Суслинная нора

Основан на реальных событиях.

***

Сегодня плакали в двух домах. Оплакивали внезапный уход из жизни Мираса, молодого, красивого парня, который отслужив в армии, завершил образование в техникуме и всего два месяца назад получил диплом электромонтёра. Один дом – дом его матери, который горе сделало пустым и серым. Все родственники давно вернулись с похорон, остались самые близкие, чтобы вознести молитвы всевышнему. Динара-апай, мама Мираса, сидела на полу на корпе (специальном коврике), уже не в силах плакать. Она просто покачивалась из стороны в сторону, поглощенная горем.

Ещё сегодня утром было все хорошо. Мирас, собираясь на работу попросил в выходной приготовить что-нибудь вкусненькое, потому что хотел познакомить маму с невестой.

Второй дом – дом невесты, куда уже дважды приезжала неотложка. Сегодня утром по пути на работу Мирас зашёл и сказал, что в субботу они с Мариной пойдут к маме.

***

Старший брат Мираса, Марат, вошел в комнату, и прислонился к дверному косяку. Его ошарашенный вид не на шутку всех перепугал.

— Тебе плохо? Капли дать? – подбежала к нему жена.

— Нет… Мама… мама…

Женщина подняла на сына, полные боли, глаза.

— Мама, скажите, как бы вы поступили, что бы почувствовали, если бы наш Мираска сейчас вошел в эту комнату?

Со всех сторон, от присутствующих родственников раздался злобный шепот: «Совсем с ума сошел?», «Ты что городишь?», «Мать совсем не жалеет!»

— Я, Маратик, всю жизнь свою до минутки отдала бы, чтобы только мои дети были живы и здоровы.

***

Лето в этом году выдалось очень жарким. Середина июля, а дождей не было с мая месяца. Чуть не каждую неделю заходили над горами черные тучи. Воздух становился горячим и наэлектризованным. Округу сотрясали раскаты грома, сверкали молнии. Но на землю падало, в лучшем случае, несколько крупных тяжелых капель, поднимался ветер и уносил тучи. Вечером, накануне трагедии, ветер был настолько сильным, что ломало и бросало на землю довольно крупные ветки. Случилось несколько обрывов электрических проводов. Аварийная бригада едва успевала справляться. Мирас с напарником работали с раннего утра на участке, где дерево раскололось надвое и упало. Их участок был обесточен, провода лежали на земле, висели на заборах. Им предстояло восстановить их.

На горы снова наползали тяжелые свинцово-серые тучи. Небо расчертили молнии и поднялся ветер. Мирас, спешил, отворачиваясь от ветра, несшего в лицо пыль и песок, сматывал упавшие провода. Громыхнуло так, что казалось, сотряслась земля. Молния полыхнула совсем рядом и прежде чем Мирас услышал треск, что-то заискрило, затрещало. И в следующее мгновение он лежал на земле. Его напарник не сразу понял, что произошло. И только увидев бегущее по проводам голубоватое пламя, при следующей вспышке молнии, бросился вызывать подмогу и врачей. Прибывший на место фельдшер, осмотрев пострадавшего, сказал, что парень мертв.

Весть о трагедии очень быстро облетела посёлок. Все, от мала до велика, приходили выразить соболезнования. По мусульманским обычаям, хоронили Мираса в тот же день. Вскрытие категорически не допускалось. Были соблюдены все традиции, самым тщательным образом провели ритуал омовения, обрядили в кафан (специальный саван), закрывающий тело от плеч до бедер, обернули в лифафу (специальную ткань), с головы до ног и изару, для нижней части тела. Рассыпали благовония.

Могилу приготовили очень быстро, глина на холме, где располагалось кладбище, легко поддавалась. Сделали подкоп, куда опустили тело, блюдо с лепешкой и пиалу с молоком, и сложили перед этим гротом стену из жженого кирпича. Имам прочитал джаназу. Могилу закопали и все покинули кладбище.

В этот день все-таки начался ливень, будто небо оплакивало покойного. Ветер подул с другой стороны и грозовые тучи, что пролетали мимо вернулись, и, ударившись о горы, излили весь дождь, что несли в себе. Ливень, не успев немного утихнуть, обрушивался с новой силой. Любой ручеек или ложбинка превращались целую реку. Размыв одну из таких ложбинок, вода устремилась вниз по холму к свежей могиле и встретив на пути несколько нор сусликов, проникла в них. Под землей тоннели, прорытые грызунами, соединялись в одну нору. И эта нора очень быстро наполнилась водой и обрушилась прямо в могилу на погребенного. Иссохшая глинистая земля начала жадно впитывать воду. И вокруг покойного очень быстро образовалась влажная колыбель. Ткань тоже впитала влагу, и спустя некоторое время, он очнулся.

