Степка

Глава 1. Октябрь месяц 1940 года

— Ну вот и хорошо, привели могилку в порядок.

— Хорошо получилось, правда пап.

— Очень, хорошо Катя, — ответил он.

— Мама, а почему бабушка так рано умерла? Ведь она была не совсем старушка.

— Она и не старая была. Ей еще и пятидесяти не было.

— Не, это уже старая, — уверенно сказала Катя.

— Много ты понимаешь, Катька. Разозлилась мать. — Какая старая? Ей ещё до пенсии семь лет почти работать нужно было.

— Ма, а дедушка, где похоронен?

Женщина помолчала, присела на лавочку. Тыльной стороной ладони вытерла слезу.

– Сообщили, что где-то в Свердловской области. Его как забрали ночью, пятого октября тридцать восьмого года, так я его больше и не видела.

— Он что враг народа был? – спросила Катя.

— Что ты Катя? Дедушка был настоящий советский человек, и настоящий коммунист.

— А я его совсем не помню.

— Ты тогда маленькая была, тебе неделю только как четыре года исполнилось, вот ты и не запомнила. Правда сильно испугалась, и плакала долго. Потом через год сообщили, что умер в тюрьме от сердечного приступа, и похоронен там же. Твоя бабушка Люда, как узнала, болеть сильно начала.

Катя подошла и обняла сидящую на скамейке маму.

— Мам, ну ты же медсестра. Могла ее вылечить. Или врачам ее показать.

— Она без своего мужа, твоего дедушки жить не хотела.

— А как же мы? Ты, я. Нас она совсем не любила?

— Любила, конечно, обняв дочь ответила она. — Она мне говорила, что очень любит тебя, меня, и папу. Говорила, нас трое, и мы семья. И, что раньше у нее тоже была семья, муж и дочь. Я ей пыталась объяснить, что она тоже наша семья. Пыталась объяснить, что мы ее сильно любим. Она соглашалась, но видно без дедушки ей было плохо.

— Так, Танюха, хватит. Сейчас слезы польются, сказал мужчина. Потом ты мне начнешь рассказывать, что лицо заплаканное, и в таком виде, ты никуда пойти не сможешь. А мы еще в парк должны сегодня попасть. У нас по плану сегодня парк после обеда.

— Ты прав Матюша, ответила Татьяна, вставая, и снова вытерла слезы тыльной стороной руки. Полей мне на руки.

Матвей поднял с земли бидон, снял крышку и вручил ее дочке.

— Подставляй руки.

После того, как жена помыла и вытерла руки, то же самое сделали Катюша, а потом и глава семейства Матвей.

— Эх, какая сегодня погодка, потягиваясь и поворачивая голову в разные стороны, негромко сказал глава семейства. Катюша, Танюша, посмотрите вокруг. Какое красивое голубое небо. Маленькие белые облака, как барашки, пасущиеся на голубом лугу. И тихо, тихо. Никакого дуновения ветерка. А трава, кусты, деревья. Правда трава подкачала, большей частью уже высохла. Но кусты, деревья, зеленые, красные, желтые. И все эти цвета со множеством разных оттенков. Красота. Настоящее бабье лето. Даже вон, паутина летит.

— А наш папа прям как писатель. Правда Катюха?

— Правда, мамуха. Ответила и захихикала Катя. За ней засмеялись и родители.

— Интересно, сколько продержится такая прекрасная погода, не понятно у кого спросил Матвей.

— А кто его знает. Может через час налетит холодный ветер, пойдет холодный косой дождь, и установится обычная Ленинградская погода, ответила Татьяна.

— Это точно, сказал Матвей, поднимая с земли пустой бидон. Ну что пошли домой? Обедать и в парк?

— Ура! Радостно крикнула Катюха, и подпрыгивая впереди родителей направилась к выходу с кладбища.

Погода, возможно, последнего теплого осеннего воскресного дня, многих заставила выбраться из дома. В этот на удивление теплый, безветренный день, народу на кладбище было много. Люди чистили могилы после лета, другие только подтягивались, а те, кто уже отдал дань близким, тянулись на выход. Люди разговаривали, кто-то смеялся. И среди этого наложения шумов Татьяна услышала, совсем другой звук.

— Катя, замолчи, сказала Татьяна дочке, скакавшей впереди родителей и распевающую детскую песенку. Слышите?

— Что мама?

— Слышишь? Точно, кто-то мяукает.

— Где мама? Я ничего не слышу.

— Где — то там, в той стороне от ворот.

Татьяна медленно пошла в ту сторону, куда сказал муж. Следом пошла Катя, потом вприпрыжку обогнала мать, и пошла впереди.

— Не скачи Катька, трава высокая. Смотри под ноги.

— Слышу мама, это там. Катя правой рукой показала место, откуда, по ее мнению, доносилось еле слышное мяуканье. Она быстро достигла, того места, куда указывала рукой, и присела.

– Я нашла его мама. Какой он красивый. Бедненький, как ты здесь очутился? Она поднялась, и повернулась к матери. В руках она держала маленького бело — рыжего котенка. Его шерсть была густая и длинная. И цвет не совсем рыжий, какой — то средний, между рыжим и персиковым. Нижняя часть морды, живот, лапы были белые. С задней стороны задних лап, внизу было по два рыже – персиковых пятна, и все остальная шерсть тела, было такого же цвета.

— И вправду маленький, — согласилась Татьяна. Кто-же его здесь выкинул? Ну что за люди? Что трудно пристроить? Нет же бросили недалеко от входа. Что бы кто-то подобрал. А если бы не нашли? А завтра дождь и ветер. Какие жестокие люди, сокрушалась она.

— Ну ладно причитать Таня. Все люди сердобольными не бывают. Что теперь делать с ним будем?

— Давайте себе оставим, с воодушевлением сказала Катя.

— А твоего хомяка куда денем? Котенок станет взрослым и сожрет его.

— Я смотреть за ним буду, что бы не съел, — не сдавалась Катя.

— Круглосуточно, улыбаясь, — спросил Матвей.

— Катя надула губы и опустила голову.

— Нужно его кому-то подарить.

— Кому Люда?

— Не знаю. Надо кому-то предложить. Ты на работе спросишь, я тоже. Кто-то все равно возьмет. А пока будем искать ему хозяев, у нас поживет. Татьяна погладила котенка по голове, который теперь молчал, видимо ощутив защиту дочкиных рук.

Они дошили до перекрестка, свернули на Николаевский проспект и не спеша двинулись в сторону больницы имени Мечникова. Одни люди шли им на встречу, другие в попутном направлении, некоторые иногда обгоняя их. Все они шли по своим делам, но было видно, что сегодняшний день, по-настоящему теплый, тихий и солнечный, очень радует их. Они прошли очередной дом, за которым показался их двухэтажный. Первый этаж дома был кирпичный, а второй деревянный. Из ближнего к ним подъезда, где на первом этаже окнами во двор, находилась их двухкомнатная квартира, вышли мужчина и мальчик.

— Па, смотри дядя Коля вышел из нашего подъезда со Степкой.

— И вправду. К нам что ли приходили? Он поднял руку и замахал ею, привлекая внимание.

— А давайте им котенка подарим. У них никаких животных нет, предложила Татьяна.

— Если огласятся, ответил глава семейства.

— Не надо, давайте себе оставим, захныкала Катя. Смотрите, какой он хороший.

— Здравствуйте, подходя к ним сказал Николай, протягивая руку для приветствия Матвею. Мужчины крепко пожали руки.

— Привет Танюха! Николай улыбнулся Татьяне. Привет Катюха, сказал он, снова улыбнувшись и протянул руку.

Катюха вложила свою маленькую ручку в руку дяди Николая, и попробовала потрясти ее.

— Что не получается? Значит еще мало каши съела.

— Привет Степка, сказал Матвей, тоже протягивая ему руку для рукопожатия.

— Здрасти, дядя Матвей, ответил он.

— Ты что такой кислый, спросил Матвей Степана.

— Да так, настроения нет.

— А что так?

— Уезжать не хочет? Вот и кислый, ответил за него Николай. Уезжаем во вторник. Переводят меня. Вот зашел к вам, хотел сказать, чтобы вечером в гости зашли, часиков в так в шесть. Посидим, когда еще следующий раз случится.

