонкий позвоночник, щекочет обнаженные нервы, прорастает в трещинках черепа, алыми цветами распускается в грудной клетке, пронзая легкие и лишая возможности сделать вдох. Крик расплавленным стеклом стынет в горле. Рика медленно сползает по стене, судорожно хватаясь за голову, зажмуривая глаза.

Время густеет в руках, с садистским удовольствием растягивая боль. Наступает та секунда, когда в глазах темнеет и ты задерживаешь дыхание. Сейчас для тебя не существует ничего, кроме боли. Весь мир медленно тает, сужается до черного круга, в котором стоишь ты. Он сужается до точки. И все что ты ждешь – это передышки. Поблажки. Хотя бы немного слабее, тише. Слезы наворачиваются на глазах и горчат в горле.

Девушка пытается крикнуть, позвать кого то, но ничего не выходит. Она делает шаг, одной рукой опираясь за стену, а второй продолжая держаться за голову и в следующий момент земля заканчивается. Лестница, тут была гребанная лестница, по которой Рика поднялась несколько минут назад. Попытка схватиться за перила тоже провальная, она лишь распарывает ладонь об острый завиток. В голове мелькает, что, упав, она наверняка испачкает новую рубашку и Норт будет ругаться. А еще, пожалуй, Мадам была права. Она еще не до конца здорова. Мир, и без того не больно светлый, схлопывается до нуля. Боль проходит.

Она думала, что увидит очередной кошмар, безобразную сцену убийства, но Рика ошиблась. Хотя, пожалуй, лучше бы она увидела галлюцинацию об убийстве, чем такое.

В детстве у неё были абсолютно белые волосы и почти лишь чуть более темные глаза. И, наверное, именно по этой причине она не прижилась в церковном приюте, в который попала, когда ей было два года. Но на то была еще одна причина. Её родители.

Рике шесть. На ней форма приюта, которую она уже успела испачкать и плащ, который ни капли не защищает от промозглого осеннего ветра. Воспитательница в очередной раз одергивает её, надвигая её шляпку глубже, чтобы скрыть безобразные, по ее мнению, глаза. Но девочка не обращает на это внимание. Её взгляд прикован к паре у фонтана.

Хорошо одетые, явно из знатного рода, супруги. Женщина наклоняется, придерживая за руку ребенка и прядь каштановых волос за ухо. На шее у неё такое же родимое пятно, как и у Рики. А вот ребенок… Маленький мальчик лет двух с пепельными волосами.

Рика сжимает кулочки, и зажмуривается, надеясь, что, когда она откроет глаза, они пропадут как дурной сон. Монахини в приюте были не слишком добры и особо таить происхождение девочки не стали. Её мать пострадала от заклинания и поэтому Рика родилась такой, неправильной, а отец решил, что такой ребенок, тем более девчонка в наследники рода не годиться.

Она смотрит на пару еще несколько секунд, а потом, как и тогда, в прошлом, зажмуривает глаза и шум улицы постепенно стихает. Когда она их открывает, пары у фонтана уже нет. Фонтана тоже. Теперь нет ничего, абсолютная пустота. И она, стоящая перед собой же маленькой, как в отражении зеркала.

Девочка всхлипывает, закусывает губу в попытке сдержать слезы, но не выдерживает и плачет навзрыд. Рика смотрит на неё несколько секунд, а потом равнодушно отводит глаза и отворачивается.

— Эй, неужели мне нельзя поспать нормально, без всего этого бреда? – недовольно вскрикивает она, выискивая глазами в темноте подсознания силуэт проклятья.

Она не может толком объяснить как, но тот тонкий проклятый кинжал, который принёс ей столько проблем, ожил в ее голове, приобрёл собственную личность. Личность, ненавидящую её и с отвратительным характером.

— Не за что. – мягко улыбается тварь, склоняя голову к плечу и мир окончательно чернеет. Почва под ногами исчезает и Рика проваливается в долгожданное забытье.

Трава колышется на ветру. Над головой плывут облака. И ярко-голубое, такое бесконечное небо. Она так долго его ждала. Слишком теплый для апреля ветер треплет светлые волосы и одежду. Мирную тишину нарушает лишь тихое шуршание страниц. Рика поворачивает голову, внимательно глядя на человека. Он сидит рядом на траве, сосредоточенно глядя в книгу. Прядь темных волос выбивается из-за уха, и он аккуратно заправляет ее обратно. Рика отмечает про себя что он очень красив.

Почему-то Рика спокойна. Нет не волнения, не переживаний. Даже удивления. Есть только мягкая трава и ветер. Теплый ветер. В воздухе пахнет маем. До него остался один шаг. И сейчас, тут, в траве возле одной из мельниц нет ничего. Только пустота и легкое, невесомое… счастье. Счастье, которое она так долго ждала.

— Как тебя зовут? – хмуриться Рика, глядя на брюнета. Она изо всех сил пытается бороться с глупым, равнодушным ко всему счастьем, которое потихоньку поглощает ее, растворяя в себе.

— О, вы пришли в себя. – улыбается мужчина, переводя взгляд на неё и закрывая книгу. На секунду ей кажется, что у него вертикальные зрачки.

— Что я здесь делаю? – уже более уверенно спрашивает Рика, садясь. Пустой склон холма. Недалеко виднеются несколько мельниц, а внизу, под солнцем разлегся город. Они тоже сидят рядом с большой, темно-красной мельницей, неспешно вращающий свои лопасти.

— Хорошо, что вы в порядке, я переживал.

Ситуация кажется все более нереальной. В ушах гудит, а в воздухе пахнет чем-то сладким и приятным, отдающим медом. Голос у него тихий и приятный. А еще, почему-то, до боли знакомый. Брюнет улыбается, спокойно и уверенно. И почему-то у Рики снова возникает ощущение застывшего времени. Она встает на ноги и пошатывается, раскидывает руки в стороны, стараясь удержать равновесие. Ветер играет с её волосами, треплет и без того уже мятую рубашку.

Она окидывает незнакомца взглядом. Тот продолжает так же, абсолютно спокойно смотреть. У него красивые глаза и неожиданно Рику настегает глупое веселье. Ей хочется кричать, смеяться, петь и орать на небеса за их жестокость. Хочется плакать и хохотать во весь голос.

Она запрокидывает голову и смеется, раскидывает руки и кружится, ловя на себе удивленный взгляд мужчины. Сейчас не важно как его зовут и не важно, как она тут оказалась. Иногда, имя не важно. Не важен возраст и статус, любимый цвет и работа. Да будь он хоть безжалостным убийцей, даже если он продал душу дьяволу. Он тоже улыбается, а потом начинает смеяться и у него чертовски красивый смех, немного странный и заразительный. На солнце блестят его золотистые глаза.

— Тебе не кажется это странным? – улыбается он, вставая и подхватывая с травы плащ.

— Нет. Сегодня такая хорошая погода.

— Знаешь, люди часто ведут себя странно в моем обществе. Но что бы настолько…

Он улыбается так безумно странно, тепло. Когда в человеке все кричит о счастье. Ямочки на щеках, морщинки у глаз и озорной блеск в них.

— А что вообще произошло?

— Я увидел, как вам стало плохо в переулке, еле успел подхватить. Правда вы руку рассекли… я так испугался, когда увидел кровь. Ну и подумал, что на солнце будет лучше, чем среди сырых стен.

Она удивленно опускает глаза и смотрит на руку, перевязанную белым платком, испачканным в крови.

— И правда болит. – удивленно бормочет Рика.

Он кажется ей странным. Здесь что-то не так. Но… почему то, выяснять что происходит ей совершенно не хочется. Это странное счастье затопило все её сознание. А она в какой-то момент понимает, что… не собирается сопротивляться. Почему бы и нет? Гори оно все синим пламенем.

Сначала они молчат. Потом она начинает говорить, а он… а он слушает. Слушает, как умеют слушать только совы с огромными умными глазами. Понимает так, как не понимает никто. А она все говорит и говорит. Путается, смеется, ругается. Потом он начинает отвечать. Ей кажется, что солнце не двигается, но это не имеет значение.

Рика разворачивается и смотрит внимательно ему в глаза. Они у него красивые, янтарно-желтые, завораживающие. Обычно, люди стараются долго не смотреть в её глаза. Но ему все равно. И наверное, именно это завораживает в нем еще больше.

— Какие планы, Рика?

— Я тебе не говорила своё имя. – хмуриться девушка.

— Может быть. – он пожимает плечами.

— Планы… Надо вернуться в город. Только, давай, длинным путем. Хочу подольше тут побыть.

Она говорит так, словно уверена, что он пойдет с ней. А он просто кивает.

— Тогда пойдем.

Они шли и под ногами шуршала трава, прыгали кузнечики. Один раз из-под ног прыснула мышь. Он шел уверенно, но не очень быстро и Рике приходилось одергивать себя, чтобы идти с ним на ровне. Он был очень красивый, но, когда она ему об этом сказала, он удивился, а потом рассмеялся. Все это действительно было странно.

— Что тебя беспокоит?

Их голоса сливались с ветром, вплетались в траву и становились частью безмятежного, вечного поля.

— Ты слышал об убийстве аристократов? – с неохотой бормочет она и он легко откликается.

Его молчание никогда не было пустым и постепенно она разговорилась. Под янтарным взглядом этих глаз хотелось говорить и смеяться.

— Почему тебя это так интересует?

Они вышли на тропинку, вьющуюся по склону холма, и теперь шагали вниз, приближаясь с каждым шагом к концу.

— Хм, как тебе объяснить… — задумчиво тянет он, зарываясь пальцами в волосы. Сейчас, в тени одной из мельниц они были черными, но она могла поклясться, что на свету они становились каштановыми. – Не то, что бы это я сделал. – он смеется, не замечая, как она поперхнулась и замерла, удивленно глядя на него. – Но я имею к этому прямое отношение, даже, наверное, большее чем сам исполнитель. Так что не мешает немного ознакомиться с мнением стороннего человека.

— Издеваешься? – недовольно щуриться она, недовольно фырча.

— Не в коем случае.

Они спускаются к подножию холма.

— Я так и буду это сам нести? – он улыбается, протягивая ей китель. – И еще, возьми.

— Зачем? – она удивленно смотрит на книгу в его руке. Красный переплет без названия и автора, только странный символ на обложке, скорее напоминающий герб или эмблему.

— Это интересная история. – в его голосе проблескивает что-то странное. — Я думаю, она тебе понравится.

— Хорошо.

Она забирает книгу и накидывает китель на плечи, спускаясь вниз по тропе.

— Как тебя зовут? – последний вопрос тает на языке, оставляя во рту странный привкус.

— Дракон. – улыбается мужчина, склоняя голову к плечу.

— Что? – удивленно хмуриться она проходя небольшой мост, соединяющий поле и дорогу и оборачиваясь.

А в следующую секунду замирает. Его нет. У неё за спиной пустота, только поле и каменистая тропинка. Это выглядит странно и сначала она не до конца понимает, что происходит. Ничего нет. Она стоит на одной из крайних улиц Этваса одна.

Китель, еще теплый от чужих рук, падает на землю. Спокойствие рассеивается, Рика приходит в себя. Время наконец сдвигается с мертвой точки. Полдень минует. Девушка присаживается на корточки и зарывается пальцами в волосы, тихо выдыхая:

— Блядь. — неминуемое, страшное как цунами осознание накатывает и выбивает из колеи. Как похмелье, как расплата за слишком хорошо проведенное время.

Серый Лорд – негласный правитель Этваса. Тень, стоящая за спиной монарха. Но фактически именно он, возведенный на свою должность 11 влиятельными людьми Этваса, является главой этого города и от него зависит его судьба.

Этвас всегда был привержен монархии, но со временем слепая вера в неё стала слишком глупа и опрометчива. И тогда, после очередной революции и свержения короля, был создан он – Серый Лорд. Человек, не из знати и не чей-то отпрыск, независимая фигура, ферзь, подчиняющийся лишь им – одиннадцати ключевым фигурам. За время существования этого титула его хозяева сменялись три раза.

