Сошлось!

Казначей приступил к подсчётам после обеда, и к вечеру с ужасом понял: бюджет межсезонья сошёлся!

Это было что-то дикое и невразумительное! В последние тридцать лет такого точно не было – всегда то, что было собрано, расходилось с тем, что было потрачено и оказывалось, что в конце каждого сезона казна имеет долг не меньше четырех-шести тысяч золотом. А тут…сошлось!

Казначей пересчитал ещё раз. Затем выпил вина и пересчитал во второй раз. Сомнений не было. Сошлось.

Дурнота напала на казначея. Отчёт нужно было предоставить на заседание Совета Камелота в полдень, а тут такое…и как объяснить?

По инструкции, да и по здравому смыслу – нужно было доложить фее Моргане – сводной сестре короля Артура Пендрагона и ждать, когда она, женщина, явно ошибочно названная феей, стоящая гораздо больше к ведьмам, уже примет решение. Но сказать легко, а вот поступить! Нет, у Морганы непростой характер. Король с ней не конфликтует, да и весь Совет, как и половина Камелота, пожалуй, этим её характером и держится.

Страшно, страшно сдаваться!

Казначей немного подумал и решил, что пойдет прежде к Монтессори – он тоже советник, но, во-первых, хотя бы человек, и не наградит ослиными ушами за собственное плохое настроение. Во-вторых, Монтессори вообще человек сдержанный. Это Моргана, которой по жизни досталось много страданий, превратила саму себя в вечно мрачное, циничное и жестокое существо, которое нуждается в любви и заботе, но скорее отравится, чем признается открыто.

Казначей пришёл к Монтессори сам. Его трясло от страха и умный советник, видя состояние своего гостя, предположил беды. Правда, беды он предположил обычные и спросил:

-Большая недостача?

Предположение было разумным, но казначей замотал головою и, едва живой от ужаса, прошептал:

-Бюджет сошелся.

Монтессори взглянул на него испуганно и вполне искренне спросил:

-Почему?!

Казначей пожал плечами и приготовился упасть без чувств, но Монтессори перехватил его инициативу, и очень бодро поспешил в Хранилище, чтобы пересчитать всё самому.

Пересчитав три раза по бумагам и дважды по монетам, Монтессори смирился: присутствие Морганы необходимо.

***

Моргана вела безумную жизнь, отдаваясь с фанатичностью управлению и магическому мастерству. Спала она избирательно, и чаще всего сон настигал её обрывочно, в кабинете, не давая даже дойти до кровати и нормально растянуться там. Вот и сейчас, в ту минуту, когда Камелоту понадобилась Моргана, оказалось, что у госпожи феи очередной такой вылет в царство Морфея.

Служанка – тонкая и робкая, новенькая 9у сестры короля почему-то вообще не было постоянных служанок), пыталась донести, что госпожа спит, и не велела никого пускать, даже если будет пожар и наводнение одновременно.

Ответ был в духе Морганы, но Монтессори не сдался и попросил:

-Скажи просто, что бюджет сошёлся.

-Но госпожа…- совсем оробела служанка.

-Скажи, — настаивал Монтессори и девушка, поняв, что лучше согласиться, скрылась в покоях Морганы. Монтессори довольно кивнул и принялся считать. – Раз… два…

Не успел он сказать «три», как на пороге собственных покоев, грубо рванув дверь, появилась леди Моргана, растрёпанная, яростная и жуткая, с воплем:

-Как это сошёлся?

Казначей выдохнул – его роль была закончена. Монтессори и Моргана разберутся, а ему можно отползти в уголок и не отсвечивать своего присутствия. Между тем Моргана, как была, не причесавшись, и, честно говоря, даже не застегнув полностью все пуговицы своего наряда, пугая случайных людей, в недобрую минуту высунувшихся в коридоры, летела по коридорам до Хранилища.