— А куда переводят, спросила Татьяна.

— Куда, куда? Что ты такие вопросы задаешь, перебил ее Матвей.

Николай посмотрел на Татьяну. – Куда не скажу. А направление, на запад, к границе. Так-то вот. Ну что придете?

— Конечно придем, ответил Матвей.

— Ну тогда до вечера. Степа пошли.

Мальчик вернул котенка Кате, помахал рукой на прощание, догнал отца. Взял своей рукой его указательный палец и пошел рядом.

— А как же парк?

— В следующий раз Катя, ответила мама.

— В следующий раз будет дождь, будто не знаешь.

— Это точно, согласился папа. Давайте так, поели, быстро переоделись, и парк. Хоть на часик.

— Ура, а я есть не хочу. А котёнка я Степкой назову, на память, раз мой друг уезжает, категорично заявила Катя.

— Ну, ну, — улыбаясь сказал отец.

Глава 2. Август месяц 1941 года

— Ну ты посмотри на него, какая скотина. Катя, иди сюда, крикнула мама.

— Ща.

— Что это за ща? Сейчас нужно говорить. Быстро иди сюда. Я кому сказала. Ну ты посмотри на него. Опять притащил. Хорошо, что сегодня не крысу. Добытчик. Всякую мерзость домой тащит. Катька, быстро сюда.

На кухню вошла Катя, остановилась на пороге.

— Ну вот полюбуйся на своего любимчика. Посмотри опять заразу в дом притащил.

Длинношерстный бело — персиковый с рыжиной кот, сидел посередине кухни, а перед ним на полу лежала дохлая мышь.

— Мама, ну что я ему скажу. Он все равно не понимает.

— Не понимает. Все он зараза понимает. Знает, что я ругаюсь, а все равно тянет. Сам не жрет, ни мышей, ни крыс, не птиц, а домой тянет. Зачем?

— Учительница сказала, что так он заботится о своей семье. Делятся своей добычей.

В это время кот поднялся, потянулся, подошел к блюдечку с водой, немного полакал и пошел вон из кухни.

— Вот ты посмотри Катька на этого. Важно пошел, как будто не о нем говорят. В это время, лежащая на полу мышь шевельнулась, Татьяна вскрикнула, дернулась от испуга. Вместе с ней дернулась и рука, держащая горячую сковородку с жарившейся картошкой. Сковорода соскользнула с керосинки, Татьяна не удержала ее, и она с грохотом упала на пол дном вверх, раскидав содержимое. Какое-то время Катина мама стояла молча, потом схватила со стола полотенце, и с криком, — Ааа, зараза, бросилась за котом. Степан от неожиданного крика сзади, подпрыгнул на месте, и бросился в коридор. Следом за ним пробежала Татьяна, и дочь что бы не быть сшибленной матерью, отступила от двери. Через несколько мгновений, кот снова появился на кухне, запрыгнул на подоконник и выскочил через открытое окно во двор. За ним появилась Татьяна, увидев красивый пушистый хвост кота, скрывшегося за окном, она подошла к столу, села на табурет.

— Катька, ну вот ты скажи, что с ним делать? Это же не кот, это какое-то наказание.

Мышь на полу снова дернула задними лапками. Татьяна подскочила на табурете. Поднялась. Взяла совок, и веником смела мышь на него. Подошла к окну и выкинула ее на улицу.

— Фу гадость. Ну гаденыш, ты придешь.

— Не мама, он сегодня уже не придет. Придет завтра, когда ты на работу уйдешь.

— Это, что ты так решила.

— Не, он характерный. Обиделся.

— Подумаешь обиделся, нагибаясь и поднимая сковороду ответила мать. – Я вон тоже обиделась. Садить, теперь ты чистишь картошку. Зря мы его не отдали, когда маленький был. Послушались с папой тебя.

Раздался стук во входную дверь.

— Катя иди глянь, кто там, — собирая кружочки картофеля с пола, сказала мать.

Катя подошла к двери, открыла ее.

— Здравствуйте тетя Варя.

— Привет Катюха.

— Заходите тетя Варя.

— Некогда Катюха. Мать где?

— Дома.

— Матери передай, вытирая глаза уголком платка, завязанного на голове, сказала она.

— Хорошо, — беря в руки бумажку, ответила она. — А что вы плачете?

— Не плачу, это так попало что-то.

— А что это? Держа в руке бумажку, снова спросила девочка.

— Извещение, ответила тетя Варя выходя из подъезда.

Катя закрыла дверь, и снова вошла на кухню.

— Кто там приходил, почтальон, тетя Варя?

— Да.

— Что хотела?

— Какое-то извещение принесла, тебе велела передать. Посмотри. Посылку, что ли прислали?

Мать села, взяла листик, начала читать. Потом руки опустились на колени, пальцы разжались, листик выскользнул из рук. Раскачиваясь в разные стороны, упал на дощатый крашеный темно-коричневой краской пол, застыв на нем серым прямоугольником. Слезы потекли из глаз Татьяны. Она прижала руки груди, начала раскачиваться, и тихо говорить, — Как же так, как же так. Как же мы теперь без тебя Матюша, любимый мой? Как же мы без тебя? Она перестала говорить, но продолжала качаться из стороны в сторону, и слезы лились из ее глаз.

Катя подняла бумажку и в слух прочитала, — Ваш муж рядовой Чуйков Матвей Петрович, проживающий по адресу: город, Ленинград, улица Брюссовская, дом 2 квартира 3, пропал на фронте 23 июля 1941 года.

— Мама, а папа найдется, — подходя к матери спросила Катя. Мать продолжала качаться не отвечая. Катя дотронулась до ее плеча. Она вздрогнула, перестала раскачаться, посмотрела на дочку, обняла ее и зарыдала.

Дни шли своим чередом. Недели через две Татьяна перестала плакать на виду у дочери. Приняла разумом потерю мужа, но не приняла душой. В этом году извещения практически всем приходили о пропажах родных людей на поле боя. У кого без вести пропал сын, у кого муж, у кого брат. Бесконечные, беспорядочные отступления в начале войны, котлы в которые попадали советские войска, не давали возможности узнать, где точно пропал и похоронен любимый человек. А может и не похоронен. Просто где-то лежит под открытым небом на захваченной фашистами территории. А может попал в плен, и испытывает сейчас все ужасы концентрационных лагерей. Никто не видел ее мужа мертвым. И поэтому, когда Катя спросила, — папа найдется? Она ответила да. Конечно найдется. В минуты, когда хотелось верить в лучшее, она надеялась, что вот сейчас раздастся стук в дверь, она откроет ее, и на пороге будет стоять он, ее любимый Матюша.

— Степка, перестань. Катя оторвалась от чтения книжки. — Ну почему ты каждый день пытаешься залезть к Мотьке в клетку? Но Степка, как обычно, не обратил внимания на замечание маленькой хозяйки. Он еще несколько раз обошел вокруг клетки, попытался просунуть то морду, то лапу, в отверстия сетки. Затем лег на пол возле нее, пробуя в очередной раз лапой открыть дверцу, цеплял ее когтями и тянул на себя.

— Степка, как тебе не стыдно. Он же маленький совсем. Она отложила книгу, встала, подошла к коту, взяла его на руки, и помогла ему сделать «потягушки». Кот с удовольствием потянулся, и громко запел свою красивую песню, местами похрюкивая.

— Никто так громко и красиво не может петь как ты, сказала Катя, почесывая его то за ухом, то под мордой. Наверно Степке понравилась похвала, так как он запел еще громче. Во время «похрюкивания» его нос как-то немного вытягивался вперед. Это становилось заметным, и вызывало улыбку. Она вернулась на кровать, положив кота рядом. Степа еще какое-то время, пел, потом звук песни начал ослабевать. Некоторое время кот еще боролся со сном, пока совсем не замолчал.

Чтение Кати прервал стук в дверь. Она глянула на будильник, стоявший на верхней полке этажерки у двери в комнату. Часы показывали четверть шестого.

— Степка, мама с работы пришла. Она закрыла книгу, встала и побежала к двери. Повернув два раза ключ закрытой двери изнутри, открыла ее.

— Привет ма, пропуская ее внутрь, а потом целуя в щеку наклонившуюся маму.

— Здравствуй Катюшка! Как ты?