Серый Лорд откидывается на спинку и тяжело вздыхает, делая глоток чая. Солнце, проникшее в кабинет через открытое окно, липким медом разлилось по полу и бумагам, отражаясь в застеленный дверцах шкафов. Погода за окном так и манит послать все это к черту и метнуться куда ни будь на окраину города, прогуляться по лесу или вдоль реки, навестить старых друзей, а главное – вырваться от сюда хотя бы ненадолго.

— Госпожа. – в дверь стучится и сразу заходит секретарь. Для других – не позволительная дерзость, но ему это разрешено. – К вам пришел князь Бейли, просит аудиенции.

Хору поперхнулась чаем и судорожно закашлялась, непонимающе глядя на секретаря.

— К-кто? Чего он хочет, аудиенции? Мик, ты чего несешь?

Секретарь устало вздыхает. Очередная бессонная ночь перед заседанием явно не пошла ей на пользу.

— Госпожа, сколько вы спали сегодня? – аккуратно интересуется рыжий.

— Два… Да не знаю я, чего ты привязался. – возмущается Хору, скрещивая руки на груди и недовольно глядя на секретаря.

Еще один тяжелый вздох Мика заставляет ее немного смутиться.

— Роланд Бейли пришел и опять выделывается, пустить? – переводит Мик.

Хору не успевает ответить, когда из-за спины секретаря выглядывает Рол и аккуратно кладет голову к Мику на плечо, драматично подвывая:

— Пустите, госпожа Серый лорд.

— Цирк. – ворчит девушка, кивая Мику.

Рыжеволосый секретарь сторониться, и Роланд со смехом проскальзывает в кабинет.

«Все князья как князья, а этот…» — бормочет Хору себе под нос, наблюдая за ним.

Впрочем, ей нужно было признать, что дело не сколько в его характере, князь и политик из него прекрасный, так столько в их отношениях, давно перешедших границу рабочих.

Роланд расслабленно падает на диван, кидая пальто рядом и окидывает Хору взглядом. Он медленно разбирает её на кусочки, как сложную мозаику или конструктор. Строгая, будто вышедшая из каменных стен этого замка для того, чтобы вновь стать его частью, но уже изнутри.

Если быть серьезным и объективным, отбрасывая все очарование, остается достаточно злая и жестокая натура. Оно в принципе и логично. В конце концов, Хору Бассет это правитель Этваса, политик и хладнокровный убийца. Он уже не раз встречал таких людей. И подобно остальным, она стремилась замолить свои грехи перед небесами, пусть и вслух отрицала факт существования высших сил.

— Зачем пришел? – Хору опускает глаза в лист и заправляет прядь черный волос за ухо.

— Соскучился. – ехидно морщит нос парень. Начинает очередная игра и он уже с трудом сдерживает смех. Напускной холод и равнодушие, злость и высокомерие. Интересно – кто из них дольше продержится?

— Рика вернулась в стражу. – продолжает Роланд.

— Надо же. – с сарказмом отзывается девушка. – Без тебя не обошлось, как я понимаю?

— Конечно. – усмехается рыжий. – Кстати, ты мне кое-что обещала, помнишь?

Хору вскидывает голову и пронизывает мужчину взглядом колючих темных глаз. Он подходит к столу, во взгляде чувствуется легкая издевка. Роланд опять ведет себя как ребенок и дразнит её, выводя на эмоции.

Хору достает из ящика стола запечатанный конверт и протягивает его рыжему.

— Благодарю. – смеется Роланд, кланяясь и разворачиваясь.

— Ты мой должник, Бейли. – напоминает Хору и улыбается, когда замечает краем глаза как парень вздрагивает от этой фразы.

— Так точно. Ещё кое-что, госпожа Бассет. – он снова поворачивается к ней и протягивает книгу. «Основы полетов и физики. Автор: Толлэр Крефт» — гласит заголовок. – Передадите Эмме, я обещал. – он мягко улыбается, но Хору чувствует фальшь, тонкую и почти не заметную, горчащую на кончике языка.

— Сам отдашь. – неожиданно вздыхает она, снова опуская глаза в бумаги. – Только давай завтра.

Он удивленно замирает, явно не ожидая такого исхода.

— Хорошо.

Он подхватывает пальто, но замирает у двери, держа руку на ручке.

— Хору.

— Да?

— Ты свободна вечером?

Хору медлит несколько секунд перед ответом.

— …да.

— Я зайду за тобой в шесть. – он сам не понимает, спрашивает или утверждает и задерживает дыхание, ожидая ответа.

— Ладно.

Он молча выходит из кабинета, аккуратно прикрывая дверь за собой. Хору опускает глаза в пол и ей кажется, что на полу остались его следы. Такое ощущение, что он испачкался в солнечных пятнах и разнес их по комнате. Он сам, порою, как это солнце. Такой же маркий и жгучий.

Пока она идет начинается дождь. Рика запрокидывает голову и чувствует, как капли стекают по лицу и шее, щекоча кожу. Постепенно небо темнеет и слепой дождик превращается в настоящий ливень. Мир густеет и стынет на губах, паром выходит изо рта. Для «их» апреля это нормальная погода и привыкший к этому город быстро ощетинивается зонтиками, закрываясь от дождя.

Она потерянного бродит по городу, разглядывая улицы, дома и людей. А ноги сами по привычке выносят её к небольшому светло-зеленому дому. Рика замирает на другой стороне улицы, а потом, пожимая плечами, переходит дорогу и открывает калитку. Солнце проглядывает сквозь облака, озаряя небольшой садик и крыльцо дома. Ветряные колокольчики под крышей раскачиваются, сливаясь голосами с дождем.

Рика взбегает по лестнице и замирает на секунду. Вглядывается в молочное окошко на двери, но в конце концов отчаивается что-то увидеть и отбивает заученный ритм костяшками пальцев, а потом надавливает на ручку, аккуратно приоткрывая дверь. В коридоре царит мягкий полумрак и пахнет корицей. В этом доме всегда пахнет чем-то вкусным, домашним и это внушает ей чувство покоя. Сколько бы времени не прошло, Рика раз за разом возвращается сюда за спокойствием.

Она тихонько закрывает за собой дверь и разувается, заученно убирая ботинки на полку. Замирает, вслушиваясь в тиканье часов и приглушенный шум дождя, и только потом зовет хозяина дома. Ей откликаются почти сразу. Ватный полумрак нарушают шаги, человек быстро спускается по лестнице и замирает в проходе. Губы неудержимо расплываются в улыбке, когда он замечает её и взъерошивает волосы, немного теряясь.

— Давно не виделись.

— Да. – Рика коротко кивает и тоже улыбается. Она собирается сделать шаг навстречу парню, но он быстро выставляет руки вперед, останавливая её.

— Стой на месте, ты мокрая как лесавка^[1]! Погоди, сейчас полотенце принесу и сменную одежду. – спешно добавляет Лай.

Он щелкает пальцами и волшебные огоньки, устроившиеся в круглых матовых плафонах на стенах, вспыхнули ослепительно белым, загораясь и разгоняя мрак дома. Теперь при свете Рика может как следует разглядеть Лая. Пушистые белые волосы собраны в меленький хвостик на затылке, а голубые глаза озабоченно блестят, и она в который раз подмечает, что он выглядит очень молодо, напоминая скорее подростка, чем взрослого мужчину.

— Я поставлю пластинку? – спрашивает девушка, уже тянясь к полке с разноцветными конвертами.

— Давай. – смеется Лай, оборачиваясь и окидывая девушку, склонившуюся над его музыкальной коллекцией.

Рика пробегается кончиками пальцев по небольшим разноцветным конвертам и наугад вытаскивает один из них, небесно-голубой с белыми силуэтами ласточек и аккуратной, но совершенно неразборчивой подписью в углу. Название её не волнует. Она открывает конвертик и вытаскивает изнутри небольшую, чуть больше ладони круглую пластинку. Она оказалась тоже голубой, с вкраплениями туманно-белых и перламутровых кусочков.

Сероглазая вскидывает руку и смотрит пластинку на свет, по-детски улыбаясь, а та, в свою очередь, отбрасывает голубоватые тени на её лицо. Пластинка идеально входит в щель на приборе и утопает там наполовину. Несколько щелчков, пока Рика настраивает его и по комнате разливается музыка на незнакомом языке.

— Ну и вкусы у тебя. – ворчит девушка, прислушиваясь к мелодии, но все же оставляя пластинку.

— Не нравится не ешь. – улыбается Лай. – И вообще, я дождусь свои яблоки? – он осуждающе смотрит на Рику, вымешивая тесто.

— Да иду я, иду.

Воспользовавшись случаем, Лай заставил её помогать с пирогом, параллельно рассказывая все новости, накопившиеся за почти два месяца разлуки.

— Рика…

— А? – девушка, уже высыпающая нарезанные яблоки в миску, удивленно замирает.

— У тебя кровь. – взволнованно вздыхает парень.

Тонкая красная струйка сбегает по краю доски и капает на стол. Одна капля, другая.

— Черт! – удивленно вскрикивает девушка, вздрагивая и роняя доску.

Порез на руке, про который она успела позабыть неожиданно начал кровоточить. Она только сейчас заметила, что платок пропитался кровью, и та стекает по ребру ладони, сквозь неплотную повязку.

Рика тихо бормочет ругательства, сдирая повязку и засовывая руку под холодную воду и почти сразу же в глазах темнеет от резкой боли. Она тихо охает, судорожно вцепляясь второй рукой в край столешницы. Вода окрашивается розовым. Сквозь туман доносится голос обеспокоенный голос Лая, но слов не разобрать. Тревога, она нарастает, перекрывает дыхание, а ладонь начинает гореть все сильнее и сильнее. Лай хватает её за плечо встряхивая и от этого Рика приходит в себя. Пелена постепенно спадает.

— Я-я в порядке, порезалась, когда гуляла по городу. – бормочет она успокаивающе, заглядывая в голубые глаза.

Взгляд у Лая какой-то очень странный, замерший, прикованный к её руке. Он медленно отпускает её плечо, в глазах читается удивление и страх.

— Что так… — Рика переводит взгляд на ладонь и цепенеет. Страх и тошнота подкатывает к горлу.

Струи воды смывают кровь с обнаженных костей. Тонкие белые кости пальцев с ошмётками плоти, постепенно смывающийся. Боли больше нет, рука немеет. Рика отстраненно поворачивает руку, аккуратно перебирая пальцами в воздухе. Ужас подходит и мягко обнимает её сзади, кладя свои холодные руки на шею и сильнее сжимая их.

В следующий момент оцепенение проходит, и она отшатывается от раковины, тихо вскрикивая. Спотыкается, падает, больно ударяясь головой о кухонный остров, в глазах темнеет.

Она приходит в себя через несколько секунд, когда Лай уже стоит рядом с ней на коленях.

— Рика!

— Что за… — выдыхает девушка, испуганно глядя на него.

— Я испугался что ты потеряла сознание. Как ты? Что случилось?

— В смысле? – она не понимает его вопроса и хмуриться, голова раскалывается, а перед глазами по-прежнему плывет. – Моя рука… — она переводит взгляд на руку, с трудом фокусируясь и замирает.

Безобразный, рваный порез пересекает ладонь от указательного пальца и кисти. Но никаких костей, только бледная от холодной воды кожа и кровь.

— О, черт. – стонет Рика.

«Показалось что-ли… вот ведь. Надо больше спать.» — мелькает в голове.

— Ты как? – со странной интонацией человека, начавшего сомневаться в вменяемости собеседника уточняет Лай. – Ты первый день вышла из госпиталя и уже с кем-то подралась?

— Да погоди ты. – бормочет девушка, потирая голову и бросая недовольный взгляд на злосчастный остров. Лай поддерживает её, помогая встать. – Не дралась я не с кем. Говорю же, споткнулась и пыталась схватиться о металлические перила, вот и распорола руку об эти гребаные декоративные завитки.

