Сон о море

Снимая ботинки и ставя их на песок, мужчина делает около десяти шагов вперед, пока не чувствует, как морская вода омывает его ступни. Зачесывая руками свои всегда растрепанные волосы назад, он закрывает глаза, делая глубокий вдох и позволяя влажному, солоноватому воздуху заполнить все свободное пространство в легких. Раскидывая руки по сторонам, маг дает ветру полностью обдать себя, в надежде, что тот заберет его и отнесет куда-то далеко, в неизвестное никому место.

Неказистый берег.

Что слева, что справа, что позади и спереди сплошь камни. Какие-то совсем крошечные, помещающиеся в ладонь, а какие-то настоящие булыжники и валуны, способные проломить стену какого-нибудь средневекового замка, как в сказках.

А чуть дальше от берега прибрежные скалы, и все как одна — что маленькие, что большие, — похожие на шипы, о которые разбиваются морские волны, издавая каждый раз новый звук — чем-то, с одной стороны, похожий на тысячи предыдущих, а с другой — совершенно иной, не звучащий ранее никогда.

Но именно это место он часто видел во снах.

Когда детский разум, измученный галлюцинациями в реальности, отключался с надеждой на завершение этих страданий, не важно, каким образом — полное спокойствие несколько часов, красивые сны или смерть, — ему постоянно являлся этот берег.

И это море.

Совершенно такое же — пенистое, темное и глубокое, хранящее в себе так много тайн, что одной матери-природе Дежаи известно, насколько могущественная цивилизация похоронена на его глубинах, давным-давно скрывших остатки прошлого от взора простых смертных. Именно море было другом маленькому ребенку.

В одном из снов море молчало, привычно шумя, разбиваясь об скалы чуть поодаль берега. Мальчик просто сидел на пляже, слушая спокойную мелодию вод, стараясь не забивать голову больше ничем.

В другом сне море пело песню, точно убаюкивающую колыбель. Когда-то слова были разборчивы и понятны, а когда-то малыш просто наслаждался красивым голосом, не особо вдумываясь в смысл спетого.

В третьем сне ребенок плакал. Плакал много, беспрерывно и безутешно, но слезы всегда кончались, когда море снова напоминало о себе. Пенистые волны гладили мага по голове: очень аккуратно, будто боясь напугать, но нежно и мягко, словно мать гладит своего сына, получившего ссадину.

В четвертом сне он разговаривал с морем. О чем — уже и не помнит… Наверное, рассказывал про мир, и то, как он с ним не справедлив. Что отвечало море – мужчина тоже забыл. Скорее всего, оно внимательно слушало, возможно задавая вопросы, возможно давая советы, а возможно лишь грустно улыбаясь, совсем не зная, что сказать в ответ.

В пятом сне малыш молча переглядывался с морем. Юный маг пристально смотрел в морские воды, наивно полагая уловить что-то кроме пугающей темноты, а море из раза в раз бесцельно рассматривало детское лицо, кажется, пытаясь увидеть там что-то интересное.

Мучения рано или поздно закончились. Море тоже перестало являться во снах.

В последствии маг много читал, думал, размышлял. От чего в их мире так мало магических исключений не знают разве что совсем дети — смерть от истощения или суицид в результате жутких галлюцинаций, охватывающих юных неокрепший мозг после резкого открытия сил.

Мужчина очень хорошо знает, насколько страшны эти видения.

Прекрасно помнит то омерзительное чувство, когда грань между реальностью и галлюцинациями стирается, и ты уже не понимаешь, реален ли тот трехглазый странный монстр в углу, а адская боль от укуса острейших клыков другого черта фантомная или у тебя теперь и правда нет половины предплечья?

Не менее прекрасно помнит и ощущение одиночества, когда в такой тяжелый период жизни рядом нет никого, кто мог бы… взять за руку и… дать понять, что ты не один, что… кто-то близко, кто-то может спасти от этих исчадий ада, что уже окружили твою кровать.

