Старый барин

Приехал наконец-то Петя Суворов к бабушке своей! Много лет собирался, по телефону обещал каждый раз приехать, да как-то то времени не было, то желания. Старушка всё уговаривала: соскучилась, мол, даже не знает, как выглядит теперь её единственный внук. Лет с десяти не видела. Самой трудно приехать – стара уже.
А Петя давно уже солидный человек, год назад в областной газете в штат утвердили. Пишет статьи про паранормальные явления, мистические истории со слов очевидцев, про всякую чепуху в этом роде. Но читателей хватает, просят редактора открыть постоянную колонку по этой теме!
Так и мотался бы Петя в поисках таинственных историй, да прошёл слух, что есть такое место в одном из районов, что аж дух захватывает, когда слушаешь! И не просто в каком-то районе, а именно в том, где проживает его бабушка, да ещё в той же деревне Саратовке, где долгие годы ждёт своего внука Таисия Антиповна Молчанова, восьмидесяти пяти годов от роду. Вспомнил Петя Суворов про бабушку, уговорил редактора, что напишет интересный мистический рассказ, и отправился в места своего детства, где с пацанами рыбу ловил, да майских жуков до темноты гонял!
Изменилась Саратовка! Не гоняют уже по её улицам обручи вездесущие мальчишки, не поют в клубе заливистые деревенские песни девчата, потому что и клуба того уже давно нет, одни развалины стоят, и девчата давно замуж выскочили да в город перебрались, и мальчишки выросли давно. Новые детишки теперь в городах рождаются, а те, повзрослевшие, приезжают в Саратовку раз в несколько лет, поживут с недельку, поцокают языками и отбывают в места своей постоянной прописки. Вот и живут в вымирающей деревеньке несколько десятков стариков, да те, которым податься некуда, потому как время к пенсии подходит, а таких на городские производства не берут.
Угощает Таисия Антиповна внука своего липовым мёдом, благо, сосед Матвей Григорьевич пасеку имеет! Хотя, какую там пасеку — с пяток ульев! Чаем угощает и никак не насмотрится на Петю!
— Бабуль! – Петя сгорает от нетерпения, — здесь у вас такое творится, а я ни сном, ни духом!
— О чём ты, Петруша? – старушка внимательно всматривается в лицо внука.
— Да говорят, что у вас тут привидения ночами разгуливают!
— Это кто говорит?
— Да, почитай, все в городе!
Таисия Антиповна молчит, словно, собираясь с мыслями:
— Ты ведь помнишь наше кладбище?
— Конечно, сколько в детстве рядом играли!
— Играли… — старушка, повернувшись к иконе в углу, долго крестится и что-то шепчет.
— Ну, что там, бабуль? – не выдерживает Петя.
— Помнишь ведь, старый склеп на самом конце?
— А как же, там, по-моему, помещик Ардов покоится!
— Верно! Да ещё сынок его Андрей!
— Ну?
— В последнее время, — старушка испуганно смотрит на зашторенные занавески и переходит на шёпот, — говорят, видели старого барина возле кладбища….
— Кто же видел-то, бабуль? Двадцать первый век идёт, сто пятьдесят лет уже твоему барину!
— Петенька, ну его этого барина! Может, привиделось мужикам нашим!
— Ладно, бабуль, разберусь я с этой нечестью, слово даю! Да и по работе мне этот случай ох как нужен!
— Болтаю, старая, болтаю…- Таисия Антиповна, спохватившись, начинает суетиться возле внука, а на Петю наваливается дремота, и он, поцеловав бабушку, заваливается на свою, так знакомую с детства, постель. Успевает стянуть рубашку с брюками и проваливается в глубочайший сон, в котором приснится ему шелест вековых тополей над покосившимися крестами, старый барин Ардов, лица которого он никогда не видел, и он, Петя, бегущий с кладбища.

Как ни уговаривала Таисия Антиповна внука, отправился Петя с утра на старое саратовское кладбище! И склеп Ардовский отыскал, целый час ходил вокруг да около, только ничего подозрительного не обнаружил. Разве что лаз подозрительный, щель простая, но человек при желании выбраться сможет.
— Какой человек! – вскрикнув, одёргивает себя Петя.
Долго всматривается в тёмноту лаза. Ничего.
И витает над кладбищенской порослью особый запах, перемешанный травами, листьями и каким-то тонким, присущим только таким местам, дуновением ветерка.