— Ладно, на первый раз поверю. – устало вздыхает беловолосый. – А что это было? – он поглядывает на раковину, намекая на только что произошедшее.

— Да не знаю, в глазах потемнело вот и всё. – пряча взгляд, бурчит Рика, стараясь не смотреть на Лай. – У тебя есть бинты?

— Угу, сейчас достану.

Пока Лай ищет лекарство, Рика переводит взгляд на раковину и окровавленный платок. А потом включает теплую воду и кидает его под струи, промывая от крови. На угле красными нитками вышиты инициалы: «D. С.»

Глава IV

В которой есть только одна майская ночь.

У него изящные руки с холодными ладонями и тонкими пальцами, прямо как у пианиста. Ему очень идет красный, но он его терпеть не может. Пожалуй, зря. Согласись он, сможет стать ИХ прекрасным холодным королем. О нет, не королем. Принцем. Принцем холода и ненависти. Ему так к лицу будет алый, как кровь, которая сейчас живописно размазана по его рубашке и щеке. Ему так подойдут отблески огня, которые они разожгут, мстя этому равнодушному городу.

Он задумчиво опускает глаза на стол. Там, на доске осталась не доигранная партия. Ещё один ход. Ладья довершает свое дело, не оставляя выбора. Человек касается кончиками пальцев искусно вырезанной короны из темного дерева, венчающей шахматную фигурку, и роняет её на доске. Все прошло так, как надо. Ещё на середине партии он понял, чем все закончится. Жертвы были предсказаны и казнены вовремя, палачи исполнили свои роли, нужные фигуры ошибались, а другие шли ровно к цели, ради этого.

Сценарий готов. Все просто и изящно, со своей долей чувств. Исполнители тоже найдены и часть фигур уже полегла с доски. Люди уже начали умирать.

Взгляд скользит по фигурам, выставленных в линейку за пределами доски. Черные и белые вперемешку. Например, сейчас погиб слон. Он берет и крутит фигурку в руках. Переводит взгляд на тело рядом и человека, сидящего рядом на полу.

— Вы закончили? – тихий голос надрывает темноту.

Человек замирает, а потом равнодушно пожимая плечами встает.

— Красиво?

— Ага, ты еще сердечко дорисуй. – ехидно комментирует парень от входа, глядя на надпись на полу.

— Да иди ты. – беззлобно окликается собеседник.

— Хватит. – морщиться будущий принц и в голосе проскальзывает холод и раздражение.

— Так точно. – смеется один из них. «Принц» старается не смотреть на них.

Он тянется за блокнотом и перелистывает несколько страниц, внимательно пробегая текст глазами в свете торшера. А потом резко тянет за верх страницы, вырывая лист. Еще один и ещё. Он изящными движениями раскидывает их по комнате, раскладывает в самых странных местах, пришпиливая к стене, топя в крови или на спинке кресла. Повсюду, так что бы не было не места, где бы глаз не могу зацепиться за содержимое блокнота.

Люди молча наблюдают за ним, отступая к стене, чтобы не мешать. А в его, казалось бы, спокойных движениях и глазах скрывается столько злости, что хватит на десяток гончих. И столько горечи, что челюсть сводит от одной мысли о этом.

В руках остается последний лист и с ним он подступает к телу и аккуратно укладывает его к нему на грудь, скрещивая поверх листа руки. Прикрывает глаза покойника и на секунду замирает рядом с трупом на коленях.

— Он молитву читает? – удивленно выдыхает человек от двери.

— Цыц. Молчи лучше. Это его дело, пусть делает что хочет. Нам то, что… — огрызается второй.

«Принц» заканчивает молитву и поднимается с колен, оглядываясь.

— Ненавижу это. – тихо выдыхает он в воздух быстро выходя из комнаты. Тени следуют за ним.

Она сходит с ума. Комкает в потных руках одеяло и резко садится в кровати. Странный, сумбурный кошмар по-прежнему стоит перед глазами мутной пеленой. Стрелки часов на комоде приближаются к двум часам.

Рика встает, накидывает на плечи плед со спинки кровати и выходит из комнаты. В доме темно и она щелкает пальцами, зажигая свет, но в этом нет необходимости, эти коридоры она знает наизусть. Но признать, что огонь для того, чтобы разогнать монстров, казалось бы, притаившихся в темноте, кажется слишком позорно. Хаотично появляющиеся, чаще всего как кошмары, но порою и как галлюцинации посреди дня, пугали её.

На кухне тоже темно, но тут она свет не зажигает, хватает полосы из коридора. Вода журчит, наполняя стакан и Рика запрокидывает голову, опустошая его залпом. А в следующую секунду по дому разливается звон из гостиной. Пепельноволосая вздрагивает и судорожно кашляет, когда вода идет не в то горло.

— Какого черта? – ошалело охает девушка, оборачиваясь и еще раз проверяя время. Два часа сорок три минуты.

Она проходит через коридор в гостиную и осуждающе глядит на уже замолкший телефон, а тот, как будто чувствуя её взгляд, разражается трелью по новой.

Рика уже знает, что будет когда она поднимет трубку и делает это одновременно с неохотой и азартом. Сердце пропускает удар и… в трубке раздается знакомый голос.

— Рика Лантерваль?

— Нет, вы ошиблись номером, данный оппонент планирует сегодня выспаться. – с отчаянной надеждой вздыхает девушка, а сама уже тянется за листом бумаги и ручкой, привычно лежащими возле телефонного аппарата.

— Только вышла на работу и уже издеваешься? – в тон откликается собеседница. – Сама виновата, что к нам вернулась. Заканчивай спектакль, у нас очередной труп по делу Мэри.

— И ты мне сама звонишь? Добровольно? – с наигранным ужасом уточняет Рика, стараясь скрыть волнение в голосе, после услышанных новостей.

— Эйл просил тебе первой сообщать, но я с удовольствием вызову кого-нибудь другого с более приятным характером.

Оба собеседника замолкают, как будто прислушиваясь к мыслям друг друга.

– Улица… хотя что я говорю, ты все равно в городе как слепой еж ориентируешься. Подходи к синему мосту, я буду там через 10 минут. Ждать я тебя не буду, опоздаешь – твои проблемы.

— Будешь. – улыбается девушка, быстро кладя трубку, до того, как собеседница успеет сказать ей пару ласковых или еще того хуже, заставить тащиться на место преступления самой.

— Хору. – тихо вздыхает девочка, замирая в дверях спальни. Ей никто не отвечает, но прислушавшись она слышит чужое дыхание.

Эмма настороженно, как дракончик замирает в дверях, прислушиваясь к обстановке и делает аккуратный шаг в комнату. В следующий момент она тихо пищит, когда её ноги отрываются от земли и человек легко подхватывает её на руки. Почему то, всем очень нравилось поднимать её на руке, а Эмма это не понимала и не любила.

— Солнце, ты что тут делаешь? – удивляется Роланд, мягко улыбаясь и целуя ее в нос.

— Мне кошмар приснился… — жалобно тянет Эмма, упираясь в грудь Роланда руками.

— Что приснилось? – его тон становится серьезным, он ставит её на пол и присаживается на против на корточки.

Девочка только отводит глаза, не желая глядеть на рыжего.

— Хору просила не говорить… Огонь. Там было так много огня.

Роланд тяжело вздыхает. Ей снова сниться прошлое, хотя она была, казалось бы, слишком мала, чтобы запомнить это.

— Не переживай, я знаю как с таким бороться. – улыбается рыжий парень. В полумраке его глаза наливаются зеленью.

— Ты врешь. – надувается девочка.

— Ну что ты. Когда я тебе врал? Есть волшебные люди, которые отпугивают кошмары.

— Честно?

— Да. Например Хору. А ты думала почему я с ней сплю? Мне тоже снятся кошмары, но рядом с ней все хорошо.

Эмма заметно веселеет, в глазах зажигаются огоньки, но сразу же тухнут, под натиском зевоты. Роланд подхватывает её на руки и относит к кровати, аккуратно накрывая одеялом и Эмма как дракончик сворачивается под боком Хору. А та только тихо ворочается, не просыпаясь. Для правителя Этваса и человека, на которого постоянно происходят покушения, она спит слишком глубоко.

— Все, спи. Уже почти три. – шепчет Рол, глядя по золотистым волосам.

— А колыбельная? – тихо вздыхает, казалось бы, спящая девушка, не открывая глаз.

Роланд смущенно смеется, а потом начинает тихо напевать про себя. Хору присоединяется, узнавая мотив. Их тихие голоса сплетаются, успокаивают и внушают чувство спокойствия.

В эту ночь огонь Эмме больше не снился. Она была дома. Маленькая девочка, последний ребенок с чистой королевской кровью, который для всех погиб в огне. Её любят и она любит в ответ, она вырастит очень хорошей девочкой и станет новой королевой Этваса, знаменуя начало новой, золотой эпохи для этого города.

Пока маленький золотой дракончик засыпает под боком двух самых влиятельных людей Этваса, в южной части города один человек ускоряет шаг и ныряет в переулок. Фонарей тут почти нет, и они только узкими кругами выхватывают ошметки тьмы, а за их пределами демоны ночи сгущаются еще сильнее. Во рту вязнет неприятный вкус, а дыхание, сбитое после бега, хрипит.

За поворотом дома начинает проглядывать река и свет фонарей, от чего тьма в переулке, казалось бы, сгущается еще больше. Рика ускоряет шаг, до конца переулка остается шагов пятнадцать, она выравнивает дыхание, и взъерошивает волосы, приводя их в порядок.

Тень ждет до последнего, чтобы пошатнуться и жутковато нагнуться над человеком прямо у него перед носом, почти столкнувшись. Высокая, около двух метров, худая и тонкая, на деле она сделана из чего-то черного и густого, скорее похожего на черную ртуть. На ней темно-синий сюртук и брюки, шляпа. До жути реальная и материальная.

Рика материться и резко подается назад, чтобы не наскочить на существо, а оно, без глаз и лица, наклоняется над ней над ней, принимая совсем уж не человеческую, слишком искривлённую позу.

— Пр-редъявите документы. – запинаясь урчит создание.

— Ч-чего? – переспрашивает опешившая девушка.

Создание замирает, а потом начинает тянуться к ней рукой, от чего Рика хмуриться и делает еще один шаг назад.

— От вас исход… — оно не успевает договорить.

— Все в порядке, она со мной. – прерывает его строгий отклик сзади. По тону понятно, что это человек не терпит непослушания и привык командовать.

Тень замирает на секунду, а потом отстраняется, как змея втягиваясь обратно, вытягиваясь в что-то на подобии стойки смирно.

— Прошу прощ-ъения. – так же странно произносит оно.

Рика оцепенело смотрит на тень, а потом переводит взгляд на своего спасителя. Точнее спасительницу. Строгие черты лица и скулы, еще более резко очерченные из-за света. Короткие волосы, напоминающие по цвету спелую рожь. Темно-синий китель и такие же брюки, высокие сапоги до колена и косой плащ, закрепленный голубой поблескивающей брошью и латным наплечником.

— Это что? – пораженно уточняет Рика, тыча в сторону тени.

— Это… — капитан стражи медлит, поворачиваясь к тени и вглядываясь в нашивку на сюртуке тени. – Эдвард номер 394. Неужели за время болезни ты совсем от них отвыкла.

— Нет! Но какого черта он набросился на меня?

Линн замялась, отводя взгляд.

— Я тебе потом расскажу, у нас еще будет время поговорить. А сейчас поехали, ты и так задержала меня сильно.

Она разворачивается и Рике ничего не остается, кроме как последовать за ней. Линн заметно напряжена, но в таком состоянии от неё как правило никаких подробностей не дождаться, так что придется ждать.

У моста через реку, под одним из фонарей стоит её мопед. Синеватая жидкость подсвечивается и быстро разливается по трубкам, когда Линн садится и кладет руку на панель перед рулем, запуская его. Она поеживается и прячет лицо в шарф, неодобрительно глядя на промозглый туман над Рестерн.

