Старые клячи

Когда расстроилась моя свадьба, я была в полной прострации и, защитив диплом, попросила распределение «куда подальше».
«Куда подальше» оказалось небольшое село в горах, довольно далеко от благ цивилизации, где мне предстояло проработать ближайшие пару лет в местной малокомплектной школе. Меня, молодого учителя, поселили квартировать у одинокой местной старушки.
Раушан тате* всю жизнь проработала в больнице и давно была на пенсии. Её хозяйство — единственная корова. Даже мне, человеку крайне далёкому от животноводства, было ясно, что корова по возрасту тоже давно достигла пенсионного возраста.
С хозяйкой мы сразу «сошлись характерами». Кроме того, что пожилая женщина, к своим восьмидесяти годам была очень активной, самостоятельно вела всё хозяйство, при этом ещё и очень образованным и начитанным человеком.
Не ладили они только с соседкой Темиргуль*, молодой женщиной, матерью троих детей, ожидающей рождения четвертого. В течение года я была свидетелем бесконечной ругани соседки по поводу и особенно без повода. Если Темиргуль начинала ругаться, крик её, наверное, было слышно от подножия гор до снежных вершин. По словам скандальной женщины, причиной всех её бед была корова Раушан тате. И мычала она не вовремя, и копытами пыль поднимала, когда та развешивала сушить белье, и цветы возле забора объедала, и много ещё чего вменялось несчастному животному. На одном дыхании Темигуль могла орать минут тридцать-сорок, и каждая её речь заканчивалась «когда вы уже обе, старые клячи, сдохните». Раушан тате никак не реагировала на дикий ор. Когда я спрашивала, почему не приструнить соседку, или хотя бы пожаловаться её свекрови, пусть угомонит невестку, моя хозяйка махала рукой и говорила «ит үреді, керуен жүреді»*.
— Раушан тате, Ваша Майка, правда, очень старая, молока совсем немного даёт, — как-то сказала я.
— Қызым*, на всём свете из близких у меня только Майка и осталась. А молока много ли мне старой надо?! Так и будем с ней вдвоём доживать.

Однажды я стала свидетелем события, основательно перевернувшего моё сознание. Учебный год уже закончился. Старшие девочки соседки играли во дворе у дома, а с двухлетним мальчуганом сама она возвращалась домой из магазина. К Раушан тате подошли пара соседок, поболтать в ожидании стада с пастбища. Присоединилась к ним и Темиргуль. Женщине совсем немного оставалось до родов, и внимательно посмотрев на неё Раушан тате спросила:
— Тимка, ты у врача своего давно была?
— Да, больше месяца назад. Детей оставить не с кем. И Жанибек только через полторы недели вернётся с вахты.
— А срок тебе когда?
— Ещё две недели.
— Не доходишь. Живот низко, день-два остался.
— Слушай, старая, хоть сюда не лезь! – огрызнулась та, — мне УЗИ в районе делали, срок точно поставили.
— А тебе на УЗИ не поставили, что сын у тебя поперёк лежит?! Тебе в район надо. Срочно.
— Ты тут важным доктором ещё при царе Горохе была. А сейчас кому ты авторитет, со своим совковым образованием!
Темиргуль явно нацелилась продолжать, тем более, что слушатели были рядом. Она вынула из кармана пару асыков* дала их сынишке.
— Иди домой, во дворе играй. Салта, забери Мираса! – крикнула дочери.
— Ага! – отозвалась девочка, но забирать брата не спешила.
Он отошел подальше, уселся посреди пыльной дороги со своим асыками. В конце улицы показалось стадо. Темиргуль увлеклась, рассказывая пожилым соседкам, о своем визите в районную поликлинику. Больше полусотни коров быстро приближались, и когда женщины увидели, что малыш сидит на их пути, никто из них уже не успел бы добежать, чтобы забрать ребенка из-под копыт.
— Господи, помилуй! – истошно закричала одна из женщин.
Темиргуль оглянулась и от осознания ужаса происходящего стала падать, пытаясь ухватиться за забор. Женщины подхватили её, стараясь собой закрыть, чтобы она не видела, того, что неминуемо должно произойти через полминуты.
Тут, обгоняя впереди идущих коров, из стада выбежала Майка и направилась прямиком к мальчику. Она, аккуратно ступая, встала прямо над малышом, так, что он оказался как раз под её животом. Мирас не испугался, его внимание было поглощено разглядыванием коровьего живота и вымени. Майка стояла над ним, широко расставив ноги, а стадо обтекало её с обеих сторон, поднимая клубы пыли на сельской улице.
Женщины пытались привести Темиргуль в чувство, боясь даже посмотреть, что происходит на дороге. Майка не сошла с места, пока всё стадо не отошло подальше, и потом, осторожно ступая мелкими шажками, чтобы не задеть мальчика направилась к своим воротам. Чумазый и счастливый Мирас, в пыли с головы до ног, сидел посреди улицы и играл со своим асыками.
У Темиргуль отошли воды. Всегда спокойная Раушан тате коротко отдавала распоряжения:
— Отведи детей к её свекрови, быстро! – скомандовала одной, — Вы, помогите отвести её в дом! Постельное чистое на пол, быстро! Ты, грей воду! Қызым сядь рядом, упри её ногу себе в бедро, держи руку! Сара, ты с другой стороны! А ты не ори! Я скажу, когда надо орать!
Сама же она, поставив рядом чашку с теплой водой и оголив беременной живот стала тщательно намыливать его куском хозяйственного мыла. Я не сразу поняла, что Раушан тате делает. Это было похоже на какой-то непонятный мне ритуал. Старая женщина что-то приговаривала, себе под нос и массировала живот в определенном направлении. Только минут через двадцать до меня дошло, что она обращается к мальчику, который именно сейчас решил появиться на свет, чтобы он повернулся так надо. Когда через час пришел сельский фельдшер, всё ещё ошарашенная событиями последних двух часов, Темиргуль уже держала на руках запелёнатого сына.
***
Через пару недель к дому Раушан тате подъехала машина, груженая сеном, молодой парнишка, окрикнувший хозяйку, сказал, что привез его для волшебной коровы и спросил куда его складывать. А вечером зашли Темиргуль и её муж Жанибек.
— Апай*, — обратилась она к Раушан тате, — тётя Роза, вы, две старые клячи за один день спасли жизнь двум моим сыновьям. Я пришла просить, чтобы Вы дали имя моему сыну. А у Вашей Майки всегда будет вдоволь корма, пока она будет жить.

Раушан* — роза
Тате* – тётя
Темиргуль*- железный цветок
Ит үреді, керуен жүреді* — собака лает, караван идет
Қызым* — дочка
Асық*- это кость коленного сустава овцы или барана. Игра в асыки — одно из любимых развлечений казахских детей.
Апай* — уважительное обращение к старшей женщине.