9.06.19
Касаюсь твоего лица. Бархатистая кожа так приятна на ощупь. Мои глаза закатываются от наслаждения.
Ты тихо дышишь, смотришь на меня, пристально, глаза в глаза. Мне кажется, что ты уже не моргаешь. Твоя улыбка провоцирует тягучую, приятную пульсацию у рёбер.
Мои ладони переходят на шею, чуть касаясь челюсти. Я придвинулась ближе, и ты робко смотришь то в мои глаза, то на мои губы. Улыбка становится шире. Я расцениваю твои немые просьбы, как призыв к действию, и губами невесомо касаюсь челюсти. Ты откидываешь шею назад, подставляя её для моих поцелуев. Я наслаждаюсь тобой. Я боготворю твою кожу, твой взгляд, твоё внимание ко мне, твоё терпение, твой смех, твою улыбку, твоё молчание.
Один раз касаюсь адамова яблока, и тут же отстраняюсь.
— Брось меня. — шепчу я.
— Что? — не расслышал мальчик.
— Скажи, что ты подумаешь о наших отношениях, скажи, что это ошибка, что нам нужно расстаться. — мой голос дёргается. — Скажи, что у меня ещё тонна таких будет. Прошу. — истошно кричу я.
— Ударь меня. Заставь ползать на коленях, утирать твоим ботинком кровь из носа. Мне так больно. — продолжаю кричать я, откидывая голову назад.
— Используй меня, соври мне, забудь меня, наори на меня, скажи, что я ужасна, не смотри на меня, прости меня, надень мне на шею петлю, да затяни потуже, собери сплетни обо мне, сожги меня, расчлени, покажи, как ты радуешься без меня, сделай из меня вошь, растопчи меня, скажи, что я бездарна, каждый раз, когда я говорю, что я бездарна, скажи, что я не вру себе, утопи меня, сделай все возможное, чтобы я умерла, соверши предательство во имя истребления таких тварей, разорви мне сердце, не томи с прощанием, расскажи о том, насколько я ужасна, сломай мне кости, задуши меня, толкни меня, сбей меня, заставь меня перестать что-либо чувствовать, застрели меня, сделай из себя бога, вырви мне глаза, раздроби мне череп, уйди от меня, не приходи, вырви мне ногти, зубы, отними у меня все.
6.03.19
Пальцы буквально впились в ручку, краснея от такого грубого обращения. Чернила пробегались по засохшим словам. Я вижу как синяя паста растворяет бумагу, разрывая её в клочья.
Мне нехорошо.
Бумага резко загорается, вскидывая огромные языки пламени. Она продолжала гореть, обводя контуры неразборчивых слов. Они не сгорали. Исцеление не произошло.
Глухо простонав, я начинаю покрываться грязью. Она обволакивает меня, вытекает из ушей, глаз, рта и ноздрей. Голова идёт кругом, и я начинаю драть кожу. Впиваясь маленькими ноготками в голову, слышу как она разрывается. От этого мне сносит мозг.