— У меня все нормально. Я убрала, как ты велела. В магазин ходила, Мотьке корм покупать. Не купила.

— Почему.

— Магазин закрыт.

— А что-то написано на двери.

— Не, ничего. Завтра опять пойду. Степка опять, как вернулся, к Мотьке пытался залезть.

— Клетку не забывай закрывать. А то он умный, дверцу пытается открывать. Катюша, я разуваться не буду. Дай мне сумку, и деньги принеси. В магазин пойду. В больнице говорили, что с продуктами плохо будет. А что покупать не знаю? У нас денег совсем мало. Может крупы куплю.

Глава 3. Сентябрь месяц 1941 года

Мама, смотри Степка опять по комнате бегает и кричит. Как прошлый раз, помнишь перед тем, как бомбили. Они быстро оделись и выскочили из дома, предварительно захватив собранный чемодан с вещами, скудный запас еды, Степку в сумке, и хомяка Мотю в клетке. Быстро добежали до соседнего дома, спустились в подвал. Прошло несколько минут, и диктор объявил воздушную тревогу. Под вой воздушной сирены в подвал начали спускаться люди, удивляясь, как жильцы соседнего дома пришли раньше всех. Громко ревела сирена, люди еще тянулись в подвал, а первые бомбы уже рвались на улицах города, сея разрушение и смерть. А метроном стучал, и стучал, сообщая о бомбовом ударе. Неожиданно, раздался сильный взрыв, затряслись стены и пол. С потолка подвала посыпалась бетонная крошка. Постепенно взрывы затихли, но люди продолжали сидеть в полной тишине, радуясь, что сегодня снова остались живы. В громкоговорителях раздался звук трубы, потом диктор Михаил Меланед два раза повторил, — Отбой воздушной тревоги. Снова заиграла труба, а за ней снова заработал метроном, но теперь уже медленно, сообщая горожанам, что в городе все спокойно.

Люди, пережившие бомбардировку, выходили из подвала, а под ногами скрипело разбитое стекло, и куски штукатурки стен дома. Пройдя несколько метров от подвала, они наткнулись на женщину со стариком, которые не успели добраться до спасительного укрытия. Кто-то узнал в погибших знакомых. Слышались причитания и плач. Но люди, для которых еще недавно такая смерть воспринималась, как что — то страшное и невозможное, сегодня казалось обыденным.

Со стороны их дома несло гарью, и несильный черно — белый дым тянулся к небу. Татьяна и Катя посмотрели почти равнодушно на новые жертвы войны, обошли торец дома и вышли на улицу. Они еще не видели полностью своего дома, но видели его обломки, лежащие на тротуаре и дороге. Доски второго этажа, валялись вперемешку с кирпичом первого, и кое — где горели. Они ускорили шаг, смотря под ноги, чтобы не подвернуть их на кусках кирпича и бетона, долетевшего до середины соседнего дома. Бомба большого калибра упала рядом с их домом на перекрестке, где сейчас образовалась большая воронка. И из этой воронки на несколько метров вверх и в сторону, била распыляясь как у поливальной машины струя воды. Ударной волной разрушило часть второго подъезда дома. Ближняя к воронке, стена отсутствовала, превратившись в строительные мусор. Разбросанная мебель в квартирах первого этажа лежала вперемешку с перегородками. Часть крыши отсутствовала. Большая часть ее осталось целой, немного задралась вверх, да так и так и замерла. Подъезд в эту часть дома остался цел. И если зайти с другой стороны дома, и смотреть только на подъезд, можно подумать, что с домом все хорошо. Во всем доме отсутствовали стекла. Кое, где стены красного кирпича покрылись трещинами, но в основном дом остался цел. Им повезло, что это бомба просто бомба, хоть и большая. Если бы в дом попал фугас, сейчас все было бы объято пламенем.

Сзади раздался крик. Они обернулись. В нескольких метрах от них стояла тетя Варя — почтальон. Она стянула рукой с головы платок, вытерла слезы, села на дорогу.

— Горе то какое. Где же я теперь буду жить? Ничего не осталось. А куда Ваня вернется с войны?

— Не плачьте вы Варвара Семеновна. Пол подъезда цело. Значит и ваша кухня тоже. Вон даже стена на месте. Смотрите. Что-то да осталось. Переезжайте в наш подъезд, три квартиры свободно, вы же знаете. В квартире Каврыгиных на первом этаже, даже вся мебель осталась. Да и на втором тоже. А Грачевы, с работы придут, если захотят пусть на второй этаж заселяются. Все равно квартиры пустые стоят. А хозяева раньше, чем закончится война не вернуться. Они зашли в подъезд. На полу валялась штукатурка, вылетевшая со стен, да немного стекла на ступенях из окна подъезда. Варвара Семеновна, подняла коврик на полу, взяла ключ и открыла дверь своей новой квартиры. Все жильцы дома знали, где лежит ключ от квартиры. Но после отъезда в эвакуацию, никто не заходил в эту квартиру.

— Вы осваивайтесь Варвара Семеновна, а мы пойдем посмотри, что у нас дома.

— Таня, зови меня по имени. Я тебя только на десять лет старше.

— Хорошо, я согласна.

Они вошли в квартиру. Все стекла были выбиты ударной волной. И только одно стекло в раме было целым. Оно находилось в спальне. Та половинка окна, через которую забирался в квартиру Степа. Катя выпустила кота из сумки. Татьяна подхватила его на руки, обняла, поцеловала, и нежно сказала, — Защитник ты наш.

Глава 4. Октябрь месяц 1941 года

Конец октября выдался холодным. Еще не было снега, однако холодный ветер и низкая температура остудили квартиру. Зимние пальто и ботинки мужа, Татьяне удалось поменять на печку — буржуйку. Печным отоплением, которое было в квартире, в этом году еще не пользовались, так как оно тоже требовало много дров. Но так как дров было мало, разжигали буржуйку пока только для того, чтобы чуть прогреть комнату и сварить пишу. Печку установили в маленькой комнате, которая до войны считалась только Катиной. Сюда вместо Катиной кровати перетащили, полутора спальную кровать Татьяны и Матвея. И теперь на ней спали трое, Татьяна, Катя и Степа.

Татьяна, сидела на стуле возле стола, а рядом с ней при тусклом свете керосиновой лампы Катя читала в слух сказку о царе Салтане. Под негромкий голос дочери, она в очередной раз пыталась ответить себе, как дальше жить? Если на первый вопрос, где взять дрова, чтобы не замерзнуть, она нашла ответ довольно быстро. Вокруг стоят полуразрушенные дома, и там есть мебель, паркет. Если сильно будет холодно, можно будет использовать половые доски собственной квартиры. Их конечно трудно рубить, но зато никуда ходить не нужно. Пока дрова есть. Она с Катей натаскала досок из разрушенной части их дома, и свалили в большой комнате. Но этого все равно мало. Печное отопление требует много дров. На второй вопрос, где взять еду, ответа не было. Татьяна, как и многие понимала, что дальше будет еще хуже, дальше будет еще голоднее. Вчера соседка Варвара Семеновна, предложила ей съесть Степку. Обещала приготовить вкусное жаркое. Татьяна на такого предложения, сначала не нашлась, что сказать. Она некоторое время молчала, переваривая услышанное, а потом ее понесло. Пропажа мужа на фронте, приближающаяся холодная и голодная зима, неотвратимое, без надежды, очень страшное будущее для себя и дочери. Видимо сказалось большое нервное напряжение. И теперь эти все переживания и страхи, которые она держала в себе, выплеснулись, наружу. Предложение об убийстве ставшего родным и близким, любимца всей их семьи, прорвало всю ее замкнутость последнего времени, прорвало, как лавина воды прорывает дамбу сметая все на своем пути. Татьяна почти не помнила, что кричала. И даже, когда Варвара Семеновна, закрывая за собой дверь своей квартиры, прокричала, — Ты Танька совсем ненормальная. Татьяна продолжала какое-то время кричать, рассказывая соседке, что она о ней думает. Дело было вечером, когда она вернулась из больницы. Наверняка все соседи их двухэтажного дома сидели по своим квартирам слышали ее. Но никто так и не вышел. Она так орала, что наверно и через закрытые двери было все слышно.

