Старик и Смерть

Старик еле шёл, за спиной его тяжёлая охапка хвороста. Вьюга кружила снег, то и дело отталкивала старика назад, да так сильно, что он едва держался на ногах. В груди сердце больно стучало, отдаваясь дрожью по всему телу. Дышать становилось всё трудней, силы на исходе. Старик чувствовал свою погибель. Смерть за его спиной была, держа в руках свою острую косу. Бездонные глазницы пристально уставились на старика, внутри сияло алым цветом. Рот с кривыми зубами то открывался, то закрывался, с противным скрежетом. От неё исходило болотом и мертвечиной.

— Ну что ты, старец? Зачем всё борешься? Ведь знаешь, что конец твой уже близок! – ласково шептала Смерть девичьи голосом, словно мать поющая колыбельную своему младенцу.

— Хочу поиздеваться над тобой, Смерть-матушка. Негоже мне просто так помирать, — шутливо сказал Старик, улыбаясь.

— Ты давно не ребёнок. Твои волосы давно посидели, а кости скрипят, тело не слушается, и ты в игры играешь. Разве так можно?

— Людям всё можно, всё дозволено, пока живут.

— Неужели? Убивать детей и бить жену тоже можно? – удивилась Смерть.

— Если по делу, то можно! – зло выругался Старик.

— Я знаю, всё о тебе знаю, старец. Ты и просто так поколачивал жену, а детей своих никогда не любил, вот и убил.

— Ну что ты, Матушка! Я ведь ради благого дела жену поколачивал, ведь неправильная она была. Воспитали её так, родители её дикими были. А детей убил, ведь от чёрта они были. Жёнушка моя чёрной магией занималась, передавалась такое дело у неё в семье.

— Врёшь ты, Старец. Сам себе врёшь. В бреду пьяном тебе всё это показалась, вот и поверил ты. Алкоголь всегда был тебе другом.

— Я немножечко пил, можно же ведь. Особенно после тяжелого дня хорошо помогает.

— Эх, Старый, Старый. Я знаю, что ты не работал. Даже сейчас тебе тяжело, ведь тело твоё не привыкло к такому. Всю жизнь на печи пролежал, да куличи со спиртом поедал.

— Дура ты старая! Путаешь всё! Такую жизнь вёл не я, а брат мой. Тот ещё лодырь, что свет не видывал. Я не покладая рук трудился, чтобы стать хоть кем-то.

— Ты сам посмотри, Старец, и поймёшь, что я не вру.

Смерть своей холодной и чёрной рукой провела по глазам Старика, и вся его жизнь стремглав промчалась перед взором его. Вот он лежит на сене, поедая только что приготовленную курицу с самогоном, довольно похрюкивая и смеясь. Вот он спит на печи, громко храпя. Вот он жену свою бьёт за то, что посмела перечить ему. Вот он своих двух сыновей убивает: старшего самого голову сворачивает, а потом разделывать начал, а совсем грудного в печь кинул.

Старик разозлился, бросил охапку хвороста и стал размахивать руками, громко вопя:

— Врёшь ты, сука, врёшь! Не таким я был!

— Ты просто забыл, Старец. А ещё на мою память ругался. Ведь сам-то сейчас пытаешься жить по-другому, но от прошлого никуда не уйдёшь.

Старец не слышал Старуху Смерть. Ярость заложила его уши. Гнев наполнил его кулаки. Он готов был рвать и метать, пока тоненький голосок не остановил его:

— Отец, зачем ты так с нами?

Он обернулся на голос и увидел своих сыновей. Старший по ветвям дерева раскинут: одна нога на одной ветке, другая нога на другой ветке, руки ползали по дереву, а торс у самых корней расположился, рядышком обгоревший младенец громко ревел. Из ниоткуда прилетело что-то круглое и маленькое и прямо на руки Старца падает. Это была голова старшего сына. Своими белёсыми глазами смотрел прямо на отца своего и вновь промолвил:

— Отец, зачем ты так с нами?

Старик громко закричал, выбросив голову мёртвого сына. Невыносимая боль одолела его. Чувство страха исказило его лицо. Сердце сжалось под натиском совести. Всё то, что хотел забыть, возвращалось. И вновь послышался голос, на этот раз женский:

— Зачем ты так со мной, милый мой?

Перед старцем показалась его жена. Вся бледно-зелёная, вместо волос водоросли, вместо ногтей маленькие ракушки, между руками перепонки, а красивое овальное лицо стало рыбьей головой.

— Зачем ты так со мной, милый мой? – повторила она.

— Но ты уже ушла от меня… — сквозь зубы проговорил Старик, — Ты ушла к другому, тварь…

— Не было никого другого, любимый мой. Я ушла от тебя и утопилась в озере тёмном и глубоком. Не выдержала твоих избиений я, и отдала своё тело воде спокойной и холодной.

И вновь Старец закричал. Не выдержал его ум такого. Теперь всё он вспомнил.

Вместо жены вновь предстала перед ним Смерть. Старик замолчал, безумно смотря на неё. Тишина, и лишь вьюга шумела.

— Теперь ты понял, Старец, что был не прав? Так почему ты всё ещё держишься? Ведь знаешь, что сердце твоё уже не хочется дальше биться.

— Значит, пришло моё время, Матушка Смерть?

В ответ молчаливый кивок. Смерть подошла к старому, наклонилась к нему и нежно поцеловала его. Старец медленно закрыл глаза, упал на колени и повалился в снег, ставшим ему одеялом и могилой. Вьюга пела ему прощальную песню. Деревья покачивались, провожая его в последний путь. С приходом весны на том месте образовалось болото, и если верить поверьям, там живёт злобный болотник, но мало кто знал, что в Смертном Суде так наказали Старца за все его грехи. И теперь до скончания веков он обязан жить в противном водоёме, пугая добрый люд.