— Что стоишь? – она вскидывает голову, внимательно глядя на алхимика.

А Рика замерла на краю святого пятна от фонаря и не может пошевелиться, на мгновение завороженная девушкой.

— Да иду я, иду. – ворчит Рика, пряча смущенные глаза и по привычке садится за Линн, аккуратно обнимая её сзади. В первое время она еще пыталась сохранить достоинство и держаться за куртку или сам мопед, но быстро отчаялась и инстинкт самосохранения взял верх над гордостью.

Рика собирает короткие волосы в хвостик, накидывает капюшон и утыкается носом в плечо Линн, пряча лицо от холодного ветра, пока мопед с тихим урчанием набирает скорость, пересекая мост.

Высокий дом из багрово-красного кирпича и черным черными чердаком и верандами сейчас был освещен огнями автомобилей стражи. Пару человек в форме стояло на улице, что-то обсуждая, а еще один замер рядом с тенью, подробно объясняя ей задачу. Рика знала, что чуть меньше десятка таких теней уже прочесывают округу, на предмет всего, что может относится к делу. Управляющий ими человек выделялся из основной массы стражи белой, а не темно-синей формой. Ещё две тени замерли у входа и одна у металлических ворот, неприметными и молчаливыми стражами.

Рика замирает у ворот и смотрит на дом, склоняет голову к плечу и на губах расплывается легкая улыбка.

— Очаровательный домик. И какое интересное дизайнерское решение…

Линн замирает рядом, недовольно глядя на дом.

— Прекрати ерничать.

— Ой, да ладно тебе. – мерзко улыбаясь откликается девушка.

На доме, на уровне второго этажа черной краской было выведено: «Последний.»

— Интересно – как они до туда добрались то.

— Козырек. – резко откликается Линн.

Рика не успевает ничего ответить, её прерывает крик.

— Капитан Коррэр! – кричит стражник, выбегая из дверей дома, спотыкаясь и почти падая перед парочкой на колени.

— Пожар? Ох, только не говори, что кто-то умер. – продолжает издеваться Рика. Рядом с Линн, которая терпеть не могла такие шутки, ее и без того не очень здоровое чувство юмора обострялось в разы.

— Н-нет. – облегченно выдыхает стражник. – а…

— Кратко и по делу. – прерывает его блондинка, направляясь в дом. Ещё пять минут рядом с Рикой в неразбавленной обстановке и количество трупов этой ночью определенно увеличиться.

— Так точно! Прибыл господин Смерть и Крей. Мы начали сбор улик, тени пока ничего не нашли. Марк спрашивает вызывать ли магов…

— Магов не вызывать, а еще раз назовешь его господином Смерть, и он тебя лично с ней познакомит. – задумчиво комментирует Рика, останавливаясь у козырька и с интересом оглядывая его. – А тут покрытие немного содрано, похоже ты была права, Линн.

— А это… — замирает страж с вопросительной интонацией.

Коррэр тяжело вздыхает, кивает Рики и ныряет в темноту входного прохода.

— Лантерваль. Рика Лантерваль. – доброжелательно кивает Рика, протягивая вперед руку для рукопожатия, а вторую убирая в карман брюк.

Одежда на ней сейчас была гражданская – черные брюки, простая рубашка и короткое черное пальто. В небольшой сумке через плечо лежал рабочий фартук и несколько мелочей, которые обычно таскают с собой все алхимики, работающие в страже. А еще у неё был длинный кинжал в черных ножнах, инкрустированный серебристыми рунами по всей поверхности.

Страж переводит взгляд на кинжал, который стал виден из под палы пальто, когда она убрала руку в карман, а потом медленно, с заражающимся ужас на неё, на руку…

Стражник резко падается назад и почти падает.

— Гляжу с координацией у тебя все совсем плохо. – ухмыляется Рика, а потом разворачивается и заходит в дом.

«Так вот значит какая у меня теперь репутация среди новеньких…» — задумчиво бормочет девушка.

Рика по инерции делает несколько шагов по коридору и замирает. Эти стены она уже видела. Темные обои, картина с гончими и темно-зеленый ковер, глушащий все шаги.

Дом наполнен стражниками, все заняты чем-то своим, ходят и разговаривают, но для Рики время густеет, останавливаясь. Все её сознание заполняет звон в ушах. Пронзительный, отвратительный звон.

Коридор пуст.

Перед ней картина с гончими. Между ней и картиной стоит человек. Он все ещё сжимает в руках шахматную фигуру. Человек поправляет шляпу, её полы скрывают его лицо. Он кивает в такт своим мыслям и… еще секунда и он повернется. Она увидит его лицо. Рика цепенеет.

А в следующее мгновение все исчезает. Галлюцинация, хрупкая как весенний лед, трескается под ногами, и девушка проваливается в ледяную реальность.

— Вы как будто призрака увидели, все хорошо? – взволнованно уточняет один из стражников, выглядывая из соседней комнаты.

— Да. – Рика медлит лишь секунду. – Просто картина знакомая.

И не давая стражнику и шанса усомниться в ее словах, она быстро разворачивается и прикрывает глаза. Голова кипит, но одна здравая мысль в ней еще есть.

Рика выдыхает и касается кончиками пальцев стены. А потом, прикрыв глаза, движется по памяти, для равновесия ведя рукой по стене. Поворот коридора, четыре шага и проем, двойные двери. Гостиная.

Девушка задерживает дыхание, воссоздавая картинку сна в голове и открывает глаза.

— О, а вот и еще один полуночный гость. – мягко улыбается специалист по смерти, склонившийся над телом, накрытым белой простыней. – Что, не спится, Рика?

— Да не то слово. – ворчит девушка, оглядывая гостиную. – В такое время вытащили на работу, гады. А что тут у нас?

— А у нас труп. – вздыхает мужчина, поднимаясь с колен. Он выше Рику почти на голову, худощавый и загорелый, с пепельными волосами до середины лопаток, которые сейчас собраны в аккуратный хвост.

Линн отдает еще несколько поручений стражников и только тогда снова обращает внимание на алхимика, прихваченного с собой. Волновалась она зря. Рика втянулась мгновенно и сейчас уже деловито натягивала перчатки с интересом оглядывая следы преступления и перекидываясь с Пихтовым профессиональными фразочками.

Капитан Коррэр какое-то время вслушивается в их разговор, но количество терминологии и рабочих сокращений окончательно добивают её шансы понять суть диалога, которая наделе заключалась в обоюдных жалобах специалиста по смерти и алхимика.

Рика быстро вливается, дело захватывает её с первых секунд, а под ребрами щекочет азарт, по которому она так тосковала. Но, азарт азартом, а организм забирал свое, неумолимо снижая концентрацию и мягко намекая на то, что спать тоже надо.

Девушка устало вздыхает, подписывая последнюю бирку и закрепляя её на образце.

— Эй. – Рика призывно машет пацану, тому самому, который встретил их с Линн первым. Тот опасливо подходит к ней и напряженно сглатывает. – На, дарю. – устало бормочет девушка, показывая на чемодан с уликами и образцами.

— А…

— В главный штаб отвези. – коротко приказывает она.

Пацан сумбурно кивает и подхватывает черный чемодан с пола, а потом сразу же охает и сгибается под тяжестью груза. Рика с трудом сдерживает смешок, наблюдая за парнем.

«Пусть привыкает, нам с ним еще работать и работать.» — бормочет про себя девушка.

Наконец он справляется с чемоданчиком и Рика остается в гостиной одна. Тихо и темно. Вместе с одиночеством из углов выполз и страх. Мысли, старательно отгоняемые до этого момента, снова заговорили и теперь заглушать их голоса уже не было сил.

Она была свидетелем убийства. Или Рика сходит с ума или она правда видела как его убили во сне… Девушка запрокидывает голову и устало вздыхает.

Небо уже потихоньку, медленно, но верно начинает выцветать. Рика щелкает пальцами, зажигая в руках маленький синеватый огонек и прячет его в ладонях от ветра, прикуривая. Затягивается и выпускает дым в прохладный воздух, прислоняясь спиной к стене.

— Ты никогда не бросишь. – скорее констатирует, чем спрашивает Линн, сидящая на ступеньках крыльца. Она ежится, закутываясь в плащ и делает еще один глоток из фляги.

— Кто знает. А пить на службе не хорошо, капитан Коррэр. – посмеивается Рика, подхватывая фуражку Линн и прокручивая её на пальце, одновременно отходя подальше от девушки.

— Я не пью, это травяной отвар и не капли спирта. – возмущается блондинка. – Эй, фуражку верни! – крик догоняет Рику уже у ворот.

Здоровые и счастливые люди в стражу не идут. Как не идут в политику люди, желающие нести добро этому миру. Мы все чем-то покалеченные, на коже каждого багровеет грязное клеймо или шрам, скрываемый ото всех под формой стражника. И именно это и тянет Рику сюда снова и снова.

— Ты же не бросишь меня тут? – жалобно тянет девушка, наблюдая за тем, как Линн заводит мопед.

— Брошу с превеликим удовольствием. – равнодушно откликается блондинка, натягивая перчатки. – На патрульном автомобиле не можешь поехать? Или тень хотя бы.

— Хаа, вот ещё. – смеется Рика. – Ну признайся же, ты по мне скучала.

— Скучала. – неожиданно соглашается Линн, даже не смотря на Рику. – Но кажется зря, потом что через пол часа общения с тобой мне уже хочется тебя придушить.

Рика молчит, улыбаясь и заложив руки за спину. Линн тяжело вздыхает.

— Что бы завтра же мне отчет сделала о сегодняшней работе.

Алхимик смеется и шуточно козыряет, делая изящный поклон.

— Так точно, капитан Коррэр.

— Садись уже, — ворчит Линн, пряча глаза, чтобы не столкнуться взглядом с пепельноволосой. – Келпи.

Сейчас было та самая тонкая грань, когда все поздние гуляки уже разошлись, а ранние пташки еще не проснулись и лишь изредка на улицах можно было увидеть теней, по одиночке или парами размеренно бредущих по маршруту патрулирования.

Они снова пересекают реку, а потом Линн, вместо того чтобы по еще одному мосту переехать очередной приток, сворачивает в подземный канал. Сейчас он пуст и гул двигателя эхом разносится под сводом. Подземные переходы и дороги, ненадолго ныряющие под землю давно стали еще одной визитной карточкой Этваса. Среди иностранцев, да и самих Этвасцев давно ходила шутка о том, что те, кто проектировал этот город явно никогда не слышали об этажах и их правильном расположении, что в домах, что на улице.

Рике всегда нравились подземные дороги и сейчас она запрокидывает голову и откидывается назад, глядя на мелькающую над головой каменную кладку.

Спустя примерно двадцать минут Линн затормозила у каменного серого дома с заброшенным участком вокруг.

— Давно хотела спросить. – Рика встает и замирает у мопеда, не спеша отпускать плечо Линн. – Зачем тебе это кольцо?

Она кивает на массивный перстень на правой руке Коррэр с слегка подсвеченным от переизбытка маны голубым камнем.

— Что бы мопед было легче заводить, много раз подряд это слишком выматывает. – оправдывается Линн, отводя глаза в нижний левый угол.

— Хорошо. – кивает алхимик, ответ ее удовлетворил.

Она уже разворачивается и собирается уходить, но Линн её останавливает.

— Может лучше не таскать с собой этот клинок? А еще лучше переплавь его к чертям собачьим или еще что-нибудь сделай.

— Нет. Мы с ним… почти поладили. – задумчиво тянет Рика, аккуратно подбирая слова.

— Носить с собой оружие, с помощью которого тебя прокляли, а потом проткнули. Дрянной у тебя вкус, келпи.

В ответ Рика только смеется.

— Безлунной ночи, Линн.

— Безлунной ночи.

Рика толкает калитку и замирает уже за забором, не оборачиваясь и дожидаясь, когда она уедет. Гул мопеда стихает где-то в конце улицы. Рика вскидывает голову и прикрывает глаза, глубоко дыша. Она быстро подходит к дому и поворачивает за угол, к веранде. Быстро взбегает по лестнице и аккуратно подходит к двери, стараясь не шуметь.