— Ну и ладно, подумала она. Пусть знают, что мы можем за себя постоять. Татьяна поискала глазами кота, но не увидела.

— Катя, ты не видела Степку. Я его не выпускала, где он, не вижу.

— Смотри лучше, куда от может деться. Дверь не открывали, окно закрыто, ответила дочь.

Татьяна, осмотрела комнату, приподнялась со стула, заглянула под кровать.

— Странно, куда он мог залезть? Здесь и спрятаться негде.

Подошла к печке буржуйке, сняла крышку, колдуя над супом из последней рыбной консервы, чудом сохранившейся с мирных времен, и горсточки пшеничной крупы.

— Все начиталась, закрывая книгу, сказала Катя. – Ма, когда суп будет готов? Я есть хочу.

— Уже готово, беря тарелку и наливая половником суп, ответила она. Катя наклонилась над тарелкой и втянула носом воздух.

— Вкуснотища какая, сказала она.

— Хлеб возьми, — наливая себе суп, сказала мать.

— Не, не хочу, ответила Катя. Вернее, хочу, но не буду. Пусть лежит, потом съедим. Супа еще на завтра хватит, а потом только хлеб. Консервы больше нет, и купить не за что. Так что пусть лежит. — — Не расстраивайся Катенька, что – нибудь придумаем.

— Ага, кивнула Катя, не отрываясь от еды.

Татьяна взяла маленькую железную миску, налила супа и поставила рядом с печкой.

— Степа, иди есть. Кис, кис. Степка ты где? Она начала снова осматривать комнату. Заметила движение. — Катька смотри он пробрался в клетку. Неужели Мотьку съел? Она быстро подошла к клетке, которая стояла на небольшом железном ящике. Этот ящик, до войны, ее муж использовал для своих инструментов, а теперь в нем хранились скудные запасы продуктов. Это была защита от мышей и крыс. Татьяна и сама не ответила бы зачем, хранила там продукты. Ни мышей, ни тем более крыс она не видела давно. Кот очень хорошо нес службу. А после того, как она сварила суп, в ящике осталось только несколько небольших кусочков хлеба. Мотька был цел и невредим. Скрутившись комочком, спал на нагретом Степкиным телом куске шерстяной ткани. Степка, поднялся на зов хозяйки, теперь стоял в клетке изогнувшись дугой, попытался вытянуть лапы, чтобы потянуться. Клетка была очень мала, и помешала выполнить задуманное, поэтому кот начал протискивать свое тело через дверцу клетки. Татьяна взяла вылезшего Степку под передние лапы, и сделала ему «потягушки». Кот с удовольствием вытянулся во всю длину, и по комнате разнеслось громкое мурлыканье. Татьяна прижала Степку к груди.

— Надо же ты какой. А я думала, что хочешь его съесть. Гнала от клетки, ругала. А ты друга себе нашел. На, кушай супчик. Она опустила его на пол рядом с миской, и поглаживая его по спине. Степкина песня изменилась. К громкому мурлыканью добавилось несильное похрюкивание.

— Мой же ты певец, последний раз проведя по спине сказала Татьяна. Ну кушай, кушай. Она взяла со стола хлеб, отломила кусочек, просунула в клетку и поднесла его Мотьке. Последние дни он хоть и плохо, но ел. Сегодня даже не стал нюхать еду. Она положила кусочек хлеба рядом с хомяком, и села за стол.

— Мотька заболел, сказала она, отправляя ложку с супом в рот.

— Я знаю мама. Пока ты была на работе, я пробовала его кормить. Он не стал есть.

— Ты так спокойно говоришь об этом. Тебе, что, Катя его совсем не жалко?

— Жалко, ты же знаешь. Он старенький. Ты же его не можешь вылечить от старости?

— Нет, не могу.

— И что мне теперь выть? Буду плакать, когда умрет. Зачем заранее плакать? Теперь вон каждый день люди умирают. Скоро и мы умрем. Или от бомбы, или от голода, или от холода.

— Что ты такое говоришь Катенька? Татьяна встала, подошла к дочери, обняла ее. Откуда такие мысли?

— Сегодня слышала. Недалеко от нашего окна почтальонша баба Варя, с тетей Зиной из соседнего дома разговаривали.

— А как же ты услышала?

— А я окно приоткрыла, хотела Степу позвать, а они там разговаривали, как раз о нас.

— И что они сказали?

— Баба Варя, как раз говорила тете Зине, что Танька дура совсем. Это она про тебя. Говорит, я ей предлагала Степку съесть, сама хотела приготовить. Так она на меня кинулась, и глаза бешеные, как у полоумной, так и сверкают. Совсем не понимает ничего. Тут о себе думать нужно, а она за кота переживает. Скоро совсем голодно будет, а ещё мороз и бомбы. Я вот почту разношу, слушаю, что умные люди говорят.

— И что говорят, спросила соседка Зина.

— Говорят, что много людей эту зиму не переживёт. Кто от бомб погибнет, кто-то от морозов замерзнет, а больше от голода помрут. Потом она стала говорить тише, и мне стало непонятно. Я не стала звать Степку, вдруг думаю отзовётся и попадется им на глаза. Закрыла окно. Его наверно не было во дворе. Он, когда слышит, что окно открывают, сразу бежит.

Татьяна снова прижала дочку к себе.

— Не верь Катюша тому, что баба Варя говорит. Она иногда злая бывает. Видишь, какое время сейчас тяжёлое, да еще от мужа перестали письма с фронта приходить. А мы не умрем. У нас Степка есть. Он нас о налетах предупреждает. И на окраине мы живем, нас реже бомбят. От мороза мы не умрем, у нас вон дрова есть, насобирали. Свой пол деревянный, мебели много. Послезавтра у меня будет выходной, нужно сходить паркета насобирать. Рядом дом разбомбило, так там полы из паркета. Хорошие дрова. И карточки есть, я же работаю. Так что не пропадем. Врет баба Варя. Все у нас будет хорошо. Спасть давай ложится. Она снова прижала дочку к себе и поцеловала в щеку.

— Ма, ты Степку не видела, когда домой шла, спросила Катя, пришедшую на следующий день с работы мать.

— Нет, а что он до сих пор не приходил?

— Нет, как ушел вместе с тобой утром, так и не появлялся. Я, что-то за него боюсь, как бы его не поймали?

— Не переживай Катюша, ты ведь знаешь, что он у нас самый большой трус. Он всего боится. Поэтому в руки никому не дастся.

— Я этого не боюсь. А вдруг его, кто-то выследит и поймает.

— Не поймает Катя, он у нас ловкий.

Вдруг в стекло, что-то стукнуло. Катя аккуратно отодвинула черную материю на окне, и увидела за грязным, заклеенным полосками газет стеклом, на подоконнике кота.

— Степка пришел, радостно крикнула она, подошла к двери в комнату, скрылась за покрывалом, которое закрывало дверь в комнату, для сохранения тепла. Через несколько секунд из –за покрывала появился Степа, с мышью в зубах, и направился прямо к клетке.

— Ма, смотри. Степка мышь притащил, сказала вошедшая Катя, поправляя покрывало над дверью.

Кот залез в клетку, подошел к хомяку и положил рядом мышь. Сам сел рядом, занимая практически все пространство клетки.

— Надо же, удивилась Татьяна. Он же не таскал свою добычу домой, ни разу после того, как я его летом хотела наказать. А тут снова принес, чтобы друга накормить. Надо же, какой он? Настоящий друг. Только дружили они все время через прутья решетки. Знала бы, что он его есть не собирается, раньше бы пустила. Она присела на корточки перед клеткой, и глядя на кота, произнесла, — Степа, ты настоящий друг, но Мотя не ест мышей. Иди ко мне малыш, ты молодец. Кис, кис, кис.

Если бы Степа, мог удивляться, наверняка, на его морде появилась бы такое выражение. Он некоторое время смотрел на старшую хозяйку, которая почему-то сегодня не ругалась из – за принесенной добычи, потом опустил морду, и начал обнюхивать хомяка. Эта процедура закончилась, тем, что, Степка мяукнул, и начал вылазить из клетки, попав сразу в руки Татьяны. Он прижал уши, понимая, что возможно его обманули, и сейчас он будет наказан. Однако вместо наказания она обняла его, прижала его морду к своей щеке, почесывая его щеку.