Всё, что он помнил, это вспышку. Сначала его охватил ужас, когда пришло осознание того, что он находится в могиле. В приступе паники он извивался внутри тесного помещения и сумел высвободить руку. Откуда-то текла вода и наощупь, найдя это место, обнаружил, что можно сесть. Именно здесь обрушилась суслинная нора. Освободив от покрывающей ткани голову, Мирас понял, что откуда-то поступает свет. Один из тоннелей пропускал не только воду, как по желобу, но и был достаточно прямым для проникновения света.

«Так, — мысленно приказал он себе, — спокойно. Прямо над головой не больше полутора метров земли. Нора с уклоном, значит, около двух-двух с половиной. Немного. Руками — руки до костей сотрёшь, вытащить из кладки кирпич, если сложили не на цементный раствор.» Освободившись от ткани окончательно, он нащупал присыпанную влажной глиной, посуду. Пиалу стал использовать, чтобы как можно больше расширить нору. Как только глина пропитывалась водой, он как ковшом выгребал её из норы, всё расширяя и расширяя лаз. До поверхности ещё далеко, но уже можно было встать. Под ногами хлюпала скользкая жижа.

«Нет, так не достать. Придется вытаскивать кирпичи.» На счастье, кладку сложили на глиняный раствор. Один за другим, он выложил из них ступеньку. Ещё немного, уже можно нащупать корни горчака, которым заросло кладбище. Давая себе короткие передышки, он снова и снова возвращался к норе. Начало смеркаться. Опять охватил приступ паники. Этот слабый свет, который пробивался через нору, был как путеводная звезда. Встав в полный рост, расширенное пространство это уже позволяло, он пару раз ударил себя грязными исцарапанными руками по лицу.

«Успокойся, Мирас! Сядет солнце, появятся звезды. Хотя, там сплошные тучи. Все равно, молнию ты увидишь.»

В верхней части расширенной норы он мог уже нащупать корни. Это был именно горчак, его стебли были очень прочными. Когда-то бабушка вязала из них метелки. Корни тоже похожи на крепкие толстые шнуры. Если ухватиться за них одной рукой и подтянуться, можно достать до поверхности земли. Пару раз он сорвался, тело скользило по мокрой глине. Наконец он ухватился за довольно толстый корень и подтянулся. Но…большой пласт земли, оплетенный корнями, рухнул вниз, и парень снова свалился на дно могилы, больно ударившись о кирпичи. Но стоило ему посмотреть вверх, как он увидел, что теперь сможет пробраться в это отверстие. Но корней, на которые был расчет теперь нет. Выдолбить подобие ступеней не получилось, лаз пропитался водой, и мокрая глина сразу обваливалась, как только он пробовал опереться о ступеньку. Давно наступила ночь, дождь кончился. Было видно, как ветер гонит тучи по небу. И тут он нащупал под ногами, затоптанную ткань, в которую было обернуто его тело. Идея вспыхнула в голове сразу. Завязав в один из углов кирпич, он выкинул его на поверхность, распределил ткань, чтобы она прилегала к стенкам лаза и упираясь спиной и ногами понемногу, продвигаясь за один рывок в высоту не больше ладони, смог выбраться на поверхность.

Возле кладбища, распластавшись в мокрой, после ливня траве, плакал и смеялся одновременно, заживо погребенный. Туч на небе почти не осталось, и, казалось, звезды удивленно мигают, глядя на него с высоты.

Он вытянул из лаза грязную мокрую ткань, отвязал кирпич, обмотал ее вокруг бедер и направился в сторону дома. Идти пришлось не по центральным улицам, а обходить по окраинам, чтобы не перепугать никого, если встретится вдруг поздний прохожий. И к своему дому он так же пробирался через огород, преодолев невысокий забор. И только сейчас в голову пришло, как же войти в дом. Мама и родные и так пережили потрясение, и покажись он в таком виде, сердце мамы может просто не выдержать. Он умылся, смыл с головы и тела глину прямо в арыке. Ополоснул там же кафан и ткань, и наконец увидел, что из дома вышел Марат. Старшему брату Мирас всегда мог доверять и надеялся, что не перепугает его насмерть. Марат прошел к топчану возле дома и прикурил. В свете зажженной спички ему показалось, что за топчаном стоит человек.

— Кто здесь?

— Мара, брат…это я. Я не умер…

— Аллах милосердный! – он отшатнулся и едва не свалился через ограждение беседки.

— Мара, я, правда, живой. Вот, потрогай меня.

— Но, как это… — с опаской он потрогал протянутую руку.

— Благодаря дождю и норе суслика.

С полчаса братья обсуждали, как быть.

***

— Мама, скажите, как бы вы поступили, что бы почувствовали, если бы наш Мираска сейчас вошел в эту комнату?

— Я, Маратик, всю жизнь свою до минутки отдала бы, чтобы только мои дети были живы и здоровы.

— Мама, Мирас жив… Мирас, я сказал всем. Заходи…

***