***

Часы неумолимо жили, отсчитывая часы и минуты до рокового заседания, где Камелот впервые должен был заявить о том, что все собранные монеты с налогов и сборов, записаны и нигде не образовалось ни одного белого пятна.

Впервые за десятки лет.

Моргана и Монтессори ползали по каменному полу Хранилища на коленях, перелистывали тяжелые книги, пересчитывали вручную монеты, формировали по горкам – золото к золоту, серебро к серебру…но все сходилось. Все сходилось до медной монетки!

От усталости затекла спина, в глазах прыгали уже строчки из записей прихода-расхода-остатка, пальцы иссохли от переворачивания листов, но советники упорно пересчитывали, не веря в то, что такое может случиться. Да еще и где? В Камелоте! В Камелоте, который управляется Советом и молодым королём Артуром, которого легко обвести вокруг пальца и который не может даже собственную сестру поставить на место в минуты её ярости? Советом, в котором есть герцог Кармелид – отец жены Артура – Гвиневры, известный своим воровством и вечными долгами?

Нет! невозможно!

Но сходилось.

Где за стенами Хранилища шла жизнь: люди влюблялись, разочаровывались, мечтали, а два советника и полуобморочный казначей никак не могли получить какой-то иной результат, кроме идеального.

И вот этот идеал и пугал. Идеала не было нигде, да и не должно было быть, но нет, появилось. А как быть в такой ситуации Моргана не знала: жизнь подготовила ее к интригам, к противостояниям, к игрищам трона, к подлости…

К чему угодно, кроме этого.

-Может быть, мы того…считать разучились? – со слабой надеждой предположил Монтессори, перестав чувствовать свои конечности живыми.

-Да нет же, нет! – Моргана не была в состоянии шутить. Это было редчайшей ситуацией, когда у нее не было решения, и она сдалась: — пошлите за Мерлином.

Это было признанием поражения. Моргана не ладила со многими советниками, но большая часть умела ей уступать из инстинкта самосохранения. Однако в Камелоте было три повода для шуток: вражда Морганы с герцогом Кармелидом, вражда Морганы с Мерлином и соперничество Мерлина с Морганой.

Рыцарь короля Артура – Ланселот, известный больше тем, что он самый преданный друг Морганы, а вернее того – единственный, и даже не воспринимающий Моргану, как угрозу, в ответ на все три повода выражался так:

-Скандальная личность этот Мерлин! – и словно бы в упор не видел, что во всех трех поводах есть имя его подруги. Но Ланселот заботился о Моргане и считал её жертвой обстоятельств, вынужденной выгрызать себе место, положение и власть и постоянно бороться. Сам же он Мерлина недолюбливал, а Кармелида презирал…

И теперь, когда вдруг Моргана велела послать за Мерлином, а не послать Мерлина – можно было сказать с уверенностью, что дело слишком серьезно.

***

Мерлин появился благостный, напевая себе что-то под нос навязчивое и прилипчивое. Это счастливое расположение духа хитроумного друида-советника при молодом короле, погрязшего в интригах больше, чем в своих чудачествах, говорило лишь о том, что Мерлин уже где-то прихлебнул вина исключительно в успокоительных, то есть в лечебных целях.

-Что у вас, дети мои? – спросил он весело, оглядывая обалдевших от жизненных поворотов советников и всё ещё обморочного казначея.

-Мы не твои дети, хвала богам! Ты призван сюда как советник, — мгновенно объяснила злая Моргана.

-Какая-то ты нервная, деточка, — хихикнул Мерлин и попытался погладить Моргану по голове, но промахнулся и попал рукой в чернильницу. – Ой.

-Мерлин! – рявкнула на него Моргана и он, наконец, посерьезнел:

-Ну что у вас случилось?

Артур Пендрагон считал, что Камелот управляется дружеским союзом советников под его собственной чуткостью; Мерлин считал, что только благодаря его, Мерлина, мудрости; Моргана считала, что Камелот управляется хаотичной неразберихой…

Но Монтессори, глядя на двух главных интриганов, перетягивающих на себя внимание короля Артура, но, не посвящая его в детали, понимал всё больше: Камелот управляется чудом.