– Добытчик ты мой, и настоящий друг. Кот успокоился, понял, что все закончилось хорошо, решил спеть свою самую лучшую песню с «похрюкиванием».

Катя впустила в комнату кота, через еще не зашторенное грязное окно, увидев его в свете сереющего дня, и громко сказала, — Смотри ма, Степка теперь крысу притащил.

Кот, не останавливаясь залез в клетку, и не увидев хомяка, положил добычу на пол, начал принюхиваться.

— Степа выходи, присев на корточки сказала Катя, — умер Мотя. Выходи. Она просунула руку в клетку, погладила кота, попробовала вытащить его. Кот начал упираться.

— Оставь кота в покое, сказала Татьяна, наблюдавшая за ними. Садись есть. Татьяна налила жидкой похлебки в тарелки себе и Кате. В Степину миску налила тоже, поставив ее в клетку, не желающему вылезать из нее коту. Кот услышал близко запах еды, понюхал содержимое миски, и начал лакать.

— Ма, а Степке тоже понравился супчик из мышки. Вкусно, мне тоже нравиться.

— Да получилось неплохо. Хорошо, что еще есть лавровый лист, и перец горошек. Жалко, что нет никакой крупы, тогда вообще вкуснятина получилась бы.

Татьяна не сказала дочке, что кроме мышки в похлебке сварила и умершего ночью хомяка. На вопрос, заданный утром дочкой, где Мотя? Сказала, что он умер, и она его закопала во дворе. Удивительно, что дочка даже не спросила, где конкретно, она его похоронила. Она совсем не ожидала, что дочь воспримет смерть своего любимого питомца так спокойно. Катя даже не заплакала. Просто сказала, — жалко. Потом они говорили о другом, о разном, пока завтракали хлебом, запивая горячей водой. После завтрака отправились за дровами. Паркетные планки Татьяна отрывала от пола с помощью большой отвертки, найденной в инструментах мужа. Они четыре раза приносили дрова домой. Во второй раз, когда они тащили на покрывале дрова, их увидела Варвара Семеновна, и тоже пошла с ними. Принесенных дров должно было хватить на долго. Печь, конечно, топить не получиться, а греть воду и готовить вполне можно. Только, из чего готовить?

— Надо будет на барахолку мои золотые часы отнести и папины запонки. Поменяем на крупу. А может чай?

— Не лучше на крупу, сказала Катя. Без чая обойдемся. Помнишь папа говорил, что он пил чай из веток и листиков яблони, груши, смородины, вишни. У тебя в больнице сад. Надо веточек наломать, и сухие листья еще висят. Давай я завтра к тебе приду и насобираю.

— Какая ты сообразительная Катюха. Мы с тобой точно не пропадем. Как- нибудь переживем зиму. А завтра обязательно нужно набрать веточек и листьев. А то деревья наверно скоро на дрова спилят.

Глава 5. Ноябрь месяц 1941 года

Что-то врезалось в заднюю лапу неожиданно и сильно. Боль пронзила ее и передалось всему телу. Степка дернулся, мяукнул от сильной боли и упал. Попытался вскочить, но задняя правая лапа отнялась и не работала.

— Ура, я попал, закричал мальчишка плотного телосложения, лет десяти, выскочив из-за перевернутого остова, когда-то легкового автомобиля, а теперь груды рыже – грязного ржавого, местами покрытым копотью металла. В одной руке у него была рогатка, в другой кусок арматуры. Следом за ним появился другой подросток примерно такого — же возраста, но явная противоположность первому. Мальчик был худ, весь вид его выражал борьбу организма со смертью, которую этот организм медленно проигрывал. В руке у него был кусок кирпича.

— Витек, давай быстрей, крикнул крепыш. Он пытается удрать.

Кот справился с первой болью, попытался побежать, но лапа отказывалась работать. В нескольких метрах от него находилась гора строительного мусора, ранее представлявшая часть рядом стоящего дома, туда и запрыгал на трех лапах Степка, к этому спасительному нагромождению, представляющего собой битый кирпич, штукатурку, сломанные и целые балки перекрытий, порванные и искорёженные куски кровельного железа. Сзади раздавался быстро приближающийся стук каблуков преследователя. Крепыш настиг кота, замахнулся и попытался ударить куском арматуры. Раненое животное из последних сил ускорилось и юркнуло под ближайшую балку. Опускающаяся рука врага арматурой задела шерсть на конце хвоста и ударилась об асфальт. Крепыш быстро стал на колени и заглянул в проем под балкой. Потом просунул руку с арматурой в проем, и пошурудил там.

— Ну, где он там, чёли, убег? — Спросил подошедший Витек.

— Да куда он денется. Там он. Поднимаясь с колен, ответил Санек. Я его правда не увидел, но он там. Куда ему деваться. Жалко, не успел ударить. Теперь придется кучу разбирать.

— Да, плохо. У меня и сил нет совсем, три дня уже не ел, ответил Витек, присаживаясь на груду мусора.

— Потерпи, скоро мы его достанем, — откидывая кирпичи в сторону, и пробуя вытащить кровельное железо, как крышей прикрывающее место, где сидел кот. Железо еще не сдвигалось под детскими руками, но количество строительного мусора, придавливающего его, уменьшалось, приближая тот миг, когда желанная добыча окажется в их руках. В это время из громкоговорителя голос Михаила Меланеда сообщил об авиационном налете, и завыла сирена.

— В бомбоубежище нужно бежать, сказал Санек, отряхивая от строительной пыли руки.

— Покамест мы там сидеть будем, он убежит.

— Может. А если бомба упадет, нас тут и накроет.

— Ходи сам, я здеся посижу, что бы он не сбежал. Все равно силов у меня нет бежать.

— Давай помогу, — предложил Санек.

— Не, не надо, мобыть не сдохну.

— Как хочешь, ответил Санек, и трусцой побежал к бомбоубежищу.

Витек, присел на груду мусора рядом, с проемом, где спрятался Степка, продолжая держать кусок кирпича в руке.

Перекрывая вой сирены, послышался звук бомбардировщиков, целью, которых были мирные жители города, старики, женщины, дети. Витек уже видел в хмуром небе приближающийся самолет, в облачках, разрывающихся рядом с ним зенитных снарядов, не попадающих в цель. Видел, как из бомбового люка вывалилась огромная чушка, и полетела вниз. Мальчик попытался подняться, чтобы искать спасение от летящей сверху неминуемой смерти, но упал на колени, возможно от страха, а возможно от того, что голодного ребенка покинули последние силы. В это время, мимо него, стоящего на четвереньках, не пробежал, а медленно проскакал на трех лапах в сторону рядом стоящего дома Степка. Витек, протянул в его сторону руку, и жалобно крикнул, — Стой. Вместе с котом, от него убегала последняя надежда поесть. Его мать, три дня назад ушла на работу вместе с продовольственными карточками, и больше не вернулась. Мальчик проводил взглядом кота, сел, облокотившись на лежащую рядом балку, поднял голову вверх. Сверху продолжала лететь бомба. Падающая бомба летела почему-то на парашюте, все увеличиваясь в размерах. Витек, как заворожённый смотрел, как она медленно приближается к земле, совсем не далеко от него.

— А почему она на парашюте, — равнодушно спросил у себе Витек, совсем не интересуясь ответом. До этого он никогда не видел, бомб, летящих таким образом. Ход его мыслей остановился, так как бомба почти достигла земли. Мальчик закрыл глаза, сжался, ожидая взрыва. Нос бомбы ударился об асфальт дороги. Полотно парашюта еще подрагивало, укладываясь на асфальте, закончив свой полет, а Витек так и не дождавшись взрыва, осторожно открыл глаза. Бомба, упавшая метрах пятнадцати от него, лежала целой на боку, а из ее задней части, вылезали здоровые пятнисто – коричневые крысы, и разбредались в разные стороны.

Воздушная тревога закончилась, и люди начали появляться на улице. Выскочивший одним из первых, Санек сбил арматурой двух совсем не пугливых крыс. Но появившийся патруль забрал их, пояснив, что отправят их на проверку, как переносчиков болезней. Санек сообщил, что у его друга пропала мать, и он голодает. Поэтому вместе с крысами забрали и Витька, для передачи его в детприемник. Витек, уходящий с патрулем, крикнул Саньку о сбежавшем животном.