Она медленно толкает дверь и прокрадывается через небольшой коридор на кухню. Раздевается, подогревает молоко с медом и облегченно вздыхает, поднимаясь в свою комнату и наконец плюхаясь на кровать. Её взгляд падает на стол, где лежит книга «Дракона». При воспоминаниях о нем на неё накатывает неприятное чувство и детская обида. Её и правда обвели вокруг пальца как ребенка, достаточно простым заклинанием. Странно что она его не почуяла…

Книга тоже была странной. Небольшой, в красном переплете без названия и автора. Первые страницы, где обычно указывают эти данные тоже были вырваны, а сам текст был на старом языке. Рика просидела над ним весь вечер, переводя и оставляя пометки на полях книги, но в конце концов сдалась, поняв, что словаря ничего толкового не выйдет.

Она размышляет еще несколько секунд, а потом садиться за стол и выуживает из сумки блокнот и быстро набрасывает там список день на следующий день. Надо было еще набросать хотя бы черновик отчета или заполнить дневник, но молоко уже делает свое дело, и дремота мягко накрывает её.

Сегодня кошмары ей больше не снятся.

— Дура. – бормочет проклятье, склоняясь над Рикой и недовольно разглядывая её спящее лицо. – Ладно уж, так и быть, спи спокойно. Что же мне с тобой делать то.

Глава V

В которой воет тревога.

Вода смыкается над головой и по поверхности идет рябь. Из губ вырываются последние пузырьки воздуха и быстро поднимаются к поверхности. Вместе с этим выдохом она выпускает весь свой оставшийся запах кислорода и медленно идет ко дну. С воздухом уходят и мысли, ночные кошмары и нервы. Их становится все меньше и меньше. Они, до этого держащие её тут, наконец отпускают её, лишают её тело веса. Она растворяется в воде, избавляясь от чувств и ощущений. Только вода, приглушенный гул с поверхности и… стук в дверь.

— Тук-тук. Ты не уснула там? Растворишься скоро, вылезай. Я тебе кофе сделал, завтрак будет готов минут через десять.

Вода шумно выплёскивается за края ванны, когда Рика резко подается вперед, выныривая из воды и шумно отфыркиваясь. В носу и горле свербит от соленой воды, а глаза щиплет.

— Твою ж… — растерянно бормочет Рика, утирая лицо. – Правда уснула.

Зеленоватая от ароматических солей вода уже успела остыть, но Рика запрокидывает голову назад и тяжело вздыхает, давая себе еще пару минут передышки. Главное снова не уснуть. Узор дубовых досок на потолке расплывается и закручивается в причудливом вальсе. В ванной светло от голубоватого огня на стенах и солнца, проникающего в комнату сквозь узкие окошки под потолком.

Серые глаза безучастно смотрят в потолок. Пожалуй, перед ними в последнее время слишком часто встают странные картины. Рика поворачивает голову и глядит на проклятье. Проклятье довольно щериться, играясь с огнем в лампе.

«Ты же сама сказала, что начала ладить со мной. Так чего же тебя не устраивает?»

«Например тот факт, что теперь я тебя вижу.» — думает Рика про себя, но вслух говорит лишь:

— Исчезни.

Серые глаза закрываются.

— Партия трехлистного клевера выступает с новыми требованиями, — девушка запнулась, непонимающе вглядываясь в газету. – Освободить енотов из академии и доставить их в заповедники, где бедные зверьки будут проходить реабилитацию под надзором специалистов. Постоянное магическое воздействие и общество безответственных и сумасшедших магов плохо сказывается на их психике и физическом состоянии. Представители партии заявляют, что уже говорили об этом с директором и его доверенными лицами, но в ответ получили лишь насмешки и угрозы, поразившие их в глубину сердца. После многократных попыток решить все миром партия прибегает к последнему средству: сегодня с утра они начнут санкционированную голодовку на площади Алого Гилберта^[2], пока не добьются от этих бездушных и жестоких людей соблюдения прав бедных енотов.

Норт, стоявший у плиты и в этот момент перекладывающий оладушки со сковороды на тарелку чертыхнулся, обжегшись о горячую лопатку и уронил оладушек.

— Да не с кем они не говорили, я бы первым об этом узнал! – возмутился парень, резко оборачиваясь и осуждающей глядя на собеседницу. – Бредятина!

— А вот представители партии трёхлистного клевера считают по-другому. – меланхолично констатировала Кейла, переворачивая страницу газеты и встряхивая её. – Да ладно тебе, поголодают и успокоятся. Не станут же они через окна енотов тырить.

Норт, только успокоившийся и снова склонившийся над сковородкой замер, пораженный страшной картиной, нарисованной воображением, и очень медленно обернулся. В его взгляде ясно читалось: «станут».

Кейла запрокинула голову и рассмеялась. Она сидела на стуле за обеденным столом, поджав под себя ноги, уже в полном обмундировании наемника, если не считать лат и плаща. Длинные, черные вьющиеся волосы были собраны на затылке в аккуратный хвост. Острые черты лица, вздернутый носик и такой же высокий и резкий голос.

Норт устало покачал головой. Он стоял у плиты в фартуке, выливая остатки теста на сковороду. Последняя партия оладушков и можно садиться за стол. Дом оживал и наполнялся аппетитными запахами еды и кофе.

Норт, как дежурный по кухне проснулся первым, а за ним почти сразу спустилась и Кейла. Минут через десять, на запах по лестнице приполз и сонно утроился в кресле Май – мальчишка с короткими рыжими волосами, которому на вид было не боль двенадцати.

— А вы не изменились. Хорошо хоть что-то неизменно. – улыбается Рика, замирая в дверях и прислоняясь плечом к косяку.

— Рика! – восторженно кричит Май, реагируя первым.

Он подскакивает на месте и повисает у неё на шее, пища что-то довольное.

— Я та-а-ак по тебе скучал!

— Что это сразу ты? Я тоже скучала. – возмущается Кейла, подходя и притягивая Рику к себе в объятия.

— Ээй. – Май остается левитировать, не касаясь земли и крепко держа девушку за другую руку.

— Норт, помоги, они меня сейчас разорвут. – жалобно тянет Рика, с трудом сдерживая счастливую улыбку.

Парень неспешно вытирает руки, а потом подходит и со смехом обнимает всех сразу.

— Мы все по тебе очень скучали. Теперь вся семья в сборе. – смеется парень, стискивая их в объятьях.

— Да, теперь мы дома.

В кухне тепло и пахнет солнцем, сквозившем сквозь занавески. Рика и Норт накрывают стол и расставляют посуду, пока Кейла вслух зачитывает самые интересные и смешные статьи из газеты. Май сидит на спинке стула, на деле не касаясь его, и ехидно комментирует каждую новость, стараясь уличить момент что бы стырить что ни будь сладкое раньше завтра. Рика протягивает Кейле чай, а себе и Норту наливает из кофейника.

— А мне? – корчит рожицу Май.

— А тебе какао. Детям нельзя кофе. – улыбается Норт, ставя перед ним чашку.

— Я не ребенок!

— Да ты что.

Рика и Норт садятся за стол, парень поправляет все и наконец спокойно вздыхает. Кейла откладывает газету, а Май, понимая намек спускает и садиться нормально. Спустя почти два месяца они снова вместе. И теперь все будет так как надо. Это читается в их взглядах.

Они берутся за руки и прикрывают глаза. Никто из них не настолько суеверен или религиозен, чтобы верить в кого ни будь из многочисленных богов. Их действие, которое посторонние могут принять за молитву, на деле скорее является просто немым обещанием.

Они, люди которых, казалось бы, ничего не объединяет, кроме одной неудачи. Они так или иначе потеряли когда-то все, но теперь они обрели друг друга, свою новую семью и это главное. В каком-то смысле они все-же верующие. Они верят друг в друга и в завтрашний день. Что бы не случилось, каждый сможет вернуться сюда и все снова будет хорошо.

Немая минута заканчивается.

— Спасибо за завтрак, всем приятного аппетита. – хором повторяют члены семьи и смеются.

Тепло и хорошо. Сегодня первое мая. Начинает звенеть посуда, но молча есть они никогда не умели. Шутки, подколы и обсуждение планов.

— Норт, можно с тобой? – клянчит Май.

— Не говори с набитым ртом. – автоматически одергивает его Кейла.

— Сама то!

— Все, все, успокойтесь. Да, можно. А тебе зачем?

— Я в академическую библиотеку, хочу пару трактатов взять. А может там останусь почитать.

— С твоим возрастом тебя не пустят, юный гений.

— Прочту им пару формул высшего порога и пустят. – фырчит Май.

Подколы по поводу возраста в семье были скорее символичными, все давно усвоили что Май не то, что развит не по годам, а скорее просто выглядит не на свой возраст. Вот лет пятьдесят прибавить и будет самое то. Хоть и ведет себя как ребенок.

— Ах да, кстати. – Кейла тянется за салатом, попутно проглатывая оладушек, бессовестно стыренный у Норта. – У нас небольшой поход на пару дней намечается, охрана торговцев, но может я и не пойду, посмотрим ещё.

При упоминании похода вспоминается старая история с ограблением, а потом и стража Рики. Разговор меняет русло и поворачивает то в одну, то в другую сторону. Потом Кейла вспоминает про время и быстро убегает, а за ней начинает собираться и Рика.

— А вы чего сидите? – удивленно глядит она на Норта, который обычно уходит вместе с ней.

— А у нас голодовка.

— Ч-чего? – Рика красноречиво опускает взгляд в почти опустошённую тарелку Норта, а потом снова смотрит на него.

— Точнее у трехлистного клевера. В общем, можно не спешить, через полчасика ажиотаж спадет и пойдем. На меня, как на правую руку директора в первую же очередь набросятся.

— А что вы сделали этим чокнутым защитникам природы? – Рика в спешке оглядывает коридор в поисках своей сумки и слушая Норта краем уха.

— Мы енотов обижаем.

Конец фразы тонет в грохоте, донесшимся со второго этажа. Все замирают, с опаской вслушиваясь в непонятные звуки.

«Грабители?» — проносится бредовое предположение в голове алхимика.

— Ой, это моё. – неожиданно подскакивает Май, залпом допивает какао и быстро выбегает из кухни. Через несколько секунд слышен громкий хлопок его двери и какие-то странные звуки.

Норт и Рика красноречиво переглядываются.

— Ну, я пойду, пожалуй, а ты тут развлекайся с его очередным гомункулом. – подло улыбается Рика, быстро натягивая ботинки и выскакивая из дома.

Дорога до стражи, по освещенным солнцем улицам. В воздухе пахнет сыростью и маем. Она идет под мелодичное позвякивание формы и понимает, что давно не было такого, по-настоящему счастливого утра.

То время, которое она провела в госпитале. Нет, даже не так. То время в госпитале и сумасшедшая, черная зима медленно тлели в руках, рассыпаясь. Их никогда не было. Потому что сейчас все точно так же, как до этого. И от этих мыслей у нее начинает кружиться голова.

Первой её задаче в страже после возвращения оказалось выжить. Потому что все стражники резко сделали единственной своей целью придушить её, пусть и в объятьях. Не то что бы все её так любили, даже наоборот. Рика, известная своим азартным и упрямым характером часто влипала в истории, нарывалась, спорила и лезла не в сое дело.

Но стражник умирают. Они умирают очень часто. Об этом не принято говорить вслух, но смерть ходит за каждым стражником. С введения теней в патрули стало получше, но ненамного. Поэтому родилась эта традиция. Встречать каждого вернувшегося с больничного, как с того света, даже если это была просто простуда.

Спас оттуда её, как ни странно, тот самый пацан, которому уже досталось от неё вчера.

— Г-госпожа, вот вам капитан Линн просила передать.

Рика внимательно изучила парня, держащего в руках коробку.

— Как тебя зовут говоришь?

— Я-я не говорил… — он прячет глаза и почему-то смущается. – Сол.