Красным заревом угасает день за саратовскими холмами. Затихает неспешная жизнь на деревенских улицах. Один за другим гаснут окна в покосившихся домишках, а ближе к полуночи и вовсе стихают все звуки. Даже куры, усевшись на шестках, дремлют, лишь изредка подрагивая крыльями, да периодически открывая свои чёрные, как бусинки глаза. В небе горят звёзды, и в эту режущую человеческое ухо тишину откуда-то из далёких лугов доносится монотонный стрёкот кузнечиков.
Дождавшись полуночи, Петя Суворов отправляется в путь. По дороге вспоминает соседа бабкиного, Матвея Григорьевича. Он в аккурат встретился возле дома своего, завидев Петю, возвращавшегося с кладбища.
— Никак на разведку ходил? – хитро сощурив один глаз, спросил он.
— На какую, Матвей Григорьевич?
— Ой, Петя, не хитри! Когда журналист в нашу глухомань приезжает, да ещё после слухов страшных, тут никаких сомнений не будет! Ардова словить хочешь?
— Вы сами-то хоть верите?
— А я и видел его издалека! По надобности во двор ночью вышел, а он по улице идёт. Злой такой, трясётся! Я быстро домой, да дверь на защёлку!
— Померещилось…
— Эх, ты, померещилось! Брось это дело, Петруша! Напиши начальнику всё с моих слов, так тебе и почёт и уважение!
— Ладно, Матвей Григорьевич, разберёмся!
И вот сейчас идёт Петя по тропинке, а душа аж в пятки уходит! «Если на самом деле, то только издалека посмотрю!» — успокаивает он сам себя. Чуть не вскрикнул от треснувшего под ногой сучка! Остановившись, Петя вслушивается в темноту. Да и кладбище, вот оно, рядом, рукой подать. Несёт с него ночным гнилостным холодом. Чернеют силуэты вековых тополей, сливаются в общую массу кресты и постаменты. Боже правый, дёрнул же чёрт согласиться на эту командировку! К бабке и так бы съездил, погостил бы и уехал!
А это что?! У Пети от страха слёзы на глазах выступили, сердце стучит на всю округу! Отделилось что-то от кладбищенской ограды, зашумела трава, как от ветра, да ещё луна появилась невесть откуда! Движется на Петю силуэт, но до того странный и непонятный, что захотелось было сойти с тропинки. Да только он уже заметил его. Видит Петя лицо, исполосованное тысячами мелких морщин, видит поднятые к верху худющие руки с тонкими, похожими на когти, пальцами. Развевается длинный халат, светят ярким огнём лишённые глаз глазницы! Шумит трава, шумит под полами халата, и летит это существо над поверхностью, совсем не касаясь земли!
Ардов! Петя без сомнений определил старого барина. И когда в лицо пахнуло гнилью и затхлостью, когда трупный смрад ворвался в ноздри, Петя закричал!
— Ы-ы-ы!!!!! – мечется вокруг старый Ардов, крутится возле Пети со всех сторон. Вот болью пронзает щеку от острых когтей, вот кипятком обдало руку от соприкосновения с халатом барина!
— А-а-а!!! – кричит Петя.
Он несётся напролом прямо через кусты, прыгает через какие-то коряги, и всё слышит за спиной зловонное дыхание, всё проникает в уши шелест травы. Луны уже нет, звёзды попрятались в своих небесах, а Петя всё несётся куда-то по прибрежным косогорам местной речушки.
— А-а-а!!! – раздаётся среди мертвеющей тишины, и топот от Петиных ботинок сливается с кузнечным стрёкотом.
… Его находят через два дня. Петя сидит у одинокой берёзы. Обхватив руками колени, он дрожит всем телом, пытается что-то сказать окружившим его людям, но слёзы душат и перехватывают горло, поэтому Петя только машет руками.
Он не сойдёт с ума. Продолжит работать в редакции. Но Петя никогда не напишет рассказ об этом случае. Садясь за клавиши компьютера, работая над очередной статьёй, он подолгу сидит без движения, отстранённо отдаваясь своим мыслям. Жена подходит, обнимает его сзади за плечи, и они вместе молчат. А однажды узнают от случайно встреченных в городе саратовских мужиков, что старый Ардовский склеп как-то незаметно провалился, засыпался. Только поговаривали мужики, что видели старого барина теперь днём, за далёкой речкой, аккурат возле той берёзки, где нашли Петю….