В это время Степка из глубины подвального помещения, сидя на строительном козле, неизвестно с каких времен забытом в подвале, стоящем напротив маленького подвального окошка, через которое он залез внутрь, и расположенного на уровне тротуара, наблюдал за всем происходящем на улице. Уже ушел патруль, вместе с Витьком и убитыми крысами, разошлись свидетели падения бомбы, и только Санек еще ходил вокруг. Он убил еще несколько крыс, и теперь стоял на том месте, где еще недавно в куче мусора прятался кот. Он пару раз махнул по воздуху арматурой, а затем зашагал по улице в сторону центра. На некоторое время улица оказалась безлюдной, за исключением нескольких крыс, которые не скрылись еще в близстоящих домах. В это время две их них не спеша шли по — широкому, более метра длины, проему подвального окна, через которое Степан осматривал улицу. Они достигли края окна, продолжая ходить по краю, ища спуск вниз. Одна крыса пытавшиеся спуститься по стене местами с отставшей штукатурке, сорвалась и упала на пол подвала, прямо на лапы, продолжила только ей известный план маршрута. Другая, крыса развернулась, пошла обратно. В это время мимо окна прошли два прохожих. Крыса остановилась, передумала, повторив путь первой крысы, но стой разницей, что ей удалось спуститься по стене примерно половину расстояния. Она тоже упала на лапы, и двинулась следом за первой.

Скоро в подвале не было слышно ни единого звука, и сколько не напрягал слух Степка, ничего услышать не мог. Он не ожидал здесь встретить своего собрата. За последний месяц, полтора, его собратьев сильно поубавилось. Иногда он встречал метки, оставленные представителями его кошачьего племени, но сам он их не видел уже несколько недель. Сегодня он осознал, всю опасность, которая исходит от каждого из людей. На улице уже начинало темнеть. Степка решил прыгнуть на окно, расстояние до которого не превышало метра. Но не смог даже совершить попытку. Лапа в середине сустава опухла и сильно болела. Кот решил отложить свое путешествие домой до утра. Ни о какой попытке добыть добычу, из – за чего он последнее время каждый день выходил из дома, он уже не думал. Свернувшись калачиком, Степан начал чутко дремать.

— А Степка, где, спросила Татьяна, когда поздоровалась с дочерью, справилась о ее самочувствии, узнала, чем она занималась сегодня.

— Он не приходил. Как ушел утром с тобой, так пока и не вернулся.

— Придет, уверенным голосом сказала мать, хотя сама переживала за Степку не меньше дочери. Она понимала, что для любого человека в городе он будет желанной добычей. Давай вот, что сделаем, Катюша. Сейчас попьем чаю с хлебом, а потом почитаем друг другу немного и спать.

— Хорошо, только давай печку немного подольше потопим, а то я сегодня с обеда Степку все время выглядываю, несколько раз на улицу ходила, что – то замерзла, и не могу до сих пор согреться.

— А ты часом не заболела?

— Нет просто замерзла.

Татьяна подошла к дочке, приложила губы к ее лбу.

— Вроде не горячий.

Раздавшийся негромкий стук в дверь, прервал их беседу.

— Интересно кто это может быть?

— Не знаю мама, я сейчас открою. И она скрылась за занавеской.

Татьяна, услышала приглушенные голоса. Потом радостный крик дочери.

— Ма, бабушка Варя пришла, принесла котлеты.

— Откуда котлеты, выходя в прихожую спросила Татьяна. Тут ее пронзила страшна мысль.

— Вы, где мясо взяли, а ну говорите?

— Тебе какое дело? Спасибо лучше бы сказала? Я вот принесла по-соседски.

— Где Степа, — крикнула Татьяна.

— Какой Степа? — Не поняла сначала Варвара Семеновна. Ты че ополоумела Танька? Я по чем знаю где он? Я его дано не видела. Она продолжала стоять с тарелкой руке. От тарелки исходил давно подзабытый вкус жареного мяса. И тут Татьяна все поняла. Внутри у нее похолодела. Она подошла, вытолкнула стоявшую на пороге соседку.

— Никогда больше не приходите с таким предложением Варвара Семеновна, слышите, никогда. И со всей силы захлопнула дверь.

— Совсем ты чокнутая Танька. Сдохнешь с голоду со своей Катькой, — услышала она слова удаляющийся соседки. — Вот сейчас Драчевским отдам, они уж мне спасибо скажут. А ты дура о себе бы подумала, да о дочке. А она все про кота, будь он не ладен.

— Ма, а ты зачем бабу Варю выгнала, она вон нам котлеты принесла. Я так давно не ела котлет. Очень есть хочется. Они так пахнут вкусно.

Татьяна присела, обняла дочку.

— Не могу я дать тебе такие котлеты доченька.

— Почему мама?

— Потому что они из человеческого мяса, Катенька.

— Ой как страшно ма.

— Не расстраивайся Катенька. Мы не будем так жить. Как-нибудь проживем. Скоро Степа придет. Если мышку принесет, сварим супчик, если крысу, жаркое сделаем. Он наш добытчик, мы с ним не пропадем.

В коридоре снова раздались крики. Теперь два голоса кричали на Варвару Семеновну. Они вошли в комнату закрыв дверь и опустив полог. Стало тише.

— Я теперь не знаю, когда у меня выходной будет. Нас все меньше становится. Двоих медсестер на фронт отправили, а вчера одна умерла. Она или потеряла карточки, или украли. Никому ничего не говорила. После выходного не вышла на работу. Дома мертвую ее нашли. Очень много работы. И за них теперь работать нужно, а раненых меньше не становиться. Не знаю, когда теперь на барахолку попадем. Катюша, ты напиши объявление. Меняю золотые женские часы и мужские запонки на крупу. И адрес напиши. Может кто прочтет и захочет сам прийти. Она помолчала. Напиши так. Меняю золотые женские часы и мужские запонки на три килограмма крупы. Завтра развесь по району. Ну а не придут, в мой выходной обязательно сходим на рынок, поменяем.

Степка проснулся, когда за окном начало светать. Он хотел подняться и потянуться, но сильная до этого дремавшая боль, пронзила лапу. Кот снова улегся, и начал лизать поврежденную место. В этот день и в следующую ночь он так и не сдвинулся с места.

С утра встав в темноте вместе с мамой, она дождалась, когда придет рассвет, отправилась вешать объявления. Сначала возле дома, а потом и по улицам высматривала Степку, и тихонько звала его. Сейчас она сидела возле окна, и через грязное стекло окна смотрела на улицу, где в холодную морозную погоду, начал идти снег, который растает теперь только весной. Так Катя сидела уже несколько часов на краю кровати у окна, в надежде увидеть своего любимого котика. От раздавшегося стука во входную дверь, она вздрогнула. Катя опустила обутые ноги в валенках на пол, пошла в прихожую.

— Кто там, спросила она?

— По объявлению. Вы объявление давали?

Катя открыла дверь.

— Мы давали, ответила она на вопрос.

В коридор вошли двое мужчин.

— Ты что одна, спросил худощавый высокий мужчина?

— Да.

Они больше не задавали вопросов, ходили по квартире, осматривали ее, трогали вещи. Зашли в комнату, где жила Катя и с мамой. Высокий, открыл шкаф, посмотрел в него и закрыл дверцы.

— Вы почему без спроса везде лазаете, — строго спросила Катя. Высокий сделал вид, что испугался.

— Видал Боря, какая строгая. Он хмыкнул, садясь на стул.

— Ой боюсь, боюсь, ответил Боря со смехом, больше похожим на хрюканье, усаживаясь на кровать.

— Ну и где твое золото, спросил высокий.

Катя подошла к шкафу, открыла дверцу и с нижней полки вытащила носовой платок, завязанный узелком.

— Вот, развернула его, и положила в протянутую руку высокого. Мужчина осмотрел украшение, часы, положил их в карман, встал.

— А карточки, где, — спросил он.

— У мамы. А вам зачем? Крупу давайте, три килограмма.

— Во дает, сказал Боря, снова захрюкав. А может нам ее с собой взять, а Грач?

Высокий, он же Грач, поднялся, приподнял полотенце со стоящей на столе вазочки, посмотрел на два небольших хлебных кусочка.