Мерлин выслушал проблему также благостно и рассмеялся:

-Вы просто, друзья мои, не знакомы с магией! Сейчас я вам покажу, как надо считать так, чтобы результат был правильным.

-Ну-ну…- процедила Моргана и взглядом призвала Монтессори быть свидетелем, как будто бы он собирался отстраниться или бежать.

Магия, видимо, работала только на верхних этажах, или Мерлин забыл её применить. Так или иначе – у него сошлось.

Вот здесь советник протрезвел полностью и окончательно и не своим голосом произнёс:

-Сошлось!

-Ты просто не знаком с магией! – передразнила Моргана и расчетливо, не пытаясь даже сделать вид, что случайно, заехала Мерлину ладонью по ребрам. Мерлин охнул, но не стал ругаться – слишком велико было удивление.

-А что мы будем делать? – растерялся Мерлин, глядя то на Моргану, то на Монтессори. – Как мы объясним совету, что имея даже в советниках Кармелида, мы впервые свели все к идеалу?

-Меня жизнь к такому не готовила! – Моргана спрятала лицо в ладонях. – Я могу отравить людей двумя сотнями способов, но вот это…это слишком.

-Давайте тогда просто сами возьмем немного? – предложил Монтессори, который впервые видел двух самых опасных интриганов сломленными. – Никто и не поймет. И не узнает!

-Но мы-то будем знать, — напомнила Моргана. – И помнить.

-Как такое могло случиться? Почему же именно с нами? – Мерлин возвел глаза к потолку, надеясь, видимо, на то, что потолок ему ответит. – За что?

Моргана кашлянула с особенной выразительностью и Мерлин кивнул:

-Да, конечно, есть за что. Но теперь нам не на что будет напирать, чтобы управлять налоговой политикой. Никого не обвинишь. Не отправишься в поход и на войну. И даже проценты сборов с торговли не поднять. Нам же хватило и на неприкосновенный запас, и на нужды!

-А давайте увеличим неприкосновенный запас? – предложил Монтессори. – Или число балов? Или построим еще одну резиденцию короля?

-Ты не понял, — Моргана вздохнула. – У нас сошлось то, что не могло сойтись. Это как большую дыру прикрыть маленьким лоскутком – вот что такое твои решения.

-Давайте выпьем…- мрачно предложил Мерлин и советники не менее мрачно согласились.

***

Пока советники томились неожиданным фактом, жизнь не останавливалась. Королю доложили, что его сестра, его наставник Мерлин и советник Монтессори готовятся к завтрашнему заседанию и именно поэтому не присутствуют на ужине. Рыцарь Ланселот, конечно, не одобрил такого от Морганы, и без того питающейся как попало, но спорить не стал.

Ранним утром он пришел к её покоям, чтобы вместе пойти с нею на завтрак и убедиться в том, что Моргана завтраком компенсирует несъеденный ужин, но служанка, отчаянно кокетничая, сообщила:

-Леди Моргана еще не вернулась.

-Откуда? – Ланселот нахмурился. – Она ушла вчера и не вернулась?

-Может быть, она вообще не вернется? – предположила без особой надежды служанка, но Ланселот не оценил этой попытки в шутку и поторопился в Совет, полагая, что Моргана там. Им двигала дружеская тревога, Ланселот чувствовал себя ответственным за ее судьбу уже многие годы, хотя она и не походила на беззащитную.

Впрочем, от него единственного Моргана принимала заботу и старалась утешить тревогу. Это породило множество предположений о романе рыцаря и сестры короля. Но это все были лишь слухи. Сама Моргана носила в своем сердце образ другого человека, да и ланселот был влюблен в саму королеву, очевидно, потеряв после дружбы с Морганой всякий страх. Это было тайной, но все видели и понимали. Почти все. Король Артур жил в счастливом неведении и не замечал ни внимания жены к рыцарю, ни внимания рыцаря…

-куда дели Моргану? – спросил Ланселот, появляясь в зале Малого Совета. Тут понемногу собирались рыцари короля, вошедшие в число его ближайших друзей и соратников. Рыцари переглянулись, затем один из них ответил:

-Не брали, честное слово!