— Хм… — Рика показательно задумывается, хотя, будучи алхимиком перевести это имя ей не составляет труда. – Солнце значит?

Парень удивленно замирает, непонимающе глядя на неё. Наверняка ему уже успели что-то про неё порассказать, иначе бы так не трясся.

— Пойдем, солнце. – машет рукой Рика, направляясь к своему кабинету.

К счастью, пока её не было, тут все-таки убирались и её не встретил годовой слой пыли. Не тронутыми вещи не оставили, но так тоже неплохо.

Алхимик довольно вздыхает, оглядывая кабинет. В этот момент то время отсутствия окончательно растаяло и все наконец вернулось на круги своя. Шумный участок, распоряжения Линн, бесконечные колбы и пробирке, а в перерыве подколы друзей и коллег.

Линн наблюдает за Рикой несколько минут от двери, и та наконец не выдерживает.

— Что? – раздраженно выдыхает девушка, резко разворачиваясь в кресле и зло глядя на блондинку. Скальпель в руках, защитные очки и красный дымок со стола довершает ореол рассерженного дьявола.

— У тебя там что-то дымиться. – тактично уточняет Линн.

Рика материться и разворачивается обратно, щелкая и быстро переливая что-то. На её столе уже воцарился привычный беспорядок, а на полу вокруг разложились коробки. Все как всегда… Еще и стул стырила у кого-то.

— Так! – Рика сдирает с себя очки. – Не мешай мне работать. Скажи, что тебе нужно и проваливай.

Линн была удивлена, Рика давно не погружалась так в какое-то дело, но вслух сказала лишь одно.

— Я тебя старше по всем параметрам, веди себя уважительнее. Тебя во дворец вызывают.

— Хорошо.

Линн замирает еще на секунду на пороге, перед тем как выйти и закрыть дверь.

— Береги себя.

И все, больше ничего. Рика ещё секунду удивленно смотрит на дверь, а потом её губы расплываются в идиотской довольной улыбке.

Она бросает взгляд в окно, прикидывая свой маршрут до дворца. Если пешком по главной улице, то это займет минут пятнадцать. Но слепящее, холодное солнце нагло ухмылялось, намекая на то, что прогулка под ним будет не самая приятная.

— Лучше прогуляюсь дворами. – бормочет Рика, накидывая на плечи китель.

Она закрывает кабинет, прокручивая ключ на пальце и быстро бросает дежурному перед тем, как выйти через заднюю дверь участка.

— Я закончила, отчет у Линн на столе, еще вечером загляну.

У него рыжие, почти красные волосы. Они достаточно длинные, чтобы лезть в глаза и мешать ему, но она говорит, что ему идет. Он не знает, что с ними делать, поэтом оставляет так.

У него есть имя. Оно ему нравится, неплохое. Такое же неплохое, как и у большинства людей. Это она дала ему имя. А еще он всем нравится. Почти всем. Есть некоторые люди, которые его не любят, но это неважно. На таких он просто не обращает внимания. Это не имеет значения.

В принципе, если так подумать, большинство людей не имеют значения для него. Как бы ему хотелось, чтобы все они исчезли. Раньше он этого так сильно жаждал. Но сейчас… люди забавные. Нет, он не хочет, чтобы они исчезли. Он просто хочет сам исчезнуть. Он ненавидит не их, а себя. Его существования ошибка и таких как он больше нет. Оно и к лучшему, если он умрет, все закончится.

Человек опирается руками на подоконник, его взгляд смотрит в пустоту окна.

Его имя, которое ему дала Хору – Мик Баро. Он следит за стайкой птиц, сорвавшихся с карниза одного из соседних домов. Они взмывают вверх, а потом камнем падают вниз, ловя мелких насекомых и у самого тротуара снова резко расправляют крылья, делая резкий рывок вверх. Мик не любит птиц, ему больше по душе рыбы.

За его спиной звонит телефон, вырывая его из мыслей. Он оборачивается и делает несколько шагов к столу, поднимая трубку, а второй рукой приглаживая прорезавшиеся сквозь кожу на шее перья.

Рика замирает перед тем, как нырнуть в переулок, внимательно глядя на одно из окон дворца. Она была уверена, что секунду назад от окна отстранилось что-то черное и огромное, напоминающие большую птицу. А может быть и просто показалось… Последние событии не добавляли ей уверенности в том, что она видит.

Ещё около квартала и вот она уже стоит на дворцовой площади. Небольшая, вымощенная белыми овальными камнями и таким же белым, а теперь уже потемневшим от времени фонтаном в центре.

Сам дворец, белый и высокий, как будто вытесанный из одного цельного белого кристалла, вросшего в город, с разбухшими стеклянными пузырями балконов и окон. А к тонкому и изящному дворцу, подобно хрустальной опухоли вросла оранжерея, переливающаяся на солнце всеми оттенками зеленого золота.

Этот кремово-белый дворец принято считать чем-то красивым, достопримечательностью, центром города, с его множеством бликующих окон и бесчисленным количеством лестниц.

Но Рика никогда не считала его красивым. Он был холодным и острым, даже в теплый майский день, а крупные борозды на его стенах, оставленные по легенде когтями дракона, который стал прародителем королевского рода, навеивали неприятное чувство тревоги.

— Гребаный дворец. – устало выдыхает Рика, преодолевая очередной пролет лестницы.

— Если бы вы согласились чтобы я вас провел теневым путем… — тактично намекает Мик, который все это время преданно сопровождал её по лестницам, но так и не запыхался.

— Никаких телепортов! – девушка упрямо мотает головой, утирая пот со лба. – Ну, где там этот дракон? Я пришла за своим золотом! – комично заявляет Рика, наконец переводя дыхание.

— Дракона хочешь? – раздается вкрадчивый голос за спиной.

Рика вздрагивает, подскакивает на месте и резко оборачивается. За её спиной стоит Хору, с чашкой чая в руках и документами в другой. Воспользовавшись отсутствием Мика, тщательно следившим за её питанием, она стащила из буфета пару сладостей и вернулась как раз вовремя, чтобы застать этих двоих перед своим кабинетом.

— Не-не-не, я передумала! – Рика сразу же вскидывает руки, сдаваясь. – Предлагаю дипломатичное решение конфликта.

— Ну пойдем, попробуешь предложить что-нибудь дельное. – зловеще ухмыляется Хору, входя в кабинет.

Через десять минут Мик приносит им чай, а еще через полчаса по настоянию Хору, печеньки и чайник.

Хору познакомилась с Рикой в первый же день своего пребывания в городе. Они не поладили сразу, это не была любовь с первого взгляда и не было даже банальной выгоды. Они просто были знакомыми. И так продолжалось долго и, наверное, этим бы и закончилось, если бы Хору не стала подозреваемой по одному делу. Тогда от заключения под стражу её спасла именно она. Рика провела за делом не одну ночь, а потом, увидев Хору просто подошла, обняла её, быстро бросая стражникам:

— Это моя подруга, она тут не причем. Линн, не смотри на меня так, я за неё ручаюсь.

— «Я за неё ручаюсь». – Хору ещё раз пробует фразу на вкус, внимательно изучая алхимика, сидевшего в кресле напротив.

Тогда все что знала Рика о Хору, так это её имя и статус. А еще любимый чай. Но зацепило в этой девушке Хору вовсе не доверие. Просто она прекрасно знала на кого ставить и кого она собирается обвинить. Остальное её не волновало.

С их первой встречи прошло семь лет. За это время по большому счету Рика не узнала о Хору ничего нового, а Хору напротив изучила стражницу вплоть до тонких белых костей и цвета крови.

Именно поэтому сейчас Хору откидывается на спинку стула с улыбкой, прикрывает глаза и устало вздыхает:

— Рассказывай.

Серый Лорд вслушивается в знакомый голос и даже с закрытыми глазами может представить, как Рика жестикулирует или какое лицо строит.

Самое главное и самое неприятное остается на потом, прячется за шкафами и в темных углах кабинета, как будто дожидаясь разрешения Хору выскочить и наброситься из-за угла. Она выжидает момента, настраивая собеседника и отстраняясь от своих эмоций, которые сыграют сейчас ей только во вред. А потом бьет.

Тишина. Разговор окончен. Рика только сейчас понимает, насколько холодно в кабинете и ежится. А потом встает, отдает честь и быстро выходит из кабинета. Она старается выбраться из дворца как можно быстрее и почти бежит, пока наконец снова не оказывается на площади. Её тошнит от страха, а ноги становятся ватными.

Рика выбегает на центр площади и запрокидывает голову, подставляя лицо солнцу. Голова кружится, а тревога, до этого просто гудящая в груди, нарастает все сильнее, ритмично бьется в ребра изнутри, покрывая белые кости трещинами.

Хору замирает перед окном, с интересом оглядывая город. Её губы трогает легкая улыбка. Все идет так, как надо.

— Знаешь, Рол. – задумчиво вздыхает девушка. – Наверное меня ждет ад.

Она слышит тихий смешок, а потом парень подходит и мягко обнимает её сзади, утыкаясь носом в её волосы.

— Уверен, нам суждено там гореть вместе. — его голос горчит и оставляет терпкий вкус на губах и в мыслях.

— Да.

Глава VI

В которой пахнет травами и огнем.

По спине пробегают мурашки, и девушка резко оборачивается. Узкая лестница, между двумя домами и город, раскинувшийся практически под ногами. С одного из постаментов на неё злобно исподлобья смотрит небольшой монстр. Он вырезан из темного, я зеленоватыми разводами камня и чем-то напоминает небольшого ребенка. Рика мягко улыбается и кивает головой, приветствуя его.

— Давно не виделись. – алхимик кладет в чашу перед монстром пару цветков, специально сорванных ещё у подножья холма.

Возможно, просто игра теней, но скорее всего, монстр и правда расплывается в довольной улыбке. К вечеру, когда в городе начнут загораться фонари, содержимое его чаши тоже вспыхнет золотистым пламенем, освещая улицу для припозднившихся прохожих и оберегая их от злобных духов, которые по легенде раньше обитали на этом холме.

Рика сворачивает в переулок и проходит ещё несколько домов, перед тем как найти нужный. Белые стены украшают многочисленные обереги, колокольчики и ловцы снов, мелодично позвякивающие на ветру. Она толкает ржавую калитку и пересекает лужайку, с едва намеченной тропинкой. Веранда тоже скрипит, когда Рика поднимается и стучит в дверь. Она с трудом сдерживает подступающую к горлу радость и торопливо поправляет форму, стараясь привести себя в порядок.

Изнутри доносится звук шагов и чей-то торопливый голос. Дверь открывается и в щелке виднеется чей-то большой удивленный голубой глаз и натянутая цепочка.

— Здравствуйте, госпожа Мей. Это я. – улыбается Рика, неуверенно поднимая руку.

Дверь резко захлопывается и слышно, как женщина возиться с цепочкой. Рика облегченно вздыхает, стараясь унять волнение. А в следующую секунду дверь распахивается и Мей резко подаётся вперед и заключает девушку в объятия.

— Ох, Рика, я думала ты уже не зайдешь! Совсем забыла про старуху, да? Эх ты. – быстро лопочет она, крепко стискивая Рику в объятиях.

— Ну что вы, тетя Мей, какая вы старуха! – смеется девушка и женщина расплывается в улыбке.

Загорелая и худощавая, почти как скелет, в её руках таилась необыкновенная сила. У неё были золотистые, выгоревшие на солнце волосы, завивающиеся в множество мелких кудряшек и широкое эмоциональное лицо.

В её доме тепло, пахнет солнцем и травами, которые пропитали все, даже стены. Многочисленные ароматические масла, благовония, кристаллы и травы, множество сушеных трав, развешенных для сушки на стенах, собранных в баночки и мешочки.

— Присаживайся, я тебе сейчас чаю заварю. – улыбается женщина, поправляя подушки на диване и ставя чайник.

— Все хорошо, тетя Мей, не переживайте так. Может лучше вашего компота?