В какой-то момент пронзительный крик ужаса и отчаяния становится твоим обычным способом общения.

Он… совершенно не понимает, как смог сохранить рассудок и в последствии не сойти с ума после нескольких лет ежедневных истязаний галлюцинациями.

Однако… мужчина уверен, что был не один.

Практически все время пребывания в аду он помнит рядом с собой странную сущность, что общалась с ним, поддерживала, крепко сжимала руку в особенно трудные секунды, гладила по голове и, возможно, делала что-то еще во благо.

Только всевышние силы и знают, чем был этот некто.

Но… мужчина помнит это существо мягким и добрым, источающим исключительно положительную энергию, что заставляла даже в такое непростое время улыбнуться хотя бы на долю секунды.

Еще маг помнит… вроде бы силуэт этой сущности. Но он размыт и неточен, а со временем и вовсе утратил форму, превратившись в комок света, что не имеет даже примерных очертаний.

Да и пусть.

Он благодарен этому духу, фактически жизнью обязан, пускай даже мужчина не знает наверняка: было ли это нечто вообще реальным, а не очередным видением, каких у него могло быть свыше тысячи лишь за час.

Но мужчина уверен: именно эта сущность являлась в его снах, принимая облик моря и стараясь помочь. Возможно, иного способа просто не было.

Он не знает. Но это и не важно.

Он жив. Его разум здоров. Это главное.

Мягкий голос сзади окликает его, вырывая из иного, бесконечного мира, что он бороздил, став с морем единым. Маг быстро поворачивается, на мгновение допуская мысль о том, что этот голос кажется таким… Чертовски знакомым.

Куда более знакомым, чем он думает.

Однако глазам предстает только розовая потрепанная копна волос на голове прекрасной девушки, что терпеливо стояла на одном месте последние минут десять, позволяя мужчине побыть наедине с собой.

Она не похожа на море. Ни капельки.

Не имеет с ним ничего общего — кожа в меру бледна, волосы цвета раннего цветка шиповника, а глаза — второе солнце. Где в этой яркой фигуре хоть намек на глубокое, темное и таинственное море?

Прекрасное дитя суши, достойное стать цветком на кусте королевского сада.

Но этот цветок… увял бы быстро. Пускай и, возможно, принеся свои плоды, но полностью утратив красоту.

Полностью утратив себя.

И все же… В ней есть что-то особенное.

Что-то, что привлекает его. Заставляет думать об этой девушке. Желать касаться ее. Говорить с ней и о ней. Смеяться. Вспоминать ее прекрасную улыбку. Переживать порой тяжелые моменты, но переживать с ней. Желать получить поддержку от нее. Дать поддержку ей.

Что-то, что… сводит с ума не меньше морского простора.

Он ухмыляется, прикрывая глаза, после поворачивается к ней всем телом, ставя правую руку на пояс. Мужчина выдыхает чуть смеясь, начиная возвращаться к своим ботинкам, но не спеша их взять в руки или надеть.

Его мысли заняты девушкой, чье лицо так же прекрасно, как и море.

Ему не объяснить на словах, но его притягивает к ней.

Ему не описать на бумаге, но она так же чудесна, как пенистые морские волны, разрезающие скалы.

Ему не признаться в этом другим, но ее голос до ужаса похож на голос моря в его снах.

Ему не вспомнить точно, но он уверен, что ее очертания и той доброй сущности если не идентичны, то весьма похожи.

Его никто не поймет, но он влюблен в эту девушку, способную умещать в себе две совершенно противоположные друг другу стихии, и не терять себя.

Его никто не услышит, но он будет вечно говорить о красоте этой девушки.

Будет твердеть о ней до самой смерти.

Она недоумевающе смотрит на мага, явно ожидая ответа, пока мужчина с легкой улыбкой рассматривает черты ее лица и тела, пытаясь запомнить во всей красе ту, что покорила сердце.

Что всегда была рядом.

— Майк-сан…

— Мэйвен, ты… определенно часто являлась мне во снах…