Ланселот уже видел, что её нет и бросился искать. Он хорошо знал Моргану и предпочитал знать её передвижения, ведь в ее характере было исчезнуть и впутаться во что-то буквально в пару мгновений.

***

-У нас бюджет сошелся…- с ужасом объяснила Моргана, находящаяся в изрядном подпитии, глядя в глаза Ланселоту. – понимаешь?

-И что? – спросил рыцарь. – это плохо?

-Это значит, что никто ничего не украл! – перевел для Ланселота не менее хмельной Монтессори. – Никто, понимаешь?

-Значит – не уважают! – выплюнул вывод Мерлин, сползая откуда-то сбоку. Его ланселот предпочел проигнорировать.

-Ты когда ела в последний раз? – спросил он, обращаясь опять к Моргане. Она попыталась сосредоточиться на его вопросе и потерпела поражение, переспросив:

-Ела? Я… тридцать лет назад сошёлся, представляешь?

Бюджет занимал её куда больше, чем собственное состояние.

-Никто не украл…- простонал Монтессори, желудок которого тоже был давно пуст.

-Не уважают! – гаркнул Мерлин. – Не любят. Думают, мы нищеброды.

Ланселот честно попытался проследить логику, но решил, что отложит эти метания на потом. Сейчас важнее то, что у него на руках хмельная Моргана, не ужинавшая и вряд ли обедавшая. А скоро ведь заседание!

-Пойдем, — попытался он её утянуть.

-Жизнь меня не готовила к покорности народа. Если они не воруют, значит, дисци…дести…плинированные. А я не нужна. Я дитя хаоса, — жаловалась Моргана.

-Пойдем-пойдем, — убеждал Ланселот. – Пойдем, накормим тебя, приведем в порядок. А то ты не сможешь на заседании поставить Кармелида на место!

Моргана качнулась. Услышав же имя герцога, она вдруг абсолютно осмысленно взглянула на Ланселота и ткнула его кулачком в грудь:

-Ты!

-Я, я – согласился Ланселот, но она уже приходила в себя и с удовольствием пихнула ногой сползшего под лавку Мерлина. – пошли к Кармелиду! Он вор-рюга! Не мог не украсть!

-Сначала завтрак! — попытался возразить Ланселот. Но Моргана стремительно соображала. – Хотя бы выпей воды.

Он встал в дверях, угрожая не пустить чудную хмельную компанию, пока они не будут хотя бы напоминать советников. Моргана выругалась, но взяла из рук Ланселота кувшин и в несколько больших глотков, обливаясь, выпила его.

Моргана, которой ничего не стоило вынести щелчком пальцев Ланселота вместе с дверью в коридор, предпочла покориться. Ей стало заметно легче…

***

-Я не крал! – Кармелид заученно приложил руку к сердцу и оскорблено взглянул на мрачную компанию, состоящую из ожидаемого присутствия Мерлина, Морганы, Монтессори и почему-то Ланселота. – Я служу королю Артуру и Камелоту, моя дочь королева…

-Баран смердящий слева! – ответствовал еще не протрезвевший Мерлин и ткнул пальцем почему-то вправо, указывая на Монтессори. Тот, на всякий случай, не заметил.

-Крал? – громыхнула Моргана.

-Взял немного лишь чтобы погасить долг перед землей де Горр. Но я все верну, как у меня будет…

-У тебя никогда не будет, — жестко сообщила Моргана. – Сколько взял?

-Тысячи две или три, — плаксиво признался Кармелид. Но я же из добрых побуждений. Как это – нищий отец королевы?

-Так две или три? – грозно уточнил Мерлин.