— Ох. Конечно, солнце. – женщина начинает буквально светиться от просьбы.

Через несколько минут уже все готово. Рика помогает убрать травы со стола и аккуратно расставляет пирог и компот. Себе женщина заваривает терпко пахнущий чай с голубоватыми цветами, похожими на незабудки.

— Ну, рассказывай. – кивает тетя Мей.

— В общем… — неловко тянет Рика, заправляя волосы за ухо. – Много что произошло. Вам все по порядку?

— Зная тебя, рассказ по порядку затянется года на полтора. Давай самое интересное. – смеется Мей. – Тебя что-нибудь беспокоит?

— Да ничего такого. Но интересное у меня для вас есть.

Тетушка всегда умела слушать так, как не умел слушать никто. Внимательно, поддакивая, давая дельные советы и переливчато смеясь над каждой шуткой. Она лучилась как солнце рассказывая о чем-то своем и с удовольствием слушала чужие истории.

Все было хорошо. А потом, Рика совершила ошибку.

— Слушайте, а у вас нет словарей по старому языку? – неожиданно вспомнив, наобум ляпнула девушка.

— Что? Зачем тебе? – удивляется тетушка, но сразу же встает, направляясь к одной из полок.

— Да книгу разобрать не могу, все-таки мое знание старого языка оставляет желать лучшего.

— Какую книгу? Покажешь может?

— Да, конечно.

Рика благодарно кивает, принимая пару словарей из рук женщины и достает из сумки книгу Дракона.

— Вот.

Женщина замирает, внимательно глядя на обложку, а её лицо почему-то начинает темнеть. Она хмуриться, но все-таки открывает её. Перелистывает, сначала внимательно вчитываясь в первые страницы, а потом вскользь изучая остальное.

— Брось эту дрянь. – голос звучит неожиданно резко и Рика вздрагивает, непонимающе глядя на собеседницу.

— Что?

— Где ты это взяла?

— Но…

Рика осекается и вжимается и в спинку дивана, когда женщина стискивает зубы и бросает книгу в стену. Частично девушка успела разобрать содержимое книги и поэтому реакция тети её так удивила.

— Мерзость! Я и не знала, что есть ещё экземпляры! Да как ты могла…

Такой злой на памяти Рики она еще никогда не была. Очень странно смотреть как человек, которого ты знала с детства, и которая была единственным, кто любил её в том приюте, неожиданно звереет. А самое страшное было то, что в её взгляде была ненависть. Она ненавидела Рику. Сейчас, в этот момент. И даже не желала слушать оправдания.

Девушка попыталась возразить, но крик травницы перекрыл её.

— Замолчи! Я думала, что раз ты была под моим присмотром, то выросла хорошим человеком. Я доверяла тебе и любила тебя. А ты оказалась таким же чудовищем, как и все они. – голос, уже срывающийся на истерику, резко притих. Он стал холодным и равнодушным. Женщина упала на диван, закрывая лицо руками.

— Проваливай. В этом доме тебе больше не рады. Я думала мне показалось, когда ты пришла. Но у тебя больше нет тени. От тебя пахнет злом, а ты еще и связалась с такими как они. Не смей больше приходить ко мне.

— Тетушка Мей…

— Мне плевать. Все равно где ты её достала и зачем она тебе, я не хочу слушать твои оправдания. Мне по горло хватило вашей семейки. Похоже, кровь все-таки взяла свое. Уходи. – в голосе сквозит безумная усталость.

— Хорошо.

Рика молчит, все сильнее сжимая кулаки и кажется, что из-под ногтей вот-вот прыснет кровь. Слезы комом встают в горле. Она резко поднимается и идет к выходу, спотыкается, поднимает с пола книгу и аккуратно прикрывает дверь за собой. В глазах темнеет, а руки дрожат, когда она с трудом натягивает ботинки и куртку, сдерживая слезы. У неё нет сил спорить и доказывать свою невиновность. Во всяком случае, не сейчас. Жгучие слезы незаслуженной обиды обжигают щеки.

— Рика. – останавливает её голос женщины уже у самой двери. – Держи.

Она протягивает небольшой термос, в стеклянном окошке виднеется тот самый голубоватый чай. Рика удивленно поднимает взгляд на женщину, но она отводит глаза, стараясь не смотреть на девушку.

— Может быть, я погорячилась. Я была не права, если книга оказалась у тебя случайно. – говорит она как-то странно, как будто через силу, преодолевая себя. – Но ты знаешь особенность этого дома. Он чувствует зло. И ты, — они наконец встречаются взглядами и Рика цепенеет, видя в глазах тети равнодушие и злость. – зло. Я не знаю, что произошло с тобой за эти два месяца, но в этом доме тебе больше нет места. Ты переступила грань. Не возвращайся.

Рика начинает всхлипывать еще на дорожке от дома. Плечи дрожат, и она пошатывается, судорожно сжимая в руках ещё теплый термос. Она сдерживает слезы, но уже через несколько минут её прорывает. Сначала держится за стену, а потом присаживается на корточки, закрывая лицо руками, чувствуя, как рукава рубашки промокает.

Она судорожно зарывается пальцами в волосы, сильнее сжимая руки. С губ срывается крик, воздуха начинает не хватать, а она злиться, обхватывая себя руками. Слезы прожигают кожу на носу и щеках, капают на тротуар.

Солнце, равнодушное и яркое смотрит на неё с неба. Ему все равно.

Проклятье сидит постаменте, рядом с монстриком и склонив голову к плечу наблюдает за девушкой.

— Я же говорил. – оно устало вздыхает, закатывая глаза. – Ду-ра. – по слогам произносит существо. – Все, заканчивай реветь, нам пора идти. Тебя сейчас духи утащат, знаешь, как они не любят когда на их холме ревут?

Оно соскакивает с постамента и наклоняется над девушкой.

— Заткнись. – рычит светловолосая, резко вкидывая руку и перехватывая создание за горло.

— Ого, злишься! Уже хорошо, молодец. – мерзко улыбается тварь. – Не смотри на меня так, это не из-за меня произошло. То, что ты проклята не имеет значение, она бы это не почуяла. Тут в другом дело.

— Я знаю. – глухо бормочет девушка, обмякая и отпуская проклятье. Переводит взгляд на город.

А потом молча разворачивается и идет прочь от города, стремясь как можно дальше уйти от этого места. Она ненадолго останавливается у фонтана, наклоняясь к воде и умываясь, приводя в порядок одежду. Проклятье молча наблюдает со стороны. Рика пытается взять себя в руки, контролировать себя, но дрожащие руки и походка все выдает с головой. Впрочем, наверняка для тех, кто её не знает все будет выглядеть вполне естественно.

Она возвращается в стражу, так и заглядывая домой и сидит там до темноты, пока отделение не пустеет, стараясь свести общение к минимуму. Проверяя образец за образцом, изучая документы.

Когда стемнело работы почти не осталось. Тогда девушка распахнула все окна и начала убираться. Линн оцепенело стояла в дверях, наблюдая за Рикой, а потом увидела её взгляд и поняла, что лучше не лезть. Наверное, последний раз главный алхимик стражи разбирал свой кабинет года четыре назад.

Проклятье молча наблюдает за ней, стараясь держаться подальше от уборки, а потом и вовсе перебравшись на подоконник.

— Наверное, очень больно, когда тебя предает близкий человек, который фактически вырастил тебя.

В ответ лишь молчание.

— Она ведь именно предала тебя, не так ли? – оно наклоняет голову, дожидаясь реакции, но с досадой обнаруживает что его игнорируют.

Маленькая черная лапка высунулась из-за края стола, аккуратно кладя на него небольшой конверт. Норт опустил документы, с интересом глядя на происходящее перед собой. Лапка явно пыталась что-то нащупать, но безрезультатно. Парень тяжело вздохнул и пододвинул к краю стола блюдце с печеньем. Енот мгновенно среагировал, выглядывая из-за стола и подтаскивая к себе лакомство.

Норт по-воровски оглянулся, проверяя никто ли не видит их. В кабинете он был один, так что мог позволить себе небольшую шалость.

— Иди сюда. – шепнул главный секретарь магической академии и правая рука её директора, похлопывая по поверхности стола. Енот, понимая намек, ловко запрыгнул на стол. Повертелся несколько секунд, нарушая идеальный порядок на столе и плюхнулся, наконец найдя идеальное место.

Норт улыбнулся, протягивая ему печенюшку и поглаживая пушистого зверька по боку. В академии еноты были куда умнее обыкновенных, диких и чаще всего исполняли роль пушистых друзей и курьеров. Конечно, ничего тяжелого или опасного им не доверяли, для этого есть люди. Прекрасно выдрессированные, умные, с лапками почти как у человека, они идеально вписались в коллектив волшебников.

За дверью кабинета раздался, грохот, чей-то крик, а в следующую секунду туда ворвался один из подручных. Один рукав формы у него был оборван, в волосах застряло парочка листьев, а в руках болтался енот. Живой, но тоже потрепанный.

— Господин Авелин, украли! – отчаянно выдохнул парень, прислоняясь к косяку и переводя дыхание.

Енот и Норт одинаково ошалело уставились на сотрудника.

— Кого?

— Енота! – патетически потрясая енотом выдал парень.

— Енота положи. – аккуратно, боясь за здоровье зверька, попросил мужчина. – А теперь по порядку. Кто и кого?

Парень перевел дыхание и уже спокойно сообщил, опуская енота на землю.

— Трехлистники пробрались в главный зал и начали бунтовать, ну мы пошли их оттуда выгонять, стражу вызвали, это ж уже не в какие ворота. А эти гады, пока мы с ним в зале боролись, каким-то образом проникли на другой этаж и стырили несколько енотов! Твари! Наших енотов, господин Авелин!

Норт отчаянно вздохнул, потирая переносицу.

«Кейла, сглазила.» — пронеслось в голове на автомате.

— Так, позвони в стражу, скажи, чтобы больше людей прислали и сообщи о краже… Нет, о злостном похищении. И пореви как ни будь в трубку, что бы не распинались, а приехали. А к этим гадам я сейчас спущусь. Ничего, никуда они наших енотов не увезут. – угрожающе выдохнул Норт.

Парень быстро поклонился и помчался выполнять поручение. Норт ласково погладил енота по голове и решительно встал.

— Ну, пойдем разбираться? – зловеще улыбнулся Норт, обращаясь к еноту и выходя из комнаты. Енот быстро соскочил со стола, следуя за ним.

Очередной день в магической академии, ничего нового, снова приключения. Хотя, с другой стороны, енотов у них еще не тырили, уже что-то новенькое.

Разборки с партией заняли около получаса, потом прибыла стража и, разобравшись в ситуации, тоже возмутилась. Демонстрации демонстрациями, но кража енотов это уже преступление. По итогу обе стороны пришли к мирному соглашению, енотов вернули и тут уже все должно было закончиться хорошо, но кто-то из волшебников заметил, что возвращенный енот хромает и заметно погрустнел.

Именно в этот момент, глядя на лица своих коллег, Норт всерьез стал волноваться за то, что не все члены партии уйдут от сюда живыми. Волшебники в принципе люди эмоциональные, а иногда им только дай навалять кому-нибудь, особенно если они правы. К счастью, вмешалась стража и всех разняла, хотя до кровопролития было недалеко. Кого-то даже арестовали.

Наверное, на все ушло несколько часов точно и только по пути к библиотеке Норт осознал, насколько устал.

Мая искать не пришлось, мальчишка уже сам шел к нему на встречу довольно обнимая какой-то толстенный фолиант.

— Смог что-то домой выпросить? – удивился Норт, вскидывая брови. Что-бы не студенту дали книгу с собой это редкость.

— Ага. – деланно равнодушно кивнул Май. – А что у вас там была за шумиха?

— Партия трехлистного клевера атаковала. Наши еще подрались, завтра идти вытаскивать из стражи…

— Понятно.

— Ты что, все еще обижаешься? – нахмурился Норт, но ответить Май не успел.

— А, так вы его отец? – неожиданно раздается голос сзади.