— Как они эту солому жрут? Опустил полотенце на вазочку. Посмотрел на своего подельника. — И почему Боря, ты такой дурак? Тащить ее через пол города. Нас первый же патруль накроет. Если нужно, здесь ее найдем. Никуда она денется, если не окочурится.

Боря опять захрюкал, и они ушли. Катя, какое-то время стояла на месте, потом осторожно пошла закрыла дверь, улеглась на кровать, укрылась одеялом, и до прихода матери не встала.

Степка открыл глаза. Всю ночь за окном шел снег, шумел ветер. Небольшие твердые снежинки залетали в длинный проем окна подвала, падали, превращаясь в сугроб. Самые быстрые, пролетая окно падали вниз. Некоторые особо резвые, даже долетали до Степки. Из-за выпавшего снега день обещал быть светлым. Белый цвет уже начал скрывать грязные, прокопченные улицы, местами заваленные строительным мусором. Степан поднялся на лапы. Боль чуть отступила, но не ушла. За долгое время находясь без движения кот замерз. Очень хотелось есть, а еще больше пить. Он решил перепрыгнуть на окно. Ноющая боль, не дала прыгнуть сразу. Кот присел на задние лапы, рыже – белый хвост двигаясь из одной стороны в другую, выдавал его волнение. Наконец он решился на прыжок. Боль пронзила сочленение лапы, и прыжка не получилось. Он уже оторвался от своего убежища передними лапами, на котором провел более двух суток, потерял равновесие, и упал, больной частью тела о пол подвала. От удара и новой боли, Степка мяукнул, улегся тут же под окном на полу, покрытом тонким, едва заметным снегом. Некоторое время спустя, ему стало совсем холодно. Кот встал, посмотрел вверх, где на недоступной сейчас для него высоте был выход, и прихрамывая побрел по подвалу. Скоро он нашел широкую доску, улегся на нее, и задремал.

Неизвестно сколько времени он провел во сне. Проснулся он от попискивания, которое слышал уже некоторое время сквозь дремоту. Степка поднял голову, напрягая слух, пытаясь уловить точное место исходящего источника звука. Он уже понял, кто может издавать такой звук. Не меняя положения тела, чтобы не издать лишнего шума, кот повернул голову в сторону откуда слышались звуки, и замер в ожидании. Скоро писк стих. Но примерно через пол часа снова появился, и к нему добавились новые звуки, какие он пока понять не мог. Скоро все звуки исчезли, и сколько Степка не прислушивался, ничего не было слышно. Он уже собрался подняться и осторожно направится к предполагаемому месту, ранее услышанного шума и писка, когда в поле зрения попала серого окраса небольшая крыса, удаляющаяся в дальнюю часть подвала. Кот замер. Так он просидел несколько минут, потом расслабился, приняв удобную позу. Он уже понял, что наткнулся на крысиное логово. Мать ушла, а где-то там находятся без присмотра ее детеныши. От этих мыслей, пасть наполнилась слюной в надежде на еду. Еще через несколько минут он поднялся и осторожно в полумраке двинулся в сторону предполагаемого места обитания крысиного выводка. То, что он искал, оказалось, за перегородкой, которых в подвале было множество. Часть крысиного выводка, нарушая запрет на тишину в отсутствии матери, резвилось не далеко от входа в норку, которая уходила под перегородку. Три крысёныша играли, увлеченно нападали друг на друга еще неуверенно держась на своих лапках. Как это бывало всегда на охоте, Степан не стал неожиданно, выйдя на жертву пытаться спрятаться на открытом пространстве. Тело кота распрямилось в прыжке. На этот раз больная лапа не подвела. Возможно лапа начала выздоравливать, а возможно сказалась полная концентрация всего тела, понимание того, что вот она еда совсем близко. И если ее сейчас не добыть, то возможно потом уже не получится. Пока он совершал свой первый прыжок, крысята уже увидели опасность, и на еще не окрепших лапках, на перегонки мешая друг другу, пыталась преодолеть несколько десятков сантиметров до спасительного входа в норку. Самый резвый только скрылся в проеме норы, когда кот на третьем прыжке преодолел расстояние между ними, опустился рядом, и ударом лапы откинул оставшихся двоих малышей от входа в логово. Они еще пытались подняться на лапы, а челюсти кота уже пронзили шею и голову одного из них. Степан отпустил первую жертву, придавил лапой вторую, вонзил в нее свои зубы. Закончив свой ужин, именно ужин, так как наступила темнота, и с ее приходом заканчивался очередной день в подвале. Степан спокойно направился обратно к доске, на которой он провел последнее время, улегся свернувшись калачиком. От еды тепло разлилось по всему телу, и он заснул сном выздоравливающего.

Шел второй час засады Степана недалеко от норы. Он сидел и ждал, когда кто-то появится из норки. Пора было идти домой. Лапа на удивление почти совсем не болела. Где-то там в глубине сочленения, еще отдавалась небольшая боль, не мешающая ходьбе. Нужна была добыча. Если перефразировать поговорку охотника на кошачий лад, Степан не хотел возвращаться с охоты с пустыми лапами. Теперь, когда он возвращался домой с добычей, маленькая и особенно большая хозяйки всячески хвалили его, целовали, ласкали. Это ему очень нравилось. Он не понимал, почему все изменилось. Впрочем, какая разница, раз они оценили его способности охотника. Наконец из норы показалась мать выводка. Не далеко от входа произошла небольшая суета, слышалось попискивание, потом наступила тишина. Сидевшая до этого на задних лапах крыса, начала движение от норы в сторону кота, постоянно водя головой из стороны в сторону, нюхая воздух.

Степан пропустил ее, решив прыгнуть сзади. Опускаясь после прыжка, он остановился так и не завершив нападения, так как крыса уже развернулась в его сторону. Он знал, что справится с ней. Крыса была молодая, и не очень крупная. Но и кот не хотел лишний раз быть укушенным. Раны от таких укусов обычно болели, воспалялись, гноились, и долго заживали. Степан просто наступал на нее, делая ложные выпады, иногда доставая тело противника когтями лапы. Крыса отступала, огрызаясь на каждое действие нападавшего, пока не прижалась к стене. Он в очередной раз замахнулся, ударяя ее когтями. Один коготь зацепился за кожу, и лапа ограничила движение крысы. Она попыталась развернуться и укусить лапу нападавшего, и подставилась. Коготь выскочил из ее шкуры, освободившиеся тело, дернулась в другую сторону, и те несколько секунд, что она пыталась сориентироваться в пространстве, хватило, чтобы Степан, находясь рядом, схватил ее зубами за шею со стороны загривка. Зубы проникли в шею. Крыса пыталась вырваться, царапая морду кота когтями задних лап. Кот терпел удары когтистых лап, все сильнее сжимая челюсти. Уже совсем скоро сопротивление крысы стало ослабевать, пока не прекратилось совсем. Еще какое-то время он держал тело в зубах, прислушиваясь, не обманывает его поверженный соперник, потом разжал пасть. Еще раз обнюхал добычу, уселся на задние лапы, начал умываться, вычищая поцарапанные места от когтей на морде. Закончив процедуру, ставил крысу, осторожно подобрался к норке, обнюхал, затем лег, засунув в нее лапу с выпущенными когтями, и пошарил там. Ему показалось, что кончиком одного когтя он нашел еще добычу, но та видимо в последний момент увернулась. Степан еще раз проверил лапой нору, но там, где он доставал было пусто. Он вернулся, взял в пасть крысу, почти без усилия взобрался по распоркам на строительный козел, перепрыгнул на окно. Медленно прислушиваясь, подошел на треть занесенному снегом краю проема окна, выходящего на улицу, еще раз прислушался, потом выглянул. На улице никого не было. Шел небольшой снег, и не сильный ветерок гнал поземку. Степан ступил на неглубокий снег, и направился в сторону дома оставляя за собой следы, которые медленно засыпал снег.