-Пять, — Кармелид опустил голову и пустил скупую слезу.

Моргана, Мерлин, Монтессори и Ланселот переглянулись: значит, сойтись точно не могло! Значит, надо каяться. Надо объявить правду на заседании и назначить расследование. Как гадко, как мерзко…

***

Докладывать взялась Моргана. Во-первых, она была не в духе, во-вторых, ей ничего не было страшно. В-третьих, Мерлин был не в состоянии твердо ворочать языком и норовил пуститься в рифмовку.

Ее не перебивали. Серьезная сестра короля, докладывающая стальным голосом – явление очевидно нетипичное.

-Несмотря на взятые пять тысяч Кармелидом, бюджет межсезонья сошелся. Я нахожу это нарушением, требующим немедленного расследования. Если мы не можем верить собственной казне, записям нашего хранилища, то как мы можем верить в наше будущее?

На Артура речь произвела тяжелое впечатление. Он кивнул, принимая слова Морганы. Чуть позже, как обычно, он передал бы ей все полномочия и любые средства для поиска всех обстоятельств, но один из рыцарей – ближайший храбрец короля Артура — Гавейн, человек добрый, но не самый умный, вдруг сказал:

-Так я же вернул!

-Кого? – Моргана, раздосадованная на то, что ее прервали так грубо и жестоко, взглянула на Гавейна с мрачностью. – Куда?

-Долг Кармелида. он взял деньги, чтобы отдать часть долгов. А потом попросил меня вернуть в казну…

-В казну козу — к козлу! – неожиданно вставил Мерлин.

Моргана тряхнула головою:

-Получается, ты покрыл долг Кармелида, чтобы он был должен тебе?

-Он не выставляет процентов! – ворчливо заметил Кармелид. – И держит себя исключительно как друг!

-А я люблю зеленый лук…- под нос пропел Мерлин что-то свое.

Моргана подняла ладонь, призывая всех замолчать, и обратилась к Гавейну:

-Сколько ты отдал в казну?

-Семь тысяч золотом, — ответил рыцарь, не понимая, чего Моргана такая яростная. О, благородное сердце советника!

-Семь? – переспросила Моргана, глядя на Кармелида с самой доброжелательной усмешкой. – Ты же говорил что пять?

-Ты ослышалась, — быстро среагировал Кармелид.

-Так…- Моргана взглянула на своего растерянного брата-короля, который чувствовал беду и от всей души надеялся, что без него как-нибудь разберутся, — Гавейн и Леодоган, пойдемте к Хранилище на пару минут…

Кармелид попытался возмутиться, но Мерлин, лихо подхвативший герцога из-за стола, повлек его за собой. Хотя Моргана Мерлина и не приглашала.

Монтессори подумал, что и ему следует пойти, но передумал – себе дороже.

***

Поздним уже вечером, когда, наконец, выяснилось все пустяковое дело и стало понятно, сколько именно взял Кармелид и сколько возместил Гавейн (причем не только за герцога, как оказалось), Моргана была уже без сил.

Ланселот принес ей ужин и сочувствие.

Моргана поблагодарила его слабым голосом, накричавшись и наругавшись за день, и принялась с жадностью за еду. Ланселот подождал пока она насытится и спросил осторожно:

-А как тогда сходилось раньше? Гавейн не давал в долг?

-Ой, отвали, — попросила Моргана. – Межсезонье – гадкое время. Только-только свели квартал, а скоро целый год. Я уже заранее боюсь. Завтра же велю сменить казначея! Сколько он нам путаницы внес…

Ланселот хотел сказать что-нибудь ободряющее, но не успел: на пороге возникла новенькая служанка, и отчаянно робея, возвестила:

-Господин Монтессори велел передать, что Торговая Гильдия взбунтовалась и их караваны еще застряли на Тракте.

Моргана выругалась и поднялась с удобного своего места. Ланселот пожал плечами и пошёл следом, подумав вдруг, что Камелот от бед каждый раз отделяет какое-то чудо.