Норт резко оборачивается. Перед ним стоит девушка достаточно молодая девушка в мантии архи мага, с пепельно-розовыми волосами и насмешливым взглядом. Он уже где-то её видел, но имя упорно отказывалось всплывать в памяти. Молодая только на вид, от неё даже на таком расстоянии чувствовалась сила.

— Прошу прощения. Нет, я его брат, Норт Авелин. – Норт протягивает руку для рукопожатия.

— Юка Баррл, приятно познакомиться. Вы правая рука нашего директора, если не ошибаюсь. Видела вас сегодня на совещании.

Рукопожатие у неё отрывистое и доброжелательное, а рука теплая.

— Да, точно. А вы наш новый преподаватель теории магии. Простите, сегодня совсем забегался и не узнал. – улыбается Норт. – Май, твоя новая знакомая?

— Вот ещё. – неожиданно зло бурчит Май себе под нос. – Пойдем уже, братик. – с сарказмом тянет, Май, утаскивая Норта за край мантии.

Он только и успел попрощаться с девушкой. Впрочем, он слишком устал для долгих светских бесед, так что это было даже кстати.

Май, явно все ещё обиженный и злой, молча шел рядом. Они зашли в пекарню и уже направлялись к дому, когда Норт заметил что-то странное на площади. Там стояла толпа людей, были слышны крики, но на ярмарку или праздник это не походило. Май не говоря не слова повернул туда и мужчине не оставалось ничего, кроме как последовать за мальчишкой.

На площади собралась толпа, но в отличии от обычных собраний она была молчалива. Кричали несколько людей. Они стояли в центре и вокруг них образовался пустой круг. Троица была одета в одинаковые черные одежды, напоминающие смесь сутаны и мантии.

— Посмотрите! Посмотрите же, что сделал с нами этот город. Кем мы стали. Посмотрите на людей, окружающий вас. Вы можете назвать это правильным? Этот город сгнил! Он мертв уже не один год, а мы продолжаем пировать на его костях. Наша проблема не в монархии, не в плохом короле или парочке продавшихся чиновников. Здесь уже нечего спасать и перекраивать, тут не осталось не одного человека, достойного спасения. Вся знать, все богатые и привилегированные люди – они бросили нас, обманули и предали. Мы для них никто. Очнитесь и поднимите свои головы! Просыпайтесь! – в сочетании с мягким, приятным баритоном говорящих и их слаженной работой, когда один подхватывал речь другого, это производило неизгладимое впечатление.

Толпа стояла, оцепенев и не в силах сдвинуться с места. Где-то с её краю покачивалось уже несколько теней, но стражников пока видно не было. Хотя вряд ли на такое можно получить разрешение.

Норт напряженно смотрел на говорящих и с ужасом понимая, что хочет с ними согласиться. Май резко ударил книгой и только тогда мужчина очнулся.

— Ты чего застыл, идиот? – зло прошептал мальчик. – Идем отсюда, подальше от этих психов.

Брюнет поспешно кивнул, собираясь с мыслями и разворачиваясь. Дорога до дома заняла минут двадцать, а там ужин, домашние дела и долгожданный отдых. Май по-прежнему отказывался с ним говорить, обижаясь как ребенок на то, что Норт не позволил оставить собаку, которую мальчик притащил домой.

Время шло к ночи, Кейла уже давно пришла, но Рика так и не появлялась. Норт выключил свет, оставив себе только торшер и устроился с книгой в гостиной. Часы медленно шагали вперед, неумолимо отмеривая время. И Норт ждал вместе с ними, молча и преданно, как всегда, ждет Рика, когда он задерживается. Спустился Май, молча и обиженно посидел с ним, но, когда время перевалило за полночь, Норт прогнал его спать. Вместе с ним ушла и Кейла.

И тогда, когда он остался один, время окончательно загустело. Сконцентрировалось вокруг него, превращаясь в смолу. Возможно, он заснул, а может просто задумался, потому что не услышал, как пришла Рика и очнулся только от грохота на кухне.

— Ты задержалась, уже почти час. – тихо вздохнул он, замирая на пороге кухни.

— Знаю. – приглушенно отвечает девушка и в голосе проскальзывает что-то странное.

Она по привычке подогревает себе молоко, размешивает в чашке мед и это действие успокаивает их обоих. Норт разглядывает её, освещенную приглушенным светом единственной кухонной лампы и ему становится безумно комфортно. Он очень по ней скучал.

— Ты подралась?

Рика замирает и отводит взгляд. Одежда на ней в паре мест порвана, костяшки разбиты и руки заметно не слушаются, а на щеке порез.

— Да ходят там всякие идиоты… — бормочет она, стараясь не смотреть на него.

Рика тянется к термосу и Норт удивленно замирает, понимая, что видит его впервые.

«Наверное от тети Мэй.» — думает парень, но ничего не говорит вслух.

— Рик, что-то случилось? – толи спрашивает, толи уточняет брюнет, внимательно глядя на неё.

Девушка молчит и только сильнее прикусывает губу, крышка термоса никак не поддается.

— Давай помогу.

Норт делает шаг вперед, а в следующую секунду крышка резко открывает и термос выскакивает из рук, падая на пол. Рика резко отстраняется и замирает, наблюдая за тем, как содержимое разливается по полу. Синеватый чай отливает фиолетовым в свете огня. Руки девушки опускается, она обмякает.

— Черт, сейчас. – Норт тянется за тряпкой и цепенеет, глядя на Рику.

Она прерывисто вздыхает, а потом закрывает лицо руками и сползает по стене всхлипывая. Встает на колени, в попытке что-то сделать с термосом, хотя это уже бесполезно. Её трясет.

Норт быстро опускается на колени рядом с ней, перехватывает её руки приговаривая что-то успокаивающее.

— Всё, всё, тихо, не переживай, это просто чай. Я рядом, все хорошо. Рика, слышишь меня. – он привлекает её внимание и заставляет посмотреть на себя, держа её за руки. – Я рядом, ты в безопасности.

Он аккуратно обнимает её, трепет по волосам как ребенка и тогда Рика срывается, плачет уже в полную силу.

— Я не хочу быть плохой. Не хочу, чтобы она меня ненавидела. Зачем? Я ничего не делала, ничего, я не виновата… — голос захлебывается, спотыкается и она повторяет одну и ту же фразу как заклинание. – Я не хочу быть плохой, не хочу, не хочу…

Норт баюкает её в объятьях, утыкаясь в её волосы и стараясь успокоить. Зная, что надо просто переждать, не о чем не спрашивать. Просто ждать и не давать волю эмоциям. Она справится.

И Рика справляется. Голос становится тише, а потом на нет сходят и всхлипы. Он не знает сколько они так просидели, но по ощущениям прошло не меньше века. Рано или поздно слезы в человеке заканчиваются и тогда наступает молчание. Долгое, тягостное молчание, которое он не в силах прервать, как бы ему не хотелось. Она встает и начинает убираться, вытирать чай, в попытке успокоиться и он помогает.

— А его куда? – уточняет Норт, держа в руке термос.

— Сжечь. – нервно смеется Рика, наконец прерывая молчание.

Норт пожимает плечами и убирает его в дальний шкафчик, планируя завтра унести куда-нибудь подальше от Рики.

— Рика.

— Что?

— Ты хорошая и ты мне очень важна, слышишь, балда? – спрашивает Норт, давая ей щелбан и тиская за щеки.

— Да поняла я, поняла. – кивает Рика, отводя взгляд. – Сладких снов, Норт.

— Спокойной ночи, Рика.

Норт выключает свет на кухне и дом погружается во тьму. Рика поднимается в комнату, быстро стаскивает с себя одежду и с головой накрывается одеялом, как будто надеясь, что оно станет монстром и все-таки проглотит её.

— Я думал ты разозлишься. – раздосадовано бормочет проклятье. – Не молчи так, это раздражает. Прекрати меня игнорировать. Слышишь? Я не верю что ты спишь, прекращай.

— Исчезни. – тихо шепчет Рика.

Проклятье странно молчит в ответ, а потом тихо, как будто обиженно вздыхает.

— Я не просто так его разлил. Дура ты. И-ди-от-ка.

Рика уже не слышит его слов, быстро проваливаясь в сон. Сегодня кошмары ей не снятся. Только пустота.

Глава VII

В которой

Тьма бывает разной: мягкой, колючей, злой. Сейчас она мягко обволакивает тебя со всех сторон, погружая в себя и давая долгожданный покой. Абсолютный покой, в котором нет ничего. А потом она делает вздох, и ты цепенеешь, чувствуя её дыхание и понимая, что она живая. Тьма выдыхает и хватает руками тебя за горло, шепча на ухо что-то на неизвестном языке. Она сжимает пальцы все сильнее и сильнее, пока ты не отдаешь весь свой запас кислорода. И тогда остается только одно – тревога.

Тревога. Тревога. Тревога.

Тревога сводит с ума.

Серые глаза резко распахиваются и Рика садится в кровати, рука автоматически дергается к горлу, и она облегченно выдыхает.

— Что-то случилось? – уточняет проклятье.

Рика вздрагивает оглядываясь. В комнате темно и глаза постепенно начинают привыкать к мраку, вырисовываются очертания предметов. Проклятье сидит на окне боком, прислонившись спиной к раме, а за окном разгорается огненно-красный рассвет.

— Все в порядке. – зло выдыхает Рика, отворачиваясь от существа и ожидая очередного подкола или гадости. Но их не следует.

Проклятье прикрывает глаза, как будто обрабатывая ответ девушки. Только сейчас Рика замечает, что рядом с ним на подоконнике уселась какая-то небольшая птичка, скорее напоминающая пушистый комочек. Проклятье снова поворачивает голову к окну и чуть помедлив, говорит:

— Тогда смотри.

Рика хмуриться несколько секунд, не понимая, а потом все-таки тяжело вздыхает и откидывает одеяло, мертвым грузом придавившее ноги.

— Любят тебя зверушки. – равнодушно комментирует девушка. – Этим хотел похвастаться?

— Нет. – оно качает головой и в его тоне снова проскальзывает что-то странное.

Рика стоит по центру комнаты, освещенной красным из окна, и цепенеет, чувствуя, как тревога внутри неё нарастает, воет внутри, пульсируя под кожей. Когда она подходит к окну в стекле на секунду мелькает отражение черепа, прежде чем она открывает его и замирает, стискивая податливое дерево рамы в руке. Проклятье тоже замирает, хмуро глядя на город.

Стрелки на часах только перевалили за два и до рассвета ещё далеко. За окном разгорается огонь. Он уже перекинулся на верхние этажи и соседний дом, сквозь треск пламени слышны крики людей, старающихся потушить огонь.

— Недалеко отсюда ещё несколько пожаров. – отстраненно вздыхает проклятье, не сводя взгляда с огня. Он отражается в его глазах и на лице, алым пляшет во взгляде.

Рика стоит так еще несколько секунд, а потом бросается к шкафу, на ходу зажигая огонь в лампах. Комната мгновенно озаряется светом, и девушка чертыхается, резко зажмуриваясь. В глазах плывут разноцветные пятна.

Проклятье обреченно наблюдает за её сборами и само тоже слезает с подоконника.

— Оставайся тут, ты будешь только мешать. Наслаждайся свободой, днем тебя ждет свидание с Мадам. – резко бросает Рика, накидывая на плечи черный плащ и выходя из комнаты.

Проклятье замирает, прислушиваясь к её торопливым шагам на лестнице звону входного колокольчика.

— Значит, решила от меня избавиться… — тенет существо и в голосе проскальзывает обида. – Ну как знаешь.

1. Нежить, обитающая на болоте. ↑

2. Площади перед академией магии. ↑

Еще почитать:

Илия — Глава 6.

Между светом и тьмой — Глава 5.

Глава 1. Встреча с неизвестностью. — Джозефина и её история.

МОРОЗНЫЙ ВЕТЕР—ГЛАВА ПЕРВАЯ  — М. В.— ГЛАВА 1