Катя возвращалась из бомбоубежища после очередного налета немецкой авиации, с непреходящей надеждой, снова посмотрела на окно их квартиры, и там увидела его. Бело — рыжее создание сидело на подоконнике. Услышав голос младшей хозяйки, до этого лежавший, Степан встал на четыре лапы, повернулся в ее сторону, мяукнул в ответ. Она подбежала к подоконнику, протянула руки вверх и схватила кота, прижала к себе. Гладила, целовала, и говорила, — Степочка родной, я так тебя люблю, я так тебя ждала, я каждый день тебя искала. Я все равно знала, что ты придешь. Я верила, что ты обязательно вернешься. Ты где был? Что с тобой случилось? Она говорила без умолку пока несла на руках. Когда они пришли домой Катя продолжала держать его на руках. Она его гладила, целовала, опять гладила, и снова целовала. До какого-то момента ему нравилось лежать на теплых ногах хозяйки. Наконец ему надоели ее проявления любви и нежности, что он стукнул ее лапой, соскочил на пол, полез в клетку. Конечно, тут было не так тепло, как на руках у хозяйки, но теплее, чем в подвале на доске. Кот свернулся калачиком, накрыл морду хвостом, и стал дремать. Маленькая хозяйка правильно поняла его поступок, сказала, — Спи Степочка, отдыхай. Не буду тебя трогать, ты наверно устал сильно. Скоро мама придет, сварит похлебку из крысы, или жаркое сделает, покушаем. Вкусно будет. Под не замолкающий голос девочки Степка спокойно уснул.

Старшая хозяйка не долго тискала в своих объятьях кота. После теплой похлебки с мясом он лежал на кровати рядом с буржуйкой. Тепло от печки приятно грело тело. Степка, вытерпевший все выражения любви обеих хозяек, подремывал, и был вполне доволен жизнью. Когда все заснули, а печка перестала отдавать тепло, он залез под многочисленные одеяла, устроился рядом с девочкой, и тоже уснул.

Глава 6. Декабрь месяц 1941 года

Нежась в лучах солнца на крыше сарая, стоящего недалеко от дома, Степан дремал. Мороз был не сильный, и солнечные лучи приятно грели тело. Вокруг все было ярко освещено, солнечными лучами, отражающихся от вчера выпавшего снега, обновившего своей белизной все вокруг. Даже серый дом, в некоторых местах обвалившейся штукатуркой на стенах, темно серыми и почти черными досками второго этажа, тоже выглядел сегодня более светлым и нарядным. Кот иногда открывал глаза и напротив в доме, все время видел в окне свою маленькую хозяйку. Почему-то она все время стояла у окна, и через грязное, заклеенное полосами газет окно махала ему рукой. Странная она эта маленькая хозяйка подумал Степан, — Могла вот так, как и он устроится на крыше, и греться на солнышке, а не сидеть в холодной комнате. Места много. Его размышления почти в полной тишине прервал новый звук. Он узнал этот звук. Воркующий голос мог принадлежать только голубю. Этот звук разорвал тишину, и от нахлынувшего охотничьего азарта, кот еле удержался на месте. Он осторожно поднялся и ползком тихо, что бы не издать ни звука направился к краю крыши. Там внизу на белом снегу два голубя пробовали на вкус осыпавшуюся мелкими частицами кору соседнего дерева. Хвост кота начал двигаться из стороны в сторону, за ним и задняя часть тела, приподнявшиеся на лапах. Степан не тратил много времени на раздутья. Тело оторвалось от крыши сарая, и полетело вниз на ближайшую птицу. Они заметили сначала тень, от прыжка нападавшего, а потом и его самого. Птицы дернулись, и начали взлетать. Кот хоть и сделал поправку перед прыжком на то, что его заметят сразу, но все равно приземлялся уже на то место, где никого не было. Еще не опустившись на землю, он, как мог дальше, вытянул одну лапу вперед, и зацепился когтями за крыло взлетающего голубя. Одновременно с приземлением он подтянул жертву к себе, и попытался впиться ей в шею, но не смог. Укус пришелся в тело ниже шеи. Перья забили рот, укус не причинил особых повреждений птице. Кот держал его лапами, пытаясь приблизится к шее. Крылья сильно били по морде мешая перехватить захват. Степан начал понимать, что сил справиться с добычей может и не хватить. У него не получалось перенести захват зубов ближе к шее. Как только кот пытался передвинуть захват, птица начинала сильнее бить крыльями. Оставалось выяснить, у кого осталось больше сил. Кот сидел на птице прижав ее своим легким телом к земле, и не предпринимал ни каких действий. Он собирал силы для последней атаки на шею голубя. В этот момент птица начала ускользать из-под кота, и он услышал голос девочки, — Пусти Степочка. Я тебе помогу. Она взяла в руку голубя, а другой рукой свернула ему шею, положила на снег. Взяла на руки кота, обняла его, нежно шепча, — Ты молодец Степочка, ты просто умница. Настоящий охотник. Кормилец. Опять поцеловала кота и опустила его на снег. – Степочка пошли домой, ты совсем устал. И поманила его рукой. Кот посмотрел на крышу сарая, покрытую рубероидом, теплую под лучами солнца, понял, что сейчас залезть на верх будет тяжело, решил последовать совету хозяйки, и пошел за ней следом.

Вечером лежа на кровати у горячей печки после ужина, Степан с недоумением размышлял. – Ну зачем нужно было жарить эту добычу. Похлебка, жаркое, зачем? Сырое мясо с кровью, гораздо вкуснее. Ох, уж эти люди, рассуждал кот, проваливаясь в дремоту.

Глава 7

Дни шли за днями, складываясь в недели, и месяцы. Татьяна продолжала работать в больнице, а Катя сидела дома, пережидая налеты в подвале соседнего дома. Уже не стало Варвары Семеновны, не успевшей добраться до спасительного убежища. Умерли от голода пенсионеры Драчевские. Снова наступила зима, а потом весна и лето. Новый день, сменял предыдущий. И, как и вчера продолжалась борьба за выживание. Степан продолжал охотиться. Добычу удавалось добыть не каждый день. Его трофеи в день составляли мышь, иногда если сильно везло, и он мог добраться до выводка, тогда две и даже три. Но такое случалось редко. Крайне редко получалось добыть молодую крысу. С большими крысами кот старался не связываться. Они были очень серьезными противниками. Поэтому вечно голодный Степка обходил их стороной. В своих передвижениях по городу старался никогда не попадаться людям на глаза. Особенно он избегал встречи с мальчишками. Иногда они с Катей ловили голубей. Катя разбрасывала хлебные крошки у сарая, а Степан прыгал с крыши и почти никогда не промахивался. Он хватал птицу и держал ее пока не подбегала Катя. Сил самому победить, голубя у него не хватало.

Все когда-то заканчивается. Сначала закончилась блокада, а потом война. Жизнь постепенно налаживалась. Степан набрал вес, его бело – рыжая шерсть блестела. Он не стал толстым. К его жилистости и выносливости прибавилась сила. И хоть сейчас еды было в достатке, он, как и раньше охотился, принося добычу домой. Только теперь Степка самостоятельно добывал не только голубя. Главным его трофеем стали большие пятнисто — коричневые крысы. Теперь он был силен и так же ловок. Можно сказать, что держал весь кошачий район под собой, никому не уступая. Татьяна больше никогда не ругала Степку, тащившего в дом здоровых, теперь снова отвратительных крыс. Всегда прижимала к себе, целовала приговаривая, — Ты наш кормилец, и наш спаситель. Когда садились кушать, самый лучший кусок мяса всегда доставался коту.

Прошли годы, закончилась и жизнь Степки. Теплым солнечным летним днем он умер на руках взрослой уже Кати, от старости. Старшая хозяйка вместе с дочкой похоронили его на кладбище рядом с Катиной бабушкой, поставив крестик и прикрепив на него дощечку с надписью: Чуйков Степан 1940 — 1955.

Катя вышла замуж. У нее родились двойняшки, девочка и мальчик. Когда они подросли, бабушка Таня с удовольствием рассказывала им историю о преданном коте Степане, который спас от голода во время войны их маму, и их бабушку. Дети уже много раз слышали эту историю, но просили бабушку Таню рассказывать ее опять. Она снова рассказывала, а рядом с детьми, сидела Катя, переживая в очередной раз, те уже далекие страшные дни. А по комнате бегал, пытаясь поймать воображаемую жертву, рыже — белый котенок, подобранный на улице. Он был похож на Степку как две капли воды. Возможно он и был его продолжением, в многочисленном кошачьем сообществе послевоенного города.